Основные теории сознания конца хх хх1 века кратко

Обновлено: 05.07.2024

Основной вопрос, на который хотят ответить теоретики ВП сознания, состоит в том, чтобы объяснить природу сознательных состояний как таковых, то есть понять, что делает ментальные состояния сознательными ментальными состояниями.

Содержание

Роды сознания

1. Сознание как тварное сознание (creature consciousness) — то есть сознание, как свойство, которым обладает творение (человек), ясно сознающий и ощущающий. С тех пор как выявили, что бодрствование и способность ощущать выступают биологическими характеристиками, то проблема тварного сознания не требует особого решения.

2. Сознание как ментальное состояние сознания (mental-state consciousness)- то есть сознание как свойство ментального состояния, которое способно различать бессознательное и сознательное. Если сознание становится сознательным, следовательно, есть нечто, что способно быть в этом состоянии.

3. Сознание как интроспективное сознание (introspective consciousness) либо феноменальное сознание (phenomenal consciousness), то есть сознание которое обращено на собственные ментальные сознания. (Nagel 1974 [1] , 1986 [2] ; Jackson 1982 [3] , 1986 [4] ; McGinn 1991 [5] ; Block 1995 [6] ; Chalmers 1996 [7] )

Некоторые теоретики ВП уверены, что объяснить сущность сознания можно посредством объяснения природы второго типа сознания. И сделать это они предлагают посредством терминов ВП представления. Ментальное состояние есть сознательное, когда я имею ВП представление о нём.

История возникновения

Мотивация для подходов высшего порядка

Теории высшего порядка, подобно когнитивным/репрезентативным теориям в общем полагают, что верным уровнем на котором можно объяснить феноменальное сознание это когнитивный уровень, обеспечивающий объяснение в терминах некоторой комбинации причинной роли и интенционального содержания. Все такие теории утверждают, что феноменальное сознание состоит из определенного рода интенционального или репрезентативного содержания (аналог), изображенного в конечном итоге в причинной архитектуре мышления. Поэтому они должны утверждать, что те, более поздние, виды ментальных свойств уже не подразумевают или предполагают феноменальное сознание. Фактически, все когнитивные основания объединены в тезис (который впоследствии был отклонён) о том, что подлинные свойства мышления или ментальности уже предполагают феноменальное сознание, как, например, предполагал Сёрль (1992 [9] , 1997 [10] ).

Двойная проблема сознания

Сознательные состояния являются центральной особенностью нашей бодрствующей жизни. Когда мы вглядываемся в яркое множество опадающих листьев, как они меняют цвета, ощущаем запах жаренного лука или касаемся мягкой кожи младенца мы воспринимаем чувство, уникальное в каждом акте опыта. Есть нечто схожее обладанию этими чувствами, но что именно? Хотя сознательные состояния постоянно присутствуют в нашей повседневной жизни, мы редко рефлексируем над их природой, а когда мы это делаем, то оказывается что их тщетно пытаться описать. Мы указываем на содержания сознания, которые мы сознаем о и на качества, ассоциируемые с этими содержаниями: красные и желтые листья, резкий запах лука, мягкость кожи. Отличительный характер каждого из этих качеств указывает на одну проблему сознания: как вычислить отличие между красным и желтым, острым и сладким, гладким и шершавым и пр. И вторая проблема, центральная для теории высшего порядка, состоит в том, как объяснить, что общего между всеми сознательными состояниями, что схожего в обладании чувствами любого рода? Иными словами, теории сознания высшего порядка предлагают объяснить природу сознательных состояний как таковых.

Решение высшего порядка

Для того, чтобы вычислить природу сознательных состояний, вопрос на который будет отвечать теоретик высшего порядка должен звучать так: почему есть нечто подобное, способное быть в сознательном состоянии, когда ничего подобного нет в бессознательных состояниях, таких как состояния комы ли сна? Каково различие между эти двумя типами состояний? Как отмечено выше, высоко-порядковое основание сознания предполагает, что ментальное состояние становится сознательным только тогда, когда оно становится состоянием высшего порядка — либо мышлением, либо восприятием — о нём.

Например, когда я просыпаюсь, я чувствую жуткую боль в колене, но занимаясь активной деятельностью в течение дня я совсем забываю о боли, так, что эта боль перестанет задевать. Однако, при каждом перерыве, боль возвращается с новой силой. В свете подобных чувств и биологических основ, разумно отметить, что ощущение боли у меня такое же как и утром, остается на протяжении всего дня, хотя осознавать боль я могу только изредка. ВП теория фиксирует интуитивную достоверность этого объяснения, описывающего сознание боли в терминах ВП мышления или восприятия о ином бессознательном болевом состоянии. Когда я забываю о боли, ВП состояния нет, и т.о. я остаюсь без сознания о боли. Позднее днём, ВП состояние о боли возвращается и в преимущество этого ВП состояния я снова сознаю боль.

ВП состояние всегда о НП состоянии, и это говорит о том, что между ВП и НП состояниями есть интенциональные отношения.

Мышление и восприятие — это два схожих сорта интенциональных состояний.

Мысли могут быть:

  • О предметах в мире (лук)
  • Об абстрактных предметах (числа)
  • О других мыслях, как когда я много думаю о сознании

Восприятия могут быть:

  • О предметах мира, как когда я режу лук. Восприятия детальнее, чем мышление фиксируют широкий набор чувствительных различий.
  • Об абстрактных моментах или мыслях (но здесь не совсем ясно). Например, это возможно, когда мы видим цифру 3, означающее число, которое оно представляет.
  • О других мыслях, выраженных в восприятии внутренней речи.

Различия между мыслями и восприятиями приводит доводы в поддержку каждой формы ВП основания.

Существует множество теорий о механизмах сознания, в кото­рых предпринимается попытка сформулировать необходимые и достаточные условия для возникновения сознания. Их можно раз­делить на структурные, когда акцент делается на рассмотрение роли отдельных структур или нейронных сетей мозга, и на функ­циональные, которые определяют сознание через специальные ког­нитивные операции — мышление, воображение, запоминание и желание. На деле эти два подхода не исключают друг друга, так как специальные операции, связанные с сознанием, реализуются с участием особых нейронных сетей, находящихся в конкретных структурах мозга.

Изучая процессы концентрации и индукции возбуждения, их распределение по коре, И. П. Павлов создал теорию сознания, которая получила название теории светлого пятна.Он связывал сознание с фокусом возбуждения, светлым пятном, областью по­вышенной возбудимости, которая может перемещаться по коре.

При этом сознание не обязательно связано с символьными опера­циями — второй сигнальной системой и речевой деятельностью. По И.П. Павлову, сознание есть у человека и у животных.

Изучая поведение собак в условиях свободного их перемеще­ния в манеже, И.С. Бериташвили выявил эффект сенсорного обу­чения.Он нашел, что образ целевого объекта — пищи и места ее нахождения — формируется быстро, фиксируется и легко извле­кается из памяти, когда нужно удовлетворить биологическую по­требность. В связи с тем что эти результаты не укладывались в про­стую рефлекторную схему, он ввел понятие психонервной деятель­ности, которая оперирует образами. Он предположил, что внешняя среда всегда сравнивается с ее отражением — репрезентациями, хранящимися в памяти. Это характерно как для человека, так и для животных. Поведение строится на основе психонервных механизмов мозгового отображения. Формирование образов он связывает с фун­кцией звездчатых клеток. Они не посылают свои аксоны за пределы коры, так как относятся к внутренним клеткам коры и имеют само­стимулирующую обратную связь. Возбуждение может циркулировать по цепочке звездчатых нейронов. Такая локальная реверберация возбуждения рассматривается как основа для формирования слож­ного образа. Звездчатые нейроны создают материальный субстрат для сознания и служат механизмом для психонервной деятельнос­ти, когда нельзя разделить психическое и физиологическое.




Многие теории сознания исходят из принципа повторного вхо­да возбуждения в систему, образующую материальную основу со­знания. Широкую известность получила теория повторного входа, которую предложил и теоретически разработал Дж. Эдельман, (см.; Эдельман Дж., МауткастелВ., 1981). Позже эта теория по­лучила экспериментальное и теоретическое развитие в работах А.М. Иваницкого (1997).

Дж. Эдельман предположил, что элементарные процессы со­знания являются прерывистыми, т.е. требуют циклического повто­рения некоторой последовательности событий при наличии по­вторного входа (гее1гетп§) в одну и ту же группу клеток. Это озна­чает, что система сознания построена таким образом, что сигнал, возникший внутри некоторой системы, входит в нее повторно, как если бы он был внешним сигналом. Распространяя этот прин­цип на работу нейронных сетей, автор предположил, что сенсор­ная информация от внешней и внутренней среды после ее предва­рительной обработки в первичной нейрональной группе повторно входит в нее, возвращаясь после дополнительной обработки в дру­гих группах клеток. При этом параллельно в эту же группу нейро­нов поступает информация в виде ассоциированных сигналов из долговременной памяти. Соединение этих двух потоков информа­ции и составляет один цикл, или повторяющуюся фазу, активно­сти сознания. Обсуждая возможную продолжительность каждого цикла, он предполагает, что она равна 100 мс. Важной чертой тео­рии сознания Дж. Эдельмана является не только положение о повторном входе возбуждения. Он подчеркивает связь сознания с операциями обращения к долговременной памяти. Осознание воз­никает в результате обращения групп нейронов высокого порядка к мультимодальным ассоциативным структурам, заложенным в долго­временной памяти на основе прошлого опыта.

Лобная кора
Гипоталамус


Рис. 59. Схема кольцевого движения возбуждения при возникновении ощущений.

Центральное звено — синтез информации о физических и сигнальных свойствах стимула на нейронах проекционной коры (поА.М. Иваницкому, 1997).

Модель сознания Крика построена на анализе работы зрения-С его точки зрения, зрительная кора — наиболее удобный объект для изучения сознания. У человека и животных она имеет сходную структуру.

Различные отделы зрительной коры отвечают на разные при­знаки зрительных объектов. Нейроны-детекторы первичной зри­тельной коры (VI) реагируют на простые характеристики стиму­лов, например на определенным образом ориентированную по­лоску. Нейроны кортикальных областей более высокого порядка отвечают на более сложные признаки (на определенные черты лица). Нейроны области \5 реагируют главным образом на движение зри­тельного стимула и не отвечают на цвет и форму. В области У4 находят нейроны, отвечающие на цвет и форму предметов, ней­роны области 7а — на положение стимула в пространстве относи­тельно головы и тела. Но как возникают целостные зрительные

образы, сцены, которые мы видим перед собой? Отвечая на этот вопрос, Ф. Крик предположил, что в любой момент определен­ные нейроны, расположенные в разных кортикальных зонах, могут кооперироваться, чтобы сформировать некоторый вид глобальной активности. Ее появление и соответствует зрительному осознанию.

В качестве предполагаемого механизма, связывающего нейро­ны в общую единую систему, он рассматривает одновременное появление у них коррелированных разрядов с частотой гамма-коле­баний (35—70 Гц). Он обратил внимание на то, что нейроны, изби­рательно реагирующие на один и тот же стимул, обнаруживают сходные гамма-осцилляции без фазового сдвига. Кроме того, кор­реляция их гамма-активности при появлении в их рецептивных полях одного и того же объекта была больше, чем на появление различных объектов.Все это позволило ему утверждать, что синх­ронизация нейронной активности является механизмом объеди­нения клеток в ансамбль. Нейроны связываются в ансамбль за счет синхронизации их активности на какое-то время. Они могут пере­ключаться с одного ансамбля на другой. Синхронизация активнос­ти нейронов зрительной коры постулируется как способ простран­ственного связывания признаком.

Включение и выключение гамма-осцилляции зависят от меха­низма последовательного (серийного) внимания, которое иногда называют прожектором внимания.Оно характеризуется последо­вательным перемещением фокуса внимания с одного места в зри­тельном поле на другое. По мению Ф. Крика, это движение более быстрое, чем движение глаз, которое представляет другую фор­му — более медленного внимания. Механизм внимания помогает группе взаимодействующих нейронов разряжаться когерентно на частоте 35—70Гц- В результате создается глобальная единица ак­тивности, охватывающая нейроны в различных частях мозга.

По мнению Ф. Крика, осознание зрительного объекта требует участия не только внимания, но и кратковременной памяти. Раз­личая сенсорную и рабочую память, он подчеркивает особую роль

рабочей памяти в процессах сознания. Рисуя картину в целом, он описывает процесс осознания зрительного объекта следующим образом. Мозг имеет топографическую карту, в которой закодиро­ваны локусы зрительного поля. Эта карта связана с различными картами признаков. Сигнал о локализации объекта в зрительном поле, возможно, возникающий от карты движения глаз в двухол­мии, активирует соответствующие участки в картах признаков. За этим следует синхронное появление гамма-осцилляции у нейро­нов в различных локусах коры и на этой основе когерентное свя­зывание признаков объекта. Когда проблема связи нейронов, реа­гирующих на объект, решена, на короткое время признаки объек­та, на которые распространяется фокус внимания, автоматически запоминаются в рабочей памяти. Возможно, что 40Гц осцилляции сами избирательно активируют механизмы памяти.

Помещение в рабочую память признаков позволяет использовать категориальные знания, которые также временно представлены в ней, и решить, какие нейроны должны разряжаться вместе, чтобы проду­цировать окончательную репрезентацию объекта, на который направ­лено внимание.

В ситуации произвольного внимания луч прожектора направ­ляется командами из рабочей памяти. Связывая рабочую память с функциями фронтальных областей, он полагает, что активность фронтальных областей наобходима, чтобы субъект сообщил о своем осознанном восприятии стимула (Спс1


Первая теория — дуализм (Платон, Р. Декарт, Дж. Экклз, К. Поппер, Р. Суинберн). Данная теория подразумевает наличие двух субстанций: материальной / физической / пространственной и нематериальной / духовной / ментальной. Эти две разновидности не могут быть сведены друг к другу, таким образом, в рамках дуализма сознание и тело противопоставляются как два обособленных и зачастую независимых друг от друга объекта.

Философ Нового времени Р. Декарт ставит вопрос о сущности человека: “Но пока я еще недостаточно хорошо понимаю, что я есмь — я, в силу необходимости существующий…” [2, c. 22] — и путем мысленных экспериментов приходит к выводу, что таковой является мышление. Он отождествляет себя с собственным сознанием, полагая, что оно — его единственный сущностный (неотъемлемый и определяющий) атрибут.

Однако следует отметить, что рассуждения Р. Декарта о том, что “логически возможно”, а также апелляция к “ясным и отчетливым идеям” (Декарт полагает, что если нечто может быть представлено очень ярко и отчетливо, то тогда оно истинно), недостаточно убедительны. Основная проблема декартовского метода была кратко и ясно сформулирована С. Пристом: “…из того факта, что нечто может быть подвергнуто сомнению, еще не следует, что это нечто ложно, и что из того факта, что нечто может быть ясно и отчетливо представлено, еще не следует, что это нечто истинно” [4].

Сильным аргументом в пользу дуализма являются результаты неврологических исследований Дж. Экклза, показывающие, что сходные ментальные события могут соотноситься с совершенно различными неврологическими процессами, а также что связываемые между собой ментальные и физические события могут происходить не одновременно (а следовательно, они не суть одно и то же).

Главной же проблемой дуализма считается вопрос о том, как происходит взаимодействие между двумя качественно различными субстанциями. Выдвигавшиеся в разное время решения вроде существования специальной “связующей” области в мозгу (Р. Декарт) или осуществления божественного контроля над параллельным развитием обоих видов материи (Н. Мальбранш, Г. В. Лейбниц) едва ли являются убедительными.

Следующая теория сознания — логический бихевиоризм (К. Гемпель, Г. Райл). Это теория о том, что наше сознание является поведением и ничем больше.

“Говорить о сознании — значит говорить о человеческих способностях, обязанностях и склонностях что-то делать или претерпевать, причем делать или претерпевать в повседневном мире” [5, c. 197].

Аргументируется такая радикальная редукция тем, что, якобы, любые высказывания о ментальных состояниях эквивалентны высказываниям, описывающим поведенческие процессы (как действия, так и диспозиции). Все, что мы привыкли относить к ментальному, является бихевиоральным, и причиной любых сложностей, возникающих при рассуждении о сознании, является неверное понимание и употребление психологических понятий.

Таким образом, логический бихевиоризм опирается, прежде всего, на лингвистические тезисы.

В основу логического бихевиоризма К. Гемпеля легло стремление ученого превратить психологию в науку, отвечающую требования логического позитивизма.

“Утверждение, для верификации которого нельзя определить абсолютно никаких условий и которое в принципе неспособно вступать в противоречие с условиями проверки, совершенно лишено содержания и не обладает значением. В подобных случаях мы должны иметь дело не с утверждениями, как таковыми, но с “псевдоутверждениями”, т. е. с правильно построенной с точки зрения грамматики последовательностью слов, лишенных, однако, значения” [6, p. 17].

На наш же взгляд, нельзя делать выводы о значении суждений, отталкиваясь от того, возможно ли их подвергнуть проверке. Позитивистский подход оказывается принципиально неприменимым в исследовании сознания из-за отсутствия возможности наблюдать данный объект со стороны. Неудивительно, что философы, придерживающиеся такого подхода, сочли за лучшее вообще признать сознание несуществующим и редуцировать данное понятие к поведению (в результате чего и возникла теория логического бихевиоризма). Применить позитивистский подход можно, только признав, что не существует никакого не поддающегося внешнему наблюдению явления самосознания. Однако — и это очень важный момент — для самого доказательства или опровержения данного тезиса его использовать никак нельзя, поскольку в случае, если данный тезис все же верен — тогда оказывается ложным (либо нуждающимся в ограничении) сам позитивистский принцип верификации.

Третья теория — идеализм (Плотин, Дж. Беркли, Г. В. Ф. Гегель, И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинг, Фостер, Спригг) — утверждает, что сами по себе существуют только сознания, в то время как физические объекты нематериальны и существуют лишь внутри них. Таким образом за тем, что мы привыкли называть материей и физическим миром, отрицается независимый, субстанциальный статус.

“… абсолютное существование чувственных объектов в себе (objects in themselves)или вне ума в этих словах или заключается прямое противоречие, или они ничего не означают” [1, c. 182].

Одним из основных аргументов в пользу того, что физические объекты могут существовать только в нашем восприятии, является тот факт, что не существует никакого способа эмпирическим путем установить их существование независимо от наблюдателя. Дж. Беркли, эмпирик и один из сторонников идеализма, также считает, что невозможно доказать существование физического мира вне восприятия, применяя рационалистические методы исследования, и, таким образом, приходит к выводу, что нет никаких разумных причин полагать, будто нечто существует, когда мы его не воспринимаем. Он говорит, что чувства “не удостоверяют нас в том, что вне духа существуют невоспринятые вещи, сходные с теми, которые восприняты” [1, c. 179].

Несомненным плюсом идеализма является то, что он объясняет те вещи, которые не может объяснить наука. Наука пытается рассуждать объективно и все рассматривать с позиций третьего лица, она не может изучать явления субъективного порядка и не может объяснить сознание, в то время как идеализм дает ответы на эти вопросы. Однако безусловно слабой стороной идеалистического подхода является его скудный концептуальный инструментарий для описания объективной действительности и, как следствие, склонность сводить объективное к субъективному, что в наиболее радикальной форме можно наблюдать у солипсистов, отрицающих существование чего-либо, кроме сознания одного-единственного наблюдателя.

Материализм, противоположная идеализму теория, утверждает, что существуют только физические объекты и события, при этом все, что в повседневном и философском языке принято называть ментальным или духовным, является лишь свойством физического и целиком и полностью от него зависит. В XX в. в рамках материализма была сформулирована теория тождества сознания и мозга (Дж. Дж. К. Смарт, Д. Армстронг, Ю. Т. Плейс), затем — противостоящая ей материалистическая теория их нетождественности (Т. Хондрих).

Ю. Т. Плейс утверждает, что научное доказательство тождественности сознания — которое наблюдается интроспективно — и физического процесса в мозге — который наблюдается эмпирически — вполне осуществимо, несмотря на невозможность непрерывного перехода от одного вида наблюдения к другому. В качестве демонстрации данного утверждения он обращается к истории естественных наук и проводит аналогию с тем, как было доказано, что молния является движением электрических разрядов, несмотря на то что мы не можем осуществить непрерывный переход от наблюдения ее на расстоянии к рассмотрению этих самых разрядов вблизи [7, c. 47–48].

Однако до сих пор наука не приблизилась к реализации такого доказательства, и вполне может оказаться так, что сознание относится к совершенно особой категории явлений, не доступных наблюдению со стороны ни при каких условиях, и тогда окажется, что научные методы познания к нему принципиально неприменимы.

Нам представляется, что сознание — как раз такое явление. Его исключительность проистекает из двойственного эпистемологического статуса: оно может выступать в роли объекта (когда со стороны наблюдают его взаимодействие с окружающей средой) или же в роли одновременно как субъекта, так и объекта (при интроспективном наблюдении).

В защиту материализма нередко приводятся лингвистические доводы, аналогичные тем, которые используются сторонниками логического бихевиоризма, а именно: неверное употребление ментальных терминов, фактическая тождественность ментального и физического словарей… Мы находим их неубедительными хотя бы потому, что они неубедительны в отношении восприятия нами окружающего физического мира (а не только самих себя). Об этом восприятии, в отличие от интроспекции, мы можем судить объективно: так, например, было бы странно отождествлять наше восприятие голубого цвета с определенной длиной световой волны (по аналогии с аргументом “мне больно” = “в моем теле происходят определенные неврологические реакции”). Конечно, длина волны важна и является определяющим фактором в нашем ощущении “голубого”, но она не есть то же самое, что принадлежащее нам ощущение.

Функционализм представляет собой такой подход к изучению сознания, при котором ментальные состояния рассматриваются с точки зрения их каузальной, или функциональной, роли. Под каузальной / функциональной ролью подразумевается вся совокупность каузальных связей, в которые вступает данное конкретное ментальное состояние: например, оно может являться следствием другого ментального состояния, следствием физического состояния, причиной последующего ментального состояния — т. е. оно одновременно является причиной и следствием.

Современный североамериканский философ Х. Патнэм является сторонником функционализма и в кратком виде формулирует свою теорию следующим образом:

“По сути, моя стратегия обоснования того, что боль не есть состояние мозга, будет опираться не на априорные основания, а на тот факт, что другая гипотеза является более правдоподобной. Я выдвигаю гипотезу, что боль или состояние боли — это функциональное состояние всего организма” [3, p. 58–59].

Можно сказать, что функционалистский подход позволяет описать сознание как систему, не принимая при этом никаких онтологических обязательств относительно того, как именно реализуется выполнение ею своей программы (по аналогии с компьютерной программой).

Двухаспектная теория (Б. Рассел, П. Стросон, Б. Спиноза) рассматривает ментальное и физическое как два свойства некоей лежащей в основе всего реальности / субстанции / сущности.

“Популярная метафизика делит мир на сознание и материю, а человека — на душу и тело. Некоторые философы — материалисты — говорят, что реальна одна материя, а сознание иллюзорно. Многие другие — идеалисты — придерживаются противоположного взгляда, а именно что только сознание реально, а материя иллюзорна. Взгляд, предложенный мной, заключается в том, что и сознание, и материя — это структуры, состоящие из более первичного вещества, которое не является ни ментальным, ни материальным [Пер. А. Ф. Грязнова]” [8].

От идеализма, материализма и дуализма ее отличает тезис о том, что различие между ментальным и физическим не является онтологически фундаментальным. У разных философов двухаспектная теория может обретать различные формы и названия — например, “нейтральный монизм”, “дуализм свойств”, “дуализм характеристик”.

Преимуществами двухаспектной теории является то, что в создаваемой ею картине мира одинаково важное место отводится как ментальному, так и физическому, при этом отпадает необходимость объяснять, как ментальная и физическая субстанции взаимодействуют друг с другом — поскольку у ментального и физического в двухаспектной теории отсутствует субстанциальной статус. Однако сторонники данной теории сталкиваются с другой проблемой — необходимостью объяснить, что же за нейтральная сущность лежит в основе всех вещей. Дать вразумительное, ясное объяснение здесь оказывается весьма затруднительно.

Рассмотрев различные теории сознания, можно прийти к выводу, что общепризнанная теория сознания появится не скоро. По нашему же субъективному мнению, наибольшим интуитивным правдоподобием обладает двухаспектная теория. Вполне возможно, что большинство вещей, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, не являются или строго ментальными или физическими; вполне возможно, что некоторые из них являются одновременно и ментальными, и физическими. В этом случае проблема сознания и тела является результатом допущения о том, что все является либо ментальным, либо физическим, но не одновременно тем и другим.

1. Беркли Дж. Трактат о принципах человеческого знания / Дж. Беркли // Сочинения. — М.: Мысль, 1978. — С. 149–247.

2. Декарт Р. Размышления о первой философии / Р. Декарт // Соч. в 2 т. Т. 2. — М.: Мысль, 1994. — С. 3–72.

3. Патнэм Х. Психологические предикаты (природа ментальных состояний) / Х. Патнэм // Философия сознания. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. — С 53–67.

5. Райл Г. Понятие сознания / Г. Райл. — М.: Дом интеллектуальной книги, Идея-Пресс, 2000. — 354 с.

6. Hempel С. G. The logical analysis of psychology / C. G. Hempel // Readings in Philosophy of Psychology / N. Block. (ed.). Cambridge MA: Harvard University Press, 1980. — P. 14–23.

7. Place U. T. Is consciousness a brain process? / U. T. Place — British Journal of Psychology, 1956. Vol. 47. No 1. P. 44–50.

8. Russell B. An Outline of Philosophy / B. Russel. — London: George Allen & Unwin Ltd, 1970. — 278 p.

Основные термины (генерируются автоматически): сознание, двухаспектная теория, логический бихевиоризм, теория, друг, материя, ментальное состояние, непрерывный переход, позитивистский подход, физический мир.

Похожие статьи

Проблема сознания и тела в рамках двухаспектной теории

Философские труды Платона и Декарта, безусловно, оказали огромное влияние на развитие западной философии: они постулировали фундаментальное, непреодолимое различие между материей и сознанием, физическим и ментальным, дуализм субстанций.

Физика сознания в аспекте психологии | Статья в сборнике.

Несомненно, что биологическая часть человека развивалась в соответствии с теорией Ч

В аспекте функционального подхода в изучении сознания предлагается следующее: Сознание

Далее, мысленный, ментальный, огненный мир дают возможность сознанию принимать и.

Психофизическая проблема как раздел современной философии.

Этот подход принято называть логическим бихевиоризмом и представлять как версию более позднего бихевиоризма, ставшего весьма популярным и лидирующим течением

Это теория толкует ментальное состояние как пребывание в определенном функциональном состоянии.

Критический анализ лженаучных концепций существования души

Психологический и феноменальный аспекты ментального

Оценивая ментальные состояния по критерию осознанности и критерию каузальной связи с

Изменилось это благодаря прогрессу психологических теорий за последнее столетие: З

Далее сформировавшийся логический бихевиоризм предложил полностью отказаться от.

Анализ взаимодействия сознания и бессознательного в романе.

Бессознательное поддерживает его в этом состоянии, постоянно вводя его якобы в воспоминания о прошлой его жизни, жизни царя царей Саргона.

Проблема сознания и тела в рамках двухаспектной теории.

Развитие психологии и его периоды в XIX столетии

. теория Чарльза Дарвина, ознаменовавшая переломный момент, т. е. переход от

Но все же антропоморфизм присваивает животному миру присутствие рассудка.

Все без исключения перемены в реакциях определены никак не психическим, а физическим состоянием животного.

Философские аспекты междисциплинарных отраслей науки

Следует упомянуть, что в современной теории познания обобщённо выделяются несколько

Позитивистская философия низводит когнитивную науку в бихевиоризм; идеалистическая и.

В процессе вытеснения наиболее неприемлемые, с точки зрения социума, желания перестают осознаваться и становятся бессознательными. Но энергия вытесненного влечения не исчезает, а пытается прорваться в сознание, куда ее не пускает цензура. Поэтому вытесняемые влечения прорываются в сознание в замаскированном виде, приводя к алогичному поведению и симптоматике навязчивого невроза. Действия при навязчивом неврозе напоминают некий ритуал, в котором совершается выполнение сложных и бессмысленных повторяющихся действий. Как и во всяком ритуале, смысл этих действий остается непонятным субъекту, но не выполнять их он не может. Поэтому, с точки зрения Фрейда, вытеснение – это наихудший способ разрешения конфликта между сознанием и бессознательным, и все, что вытеснено, должно попасть в сознание. Это задачу, прежде всего, и должен решить психоаналитик.

Другой ученик Фрейда - А.Адлер, - критически переосмысляет классический психоанализ и развивает учение о компенсации как универсальном механизме психического развития. Адлер обосновывает точку зрения на сущность невроза, которая базируется исключительно на принципе власти. Адлер считает, что сексуальные мотивы являются лишь маской, за которой скрывается более фундаментальное влечение – желание господствовать. Желание господствовать, в свою очередь, вырастает из потребности компенсировать чувство неполноценности. Истоки же чувства неполноценности лежат, прежде всего, в воспоминаниях о детской беспомощности или в еще более глубоких основаниях – в чувстве бессилия перед неотвратимостью смерти. Идеи Адлера способствовали модификации фрейдизма, приведше к возникновению неофрейдизма. Неофрейдизм соединяет психоанализ З.Фрейда с социальными теориями. К неофрейдизму примыкают Э.Фромм, К.Хорни, В.Райх, Г.Маркузе. В числе наиболее интересных последователей Фрейда нужно упомянуть Ж.Лакана, соединившего классический психоанализ с философией постструктурализма. По мнению Лакана, бессознательное структурировано как язык: Лакан использовал мысль Фрейда об особом значении языка для характеристики бессознательного.

Теория глобального рабочего пространства

Когнитивный психолог Бернард Баарс выдвинул гипотезу о глобальном рабочем пространстве – информационной сети, где любая информация может быть связана с любой другой информацией. Наш разум – это система обработки информации, которую можно разделить на два разных типа архитектуры. Архитектура первого типа состоит из множества отдельных когнитивных модулей, которые анализируют входящую сенсорную информацию, а архитектура второго типа – из общей центральной системы, в которую входят когнитивные функции более высокого порядка.

Теория К. Коха и Ф. Крика

В конце XX века Кристоф Кох и Фрэнсис Крик предположили, что мозг полностью состоит из нейронных коррелятов – небольших групп нейронов, объединенных по схожести молекулярных и нейроанатомических признаков.

Теория селекции нейрональных групп

Джеральд Эдельман в рамках предложенной им концепции нейродарвинизма считает, что наши нейронные сети и группы постоянно перестраиваются, чтобы адаптироваться к изменениям в окружающем мире. Нейроны мозга объединяются в небольшие нейрональные группы для максимально эффективной обработки информации, поступающей от разных органов чувств. Сознание понимается как размытое действие, которое заключается в одновременной активации многих связанных нейрональных групп и совместной работе нейронов в каждой из этих групп. Каждая нейрональная группа распознает определенные типы поступающих сигналов, кроме того, нейрональные группы могут обмениваться информацией между собой. Связи между всеми нейронами замыкаются, и образуется система
нейрональных групп, которая в следующий раз сможет быстрее и эффективнее обработать аналогичный сигнал. За счет образования систем нейрональных групп мозг организует и значительно ускоряет процессы восприятия.

Концепция распределенного сознания

Автор концепции – Евгений Соколов. Сознание здесь понимается как мозаика, составленная из отдельных специализированных нейронов сознания, и функционирует в соответствии с векторной сферической моделью. Профессор кафедры психофизиологии факультета психологии МГУ предлагает гипотезу механизмов сознания, согласно которой сознание возникает в специфических нейронах сознания, образующих иерархические пирамиды. Предполагается, что внутриклеточные механизмы сознания основаны на квантовых процессах в микротрубочках цитоскелета нейронов сознания. Сознание Е. Соколов описывает как поток субъективных состояний, который включает перцептивные, эмоциональные и мыслительные процессы, протекающие в мозге человека.

Читайте также: