Политика кириенко 1998 года кратко
Обновлено: 02.07.2024
Кириенко
Что это было?
Кириенко вспоминает 17 августа
Ровно два месяца назад Россия признала себя страной-банкротом. Однако главный участник этого события, поставивший свою подпись под решением правительства, все эти недели хранил молчание. Сегодня бывший премьер-министр России СЕРГЕЙ КИРИЕНКО в эксклюзивном интервью ЕВГЕНИИ Ъ-АЛЬБАЦ впервые подробно рассказывает о том, что тогда произошло и что ждать от дня завтрашнего.
"Полный бред"
— Все эти недели ваши действия до, во время и после 17 августа анализировали многие, часто — с прямо противоположных позиций. Вы же молчали. Почему?
— Я понимал, что эмоции должны выплеснуться, а вступать в перепалку не хотелось. К тому же все так были озабочены кадровыми назначениями в правительстве, что мне неизбежно пришлось бы комментировать те или иные шаги Евгения Максимовича Примакова. А это я, как бывший премьер-министр, принявший на себя ответственность за решения правительства от 17 августа, полагаю делать абсолютно неправильным.
— Тем не менее в недавнем телевизионном интервью вы заявили, что "ни одно из решений, принятых 17 августа, так и не было выполнено". Но что имели в виду — не объяснили. У всей же страны ощущение прямо обратное: не только выполнено, но и перевыполнено. Дефолт, девальвация, банкротство крупнейших банков, потеря сбережений, рост цен.
— Интервью записывалось 20 минут, а в эфир дали только 12. Но дело не в этом. И сейчас повторю: решения от 17 августа не выполнены. Отсюда и последствия. Первое — реструктуризация ГКО. Только сейчас, спустя два месяца это решение начинает реализовываться — кажется, удается прийти к согласованному варианту с западными кредиторами. А должно это было быть сделано к 24 августа. Второе — 90-дневный мораторий по долгам коммерческих банков. Мы планировали за 45 дней завершить переговоры и на 60-й день выйти с конкретными, удовлетворяющими все стороны решениями. 60-й день наступил — решений нет. Вместо них — судебные иски. Правительство, принимая решение о моратории на 90 дней, вело речь только о моратории по капитальным операциям, то есть по кредитам банкам. С тем чтобы с банков не стали сразу же требовать возвращения этих кредитов и тем самым обрушивать их активы. Однако под мораторий не стали платить и по форвардам, что полный бред. Форвардные контракты заключаются именно как страховка от изменения курса валюты. Не изменился курс — ты заработал, изменился — извини, плати: надо было быть осторожнее и не рисковать огромными суммами, как это сделали банки. Собственно, из-за форвардов и разозлились западные банки — стали арестовывать корсчета.
Наконец, третье наше решение — о расширении валютного коридора. Я чуть позже объясню, зачем нужна была эта мера. Так вот, 17 августа обвальной девальвации рубля не было, она началась спустя неделю. Причем я вовсе не хочу сказать, что причиной была отставка правительства Кириенко,— считал и считаю, что политически это решение было оправданным. Беда в том, что начались разговоры о коалиционном правительстве. То есть о кабинете, где представлены различные политические партии, которым через год предстоят новые выборы. Следовательно, такое правительство не станет принимать непопулярные, жесткие меры, а именно их и надо было принимать. Кто же будет брать на себя ответственность за однозначно болезненные для населения меры, а потом рассчитывать, что через год те, кому ты сделал больно, за тебя проголосуют? Ответ ясен. Он стал понятен и западным кредиторам: жесткой антикризисной программы не будет, зато будут популистские меры, вновь будет превышение расходов над доходами, следовательно, долгов отдать не сможем. Короче, замаячил дефолт уже по суверенному долгу.
Кроме того, объявленная реструктуризация по ГКО была поставлена под вопрос: занялись дискуссией о том, надо ли это вообще делать, или если делать, то как-то помягче. Кого мы этими разговорами успокаивали? Банкиров, которые отлично знали, что денег у России нет? В результате они сделали вполне естественный вывод: мало того что вовремя не заплатили, так еще и неизвестно, заплатят ли вообще и по каким ценам. В подтверждение этого вывода начались разговоры о масштабной бюджетной эмиссии — то ли 70 миллиардов напечатаем, то ли 100. А это — обесценивание рубля как минимум на 250-300%. Значит, если и заплатим по долгам, то уже с огромными потерями. Короче, обнаружилась полная непредсказуемость курса правительства. Отсюда — паника, сброс рублей, дикий скачок курса. По сути, мы вернулись к ситуации до 17 августа, когда рынок был наполнен плохими ожиданиями и кредиторы, и наши и западные, устав гадать, что их ждет, торопились унести ноги.
"Дефолта мы не объявляли"
— То есть вы хотите сказать, что возглавляемое вами правительство все сделало правильно, а потом пришли плохие дяди и все испортили? Однако вам, вероятно, известно, что не только наши, но и многие западные газеты оценили действия вашего правительства как не очень профессиональные. Например, после объявления дефолта по ГКО не была сразу же предложена программа реструктуризации долгов по государственным бумагам. Это, мягко говоря, многих удивило.
— Во-первых, дефолта мы не объявляли. Поверьте, мне сейчас нечего прятаться за слова, но юридически дефолт — это отказ платить по своим обязательствам, мы же сказали другое: сейчас заплатить не можем — что само по себе, конечно, мерзкое решение,— но через несколько лет долги обязательно отдадим. Второе: представить программу реструктуризации долга, не обсудив, не согласовав ее с кредиторами, абсолютно невозможно. Поэтому мы обговорили, в том числе и с МВФ, вопрос создания специального комитета по долгам, в который должны были войти и наши, и западные представители. В том числе и из тех стран, которые уже сталкивались с подобными проблемами и которым уже приходилось и объявлять мораторий, и реструктурировать долги — из Аргентины, Бразилии и так далее. Создать такой комитет до 17 августа было нельзя: произошла бы утечка инсайдеровской информации. Нас сейчас упрекают, и это один из главных упреков: не надо было ничего объявлять, надо было тихо, без шума, провести секретные переговоры. По секрету от кого, спрашиваю я? От наших банков или от западных? Короче, за неделю — к 24 августа — мы вполне могли и должны были разработать согласованную программу выхода из долгового кризиса.
Хроника 17 августа
— Когда правительство приняло окончательный вариант?
— Вечером 16 августа.
— Однако еще в пятницу, 14 августа, появилась вполне достоверная информация, что сотрудники Минфина сбросили свои ГКО. Следовательно, какая-то информация уже просочилась?
— Мне тоже часто задавали этот вопрос, могу совершенно четко сказать, что мы начали обсуждать сценарий только 15-го, в субботу, и до вечера 16-го было непонятно, на какое решение мы выйдем, поэтому знать не мог никто. Другой вопрос, что рынок, готовясь к худшему, сбрасывал портфели ГКО. Скажу вам больше: мой любимый банк, в котором я был председателем правления — "Гарантия", в последнюю неделю умудрился купить ГКО: цены, решили, хорошие будут. Взяли и докупили. В результате у них оказался пакет ГКО на 100 миллиардов и банк потерял почти половину своего капитала. Короче, официальное решение стало известно в 12 ночи с 16 на 17 августа, после того как я вернулся от президента.
— Тогда вы и пригласили банкиров?
— Да, в полночь, когда ни повлиять на решение, ни предпринять что-либо уже было нельзя.
— Вам уже не раз задавали этот вопрос, и вы предпочитали от него уходить, и все-таки: почему президент в Новгороде заявил, что девальвации не будет? Виктор Черномырдин дал, например, такое объяснение: президенту трудно говорить неприятные вещи, и потому вы, видимо, постарались от подробных объяснений уйти.
— Да ничего подобного. Во-первых, в четверг и пятницу я был в Татарии, потому с президентом до его отъезда в Новгород не разговаривал. Во-вторых, решение, как я уже говорил, было выработано только к вечеру 16-го, и тогда я и поехал в Горки о нем докладывать. Почему президент сделал такое заявление? Вероятно, потому, что два месяца все говорили о девальвации, а правительство и ЦБ бесконечно опровергали эти слухи, и мы в разговорах с президентом приводили известные уже вам доводы, о том, что девальвация ничего не решает, но приведет к краху банков. Короче, однозначно могу сказать: ничего и никогда я от президента не скрывал.
— Какова была ваша реакция, когда вы услышали заявление Ельцина в Новгороде?
— Если честно, то я был ошарашен.
— Когда вы приехали к президенту, вы представили ему только один вариант или все, которые обсуждались?
— Один, тот, что мы согласовали. Правда, по одному пункту решения у нас было два варианта. Оно заключалось в том, что, меняя валютную политики, не ставить верхний предел коридора. То есть сделать плавающий курс. Так было бы проще и правительству, и ЦБ — не было бы необходимости эту планку держать. Курс, конечно, сначала бы рванул где-нибудь до тринадцати, но потом вернулся бы к девяти.
— Так почему же отказались от плавающего курса? Это вызвало немало гневных филиппик в ваш адрес: логику вашего решения было трудно понять.
— Это было решение президента.
— То есть как президента? Это же технический вопрос, который должны были решать специалисты? Вы хотите сказать, что президент, грубо говоря, стукнул по столу и сказал: коридору быть?
— Он сказал, что мы не имеем права не выставлять свои обязательства, что мы должны четко сказать, что не отпускаем рубль в свободное плавание, напротив, выставляем границу и твердо гарантируем, что выше нее рубль не поднимется.
— Ну теперь-то понятно, почему президент заявил, что девальвации не будет.
— Не стоит делать из президента крайнего. В конце концов, глава государства не может и не должен вникать в подробности.
— Правда ли, что вы дважды подавали президенту прошение об отставке?
— Нет, не правда. Вообще, юридического документа я не подавал никогда в жизни. 16 августа, в воскресенье, я сказал президенту: предлагаемое правительством решение и болезненное и неприятное, поэтому мы все готовы немедленно быть уволенными, если это цена необходимости принятия данных решений. На что был ответ: нет, не требуется, действуйте. Вот, собственно, все, больше я не подавал никаких заявлений, хотя я действительно считаю, что это предложение, сделанное мною 16-го числа, не имело срока давности, поэтому никаких претензий к тому, что президент 23 августа изменил решение, у меня нет. Как цена за реализацию решения — это нормально.
— Как вы узнали о своей отставке?
— Мне позвонили в воскресенье, в 9 утра: президент просит к нему приехать. Я приехал к нему в Горки-9, и мы проговорили час с лишним. На мой взгляд, был хороший, очень откровенный разговор. Я повторил ровно то же самое, что произносил 16-го: да, Борис Николаевич, действительно решения неприятные, жесткие. У правительства нет серьезной политической поддержки, поэтому весь удар приходится по президенту. Сам со своего поста я не уйду, буду работать, но я понимаю, что политически более авторитетное правительство может дистанцироваться от принятых непопулярных решений, не нести за них ответственность, воспользоваться ими как базой и двигаться дальше, потому что ситуация плохая. И еще сказал: большая ошибка думать, что кризис закончился, из долгового кризиса так быстро не выходят. Нам предстоит лечить не только последствия — кашель, насморк, но и причины болезни.
- И вы не пытались убедить президента, что коней на переправе не меняют?
- Нет, я профессиональный менеджер, которого наняли на реализацию определенной задачи. И потому говорить : не надо, не увольняете нас — не правильно. Я понимал, что это произойдет. Помню, когда 21 августа я выступал в Думе, Жириновский мне крикнул: "Да чего вы тут, вас уже сдали". Но я и без него знал: решение принято. Другой вопрос, что мне порой кажется, что когда меня нанимали в качестве менеджера, то не до конца понимали, что это за задача. Когда же стали понимать цену этой задачи, не всем оказалось нужно, чтобы мы ее реализовывали. Это напоминает. Вы пытаетесь построить дом да свалке, свалка травой заросла, но внешне довольно приглядно выглядит. Вы вызываете мусорщиков и говорите — мы хотим, чтобы вы разобрали свалку. Свалка вскрывается. Верхний пристойный слой земли убирается, начинают разбираться в том, что под ним: железо сюда, бумагу сюда, кости сюда, всякую грязь сюда. Свалка в результате начинает занимать больше места, воняет, чего раньше не было, все соседи возмущаются. Говорят, мы думали, вы наведете порядок, а вы еще большую грязь развезли. Пошли бы вы отсюда. Дай-ка мы бульдозером все опять сгребем и песочком присыпем, чтобы не так заметно было, а может и забор вокруг поставим, и цветочки на нем нарисуем. Вот такая аналогия.
— После отставки вы с президентом встречались?
— Нет.
— Но сообщалось, что вы встречались и с премьером, и с Маслюковым, и с Геращенко. Вас приглашают как консультанта по кризисному управлению?
— Давайте скажем, что мы взаимно консультировались. Для меня представляет интерес понимание того, что происходит, какие действия собираются предпринять. Но есть и такие вещи, которые я считаю своим долгом произнести.
— Вас не приглашали вернуться в правительство?
— Да. Дважды звучали предложения.
— В качестве?
— В качестве экс-премьера. Борис Николаевич мне предлагал стать первым вице-премьером в правительстве Черномырдина, были предложения и от Евгения Максимовича. Я отказался. Были и другие предложения. В том числе и по работе в Сбербанке: пока я не отказался и не согласился, я хочу понять условия. Если это под реализацию программы защиты вкладчиков — я готов. Если задача подыскать мне тихое место, где я бы сидел и не высовывался — не хочу, неинтересно.
— И чем вы тогда будете заниматься? Деньги не нужны?
— Во-первых, я человек не бедный. Во-вторых, как экс-премьеру мне положена полгода зарплата. В-третьих, я себе цену знаю и без работы не останусь. Сегодня же меня особенно занимает разработка различных сценариев: какой должна быть новая индустриальная политика? Какие нужны конституционные реформы? Каковы варианты социального договора?
— То есть вы всерьез собираетесь идти в политику?
- С точки зрения реализации поставленных задач — да.
- Будете выбираться в Думу?
- -Не исключено. Но я, повторю, не публичный политик, для меня важнее реализация задачи: как из точки А пройти в точку Б.
— И как?
— Вот над этим я и думаю.
Сегодня Сергей Кириенко большой человек в российских политических кругах, однако много лет назад он был обычным пареньком из профессорской семьи, который родился в Сухуми.
В 1997 году Немцов привел Кириенко к Черномырдину и дал рекомендации на должность заместителя министров топлива и энергетики. Сначала Черномырдин отказывался, но позже Кириенко все-таки получил после, пусть и не в самом важном министерстве.
В тот период страна уже была на пороге крупного кризиса: пирамида ГКО, построенная Черномырдиным, готова была рухнуть в любой момент и этот момент наступал с азиатского фондового рынка. Через короткое время государственные облигации превратились в мусор, а мировые цены на нефть болтались на уровне 10 долларов США за баррель.
Именно Кириенко принял решение провести девальвацию и снизить обменный курс российского рубля, так как подешевевшими деньгами было бы легче расплатиться по внутригосударственному долго. Однако из-за этого пострадали коммерческие банки, которые занимали деньги за границей.
В таких условиях можно было поступить только двумя путями: мобилизовать резервы или включить печатный станок и расплатиться с владельцами ГКО, то есть гражданами страны, которым государство обещало выплаты. Кириенко почему-то решил, что общество спокойно переживет нечестность государства.
Правительство Сергея Кириенко включало в себя большую часть последнего правительства В. Черномырдина и существенного реформирования претерпеть, к сожалению, не успело.
Самым сильным и энергичным членом правительства был, безусловно, Борис Немцов. К 1998 году он уже набрался бюрократического опыта, понял опасность олигархов и стал работать более эффективно, чем прежде. Он не боялся и не боится действовать – редкое для чиновника качество. Особенно в России.
Думаю, большой ошибкой Кириенко была попытка собрать экономическую команду правительства вокруг вице-премьера В. Христенко (бывшего заместителя министра финансов). Сам В. Христенко – симпатичный и трезвомыслящий человек, но он попал на место, к которому еще не был готов. Точно так же, как не готов он был к решению крупных проблем в правительстве В. Путина. Отсутствие лидера в экономической команде в какой-то мере способствовало падению правительства Кириенко.
Весьма разочаровал меня и М. Задорнов, к которому я относился с симпатией еще со времени программы "500 дней". В 1993 году он и другой соратник Г. Явлинского А. Михайлов получили от меня удостоверения советников министра финансов. Первые месяцы в Минфине Задорнов пытался еще демонстрировать какие-то принципы, но затем сник, и Минфин начал постепенно превращаться в министерство расходов.
17 августа 1998 года М. Задорнов в полной мере показал, что не вполне понимает макроэкономику и финансовые рынки, а стало быть, не обладает необходимым запасом профессионализма. В правительстве Примакова-Маслюкова он и вовсе продемонстрировал полное отсутствие принципов и готовность идти на что угодно, чтобы только остаться в министерском кресле.
Откровенно слабым также было руководство аппаратом правительства, который никто даже и не попытался реформировать. А между тем аппарат правительства саботировал практически любое благое начинание. По важнейшим вопросам, которые требовали немедленного решения, В. Христенко с подачи аппарата подписывал резолюции типа "Внесите согласованный со всеми ведомствами вариант".
Реформы никогда не проводились на основе полного консенсуса. Кто-то обязан брать на себя ответственность и принимать решения. А здесь по многим вопросам приходилось доходить до премьер-министра, хотя на самом деле ему нет нужды опускаться до конкретных технических проблем, а правильней было бы уделять больше времени политике.
Сам Кириенко почти всегда меня поддерживал и помогал. Другое дело, что даже его поддержка не всегда помогала пробить бюрократические препоны. От первоначальной настороженности мы вскоре перешли к нормальной работе. Я непрерывно предлагал новые идеи и старался максимально полно использовать время для конкретных действий. В результате я сделал "головокружительную карьеру" в его правительстве. Сначала, в отличие от А. Починка, я получил добавку "министр" и мне выделили "приставной стульчик" за столом правительства. Спустя немногим более месяца я стал членом президиума и продвинулся в первую треть данного стола. А вечером 17 августа 1998 года меня сделали вице-премьером. И все это – за два с половиной месяца!
Отсутствие в правительстве полноценной команды привело к тому, что Кириенко пригласил для переговоров с МВФ "варяга" в лице А. Чубайса. Это было неверным решением, так как правительство, вручая свою судьбу в руки человека, который не нес никакой ответственности, потому что не был членом кабинета, фактически демонстрировало свою недееспособность.
Кроме того, это вышло боком самому Чубайсу, ибо, доверившись Минфину и Центробанку, он попал в западню, будучи вынужденным просить кредиты под неверно проведенный экономический анализ. В результате он взял на себя еще один "прокол" правительства и лишний раз навредил своей репутации.
Чубайс в тот период был не в лучшей форме, он сильно устал и в значительной мере подрастерял свой энтузиазм и энергию. Тем не менее, увидев сложности в отношениях правительства с МВФ, он не удержался, снова ринулся в бой и потерпел поражение. Поскольку и в РАО "ЕЭС" он постоянно находился и находится под атаками политических противников, то ему не позавидуешь. С другой стороны, даже враги признают, что он умеет добиваться результатов. Поэтому коммунисты его и боятся.
В 1998 году мне довелось руководить Госналогслужбой, по сути дела, всего два с половиной месяца, так как после 17 августа настоящей работы не стало. Тем не менее, эти два с половиной месяца были крайне насыщены событиями и конкретными делами.
До 17 августа 1998 года я не был вовлечен в процесс разработки и осуществления макроэкономической политики России и занимался почти исключительно налогами. Например, что касается результатов дискуссий с МВФ, то меня ставили в известность только о налоговых вопросах. Да у меня и не было тогда времени детально анализировать общую экономическую ситуацию (теперь об этом жалею).
Тем не менее, многое в экономической политике правительства меня удивляло и тревожило. Например, мне казалась странной невнятность этой самой политики, а также описанная выше ситуация, когда при действующем вице-премьере по экономике представителем на переговорах с МВФ становится председатель РАО "ЕЭС" А. Чубайс.
Я помню, как на совещании у Чубайса зашел разговор о Налоговом кодексе и я прямо заявил, что мне такой кодекс не нужен (а он тогда считался важнейшим приоритетом). Для собравшихся там "макроэкономистов" недоброкачественность кодекса стала откровением. Я был еще на паре совещаний по общим экономическим вопросам, и меня поразили царящие там отсутствие целеустремленности и странная самоуспокоенность. Я перестал ходить на такие совещания.
В программе МВФ в то лето было предусмотрено множество малоэффективных мер, вроде отключения нефтяных компаний от "трубы", то есть от возможности экспортировать свою продукцию, что еще более снижало налоговые поступления, и проектов многочисленных законов, которые надо было внести в Госдуму. От проекта до закона в нашей Госдуме может пройти вечность, если у большинства депутатов нет прямой политической или материальной заинтересованности в его принятии.
Кроме того, мне сильно не нравилась политика Центрального банка, так что в результате некоторых моих критических замечаний, отношения с его руководством у меня начали портиться. Тем не менее, я не имел на руках необходимых цифровых и аналитических данных, чтобы оценить всю глубину надвигающегося кризиса. Я был слишком погружен в текущую работу Госналогслужбы.
А между тем к середине августа 1998 года становилось все яснее и яснее, что, благодаря дефициту доверия, положение на финансовых рынках стремительно ухудшается. Центробанк быстро терял валютные резервы и входил во все больший конфликт с правительством (никто не хотел быть козлом отпущения). Пакет финансовой помощи МВФ, срочно организованный А. Чубайсом, помочь был уже не в силах. Инвесторы запаниковали, зыбкая конструкция экономической и валютной политики российского правительства зашаталась.
До меня стали доходить слухи, что готовится какая-то ерунда в области ГКО – в частности, планируется полный отказ от уплаты внутреннего государственного долга. Меня это крайне обеспокоило – такого рода действия всегда приводят к политическому кризису.
Вечером в пятницу 14 августа 1998 года я позвонил Кириенко и попросил меня принять. В субботу утром я приехал к нему на дачу и передал записку, где излагались мои соображения по поводу исправления ситуации с ГКО. Конечно, многие вопросы все равно оставались нерешенными, но тогда и предположить нельзя было, что правительство и Центробанк одновременно могут провести дефолт, девальвацию и объявить об отказе от обязательств по ценным бумагам.
В субботу 15 августа 1998 года мы час ходили с Кириенко по территории премьерской дачи, и я пытался убедить его не принимать поспешных решений, попытаться смягчить остроту кризисных тенденций. Для меня было ясно, что руководство Центрального банка и Минфина не вполне адекватно оценивает общую ситуацию и проявляет чудовищную некомпетентность. Я считал, что руководство этих ведомств надо менять -без этого доверия инвесторов не возродить. Кириенко выслушал меня, однако чувствовалось, что решение им уже принято.
Когда я собирался уезжать, на дачу приехали С. Дубинин, С. Алексашенко, А. Потемкин, М. Задорнов, О. Вьюгин, Е. Гайдар и А. Чубайс, то есть та группа, которая, видимо, и готовила решение 17 августа 1998 года. Основную роль тут играли руководители Минфина и Центрального банка, особенно отличались необоснованной самоуверенностью С. Алексашенко и М. Задорнов.
Е. Гайдар и А. Чубайс совершили ошибку, ввязавшись в решение проблем, истинные размеры которых четко себе не представляли. Они передоверились руководству Минфина и Центробанка, в результате чего разделили с ними ответственность. То же и с Кириенко – не вполне адекватно оценивая ситуацию, он поверил М. Задорнову и иже с ним, тем более, что Задорнова поддерживали два знаменитых реформатора.
Часа через два после моего отъезда мне позвонил С. Кириенко и попросил вернуться на дачу. В зале за большим столом сидели все те же люди, и лица их были мрачны. Поскольку мне не предоставили никаких фактов и цифр, мне было трудно оспаривать их доводы. Тем не менее, я попытался высказать свою позицию по реструктуризации ГКО. Это вызвало раздражение цен-тробанковцев. Минфиновцы больше помалкивали. Прилично вели себя только Е. Гайдар и А. Чубайс, которые, впрочем, как и я, не могли по-настоящему "чувствовать" проблему, так как стояли в стороне от штурвала экономики.
Короче, мои доводы не были приняты, и я, огорченный, покинул зал совещания. Утром 17 августа 1998 года мне позвонил первый заместитель министра финансов А. Кудрин и спросил, видел ли я заявление правительства. Поскольку я его не видел, он переслал мне заявление по факсу. В тот день разразился скандал на весь мир.
МВФ в момент кризиса показал полную неспособность оценивать ситуацию и принимать решения. По сути дела, МВФ также было выгодно списать на С. Кириенко свои прошлые ошибки. После 17 августа представители МВФ заняли позицию невмешательства и продолжали обсуждать с Россией некоторые экономические параметры вроде бюджетного дефицита. Я встречался с сотрудниками МВФ в те дни и был поражен их равнодушным отношением к судьбам инвесторов и вкладчиков российских банков.
В чем главные причины кризиса? Причин довольно много, и все они хорошо известны (в том числе и МВФ), а их негативное влияние продолжалось годами. В августе 1998 года просто накопилась "критическая масса".
Прежде всего, причина кризиса состояла в том, что из года в год принимались абсолютно нереальные бюджеты. Некомпетентное правительство их готовило и вносило на обсуждение в парламент, а коммунистическая Госдума и Совет Федерации их неизменно одобряли, причем, в ухудшенном варианте. Парламент никогда не пытался со всей ответственностью вынести правительству вотум недоверия.
Причина кризиса состоит также и в том, что Минфином и Центробанком был введен принцип "валютного коридора" (формы фиксации курса рубля к доллару США). С самого начала было ясно, что "коридор" стимулирует спекуляцию и, вообще, крайне опасен. Однако Дума делала вид, что опасности этой не понимает. Я не раз резко выступал против введения "валютного коридора", но МВФ эту идею радостно одобрил.
Еще одна причина кризиса заключается в безумной политике на рынке ГКО (политика завышенных процентных ставок при слишком коротких сроках), которая с 1995 года неумолимо влекла страну в долговую пропасть. Центральный банк, забыв о своей независимости, скупал бумаги ГКО в гигантских масштабах и сам "играл" на рынке ГКО. Совет Федерации и Госдума против этого не протестовали, хотя не видеть проблемы не могли. Это потом уже все занялись "расследованием" событий 17 августа 1998 года.
Другие причины финансового кризиса состоят в том, что власти забыли о налоговой реформе и сборе налогов, о борьбе с коррупцией, земельном вопросе и т. д. Был чрезмерно раздут внешний долг, никто не думал о том, что этот долг скоро придется отдавать, – Совет Федерации и Госдума утверждали все новые и новые лимиты заимствований.
Когда в марте 1999 года какая-то комиссия Совета Федерации, "науськиваемая" С. Глазьевым, приняла смехотворное постановление против "организаторов" кризиса 17 августа 1998 года, мне захотелось посоветовать членам Совета Федерации посмотреть на себя в зеркало – там бы они и увидели непосредственных организаторов кризиса. Годами парламентарии саботировали реформы, а теперь устроили "охоту на ведьм"…
Каждый конкретный компромисс экономической политики, как недавно признал Е. Гайдар, основывался на объективных факторах, но общая сумма компромиссов превысила допустимые рамки и закономерно привела к катастрофе. Вина за это в равной мере лежит как на исполнительной, так и на законодательной ветвях власти.
Многие из тех, кому в преддверии 17 августа 1998 года пришлось принимать решения, на самом деле расхлебывали чужие грехи. Им можно предъявлять претензии только по форме принятых решений. Прежде всего я имею в виду С. Кириенко, на которого попытались свалить всю ответственность за те события.
Полностью предотвратить кризис, пожалуй, было уже невозможно, но хотя бы частично смягчить, ввести его в более цивилизованное русло шанс, наверное, был. Программа правительства С. Кириенко содержала немало верных мер, но в Госдуму она попала только за полтора месяца до краха рубля и к тому же не была поддержана парламентариями. Никто в Думе не хотел рассматривать существа дела. 17 августа закономерно подвело итог периоду псевдореформ.
Предложенная на замену Кириенко кандидатура В. Черномырдина, казалось, давала возможность совершить еще один рывок (я имею в виду использование единственно приемлемого для того момента "аргентинского" опыта). Неутверждение В. Черномырдина поставило на этих надеждах жирный крест.
К власти пришли люди, которые в значительной своей части стояли у кормила государства и в конце 1980-х годов. Как и тогда они пошли на Запад за кредитами. Как и тогда они решили дать предприятиям оборотные средства за счет эмиссии. Круг замкнулся.
ФИО: Кириенко Сергей Владиленович
Дата рождения: 26 июля 1962, Сухуми, Абхазская АССР, СССР
Занимаемая должность: российский государственный и политический деятель. Первый заместитель Руководителя Администрации Президента Российской Федерации с 5 октября 2016 года
Биография
Правительство Кириенко и дефолт 1998 года
Дальнейшая карьера
Росатом
Итоги деятельности в Росатоме
Деятельность в Администрации Президента Путина
Личная жизнь
Стиль
Деятельность в области культуры и спорта
Награды
СМИ назвали кандидатов на должность главы предвыборного штаба Путина
Кремль дал установку избежать митингов и судов после выборов
Кириенко допустил отмену итогов выборов на участках из-за нарушений
Красный крест вместо Хирурга: кому достались президентские гранты
Путин поручил Вайно и Кириенко советоваться с партиями о главах регионов
Соратница Кириенко станет членом Совета Федерации
Кремль решил не менять избирательные законы к президентским выборам
Давний соратник Сергея Кириенко рекомендован на пост председателя Арбитражного суда Москвы
Высшая квалификационная коллегия судей без лишних вопросов рекомендовала председателя Арбитражного суда Татарстана Николая Новикова на пост председателя Арбитражного суда Москвы. Он оказался единственным кандидатом на эту должность.
Московский арбитраж может возглавить соратник Сергея Кириенко
Экс-глава самарского арбитража Николай Новиков намерен возглавить Арбитражный суд Москвы
Путин назначил Кириенко первым замглавы администрации президента
Глава Росатома, бывший премьер Сергей Кириенко по некоторым данным станет первым замглавы администрации президента
Он сменит на этой должности Вячеслава Володина, который уходит в Госдуму.
РБК: Сергея Кириенко назвали основным преемником Вячеслава Володина
Также вероятным кандидатом на место Вячеслава Володина, который станет спикером Госдумы, источники ранее называли начальника управления общественных проектов Кремля Павла Зеньковича, губернатора Подмосковья Андрея Воробьева, генерального директора ВГТРК Олега Добродеева и секретаря Общественной палаты Александра Бречалова. Источник издания, близкий к Кремлю, сказал, что теперь, скорее всего, никто из них не станет курировать внутриполитический блок.
Байсаров и Кириенко получат деньги из Фонда национального благосостояния
Минэнерго США приостановило сотрудничество с Росатомом
С.Кириенко: В 2014г. планируется запустить новые энергоблоки на трех АЭС.
Выявлено крупное хищение при конструировании оборудования атомных энергоблоков.
В Ульяновской обл. экс-замначальника отдела в НИИАР осужден за мошенничество.
С.Кириенко: Россия готова оказать ЮАР помощь в развитии атомной отрасли.
Второй блок Куданкуламской АЭС в Индии могут запустить в следующем году.
Портфель зарубежных заказов в атомной отрасли РФ без учета урана — 69,3 млрд долл.
Бабушкин сундук с плутонием
В Ульяновской обл. осуждены мошенники, похитившие более 15 млн руб. у НИИ атомных реакторов.
Атомные ледоколы помогут доставлять газ Северным морским путем
С.Кириенко: В России к июлю 2012г. завершатся работы по повышению безопасности действующих АЭС.
Махинации главы мафии под названием РОСАТОМ
Заявление о сговоре корпорации Росатом с рядом ведущих российских СМИ
Сергей Кириенко перепиарился
Депутаты озаботились чрезмерными тратами Росатома на медиа-позитив
Кириенко не знает, повлияет ли смерть лидера на ядерную программу КНДР
Системы безопасности на ледоколе не дадут повредить реактор — эксперты
Кириенко: членство в МАГАТЭ должно стать обязательным для стран — операторов АЭС
Читайте также: