Надежда в философии это кратко
Обновлено: 04.07.2024
одна из осн. категорий аксиологии. обращенная в будущее. Н.— радостное направленное ожидание, предчувствие чего-то жизненно важного для человека. В этике христианства Н. (особенно на посмертное воздаяние) наряду с верой и любовью принадлежит к числу гл. добродетелей. Для Канта вопрос “На что я смею надеяться?” — один из трех важнейших вопросов философии (два др.— “Что я могу знать?”, “Что я должен делать?”), ответ на него дает философия религии и культуры. Философия декадентства (Ницше) рассматривает Н. как неумышленный обман. Марксизм, отвергнув религиозное истолкование Н. и не оперируя этим понятием, на деле положил его в основу концепции будущей социальной гармонии. Это правильно почувствовал Блох (“Принцип надежды”). Н.— светлый луч, освещающий человеку путь вперед. Н. в ее подлинно научном содержании — категория философии, обращенной в будущее, каковой и является диалектический материализм.
- ожидание должного, соединенное с уверенности в его осуществлении. Присуща сердцу человека, тесно связана с его верой и любовью и является признаком его духовного здоровья. В ней - вера в осмысленность происходящего несмотря на отсутствие полноты его понимания и чувство ответственности несмотря на собственное бессилие. Жизнь человека обессмысливается, если он теряет надежду. Она сверхкосмична и сверхразумна, но должна раскрыться также и в мышлении человека, что затруднено в тех случаях, когда мышление человека слабо связано с его сердцем. Чувство абсурда нашего мира, распространенное в современной философии и литературе, в одних случаях - признак слабости связи сердца и мышления, а в других - духовной опустошенности или порочности. Надежда ищет в жизни не столько то, что есть, а скорее начатки будущего и "точки роста" новой жизни. Христианская вера тоже ориентирована творимую Богом реальность. Философия надежды внутренне связана с порывом души к Высшему, со странствием, духовным продвижением по пути, ведущему в Царство. Г.Марсель писал, что истоки и устья надежды находятся не в нашем мире: "Архетип надежды - это надежда на спасение"; она как бы "включает в виде постулата утверждение, что реальность выходит за пределы всякого возможного расчета, как если бы она стремилась соединиться при помощи какого-то тайного свойства с принципом, скрытым в основе вещей, или, скорее, в недрах событий, который презирает расчет".
1) - эмоциональное переживание, возникающее при напряженном ожидании субъектом желаемого и предвосхищающее вероятность его свершения; (2) - общечеловеческая универсалия культуры, фиксирующая данное состоящие в качестве ценности. В европейской культуре традиционно входит в число наиболее глубинных и значимых оснований аксиологического тезауруса, выражая парадигму позитивного восприятия мира, основополагающего доверия к бытию (см. этимологическое единство надежды и надежности), фундирует в западном менталитете установку на фундаментальный мировоззренческий оптимизм. Согласно античному мифу, в "дарах" разгневанного Зевса людям один факт дарования Н. уравновешивает собою все содержимое ящика Пандоры (по версии Гесиода, Пандора, созданная Богами для отмщения людям, получившим от Прометея огонь, не только выпускает из сосуда несчастья, ненависть, пороки и болезни, но и закупоривает сосуд, оставляя на его дне Н. и тем лишая человечество не только перспективы, но и последней отрады). В христианской традиции Н. выступает одним из семантических центров триединого комплекса универсальных человеческих ценностей: Вера - Н. - Любовь, выражая идею препоручения себя Богу, эмоциональное переживание состояния нахождения в руках Божьих и убежденности в справедливости и - сверх того - милосердии Божьем (согласно апостолу Павлу, Н. "для души есть как бы якорь безопасный и крепкий", "твердое утешение" (Евр., 6, соотв. 19 и 18). Акцентированный статус Н. как универсалии культуры в европейском менталитете фиксирует такую особенность культуры западного типа, как ее остро субъективно, лично переживаемая векторная устремленность вперед: примат будущего перед прошлым и настоящим предполагает постоянное вхождение личных и социальных футурологических проекций в настоящее, отказ от принятия наличного настоящего в качестве финального состояния, окончательного приговора судьбы и т.п. В особом отношении Европы к феномену Н. находит свое выражение открытость западной культуры будущему как миру возможного. В зрелых формах европейской культуры на этой основе оформляется идея игры-Play в отличие от игры-game: великая, серьезная и доверчивая Игра как открытость непредвиденным формам своего бытия, открывающая, в свою очередь, его непредсказуемые возможности, (Э. Финк, Р. Кайюа). Психологический феномен сохранения Н. при отсутствии обосновывающих ее объективных факторов (на базе сильной субъективной мотивации) также осмыслен в европейское культуре как ценность и конституируется в качестве отрефлексированной сознательной поведенческой парадигмы, возводясь в ранг жизненного принципа и приобретая в культуре статус приоритетной мировоззренческой позиции. Пронизывает собою всю историю Европы - от "dum spiro spero" до "Н. умирает последней". Как калька лат. Spem, так и соответствующие существительные во многих романских и славянских языках восприняты соответствующими национальными традициями в качестве женских имен (фр. Esperance, исп, Esperanza, восточно-славянские Н., Надзея, Надия и др.)., причем христианский календарь выражает культурно-семантическое единство аксиологического комплекса веры, Н. и любви: по православным святцам родившимся 17 (30) сентября девочкам выбирали имена из ряда "Вера, Н., Любовь и мать их София". (Интересно, что сохранив легшую в основу данного праздника легенду о четырех христианских мученицах, гонимых римским императором Адрианом (2 в.), европейская культура переосмыслила семантический гештальт легенды в духе классического западного рационализма: Sophia, мудрость, выступает "матерью", основой и истоком общечеловеческих ценностей, даже наиболее эмоционально окрашенных). Выступает одной из основополагающих категориальных структур в экзистенциалистской ветви современной философии (Марсель и др.). В рамках современного неотомизма оформляется "теология Н." (с 60-70-х 20 в.), центрирующаяся вокруг понятия Н., трактуемой не только как психологическое состояние, но и как онтологическая характеристика бытия. Развиваясь в русле политической теологии, "теология Н." конституируется как концепция "революционного милленаризма" (см. Хилиазм). В рамках "теологии Н." надеяться - значит мыслить будущее в неразрывной связи с настоящим, преобразованным в соответствии с будущим идеалом, гарантом осуществления которого выступает Божественное соучастие (В. Панненберг, Ф. Чайлдз). Таким образом, христианская Н. понимается "теологией Н." как своего рода активная жизненная позиция, ориентированная на утверждение царства любви, свободы, справедливости и добра. См. также Блох.
М.А. Можейко
Представляете, какой была бы наша жизнь, если бы у нас не было надежды ? Умение надеяться - наше счастье и утешение, и не зря это свойство человека вызывает постоянный интерес философов, психологов, писателей, художников. В чем же сущность надежды?
Во-первых, это - переживание, и оно относится к миру эмоций. Когда человек надеется, он безотчетно уверен в том, что сбудется нечто желаемое, даже если никаких рациональных предпосылок для этого нет. Во-вторых, надежду можно назвать культурной универсалией, общечеловеческой ценностью, оказывающей влияние на жизнь, поступки и чувства человека. Это несомненно положительная ценность, она связана с позитивным восприятием мира и имеет отношение к такому явлению, как доверие.
В данном случае речь идет о доверии к будущему, да и к бытию в целом. Надеясь, человек изначально как бы утверждает справедливость и осмысленность этого мира, где все должно происходить так, как надо.
Помните миф о Пандоре ? Когда разгневанный Зевс решил отомстить людям за то, что Прометей дал им огонь и сделал менее зависимыми от богов, он наслал на них Пандору - первую женщину, и вручил ей сосуд, который было велено ни за что не открывать. Но Пандора, понятное дело, открыла его, и вот ужас - оттуда в мир вывалились все возможные несчастья. Когда потрясенная Пандора пришла в себя и закрыла таки сосуд, было уже поздно - вся гадость оттуда уже вылетела, а внутри осталась только надежда.
То есть наказание было даже не в том, что люди начали испытывать все эти напасти, а в том, что их при этом лишили надежды. Вот где главный кошмар-то. Но, кстати, тот факт, что у людей все же есть надежда, говорит о том, что тот сосуд все же кто-то открыл. Миф об этом умалчивает, но факт ведь налицо! Надежда утешает нас, она всегда с нами.
Значение надежды подчеркнуто и в христианской традиции. Она тут является одной из главных человеческих ценностей, наряду с верой и любовью. Неудивительно, что европейская культура, которая как раз опирается на христианские ценности, отличается оптимистическим отношением к будущему. Даже концепция Страшного Суда не выглядит такой ужасной, поскольку всегда остается надежда на спасение.
Надежда обладает феноменальным свойством - сохраняться при, казалось бы, совершенно безвыходных ситуациях. Она помогает держаться до последнего, и если уж покидает человека, то значит, жизнь полностью теряет смысл.
Самое прекрасное в надежде то, что она не только помогает жить, маня будущим счастьем, но и сбывается.
Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .
НАДЕЖДА — ожидание блага, осуществления желаемого. В античности не было единого представления о ценностном значении надежды (έλπίς). Негативное ценностное значение надежды обусловливалось тем, что она воспринималась как иллюзия, добровольный самообман. Однако из представления об иллюзорности не всегда делался вывод о том, что надежда является злом; часто она выступала в роли утешения (“Прикованный Прометей” Эсхила) — как средство, хотя и не способное отвести удары судьбы, зато избавляющее человека от страдания, вызванного ожиданием неизбежного. Ценность иллюзорной надежды-утешения была развенчана, в частности, в стоицизме, согласно которому обманчивая надежда ведет к отчаянию, в то время как главное для человека сохранить мужество в столкновении с любыми превратностями судьбы. Нейтральное значение понятия раскрывается как ожидание события, которое с ценностной точки зрения может быть и хорошим, и плохим. По Платону, у хороших и правильно мыслящих людей надежды истинные и достижимые, у дурных и неразумных — ложные и несбыточные. С такой трактовкой связано и понимание надежды как положительной ценности (справедливой награды за добродетельную жизнь), в античности закрепившееся и в том, чтонадежду изображали на монетах, ав древнем Риме существовало ее культовое почитание (spes).
В христианстве надежда трактуется исключительно как положительная ценность. Хотя допускается, что объектами надежды могут быть различные (в т. ч. материальные) блага, в ней усматривается знак принадлежности человека не земной жизни, а вечности; ее основное содержание — упование на справедливый суд Христа и спасение (мессианская надежда). В таком качестве надежда рассматривается как одна из основополагающих добродетелей наряду с верой и милосердием. Наиболее распространена точка зрения, что надежда в сравнении с др. теологическими добродетелями обладает меньшей значимостью. Для апостола Павла “любовь из них больше”, поскольку любовь пребывает вечно, в вере же и в надежде потребность утрачивается, когда Царство Божье становится фактом. В самом Боге нет ни веры, ни надежды, а есть только любовь. На основе анализа святоотеческих текстов С. М. Зарин говорит о второстепенном значении надежды и как аскетического средства. На высшей ступени своего развития христианин угождает Богу не благодаря надежде на получение в будущей жизни вечного блаженства за “доброделание”, а только из любви к Богу.
Понятие надежды занимает существенное место в моральной философии И. Канта. Согласно Канту, высшее благо (философский эквивалент понятия Царства Божьего) составляется из двух элементов — добродетели (нравственности) и счастья, между которыми объективно существует напряжение: в моральном законе не содержится необходимого основания для связи между нравственностью и счастьем. Совершенное осуществление добродетели и достижение соразмерного с добродетелью счастья непостижимы разумом и могут быть предметом лишь надежды. В качестве условий возможности высшего блага и оснований надежды на его достижение Кант называет свободу, бессмертие души и бытие Бога. Постулат о свободе вытекает из необходимости допущения способности определения воли по законам умопостигаемого мира, постулат о бессмертии души — из необходимости условия “соразмерности продолжительности существования с полнотой в исполнении морального закона”. Благодаря постулату о бытии Бога оказывается возможной надежда на осуществление высшего блага во всей полноте — достижение соразмерного с нравственностью счастья. Надежда, как и страх, не может быть, по Канту, нравственным мотивом: в качестве принципа деяния она разрушительна для его моральной ценности.
Античные и христианские представления о надежде и сами их основания стали предметом переосмысления для современных авторов. Так, А. Камю, разделяя античный взгляд на надежду как на иллюзию, добровольный самообман, считает, что понимание ее как ценности возможно лишь в рамках религиозного и философского сознания, приписывающего миру смысл и основание. По логике этого сознания, если не надеяться на понимание мира и на спасение в нем, то следует отказаться от жизни. Такое мировоззрение Камю обнаруживает не только в христианском и новоевропейском образе мысли, но и в экзистенциализме. Единственный путь для человека, осознавшего наконец свою принадлежность абсурду, состоит в жизни без надежды на понимание и на спасение, которая всегда тождественна иллюзии. Надежде в современной философии противопоставляется безнадежность как отсутствие всякого обмана (Ж. Батай). Надежда-иллюзия считается всего лишь предлогом для ухода от решения смысложизненных дилемм в мир грез (Д. Д. Руне).
В основании античного и современного понимания надежды как иллюзии, согласно П. Рикёру, лежит миросозерцание “вечного настоящего”. Причину отказа от надежды в этой традиции он видит в признании приоритета необходимости. Адекватное же понимание надежды, по его мнению, возможно лишь в теологии и философии, имеющих эсхатологическое измерение. В контексте эсхатологической теологии Рикёр связывает понятие надежды с понятиями воскресения и свободы. Познать воскресение Христа — значит приобщиться к надежде на воскресение из мертвых. Э. Блох при создании философии надежды опирался на учение К. Маркса, которое само считал актом надежды, именно на том основании, что в отличие от предшествующей философии, ориентированной в прошлое и исходящей из реализованности идеала совершенства, марксизм ориентирует на достижение универсального совершенства в будущем. Успешность мирового процесса в этом движении определяется, по Блоху, надеждой, признаваемой атрибутом бытия, устремленностью к будущему или первоначальной формой выражения “голода” — побудительной силой, ведущей к изменению в мире. Э. Фромм, обосновывая положительную ценность надежды во внерелигиозном контексте и косвенно возражая против отождествления ее с иллюзией, напротив, особый акцент делает на непременной укорененности надежды в настоящем. Объектом надежды, по его мнению, является состояние бытия, а-пассивное ожидание достижения бытийной полноты в далеком будущем Фромм считает одной из основных форм отчуждения надежды (поклонение “будущему”, “потомкам”, “прогрессу” и т. п.). Именно пассивное упование уводит человека от собственной активности и ответственности за свою жизнь, надежда же требует действовать и добиваться достижения целей. Поэтому она опирается на особого рода знание реальности — “видение настоящего, чреватого будущим”, которое Фромм называет ра
циональной верой, или умением усматривать суть явлений. Увязывание надежды с настоящим делает ее более действенной еще и потому, что уберегает от другой формы отчуждения — игнорирующего реальность авантюризма.
Напротив, в религиозно-философских рассуждениях о надежде особенно акцентируется присущий ей элемент иррациональности. Так, Рикёр подчеркивает, что логика надежды — это логика избыточности, поскольку объект надежды не только не имеет предпосылок в настоящем, но и противоположен настоящему — существованию “под знаком креста и смерти”. С. А. Левицкий объясняет иррациональность надежды тем, что “превратимость возможности в действительность” постулируется в ней часто против доводов разума. Оборотной стороной иррациональности надежды является ее соотнесенность со свободой. Согласно Рикёру, надежда соотнесена со свободой отрицания смерти. По Левицкому, надежда есть проявление свободы, поскольку она представляет собой “постулирование определенной благой возможности как субъективно долженствующей осуществиться”; лишенный надежды, лишен и свободы.
Представление о надежде как о положительной ценности включает и утверждение ее действенности в личностном, социальном и космическом аспектах (К. С. Льюис, Рикёр). Блох считал, что надежда ориентирует на осуществление высшего блага как торжества коммунизма и Царства Свободы, где преодолеваются какие-либо противоречия в человеческом бытии и человек становится бессмертным. По Фромму, надежда как основная характеристика бытия направлена на активное преобразование человеком и обществом “земной” реальности в направлении ее “большей жизненности”.
Лит.: Платон. Филеб. Государство. Тимей // Платой, Собр. соч. в 4 т., т. 3. M., 1994; Кант И. Критика практического разума // Кант И. Собр. соч. в 6 т., т. 4, ч. 1. M., 1965; Левицкий С. А. Трагедия свободы.— Соч., т. 1. M., 1995, с. 238—43; Зарин С. M. Аскетизм по православнохристианскому учению. М., 1996; Камю А. Бунтующий человек. М., 1990; Льюис К. С. Просто христианство [III, X].— Он же. Любовь, страдание, надежда. М., 1992; Фромм Э. Революция надежды.— Он же. Психоанализ и этика. М., 1993; Рикёр П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М., 1996; Bloch E. Das Prinzip Hoffnung. Bd. l— 3. B., 1954-59; Shorey P. Hope.— Hastings J. (ed.). Encyclopedia of Religion and Ethics. Edinburgh—N. Y., 1974.
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .
атиква, благонадеяние, вера в возможность осуществления, виды, иллюзия, имя, кибо, мечта, надежа, наденька, надюха, надюша, надюшенька, надюшечка, надюшка, надя, нуся, ожидание, перспектива, перспективы, предвкушение, предположение, предчувствие, свет в конце тоннеля, упование, химера, чаяние, шанс, якорь спасения
НАДЕЖДА – ожидание должного, соединенное с уверенности в его осуществлении. Присуща сердцу человека, тесно связана с его верой и любовью и является признаком его духовного здоровья. В ней – вера в осмысленность происходящего несмотря на отсутствие полноты его понимания и чувство ответственности несмотря на собственное бессилие. Жизнь человека обессмысливается, если он теряет надежду. Она сверхкосмична и сверхразумна, но должна раскрыться также и в мышлении человека, что затруднено в тех случаях, когда мышление человека слабо связано с его сердцем.
Надежда (СЗФ.ЭС, 2009)
Надежда (Шапарь, 2009)
НАДЕЖДА — эмоциональное переживание, возникающее при ожидании субъектом некоторого желаемого события; отражает предвосхищаемую вероятность его реального осуществления. Формируется вследствие познания причин, обусловливающих ожидаемые события, или на основе субъективного эмоционального опыта, накопленного в сходных ситуациях в прошлом. Предсказывая возможное развитие событий, Н. играет роль внутреннего регулятора деятельности, помогающего субъекту определять ее последствия и целесообразность. При сильной мотивации она может сохраняться и в отсутствие обусловливающих ее условий.
Надежда (Грицанов, 1998)
НАДЕЖДА - (1) - эмоциональное переживание, возникающее при напряженном ожидании субъектом желаемого и предвосхищающее вероятность его свершения; (2) - общечеловеческая универсалия культуры, фиксирующая данное состояние в качестве ценности. В европейской культуре традиционно входит в число наиболее глубинных и значимых оснований аксиологического тезауруса, выражая парадигму позитивного восприятия мира, основополагающего доверия к бытию (см. этимологическое единство Н. и надежности), фундирует в западном менталитете установку на фундаментальный мировоззренческий оптимизм.
Надежда (Подопригора, 2013)
НАДЕЖДА — 1) эмоциональное переживание, возникающее при напряженном ожидании субъектом желаемого и предвосхищающее вероятность его свершения; 2) общечеловеческая универсалия культуры, фиксирующая данное состояние в качестве ценности. В европейской культуре традиционно входит в число наиболее глубинных и значимых оснований аксиологического тезауруса, выражая парадигму позитивного восприятия мира, основополагающего доверия к бытию (этимологическое единство надежда и надежности), фундирует в западном менталитете установку на фундаментальный мировоззренческий оптимизм.
Надежда (Конт-Спонвиль, 2012)
НАДЕЖДА (ESPERANCE). Определенный вид желания, направленного на что-то, чего не имеешь, или кого-то, кого нет (надеяться значит желать, не испытывая наслаждения); это желание, о котором мы не знаем, осуществится ли оно и вообще осуществимо ли оно (надеяться значит желать, не будучи ни в чем уверенным); наконец, это желание, осуществление которого от нас не зависит (надеяться значит желать, не имея возможности осуществить желаемое).
Надежда (Фролов, 1991)
Читайте также: