Психологические основы доказывания в уголовном процессе кратко
Обновлено: 05.07.2024
Глава 8. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
§ 3. Психологические основы доказывания. Психология формирования внутреннего убеждения
Расследование, как и судебное разбирательство, по существу является познавательным процессом. Познание, осуществляемое следователем или судьей, облекается в форму доказывания. Процесс накопления определенных фактов, доказывающих либо опровергающих событие преступления либо обстоятельства, связанные с гражданско- правовыми спорами, есть процесс оперирования доказательствами, процесс доказывания.
Мыслительная деятельность следователя или судьи подчинена общим закономерностям психических процессов и в этом отношении имеет много общего с мыслительными процессами, осуществляемыми в иных областях знаний и общественной жизни. Вместе с тем мыслительная познавательная деятельность этих лиц обладает спецификой, определяемой предметом познания, — противоправными действиями и гражданско-правовыми спорами.
В процессе познания, осуществляемом при расследовании преступлений, а также при рассмотрении уголовных и гражданских дел, широко применяются категории диалектики. Являясь ступенями познания, категории анализа и синтеза, причины и следствия, сущности и явления, общего и отдельного, тождества и различия позволяют выяснить объективную истину.
Рассматривая различного рода информацию, следователь или судья анализирует ее, устанавливает причинное отношение к исследуемым фактам, синтезирует и оценивает полученные результаты, определяя их доказательственное значение. Строя версии, обнаруживая их подтверждение или опровержение, следователь или судья использует методы познания, способствующие установлению объективной истины.
В психологическом отношении мыслительный процесс следователя или судьи является процессом решения сложных задач, что связано с применением определенных творческих усилий. Не всегда поставленные задачи могут быть разрешены только на основе имеющихся исходных данных. Поэтому их решение требует творческого воображения, которое рождает предположения, помогающие устранить соответствующие пробелы. Источниками такого воображения выступают прошлый опыт, знания и имеющиеся в распоряжении исследователя данные. Толчком к творческому воображению служат потребности в разрешении поставленной задачи. Опыт человека, как основание для воображения, представляет собой совокупность результатов деятельности и в этом отношении рассматривается как общественный и личный.
Представив себе характер исследуемой задачи, следователь или судья мобилизует запасы знаний, что позволяет ему высказать ряд предположений — версий — об обстоятельствах деяния. В дальнейшем решении поставленной задачи значительное место принадлежит моделированию как способу воссоздания тех или иных обстоятельств, содействующих познанию. Моделирование предполагает создание мысленной илы практической структуры, воспроизводящей определенные действия либо обстоятельства, свойства или состояния тех или иных объектов.
Моделирование в деятельности следователя либо судьи способствует познанию конкретного, обладает широкими возможностями для изучения свойств и сторон отдельных объектов, во многих случаях позволяет установить конкретные обстоятельства, решить вопрос о существовании того или иного события, факта. Так, след, оставленный на месте происшествия автотранспортом, дает возможность создать модель о его виде, марке, индивидуальных особенностях протектора. Совокупность следов на месте происшествия позволяет предположить мысленную модель события, его динамику, число участвовавших в нем лиц. Проведение следственного либо судебного эксперимента дает возможность в процессе его моделирования установить вероятность совершения определенных действий, наступления тех или иных результатов. Иными словами, деятельность, связанная с моделированием в его любых формах, способствует познанию отдельных обстоятельств и фактов, в конечном счете — установлению объективной истины, Модели, используемые в познавательной деятельности, разделяют на два вида: материальные и идеальные.
Материальные модели воспроизводят в натуре какие- либо предметы, обстановку, действия, явления. К ним можно отнести такие имеющие значение для судопроизводства предметы, как слепки, оттиски, фотоснимки, макеты и т.п.
Идеальные, или мыслительные, модели — образы, имеющие определенный смысл, выраженный в понятиях. Это прежде всего любые предположения, версии, мысленное прогнозирование совершаемых для достижения определенной цели действий. Например, предположения о характере события преступления или цели гражданско-правовой сделки, прогнозирование хода предстоящего допроса, обыска, проверки показаний на месте представляют собой модели различной направленности, обладающие единым содержанием — мысленным воспроизведением прошлого либо будущего в сфере уголовно-процессуальной или гражданско-процессуальной деятельности.
Модели также принято классифицировать на статические (материальные) и динамические (мыслительные). Последние являются подвижными, развивающимися либо утрачивающими свое значение в процессе проверки их познавательных качеств. Материальные модели в большинстве своем предшествуют формированию мыслительной модели, выполняя ряд важных функций, в частности, ориентации, сопоставления данных (материалов) для экспертного исследования.
Такую взаимосвязь моделей можно проследить на следующем примере из практики. На железнодорожных путях был обнаружен труп мужчины с многочисленными проникающими ранениями головы. В ходе судебно-медицинского вскрытия в мозговом веществе жертвы был обнаружен металлический обломок, напоминающий острую часть ножа. Это позволило следователю высказать предположение о том, что ранения наносились ножом, и при обыске у подозреваемого может быть найден нож с соответствующим дефектом. Построив мысленную модель ножа (первая часть — обнаруженный обломок), следователь выдвинул версию о возможном нахождении второй части ножа у подозреваемого. Последний, не предполагая, что следователь обладает такой информацией, при обыске показал все имеющиеся у него ножи, среди которых был нож с дефектом, напоминающий разыскиваемый. При производстве трасологической экспертизы было установлено, что обломок, изъятый при судебно-медицинском вскрытии, и часть ножа, обнаруженная у подозреваемого, составляют одно целое.
Процесс познания истины при расследовании преступлений и в ходе судопроизводства определяется логичностью мышления. Правильное осмысливание наблюдаемых фактов, установление их причинных отношений, построение обоснованных версий, оценка полученной информации — необходимые этапы в установлении истины. Очевидность применения закона логики иллюстрируется теми отрицательными последствиями, которые являются следствием допущенных при расследовании и в судебном разбирательстве логических ошибок. Еще имеют место факты, когда преступления остаются не раскрытыми не потому, что отсутствуют доказательства их совершения, а потому, что эти доказательства неправильно осмыслены, неверно оценены, положены в основу ложных версий расследования.
Объективная истина в судопроизводстве может быть достигнута только в результате рационального познания. Однако наряду с правильной трактовкой роли и значения логического мышления в процессе познания истины высказываются мнения, согласно которым интуиция также может рассматриваться в качестве элемента, способствующего достижению истины. Наделяя интуицию не свойственным ей содержанием, трактуя ее как один из путей познания, отдельные авторы вольно или невольно противопоставляют ее логическому мышлению, а подчас отводят ей место, равноценное по значимости логической деятельности мышления.
Трактовка интуиции как подсознательного, непроизвольного, не логического принятия решения или совершения какого-либо действия является вульгарной трактовкой, перенесение которой на оценку доказательств, формирование внутреннего убеждения следователя или судьи нецелесообразно.
Некоторые ученые, исследуя проблему интуиции, сводят ее к эмоциональному моменту в познании, полагая, что интуитивные выводы проистекают из эмоциональной стороны познания, не поднимаясь до логического (рационального) познания (М. С. Строгович). Это утверждение не совсем точно.
Следователь, как и судья, при оценке доказательств не должен полагаться на свои впечатления, если они безотчетные. Логические выводы, к которым он приходит в результате такой оценки, должны основываться на исследовании конкретных доказательств по делу. Пренебрежение этим правилом может повлечь за собой неосновательное обвинение и осуждение невиновного лица.
Полная убежденность служит психологической гарантией правильности решений, принимаемых в процессе судопроизводства. Убеждение окрашено эмоционально-волевыми характеристиками как знание, формирующееся в области общественных отношений.
В своем формировании внутреннее убеждение проходит множество этапов, начиная от чувственного и завершая логическим. Среди них можно выделить несколько основных: 1) анализ определенных обстоятельств, материалов (названному этапу предшествует чувственное познание); 2) сопоставление результатов анализа с другими материалами (здесь большое значение принадлежит прошлому опыту, уровню знаний лица в исследуемой области); 3) синтез, предполагающий создание основы для чувства убеждения.
Психологические этапы формирования внутреннего убеждения пронизывают правосознание субъекта. Диализируя и оценивая каждое обстоятельство расследуемого или рассматриваемого дела, следователи и судьи руководствуются комплексом своих нравственных, правовых представлений, определяющих в конечном счете социальную характеристику внутреннего убеждения. Именно поэтому все попытки трактовать чувство уверенности, убеждения как интуитивное, не подвергающееся никакому контролю, должны признаваться противоречащими научному пониманию формирования убеждения.
Укажем, что свободу и независимость внутреннего убеждения судьи, прокурора, следователя нельзя понимать, как произвол, как личное, ни от чего не зависящее усмотрен не. Свободным может считаться только то убеждение, которое правильно и полно отражает факты, влекущие необходимость применения закона.
Обоснованность внутреннего убеждения составляет его неотъемлемое свойство, поскольку представляет собой необходимую содержательную основу структуры мыслительных процессов при формировании внутреннего убеждения. Внутреннее убеждение должно отвечать определенным требованиям: а) основываться на доказательствах, собранных в установленном законом порядке; 6) доказательства должны быть проверенными; в) каждое доказательство должно быть рассмотрено отдельно и в совокупности с иными доказательствами; г) исходить из всестороннего, полного и объективного рассмотрения материалов дела.
Психологические основы доказывания - это психологические особенности деятельности в процессе доказывания его субъектов - следователя и других субъектов доказывания.
О психологических особенностях следственной деятельности, психологии других участников процесса существует значительная криминалистическая и процессуальная литература[136]. Все авторы единодушны в оценке и характеристике следственной деятельности, как творческой, протекающей в условиях дефицита времени, в экстремальных условиях, вызывающих порой стрессовое состояние следователя, требующих неординарных, порой эвристических решений. Подчеркивается такая особенность следственной деятельности, как необходимость преодоления и нейтрализации противодействия лиц, заинтересованных в неудаче расследования, в сокрытии истины по делу.
Не останавливаясь на вопросах, достаточно подробно исследованных в литературе, рассмотрим лишь некоторые дискуссионные и мало разработанные проблемы психологии доказывания. К их числу относятся психологические особенности деятельности следователя в условиях тактического риска и информационной неопределенности, типичные формы и способы противодействия расследованию, психологические основы формирования внутреннего убеждения субъектов доказывания[137].
Типичной для начала процесса доказывания представляется ситуация информационной неопределенности, в которой приходится действовать следователю, поскольку большинство преступлений, особенно тяжких, совершается в условиях неочевидности. Именно на ситуацию информационной неопределенности рассчитаны типичные версии и разрабатываемые алгоритмы расследования. Одной из задач первоначального этапа расследования и является устранение или хотя бы существенное ослабление информационной неопределенности, накопление данных, позволяющих следователю составить более или менее полное представление о событии и его участниках.
Типичность ситуации информационной неопределенности обусловливает требования к наличию у следователя определенных психологических качеств: наблюдательности, внимательности, способности к детальному анализу обстановки, к творческому мышлению и, наконец, эмоциональной устойчивости. В совокупности со знанием закономерностей возникновения информации о преступлении и преступнике, способов совершения и сокрытия преступлений это дает ему возможность накопления сведений о механизме события и получения оснований для принятия необходимых организационных и тактических решений.
Версии, формирующиеся на начальном этапе расследования, позволяют начать расследование по горячим следам и постепенно преодолеть информационную неопределенность. Этим же целям служат в принципе и первоначальные следственные действия.
Так, одной из задач осмотра места происшествия, проводимого еще до возбуждения уголовного дела, служит ориентирование следователя в существе события, подлежащего расследованию. Успешное выполнение этой задачи позволяет сразу же сократить число типичных версий, предположительно объясняющих механизм и содержание события, выбрать наиболее правильное направление расследования. Не случайно поэтому от качества осмотра места происшествия в конечном счете зависит успех расследования.
Мыслительная деятельность следователя при осмотре протекает на фоне тех психических процессов, которые определяют его состояние и способность выполнения профессиональных задач. Анализируя психологические основы осмотра места происшествия, Ф.В. Глазырин справедливо заметил: "Именно такая сложная мыслительная деятельность следователя, основанная на правовых, криминалистических, психологических знаниях, профессиональном и жизненном опыте, с использованием помощи специалистов, других участников этого процессуального действия, на проявлении профессионально необходимых психологических качеств, делает осмотр места происшествия рациональным и эффективным, позволяет определить связь обнаруженных объектов с расследуемым событием, выявить различные причинные зависимости между обнаруженными явлениями, негативные обстоятельства, распознать возможные инсценировки"[138]. Таким образом, с полным правом можно заключить, что психологические основы осмотра - составная часть психологии доказывания.
То же самое относится и к другим следственным действиям, в особенности тем, при производстве которых следователь сталкивается с противодействием расследованию, на чем подробнее мы остановимся далее.
Информационная неопределенность, в условиях которой протекает процесс доказывания, делает весьма актуальным решение проблемы тактического риска.
В общей форме под тактическим риском понимается допущение отрицательного результата предпринимаемых следователем действий в процессе доказывания[139].
Ситуация риска возникает уже на начальном этапе расследования, когда следователь стоит перед выбором наиболее вероятной версии, подлежащей проверке в первую очередь. Риск в этом случае заключается в том, что "следователь, "замыкаясь" на одну, наиболее подходящую, на его взгляд, версию, оставляет без внимания остальные версии, упуская время, с каждым днем утрачивая возможности раскрыть преступление"[140]. Естественно, что ситуация риска создает определенную психологическую напряженность, преодолеть которую, и то до известной степени, позволяет лишь профессиональная адаптация следователя к рискованным ситуациям.
Как отмечает Г.А. Зорин, "риск - естественный составной элемент следственной деятельности в условиях концентрации проблемных ситуаций, которые постоянно ставят следователя перед необходимостью выбора"[141].
В психологии под риском понимают ситуативную характеристику деятельности, состоящую в неопределенности ее исхода и возможных неблагоприятных последствиях в случае неуспеха. Это понятие имеет в психологии три взаимосвязанных значения:
1) риск как мера ожидаемого неблагополучия при неуспехе в деятельности, определяемая сочетанием вероятности неуспеха и степени неблагоприятных последствий в этом случае;
2) риск как действие, в том или ином отношении грозящее субъекту потерей (проигрышем, травмой, ущербом);
3) риск как ситуация выбора между двумя возможными вариантами действия: менее привлекательным, зато более надежным, и более привлекательным, но менее надежным, исход которого проблематичен и связан с возможными неблагоприятными последствиями.
Обычно выделяют риск оправданный и неоправданный[142] и различают две разновидности рискованных ситуаций:
а) где исход зависит от случая (шансовые ситуации);
б) где исход зависит от способностей субъекта (ситуации навыка).
Оказывается, что при прочих равных условиях более высокий уровень риска наблюдается в ситуациях, связанных не с шансом, а с навыком, "когда человек считает, что от него что-то зависит"[143].
Поскольку проблемная ситуация типична для следственной деятельности вообще, в том числе и при производстве отдельных следственных действий, возможность неблагоприятных последствий необходимо учитывать не только при выборе направления расследования (отдавая предпочтение наиболее вероятной версии), но при производстве предъявления для опознания, следственного эксперимента, обыска и т.п.
Выбор решения в ситуации риска может быть результатом логического анализа ситуации, "просчета" возможных последствий действий в совокупности с мерами по снижению степени риска, но может быть и интуитивен, в первом приближении необъясним, быть следствием инсайта, внезапного "озарения" следователя. Такое озарение представляет собой догадку, в основе которой нет ничего сверхъестественного, не поддающегося анализу.
По определению А.Р. Ратинова, одним из первых исследовавших проблему интуиции применительно к следственной деятельности, "интуиция - неосознанное постижение отдельных положений, которое не выведено логическим путем"[144]. Но интуиция, как и любое решение, основано на прошлом опыте человека. Интуитивное решение поддается логическому анализу, позволяющему выявить тот путь, который фактически привел к интуитивному решению, хотя этот путь при принятии решения не осознавался, существовал в "свернутом виде". Как отмечает А.Р. Ратинов, зачастую мыслительный процесс протекает неуловимо, наряду с полными логическими формами, которые принимаются в сокращенном виде, а иные вовсе выпадают, опускаются как давно известные, проверенные опытом, доказанные практикой или установленные какой-либо отраслью знаний. В результате полученный вывод представляется чистой, ничем не обусловленной догадкой. Фактически же он был подготовлен предыдущим мыслительным процессом. "Вспыхивая в сознании как готовое положение, интуитивная догадка перескакивает через ряд звеньев осознанного логического рассуждения и открывает свойства и связи явлений прежде, чем дискурсивное мышление следователя успеет доказать их соответствие действительности. В процессе доказывания знание интуитивное должно быть превращено в логически и фактически обоснованное достоверное знание"[145].
Интуиция следователя может сыграть существенную роль не только в ситуации тактического риска, но и в других случаях проявления психологических свойств личности следователя как субъекта доказывания, например при установлении следователем психологического контакта с проходящими по делу лицами как одного из необходимых условий получения доказательств "от людей".
Под психологическим контактом принято понимать создание атмосферы доверия к следователю, мотивам и целям его действий, формирование у субъекта общения со следователем убеждения, что следователь в своих действиях и поведении руководствуется лишь желанием установить истину и свободен от всего личного.
Психологический контакт устанавливается в процессе общения следователя с участниками следственных действий. Подготовка к этому общению - важный элемент подготовки к проведению следственного действия. А.В. Дулов указывает, что установление психологического контакта требует от следователя проявления его коммуникативных свойств; умения привлекать к себе внимание, пробуждать интерес, доверие, подчас симпатию к личности следователя. "Степень использования коммуникативных свойств находится в прямой зависимости от целей общения, личностных качеств участников, с которыми предстоит вступить в общение. Следователь должен стремиться установлением психологического контакта вызвать предельную психическую активность у будущих участников"[146].
Помимо установления психологического контакта, подготовка следователя к общению с участниками следственных действий должна включать в себя и подготовку его к активному психическому воздействию на участников, и подготовку к возможному противодействию со стороны тех участников, которые заинтересованы в сокрытии истины по делу.
По определению Н.П. Хайдукова, "воздействие следователя на участвующих в деле лиц с целью выполнения задач, поставленных перед ним законом, допустимо и правомерно только тогда, когда у субъекта, на которого оказывается воздействие, имеется свобода выбора линии своего поведения, свобода принятия того или иного решения в конкретной процессуально-тактической ситуации, связанной с расследованием преступления. Допустимое и правомерное воздействие следователя прежде всего должно побудить человека, на которого оно направлено, к сознательному изменению принятых решений, к тому, чтобы пересмотреть линию своего поведения, которая противоречит интересам общества и целям правосудия"[147]. Об этом же пишет и А.Р. Ратинов: "Правомерное психическое влияние само по себе не диктует конкретное действие, не вымогает показание того или иного содержания, а вмешиваясь во внутренние психические процессы, формирует правильную позицию человека, сознательное отношение к своим гражданским обязанностям и лишь опосредственно приводит его к выбору определенной линии поведения"[148].
Психологическое воздействие следователя на участников расследования играет особенно важную роль при преодолении их противодействия установлению истины.
Характеризуясь в целом как противодействие следствию, тактика недобросовестных участников следственных действий может выражаться в пассивном и активном сопротивлении усилиям следователя установить истину по делу.
Формами пассивного сопротивления являются:
- отказ от дачи показаний;
- немотивируемое ("голое") отрицание фактов с целью выиграть время для построения системы их опровержения;
- умолчание о фактах;
- неявка по вызову следственных и судебных органов;
- невыполнение требуемых действий и отказ от участия в следственных действиях и/или подписания соответствующих протоколов.
Активное противодействие следствию проявляется в следующих формах:
- умышленная дезинформация следователя - дача ложных показаний, обман, создание лжедоказательств путем инсценировок, фальсификации предметов, документов и т.п.;
- сокрытие и уничтожение нужных предметов или документов;
- подстрекательство к даче ложных показаний и неповиновению следователю;
- склонение к отказу от данных правдивых показаний путем угроз, иного насилия, подкупа и т.п.;
- прямое сопротивление следователю;
- уничтожение доказательств при ознакомлении с материалами следствия[149].
Но наиболее опасными формами противодействия расследованию являются понуждение следователя к противоправным действиям и решениям путем угроз, физического насилия, подкупа и т.п. Особенно опасный характер приобретает противодействие в тех случаях, когда оно исходит от вышестоящих руководителей следователя, иных коррумпированных сотрудников властных структур. Преодоление подобного противодействия требует наличия у следователя таких психических качеств, как мужество, принципиальность, решительность, требует умения просчитывать варианты последствий своих действий по преодолению негативных влияний.
Психологическую окраску имеет и процесс формирования внутреннего убеждения следователя и других субъектов доказывания. Понятие внутреннего убеждения следователя и суда формировалось на основе теории свободной оценки доказательств в середине XIX в. В России это понятие привлекло к себе самое пристальное внимание в период разработки и первого опыта применения судебных уставов 1864 г. В последующем это понятие анализировалось при характеристике оценки доказательств в разных системах уголовного процесса. В дореволюционной процессуальной литературе всячески подчеркивалось, что оценка доказательств "по внутреннему убеждению и совести" - это не решение дела "по непосредственному впечатлению или по произвольному усмотрению". "Для того, чтобы внутреннее убеждение не переходило в личный произвол, - писал И.Я. Фойницкий, - закон, не связывая судью легальными правилами, заботится, однако, о выработке его убеждения при условиях и в порядке, которыми обеспечивается, что всякий рассудительный и здравомыслящий человек при тех же данных пришел бы к одинаковому заключению. Правила о таких условиях и порядке имеют высокое значение; ими устанавливается грань между судейскою свободою и индивидуальным произволом"[150].
И.Я. Фойницкий и другие авторы в целом одинаково трактовали эти правила, считая, что внутреннее убеждение должно быть:
а) выводом из доказательств, проверенных в порядке, предусмотренном законом;
б) основано на рассмотрении и оценке всех доказательств по делу ("Из этого правила, обеспечивающего полноту судебного разбора, вытекает крайне важное право сторон на представление имеющихся у них доказательств: суд не может отказать им в таком представлении под предлогом, что дело для него уже разъяснено другими доказательствами или что он не имеет к доказательству доверия"[151]);
в) основано на оценке доказательств в их совокупности;
г) основано на оценке каждого доказательства "по его собственной природе и по связи с делом"[152].
Эти основания формирования внутреннего убеждения были восприняты и советскими процессуалистами: "внутреннее судейское убеждение есть разумная (выделено мной. - А.Б.) уверенность советских судей в правильности их выводов по делу, достигнутая тщательным и всесторонним исследованием обстоятельств дела и вытекающая из твердо установленных и достоверных обстоятельств дела. Судейское убеждение лишено всякой иррациональности, это не интуиция и не безотчетное чувство, а твердая уверенность судей в виновности или невиновности обвиняемого, основанная на том, что именно этот вывод - и только он - вытекает из обстоятельств дела, а все иные возможные решения дела отброшены как находящиеся в противоречии с обстоятельствами дела и не соответствующие действительности"[153]. Заметим, что "разумная уверенность" означает уверенность в достижении истины, уверенность в невероятности противоположного вывода в данных условиях, а не вообще. В сущности, из этого можно сделать выводы относительно содержания объективной истины как сочетания данных достоверных и данных весьма вероятных, т.е. данных, разумная вероятность которых представляется достаточной для принятия убежденного решения. Разумная уверенность основывается на разумной достаточности.
О гносеологическом и логическом значении внутреннего убеждения уместнее вести речь при рассмотрении такой фазы доказывания, как оценка доказательств, поэтому здесь ограничимся рассмотрением вопроса о психологической природе внутреннего убеждения.
С психологической точки зрения, убеждение - это уверенность, отсутствие сомнений в правильности вывода. Сомнение как сложное психическое состояние включает "сознание недоказанности, неубедительности, переживание неудовлетворенности тем, что выдается за истину, за решение поставленной задачи"[154]. А.Р. Ратинов считает, что в процессе доказывания сомнения играют положительную роль, поскольку побуждают к поиску новых данных для их устранения. Поскольку чувство уверенности и противоположное чувство сомнения представляют собой, по терминологии психологии, интеллектуальные эмоции, внутреннее убеждение - категория психологическая, что подчеркивается словом "внутреннее"[155]. Внутреннее убеждение характеризует психическое состояние субъекта доказывания, причем не только следователя и суд, но и остальных участников этого процесса и поэтому с полным правом может считаться одним из элементов психологических основ доказывания.
Читайте также: