Неокантианство в русской философии кратко
Обновлено: 05.07.2024
НЕОКАНТИАНСТВО В РОССИИ – общее собирательное обозначение для многих философских.
- Описание
- Алфавитный указатель
- Арабская философия
- Индийская философия
- Китайская философия
- Русская философия
- Этика
- Авторы
- Приложения
1. Белый А. Символизм. М., 1910;
2. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк, 1956, т. 1;
3. Челпанов Г.И. Введение в философию. М., 1912.
1. Вопросы теоретического наследия И.Канта. Калининград, 1975; 1978; 1979;
2. Кант и кантианцы. М., 1978;
3. Ахутин А.В. София и черт (Кант перед лицом религиозной метафизики). – В кн.: Россия и Германия. Опыт философского диалога. М., 1993;
Кантианство и неокантианство в России начала ХХ века — широкое, многообразное, влиятельное, но до сих пор не вполне исследованное философское направление [2]. Данное явление вышло за пределы университетов и философских кружков, а в дальнейшем привело к философскому паломничеству русских пытливых умов в такие города как Гейдельберг, Берлин и Марбург, а в итоге повлияло на религиозную и общественную философскую мысль в России, затронуло даже тех мыслителей и ученых, которые по прошествии времени так и не остались верны неокантианским идеям.
Когда мы размышляем о русском неокантианстве как о направлении русской философской традиции, мы изначально хотим обозначить его ориентированность на немецкий образец, который стал родоначальником и воспитателем отечественного исследовательского процесса, представленный в двух основных школах — Марбургской и Баденской. Но при этом, нельзя не учитывать в изучении такой определяющий фактор, как существующие на тот момент культурно-исторические и философские условия создания и развития данного философского направления.
В России XIX века еще не существовало устоявшейся философской парадигмы, в том числе и в исследовании философии Канта, поэтому у отечественных последователей немецкого философа нельзя с полной уверенностью выделять точных представителей той или иной школы. Прослеживая временные границы распространения интереса к Канту и его приверженцам, можно отметить тот факт, что учение самого Канта и его сторонников, пришло в Россию одновременно. Поэтому какой бы то ни было полемики между кантианцами и неокантианцами просто не могло быть.
Непосредственно неокантианские идеи начали проникать в Россию с 1900-х годов через рецензии и критические исследования. С того времени число русских исследователей работающих вне религиозно-мистического направления, постоянно росло за счет молодых мыслителей, обучавшихся в известных философских центрах Германии.
Б. Л. Пастернак. [7]
Особенно сблизил молодых русских философов международный философский конгресс, проходивший в 1908 г. в Гейдельберге. Отечественные умы, не смотря на сранительно небольшой исследовательский опыт в вопросах немецкой философии Канта смогли наладить прочные и рабочие связи с философами из Германии, Франции, Италии, которые привели к совместным изысканиям в вопросах философии. Дебютной и успешной заявкой совместной творческой деятельности было издание сборника культурно-философских очерков (VornMessias. Kultur-philosophischeEssays. Leipzig, 1910), объединившего таких молодых поклонников кантианской и неокантианской философии, как Р. Кронер, Г. Меллис, Н. Бубнов, С. Гессен, Ф. Степун. Многие из них получили в Германии ученую степень доктора философии, публиковали там свои исследования, а Н. Н. Бубнов стал даже профессором философии Гейдельбергского университета.
На основании выше сказанного можно прийти к выводу, что русское неокантианство ставило акцент в первую очередь на нравственном содержании мысли великого немецкого философа.
Исследование истории и философии русского неокантианства долгое время шло по пути сбора фактического материала и поэтому носило в основном описательный характер. Начало этому исследованию было положено западными славистами (М. Депперманн, С. Дорцвайлер, Р. Крамме, Б. Пуль, А. Д. Сиклари, Л. С. Флейшман, X. Б. Хардер) и некоторыми отечественными философами и филологами (В. Ф. Асмус, Т. Б. Длугач, В. Я. Беленчиков, А. В. Лавров). Они впервые обратили внимание на неокантианские сюжеты в произведениях А. Белого и Б. Л. Пастернака, обнаружили следы увлечения неокантианством в их теоретико-эстетических работах и положили начало историко-философского изучения неокантианства в русской культуре. Именно ими были собраны и опубликованы философские рукописи Пастернака периода учебы в Московском и Марбургском университетах.
Но а это время в нем регулярно издавались труды не только отечественных, но и зарубежных философов-неокантианцев, а позиции научной, критической философии заметно укрепились. Ярким показателем являются образовывающиеся в это время новые философские общества и объединения. Основывали их именно ученики неокантианских школ.
Подводя итог, можно сказать, что перед неокантианством в России стояли три основных задачи:
– противостояние религиозной философии (На тот момент православная церковь была максимально слита со властью, а православие было официальной религией)
– зарождение русской философской традиции, соединившей в себе все многообразие мировой философии и уникальные особенности русской культуры
– внедрение полученного результата в общемировую философию.
Исследование отечественного неокантианства сопряжено со значительными трудностями: большая часть наследия русских философов-неокантианцев хранится в архивах и не опубликована. К тому же систематизации знаний и исследований в этой области мешает языковой вопрос. Работы ведущих отечественных неокантианцев записаны на разных языках — немецком, английском, французском, литовском, чешском, итальянском и т. д.
Основные термины (генерируются автоматически): Россия, русское неокантианство, русская философская традиция, философия, время, Гейдельберг, Гессен, доктор философии, Марбургский университет, неокантианец.
В неокантианстве различают Марбургскую школу, занимавшуюся преимущественно логико-методологической проблематикой естественных наук, и Фрейбургскую (Баденскую школу), сосредоточившуюся на проблематике ценностей и методологии наук гуманитарного цикла.
Марбургская школа.
Основоположником Марбургской школы считается Герман Коген (1842–1918). Ее наиболее видными представителями в Германии были Пауль Наторп (1854–1924), Эрнст Кассирер (1874–1945), Ханс Файхингер (1852–1933); в России сторонниками неокантианских идей были А.И.Введенский, С.И.Гессен, Б.В.Яковенко. В разное время влияние неокантианских идей Марбургской школы испытали Н.Гартман и Р.Кронер, Э.Гуссерль и И.И.Лапшин, Э.Бернштейн и Л.Брюнсвик.
Неокантианцы в своей попытке возродить идеи Канта в новом историческом контексте отталкивались от вполне реальных процессов, которые происходили в естественных науках на рубеже 19–20 вв.
В это время в естествознании возникают новые объекты и задачи исследования, где законы ньютоновско-галилеевской механики перестают действовать и многие ее философские и методологические установки оказываются неэффективными.
Во-первых, до середины 19 в. считалось, что в фундаменте мироздания лежат законы ньютоновской механики и, соответственно, единственно возможная евклидова геометрия пространства, на которой она основана. Время же существует безотносительно пространства и равномерно течет из прошлого в будущего. Но геометрический трактат Гаусса (1777–1855) Общие исследования относительно кривых поверхностей (в котором, в частности, упоминается поверхность вращения постоянной отрицательной кривизны, внутренняя геометрия которой, как потом обнаружилось, является геометрией Лобачевского), открыл новые перспективы исследования действительности. 19 век – это время создания неевклидовых геометрий (Бойьяи (1802–1860), Римана (1826–1866), Лобачевского (1792–1856)) как непротиворечивых и стройных математических теорий. Конец 19 – начало 20 вв. – период формирования совершенно новых взглядов как на само время, так и на его взаимоотношения с пространством. Специальная теория относительности Эйнштейна установила фундаментальную взаимосвязь пространства и времени и существенную зависимость этого континуума от характера физических взаимодействий в различных типах систем.
В-третьих, ранее считалось, что новое знание попросту преумножает старое, как бы добавляет в копилку прежних истин вновь добытые. Иными словами, господствовала кумулятивистская система взглядов на развитие науки. Создание новых физических теорий радикально изменило взгляды на устройство мироздания и привело к крушению теорий, ранее казавшихся абсолютно истинными: корпускулярной оптики, представлений о неделимости атома и т.д.
– антиметафизическая установка, призывающая раз и навсегда прекратить заниматься построением различных универсальных картин мира (равно и материалистических, и идеалистических) и заняться логикой и методологией науки.
Однако апеллируя к авторитету Канта при обоснования всеобщности и необходимости истин науки, исходя из субъекта, а не из самих реальных предметов мира (не из объекта), – неокантианцы Марбургской школы все же подвергают его позицию существенной корректировке, даже ревизии.
По мысли представителей марбургской школы, беда Канта состояла в том, что он, как сын своего времени, абсолютизировал единственную устоявшуюся научную теорию того времени – ньютоновскую классическую механику и лежащую в ее основаниях евклидову геометрию. Механику он укоренил в априорных формах человеческого мышления (в категориях рассудка), а геометрию и алгебру в априорных формах чувственного созерцания. Это, по мнению неокантианцев, в принципе неверно.
Критике подвергается кантовское представление о пространстве и времени как априорных формах чувственного созерцания, лежащих, согласно воззрениям кенигсбергского мыслителя, в основании необходимых и всеобщих суждений алгебры и геометрии.
Другой идеей неокантианцев является подчеркивание важнейшей роли логических и теоретических критериев истины в познавательной деятельности, а вовсе не практики и не материального опыта, где многие абстрактные теории попросту нельзя проверить. Прежде всего это касается большинства математических теорий. Последние же, будучи в большинстве своем порождением кабинетного творчества теоретика, ложатся впоследствии в основу самых перспективных практических и технических изобретений. Так, в основе современной компьютерной техники лежат логические модели, разработанные в 1920-х годах, когда об электронно-вычислительных машинах никто и подумать не мог в самых смелых своих фантазиях. Ракетный двигатель был идеально промыслен задолго до того, как взлетела в небо первая ракета. Верной представляется и та мысль неокантианцев, что история науки не может быть понята вне внутренней логики развития самих научных идей и проблем. Никакой прямой детерминации со стороны культуры и общества здесь нет и быть не может. Думается, что и рост активности человеческого разума в истории науки – также может рассматриваться как одна из важных ее закономерностей, открытых неокантианцами.
В целом для их философского мировоззрения характерна подчеркнуто рационалистическая установка философствования и категорическое неприятие любых разновидностей философского иррационализма от Шопенгауэра и Ницше до Бергсона и Хайдеггера. С последним, в частности, вел очную полемику один из авторитетных в ХХ веке неокантианцев Эрнст Кассирер.
Вместе с тем, в неокантианской философской программе кроются серьезные недостатки, что, в конечном счете, и вызвало его исторический уход с первых ролей на философской арене.
Во-вторых, антисубстанциалистский и антиметафизический пафос неокантианцев Марбургской школы также оказался достаточно противоречивой и непоследовательной философской установкой. От сугубо метафизических спекуляций о Боге и Логосе, лежащих в основе мира, не смогли отказаться ни Коген, ни Наторп, а поздний Кассирер с годами, по его же собственному признанию, испытывал все большее и большее влечение к Гегелю – одному из самых последовательных субстанциалистов (эту функцию выполняет у него Абсолютная идея) и метафизиков-системотворцев в истории мировой философии.
Фрейбургская (Баденская) школа неокантианства
Неокантианство в России.
Основанное на принципах строгой научности, неокантианское течение с трудом пробивало себе дорогу и в традиционном иррационально-религиозном русском философствовании, и, позже, в марксисткой философии, которая критиковала неокантианство, прежде всего в лице Каутского и Бернштейна, за попытки ревизии Маркса.
Пришедшие на смену неокантианству новые философские, социологические и культурологические течения – феноменология, экзистенциализм, философская антропология, социология знания и др. – не отбросили неокантианство, а в некоторой степени выросли на его почве, вобрав в себя важные идейные разработки неакантианцев. Об этом свидетельствует тот факт, что общепризнанные основоположники указанных течений (Гуссерль, Хайдеггер, Шелер, Мангейм, М.Вебер, Зиммель и др.) прошли в молодые годы через школу неокантианства.
Андрей Иванов
Liebmann O. Kant und die Epigonen, 1865
Введенский А.И. Философские очерки. СПб, 1901
Яковенко Б.В. К критике теории познания Г.Риккерта. – Вопросы философии и психологии, т. 93, 1908
Введенский А.И. Новое и легкое доказательство философского критицизма. СПб, 1909
Яковенко Б.В. Теоретическая философия Г.Когена. – Логос, 1910, кн. 1
Яковенко Б.В. Учение Риккерта о сущности философии. – Вопросы философии и психологии, т. 119, 1913
Кассирер Э. Теория относительности Эйнштейна. П., 1922
Вопросы теоретического наследия И.Канта. Калининград, 1975, 1978, 1979
Кант и кантианцы. М., 1978
Фохт Б.А. Философия музыки А.Н.Скрябина / В сб.: А.Н.Скрябин. Человек. Художник. Мыслитель. М., 1994
Кассирер Э. Познание и действительность. СПб, 1996 (репринт 1912)
Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. / Логическое введение в исторические науки. Спб.: Наука, 1997
НЕОКАНТИАНСТВО В РОССИИ — общее собирательное обозначение для многих философских течений 19 — нач. 20 в., сопряженных с именем И. Канта или с его критицизмом как типом философствования. В русской философской культуре сформировался повышенный интерес к различным школам неокантианского движения. К русскому неокантианству, как правило, относят таких мыслителей, как А. И. Введенский, И. И. Лапшин, Г. И. Челпанов, С. И. Гессен, Г. Д. 1урвич, Б. В. Яковенко, Ф. А Степун. При этом необходимо учитывать двойной смысл самого термина “неокантианство”. С одной стороны, неокантианство — это философские учения 19 — нач. 20 в., обратившиеся к самой системе Канта, с другой — это следование одной из школ немецкого неокантианства: марбургской, баденской или фрейбургской. С таким уточнением многие из вышеперечисленных русских неокантианцев были просто кантианцами, напр. А. И. Введенский с его магистерской диссертацией “Опыт построения теории материи на принципах критической философии” (СПб., 1888), И. И. Лапшин с докторской диссертацией “Законы мышления и формы познания” (СПб., 1906); Г. И. Челпанов со своим трансцендентальным реализмом или идеал-реализмом и докторской диссертацией “Проблема восприятия пространства в связи с учением об априорности и врожденности” (К., 1904).
Идеи философского трансцендентализма как в кантианской, так и в неокантианской форме были очень популярны в университетской и духовно-академической среде, а также среди представителей русской юридической школы (П. Б. Струве, П. И. Новгородцев, Г. Д. Гурвич). Неокантианство очень интересовало и привлекало русский философский символизм. Напр., А. Белый так и не смог сделать выбор между баденской и марбургской школами неокантианства, для него одинаковыми авторитетами были и Г. Коген, и Г. Риккерт. Напротив, такие мыслители, как С. И. Гессен, Ф. А. Степун, Б. В. Яковенко, активно связанные с журналом “Логос”, всегда подчеркивали Четкость и ясность своих общефилософских и гносеологических установок. Характерной особенностью этого издания была пропаганда философских идей неокантианства, повышенный интерес к проблемам “чистого” неокантианства, интерес к методологии и гносеологизму Оригинальность творчества русских неокантианцев проявилась в создании неокантианских учений “плюралистического трансцендентализма” Б. Яковенко, “метафизического мистицизма” С. Гессена, “философии абсолютного” Ф. Степуна. В дальнейшем своем развитии неокантианство “Логоса” переориентировалось на проблемы онтологического понимания сущего, мистическое понимание жизни, мистические откровения человеческого и божественного сознания.
Наиболее верным последователем неокантианской философии оказался Б. Яковенко, который свою преданность идеям марбургской школы изложил в работе “Об имманентном трансцендентализме, трансцендентальном имманунтизме и дуализме вообще” (“Логос”, кн. 1—2, 1912—13). С. Гессен и Ф. Степун склонялись к идеям баденской школы. Философские интересы первого сместились в область философии права с постепенной утратой акцента на неокантианском обосновании основных принципов философских и юридических воззрений. Ф. Степун также отошел от неокантианской философии в область религиозно-мистического философствования, построенного на сопряжении немецкого романтизма с религиозными идеалами русского славянофильства.
Соч.: Белый А. Символизм. М., 1910; Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк, 1956, т. 1; Челпанов Г. И. Введение в философию. М., 1912. Лит.: Вопросы теоретического наследия И. Канта. Калининград, 1975; 1978; 1979; Кант и кантианцы. М., 1978; АхутинА. В. София и черт (Кант перед лицом религиозной метафизики).— В кн.: Россия и Германия. Опыт философского диалога. М., 1993; Абрамов А. И. О русском кантианстве и неокантианстве в журнале “JIoi ос”.— В кн.: Кант и философия в России. М., 1994.
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .
Читайте также: