Формирование отечественной научной школы

Обновлено: 08.07.2024

Становление и эволюция научной школы (на примере школы ‘Анналов’)

Список использованных источников и литературы

научный школа анналов творческий

·выделить теоретико-методологические основания школы

Степень изученности проблемы в науке.

В отечественной историографической традиции представители школы

Среди трудов отечественных авторов 2000-х гг., занимавшихся изучением исторического наследия и методологических исканий школы

Г. П. Мягков18 в своей монографии также подчеркивает, что научная школа развивается не только во времени, но и в пространстве19. Мы можем говорить о существовании национальных школ, школ принадлежащих определенной стране, народу, цивилизации.

Во-первых, все последователи являются медиевистами и сконцентрированы на изучении Средиземноморья.

Если использовать классификацию С.Д. Хайтуна38, которую он выстраивает на основе эволюции организационных форм науки, выделяя при этом три этапа: этап индивидуального научного труда, этап дисциплинарной науки и этап науки, организованной по проблемному принципу, – то школу

Появление новых подходов, которые выступают против позитивистской модели, общий кризис гуманитарных наук на рубеже XIX и XX веков, проигрыш Германии в первой мировой войне, которая использовала позитивистскую и националистическую историю в оправдание политической и территориальной агрессии по отношению к другим странам – все это спровоцировало недоверие к позитивизму и начало вызывать протест.42

Второй этап связан с разрывом между учеными и временем, когда редактором журнала был Люсьен Февр, а публикации Марка Блока появлялись эпизодически, вплоть до его смерти и охватывает период с 1941 по 1956 год.

Однако, стоит отметить, что этот разрыв был скорее следствием других противоречий между учеными. Уже после года существования журнала, Люсьен Февр упрекал себя за ограниченное участие в жизни журнала и передовую роль Марка Блока. Также можно отметить, в отличие от Марка Блока, который посвятил свою деятельность исключительно

Анналы второго поколения и третьего периода истории существования журнала имели огромное значение в развитии исторической науки и получили признание остального академического мира.

С историей третьих Анналов связывается также активная пропаганда в средствах массовой информации. Это проявляется в выпуске монографий, рассчитанных на широкий круг читателей, большими тиражами (книга Эммануэля Леруа Ладюри о Монтайю разошлась тиражом 130 тысяч экземпляров за два с половиной года), появление историков из школы

С 1989 принято говорить о начале работы четвертого поколения

Марк Блок родился в 1886 году, в французском городе Лионе в семье интеллигентов. Его отец был достаточно известным историком, изучающим античность, что оказало большое влияние на формирование интереса к истории. Дедушка Марка Блока был военным и участвовал в сражениях во время Великой Французской революции. Большое, что ни раз подчеркивал сам ученый, было дедушки в воспитании Марка Блока, что впоследствии повлияло на его участие в первой и второй мировых войнах.

Однако, несмотря на то, что последующие его работы были посвящены экономическим проблемам, он смотрел на них через призму так называемой социальной истории, то есть, учитывая сознание средневекового человека, его ментальность, картину мира. Так в 1935 году публикуется его статья, в которой ученый исследует появление и распространение водяных мельниц68. И, казалось бы, на первый взгляд, история производства и техники приобретает совершенно иной окрас – ученый рассматривает причины, создавшие необходимость в этом изобретении, а именно отток дешевой рабочей силы и сокращение человеческих ресурсов, а также изменения отношения к человеческому труду в сознании человека. В своих работах историк соединял социальные, политические, идеологические, экономические и психологические факты для того, чтобы как можно обширнее и глубже исследовать выбранное им явление. Обращаясь даже к производительным силам, они не были для него мертвыми артефактами, а представляли прежде всего часть социального мира, и только через человека и его сознание он считал возможным изучить этот вопрос.

Вспоминая о Марке Блоке Февр говорил, что он был человеком сдержанным и замкнутым, к нему было не так легко подступиться и заслужить его доверие как в общении, так и в интеллектуальном сотрудничестве71. Болезненно восприняв вторую мировую войну, он не смог оставаться в стороне и посчитал своим долгом отстаивать честь и достоинство Франции.

Абсолютно противоположным по характеру был Люсьен Февр. Он был человеком эмоциональным, иногда даже вспыльчивым. Он всегда был готов к новым связям и умел транслировать идеи в разных интеллектуальных кругах.

Так же, как и Блок, Февр родился в семье интеллигентов, в 1878 году. Отцом ученого был профессор филолог, который обеспечил обучение в Высшей нормальной школе. Люсьен Февр и Марк Блок жили в одном общежитии для молодых ученых, которое стало своеобразной интеллектуальной площадкой, где проходило общение с отцом Марка, Гюставом Блоком, который преподавал историю античности и такими выдающимися учеными как Шарль-Виктор Ланглуа72, Марселем Гране73 и др.

Ученый мечтал о создании журнала, посвященного истории, где публиковались бы статьи на любые исторические темы ученых со всего мира. Тесное сотрудничество с Анри Берром, который к тому времени уже создал свой журнал, только усиливало желание Февра. Вдохновив на эту идею своего друга, Марка Блока, ученые занялись поиском издательства.

Изначально они обращались к Анри Пиренну74, который в прошлом был членом редколлегии немецкого журнала, но из-за недостатка средств был получен отказ. Затем в 1929 году Люсьену Февру все-таки удалось договорился с издательством Армана Колэна, которое выпускало в это время

Свою главную задачу Люсьен Февр видел в модернизации и обосновании новых принципов исторического знания, однако он еще был выдающимся ученым, который занимался исследованием культуры, психологии и экономики XVI века. Еще во время написания диссертации

Такое видение истории исключает из нее роль человека. Он теряет свободу выбора и является лишь инструментом более глобальных процессов.

Еще одной отличительной особенностью Фернана Броделя является сближение с марксизмом. Это сближение отчетливо заметно в труде

Однако главной своей целью он считает не создание дискуссий о том, как следовало бы изучать историю, а выдвижение на передний план проблемы поиска новых исторических парадигм, источников, анализ которых дал бы возможность прочитать их глубже и по-новому, и разработать оригинальные методы их исследования.

школы высших исследований в социальных науках102, где возглавлял группу, занимавшуюся вопросами исторической антропологии стран Запада.

Исторический источник таким образом становится неисчерпаем. Каждый историк может задавать все новые вопросы, подходить с той стороны, с которой его ранее еще не исследовали. Каждый ученый задает исходя из собственного мировоззрения вопрос культуре, который она сама себе не ставила, и чаще всего она открывает все новые стороны и смыслы. При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются106. Только благодаря такому подходу к источнику, раздвигаются рамки исторического исследования, потому что открывается целый пласт социальной структуры, которая детерминирует изменения в обществе и является той конъюнктурой, в которую вписана экономическая и политическая жизнь.

Также, что немаловажно, наряду с другими учеными историки школы

В любом случае, остальное сообщество ученых-историков признает существование как самой школы, так и наличие у нее отличительных черт, концепций и методологии, которые выделяют ее из остального научного мира.

Список использованных источников и литературы

1.Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Изд-во им. Сабашниковы, 2003. 504 с.

3.Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М., 1977. С 115- 142.

4.Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. В 3 ч. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

5.Дюби Ж. Европа в средние века. Смоленск. : Полиграмма, 1994. 316 с.

7.ЛеГоффЖ.Историяипамять.М.:Российскаяполитическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. 303 с.

9.Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.- 273 с.

10.Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. 627 с. [Электронный ресурс] URL:

11.Iggers G. New Directions in European Historiography. London, 1985. P. 31- 41.

13.Бессмертный Ю.Л. Три новые книги Ж. Дюби // Средние века. 1975. Вып. 39. С. 253-255.

16.Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология. 2002. № 5. С. 60-75.

17.Бычков С.П., Корзун В.П. Введение в историографию отечественной истории ХХ в. Учебное пособие. Омск: Омск. гос. ун-т, 2001. 359 с.

20. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 351 с.

21.Гутнов Д.А. О школах в исторической науке // История мысли: Историография. М., 2002. С. 65-72.

24.Кон И.С., Люблинская А.Д. Труды французского историка Марка Блока // Вопросы истории. 1955. № 8. C. 147-159

25.Культурология: Учебник / Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Кагана. М. : Высшее образование, 2007.

26.Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. 300 с.

27.Лайтко Г. Научная школа – теоретические и практические аспекты // Школы в науке. М., 1977.

28.Люблинская А.Д. Предисловие // Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957. С. 5-22.

29.Медушевская О.M. Вопросы теории источниковедения в современной буржуазной историографии // Вопросы истории. 1964. № 8. С. 77-88.

30.Междисциплинарные подходы к изучению прошлого/ Под ред. Л. П. Репиной. М.: Аспект Пресс, 2003.

31.Михальченко С.И. Школы в исторической науке // Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX вв. Брянск, 2004. Вып.3.

32. Могильницкий Б.Г. Междисциплинарный синтез: уроки школы

33.Могильницкий Б.Г. История исторической мысли XX века: Курс лекций. Вып. II: Становление "новой исторической науки". Томск: Изд- во Том. ун-та, 2003. 178 с.

36.Мягков Г.П. Русская историческая школа: методологические и идейно- политические позиции. Казань, 1988. 198 с.

37.Мягков Г.П., Репина Л.П. Интеллектуальная культура и научные коммуникации // Вестник Удмуртского университета. Серия 5: История и филология. 2014. Вып. 3. С. 137-142.

38.Огурцов А.П. Научная школа как форма кооперации ученых // Школы в науке. М., 1977.

39.Одиссей. Человек в Истории. 1991. М.: Наука, 1991. 192 с.

41. Погодин С.Н. Научные школы в исторических науках. (К постановке вопроса) // Клио. 1998. № 2(5).

42.Репина Л.П. Интеллектуальные традиции и научные школы: к методологии исследования // Историк и его дело: судьбы ученых и научных школ: Сб. статей. Ижевск, 2008.

43.Свешников А.В. Петербургская школа медиевистов начала ХХ века. Попытка антропологического анализа научного сообщества. Омск: ОмГУ, 2010 г. 408 с.

44.Сидорова Л.А. Школы в исторической науке России // Отечественная история. 1999. № 6. С. 200-203.

45.Сидорова Л.А. Школы в советской исторической науке: традиции и особенности // Исторический журнал: научные исследования. 2012. № 3. С. 14-23.

48.Трубникова Н.В. Преемственности и новации в историческом журнале:

49. Трубникова Н.В., Уваров П.Ю. Пути эволюции социальной истории во Франции // Новая и новейшая история. 2004. № 6. С. 127-147.

50.Трубникова Н.В. Регионы Азии и метод Фернана Броделя // Известия Томского политехнического университета. 2002. Т. 305, № 7. С. 175- 185.

51.Трубникова Н.В. Марк Блок: образ идеального историка и вызовы современной Франции // Вестник Томского государственного университета. 2004. № 281. Серия: История. Краеведение. Этнология. Археология. С. 190-195.

53.Хайтун С.Д. О предпосылках возникновения научной школы // Социально-психологические проблемы науки: Ученый и научный коллектив. М., 1973. С. 190-201.

54.Шаханов А.Н. К проблеме школ в российской исторической науке // Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX вв. Брянск, 2004. Вып. 3.

55.Шенкао М.А. Изучение ментальностей во французской школе

56.Шишков И.З. История и философия науки: учебное пособие. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2010. 768 с.

57.Ярошевский М.Г. Логика развития науки и научная школа // Школы в науке. М., 1977. С. 7-97.

58.Ястребицкая А.Л. Культурное измерение историографического // Культура и общество в Средние века – раннее Новое время.

Задаваясь вопросом, что представляет собой первоначальный образ философии науки, необходимо проникнуть в глубины вызревания русской интеллектуальной мысли. В связи с этим следует обратить внимание на поразительный исторический факт: уже в рамках византийского аскетизма (приблизительно XVI в.) возникают первоначальные представле-

теллекта. Все прочитать невозможно, вторичную продукцию изучать бесполезно, остается отобрать критерии для выделения того подмножества ученых книг, которые и обеспечат преемственное развитие научной мысли.

Впоследствии этот процесс интенсифицировался, породив своеобразный культ науки. На фоне углубляющейся дифференциации знания возникла новая оппозиция: естественное — искусственное. Начало XIX в. сопровождается осмыслением оснований научного знания отечественными натурфилософами, а вторая половина века вовлекает в эту работу университетских логиков и философов. Почерк современного отечественного естествознания начинает определяться в трудах Н.И.Лобачевского, Д.И. Менделеева, И.М. Сеченова, значительно повлиявших на судьбу мировой науки.

Николай Иванович Лобачевский (1792-1856), профессор Казанского университета, открыл миру дотоле неизвестную истину, что помимо Евклидовой геометрии может существовать другая, отвечающая всем критериям научности. Этим он произвел революцию не, только в данной сфере, но и в самом стиле мышления естествоиспытателей. Возникал глобальный вопрос: если Евклидова геометрия не единственна, то какова же реальная геометрия нашего мира? Проблемы геометрических построений стали проблемами физики. Когда же была опровергнута субстанциональная концепция пространства и времени, провозглашавшая пространство и время самостоятельными, ни от чего не зависимыми субстанция-

ми, и утвердилась реляционная, прослеживающая зависимость свойств пространства и времени от распределения масс и характера их движения, стало очевидно, что единой геометрии быть не может. Ибо геометрические свойства зависят от распределения гравитационных масс. Вблизи тяжелых объектов геометрические свойства пространства начинают отклоняться от евклидовых, темп времени замедляется, что было убедительно показано в теории относительности А. Эйнштейна.

Психофизика и физиология также принадлежали к сферам научного познания, которые были достаточно активно востребуемы в отечественной философии науки. Выдающийся русский физиолог Иван Михайлович Сеченов (1829—1905) пестовал идеи рефлексологии. Основополагающий тезис его научной доктрины состоял в утверждении, что все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы 8 . В рефлексе выделялись два признака: быть орудием различения условий действия и быть регулятором последнего. Само чувствование трактовалось как сигнал, на основе которого возможна саморегуляция рефлекторной сферы, обратная связь кольцевого управления движением.

Сеченов пытался вскрыть психофизиологический механизм логического мышления. Согласно его представлениям, исходные логические операции заложены в чувственной деятельности организма и потому никакой априоризм в их объяснении не состоятелен. В пику вульгарно-материалистическому подходу Сеченов отстаивает своеобразие и уникальность нервно-психологических регуляций по сравнению с чисто физиологическими. К числу выдающихся открытий, пополнивших сокровищницу мировой науки, относится открытие так называемого центрального торможения, указывающего на факт тормозящего влияния высших нервных центров на мышечную систему.

Владимир Михайлович Бехтерев (1857—1927) помимо деятельности по специальности— невропатология, психиатрия и психология— выступал по проблемам философской онтологии и теории познания. Он пытался связать психические явления с реакцией на физические и социальные раздражители. В 1918 г. по его инициативе был создан Институт мозга, который впоследствии долгие годы возглавляла его внучка Наталья Бехтерева. Сам Бехтерев предлагал взглянуть на психические процессы и явления с точки зрения их энергетического содержания. По его мнению, именно единый энергетический поток позволяет слиться воедино психическому и физическому. Поэтому широко известному психофизиологическому параллелизму он противопоставляет позицию энергетического монизма. Обращая энергетический монизм на сферу социальных явлений, он формулирует концепцию рефлексологического мировоззрения. «Наблюдения и опыт приводят нас к выводу, что основные законы соотносительной

Энергетический монизм в своем последовательном проведении заставлял обращать внимание на космические энергетические процессы, а именно на влияние космических факторов на исторические события. В связи с этим В.М. Бехтерев не чурался идеи составления политического гороскопа, а также пытался связать революционные события и волнения со временем, характеризующимся наличием максимального количества пятен на Солнце.

Нобелевский лауреат, русский физиолог Иван Петрович Павлов (1849—1936)— родоначальник объективного экспериментального изучения высшей нервной деятельности. В развитие учения о рефлексах Сеченова он выразил свой подход в трех главных положениях: детерминизм, связь динамики с конструкцией, единство анализа и синтеза.

Информационно-отражательные процессы в живой природе, обеспечивающие основание всех типов адаптации, есть одно из приоритетных направлений исследований отечественной философии науки. Они изучаются универсально и просматриваются в виде реакций раздражимости простейших одноклеточных и растений, возбудимости нервных тканей, а также в виде психического отражения на уровне животных, осуществляющего регуляцию их поведения. Биологическое отражение — свойство, без которого невозможна адаптация — приспособление ж(1вых организмов к условиям их существования, предполагает наличие двух процессов. Во-первых, в отражении воспроизводится такая структура отражаемого, которая несет в себе специфику и информацию обо всех (более низших) формах отражения. Например, под воздействием тепла любое тело, и организм в том числе, нагревается. Во-вторых, особенности отражаемого корреспондируются специфическими процессами отражения, присущими только живым системам. Применительно к приведенному процессу можно заметить, что происходит не просто нагревание организма, но и его обезвоживание. Растение испаряет влагу, человек потеет, изменяют нормальное функционирование все его внутренние системы. Согласно Павлову, структуру любого отражения представляют два основных компонента: внешний, проявляющийся в форме реакций между предметами, и внутренний, который существует в форме внутренних состояний, следов, возникающих в результате взаимодействий.

временную структуру мира и не могла не отразить на себе ее свойства. Возникла необходимость приспособления к существующим условиям, в процессе которого огромное значение имели внешние временные параметры, а точнее, последовательности. Анохин разделил их на две группы.

1. Существенные, регулярные и устойчивые ряды последовательностей, которые повторяются, возобновляются, характеризуясь ритмичностью и цикличностью (день — ночь; весна — лето — осень — зима).

2. Ряд последовательностей несущественных и случайных, которые не повторяются впоследствии на протяжении жизни данного организма (например, ураган, землетрясение). При существовании только последних жизнь не могла бы развиваться, живой организм не мог бы иметь устойчивой и прочной структуры, ибо она есть результат отражения ритмически и периодически повторяющихся воздействий внешнего мира на организм. Взаимодействия, подчиненные природным ритмам, действуют на организм миллионы лет. Они фиксируются в самом устройстве организмов, благодаря чему он оказывается способным к опережающему отражению. Примером опережающего отражения может служить следующий. Осень: опадает листва, физиологические процессы замедляются, деревья обезвоживаются, готовясь встретить зиму, однако холода еще не наступили. Следовательно, изменение организма (субъекта) произошло раньше, чем на него подействовали внешние обстоятельства (объект). Опережающее отражение — это реакция живого организма, подготовленная сериями прежних повторяющихся воздействий со стороны неорганического мира, окружающей среды. Это основная форма приспособления живой материи к пространственно-временной структуре неорганического мира, в которой последовательность и повторяемость оказываются важнейшими параметрами.

Д. Узнадзе экспериментально и теоретически доказал, что установка как неосознаваемая психическая деятельность является составляющим элементом любого акта человеческого поведения. Особенно велика ее роль в творческих процессах, в области межличностного общения, в сфере избирательной целесообразной активности.

В контексте отечественной философии науки невозможно обойти период деформации института науки в связи с тоталитарным режимом и системой репрессивно-террористического контроля, установленного над всеми сферами общества. Угроза нависала над судьбой не только отдельных ученых, но и целых научных направлений. Собственно научные цели и задачи искажались под давлением вненаучных, идеологе-политических принципов и ориентировок. Широко известный в марксизме тезис о классовой борьбе в науке обернулся многообразными акциями разоблачения вредительства. Парадоксом было то, что не только прожектеры, партократы и лжеученые, но и настоящие ученые пользовались термином и принципом классовой борьбы, искренне стремясь быть полезными тоталитарному государству. Так, видные биологи Н.И. Вавилов и А.С. Сереб-ровский в 1932 г. призывали к реконструкции науки на основании внедрения в нее принципа классовости и партийности. Тип старого, кабинетного, ученого был назван чучелом и пугалом и подвергался всяческой критике' 4 .

Большой урон понесла археологическая наука: прекратили свое существование Русское и Московское археологические общества, были арестованы десятки выдающихся археологов, некоторые из них расстреляны.

Широкую практику имели массовые репрессии среди музейных работников, места которых отдавались воинствующим невеждам. Уничтожение культурных ценностей, икон, библиотек, повсеместное разрушение церквей, соборов и архитектурных памятников было атрибутом тоталитарной системы, стремящейся к реализации механизма безусловного и беспрекословного подчинения. Квазинаука культивировалась активной бездарностью и непрофессиональностыр. Вместе с тем ей удалось поглотить, сделать своей питательной массой действительно видных и выдающихся ученых. Такая ситуация объяснялась наличием механизма силового принуждения, где на карту была поставлена жизнь ученого и его родных.

• на социальной природе познания;

• социокультурной обусловленности всех культурных компонентов познания;

уки становится ведущей тенденция сопротивления идеологизаторскому подходу, стремление предоставлять решение конкретных вопросов специалистам в области конкретных наук.

ЛИТЕРА ТУРА

1 См.: Мамчур Е.А., Овчинников Н.Ф., Огурцов А.П. Отечественная философия науки. М., 1977.

2 Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 418.

3 Моисеев Н. Новый рационализм. М., 1997. С. 42-43.

4 В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. М., 1997. С. 598.

6 Моисеев Н. Указ. соч. С. 43.

1 Лобачевский Н.И. Полное собрание сочинений по геометрии. Т. 1. Казань, 1883. С. 231.

8 См.: Сеченов И.М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947. С. 176.

9 Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология. М., 1994. С. 26.

10 Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 4. М., 1967. С. 197-198.

11 Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Т. 3. Кн. 2. М.; Л., 1952. С. 232.

12 См.: Анохин U.K. Опережающее отражение действительности // Вопросы философии. 1962. № 7.

13 См.: Узнадзе Д.Н. Экспериментальные основы психологии установки. Тбилиси, 1961.

14 См.: БергР.Л. Из воспоминаний генетика // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 57.

15 Цит. по: Россиянов К.О. Сталин как редактор Лысенко // Там же. № 2. С. 63.

16 Лешкевич Т.Г. Неопределенность в мире и мир неопределенности. Рос-. товн/Д., 1994. С. 21-23.

Тут вы можете оставить комментарий к выбранному абзацу или сообщить об ошибке.

Ведущей силой развития науки являются ее творцы и ученые. Но роль и значение их значительно возрастают, когда они создав ют свою научную школу. "Особенно сильны, оригинальны, прогрессивны и перспективны те школы, которые возникли в переломные стадии развития науки и культуры и благодаря широте исследовательской программы, базисной концепции и многогранности поставленных проблем имеют междисциплинарный характер".

Важнейшую роль в развитии географического знания играли и играют в нашу эпоху выдающиеся ученые, являющиеся своеобразными "вехами" в истории науки. В этом ряду имена Б. Варениуса, М.В. Ломоносова, В.Н. Татищева, А. Гумбольдта, К. Риттера, А. Геттнера, П.П. Семенова' Тян-Шанского, Ф. Рихтгофена, У. Дэвиса, П. Видаля де ла Блаша, В.В. Докучаева, Л.С. Берга, Н.Н. Баранского, А.А.Григорьева и многих других замечательных деятелей географии.

Их влияние неоднозначно, их труды и идеи далеко не всегда по справедливости оценивались современниками и часто "воспринимались" спустя многие десятилетия. Нередко бывает, что даже такие наиболее крупные, гениальные ученые не имеют непосредственных учеников, не оставляют после себя научной школы.

Поэтому столь важна и ответственна оценка вклада отдельных ученных и их групп в истории географических идей, в формировании устойчивых концепций, учений, теории науки. Как же формируются научные школы, каковы их характерные черты? Р. У. Рахимбеков отмечает, что проблема "научная школа" в географии находится в стадии разработки. Мало монографических исследований, а редкие поисковые работы носят остро дискуссионный характер. Ю. Г. Саушкин, рассматривая научные школы в отечественной географии, выделял следующие критерии их формирования:

- во-первых, это общественная практика, потребность в данном новом научном направлении, которое разрабатывает эта школа;

- во-вторых, роль основателей таких школ, которые "создаются крупными, очень смелыми, работоспособными и целеустремленными учеными, имеющими много учеников и последователей, вдохновляющими их на исследования, поиски, открытия, на применение результатов науки на практике";

- в-третьих, ход развития науки, ее история, ее перспективы, обусловливающие зарождение и развитие школ;

- в-четвертых, сила воли основной творческой группы, ее новаторство, преданность любимому делу, умение увлечь молодежь.

Крупнейшие научные школы развиваются, ветвятся, их "кроны" становятся все более могучими, и своими "ветвями" они соединяются друг с другом, часто пересекая национальные границы стран происхождения этих школ.

Вопрос о том, что такое "научная школа", далеко еще не решен, остаётся довольно спорным. К тому же следует различать:

а) собственно научные школы, созданные выдающимися учеными (такой, достаточно общепризнанной, является школа В. В. Докучаева),

б) университетские школы (например, географическая школа Д.Н. Анучина, сформировавшаяся в Московском университете, была в основном "учебной") и

в) национальные географические школы (примером здесь может служить французская |географическая школа конца ХIХ-начала ХХв.).

«Научная школа – творческое объединение единомышленников, т. е.идейно взаимосвязанных ученых разных поколений, работавших (или работающих) в одном перспективном направлении во главе с руководителем (иногда двумя руководителями), который, как правило, благоприятно сочетает черты талантливого ученого, богатого научными идеями,•большого энтузиаста и организатора науки, одного из признанных лидеров крупного научного направления.

Научные школы отличаются духовными традициями, своей проблематикой и исследовательской программой, стержневой концепцией, особым подходом и стилем исследования и соответствующим им методом, масштабом (местные, общенациональные, интернациональные), характером направления (комплексные, дисциплинарные и отраслевые), объемом (т.е. количеством учеников последователей и объемом их продукции) и качеством (т. е. уровнем достижений представителей школы)".

Формирование различных национальных географических школ – это результат различных путей становления географии как науки, "в которых каются не только общие тенденции развития географической мысли своеобразные особенности ее эволюции в отдельных странах, свидетельствующие о многообразии путей становления географической науки".

Разумеется, национальные географические школы формируются и развиваются не изолированно друг от друга, но постоянно взаимодействуют, причем есть яркие примеры ученых, которые работали в разных школах, связывая их и взаимообогащая. Таким ученым был наш замечательный соотечественник Лев Ильич Мечников, который активно и плодотворно работал не только в России, но и во Франции, Японии, других странах.

Однако каждая из этих школ имела (и имеет в настоящее время) спои специфические черты, внесла свой вклад в мировую географическую науку, и исследование этого вклада представляет важную задачу истории науки.

Широко распространено также определение научной школы как коллектива с лидером, разрабатывающего перспективное направление и признанного в научном сообществе. Следовательно, можно констатировать четыре признака научной школы: коллектив, наличие лидера, перспективного направления и признание.

По способу существования школы бывают формальные и неформальные. Первые возникают в официально оформленных учреждениях: институтах, кафедрах, лабораториях. А вторые - путем личных контактов, переписки, последования. Иначе они еще называются "невидимым колледжем", что обычно определяет смысл и форму возникновения и существования такой научной школы. Школу Э. Реклю можно назвать "невидимым колледжем", так как она возникла вне всяких (и даже вопреки) организационных официальных форм. А школа Д. Н. Анучина возникла на кафедре географии Московского университета и вокруг периодического издания "Землеведение".

Наряду со школами выделяются и "направления" в развитии знания, в том числе и географического, представляющие собой "сквозные потоки" идей, мыслей, гипотез, теорий, посвященные тем или иным важнейшим научным темам, проблемам, разделам науки. Так, в истории географии выделялись направления, истоки которых восходили к античной эпохе, - страноведческое, общеземлеведческое, экологическое (эколого-географическое) и др.

В качестве направления, в основе которого лежит междисциплинарный подход, а именно, конструктивный, или конструктивно-преобразовательный, можно выделить конструктивное направление в отечественной науке.

Таковы основные исходные положения, необходимые для целенаправленного изучения развития географического знания.

- в-третьих, ход развития науки, ее история, ее перспективы, обусловливающие зарождение и развитие школ;

Феномен научной школы является комплексной науковедческой проблемой, и в его изучении имеется определенный историографический задел. Однако исследований, посвященных анализу того, что сделано, практически нет. Цель данной статьи - показать основные тенденции в развитии представлений о научных школах, их функциях, типологии и закономерностях формирования. Естественно, что в одной статье невозможно отразить все многообразие методов изучения научных школ. Представляется, что такая работа еще впереди и что она будет носить коллективный характер.

В истории мировой науки научные школы известны со времен античности (школа Аристотеля, школа Платона и др.), однако в отечественной историографии изучение феномена научной школы началось относительно недавно. В 1960-1970-е годы, в связи с развитием в СССР новой дисциплины - науковедения к проблеме изучения личности и коллектива в научном творчестве, формирования и деятельности научных школ обратились такие исследователи, как Г.М.Добров, С.Р.Микулинский, Н.И.Родный, М.Г.Ярошевский, С.А.Кугель, П.Б.Шелищ и др. [1] .

В ряде работ отмечалось, что в орбиту интересов истории науки помимо изучения развития предметного содержания отдельных наук и научного знания в целом, связей между развитием общества и развитием науки входит исследование эволюции форм организации науки, ее структуры, развития методов исследований, истории формирования и деятельности продуктивных научных школ и коллективов, методов и особенностей руководства ими, форм и методов подготовки и использования специалистов и т.п.

В статье М.Г.Ярошевского весьма точно было подмечено, что в организационном плане исследовательские программы находят свое воплощение в виде особого типа сообществ - научных школ. В предметно-логическом плане членов школы объединяет общая интеллектуальная (теоретическая и методическая) платформа [2] . Научная школа и научно-теоретический семинар признавались в литературе того периода важнейшими формами организации устойчивых контактов между учеными. Особая роль в развитии научных коммуникаций отводилась руководителю научной школы: именно в рамках научной школы молодые исследователи под руководством лидера разрабатывают программу, поддерживая тесное общение как друг с другом, так и через учителя с остальным миром [3] .

Тезис о том, что общение в науке типа "учитель - ученик" обогащает не только ученика, но и учителя, подтверждали выдающиеся ученые. Так, академик П.Л.Капица писал: "Те часто нелепые вопросы, которые задают студенты после лекции, исключительно стимулируют мысль и заставляют с совершенно новой точки зрения взглянуть на то явление, к которому подходим всегда стандартно, и это тоже помогает творчески мыслить" [4] .

В 1980-х - начале 1990-х годов в проблеме изучения научных школ привносятся все новые и новые аспекты. С выходом крупных коллективных работ "Основы науковедения" (1985 г.), "Научно-технический потенциал: структура, динамика, эффективность" (1987 г.), "Научные кадры СССР: динамика и структура" (1991 г.), проведением международной конференции в Ленинграде (1990 г.) научные школы стали рассматриваться как неотъемлемая часть отечественного потенциала науки и образования [5] .

Научная школа как науковедческая категория была описана в работе О.Воверене и О.Вилкиной, а феномен научных школ стал изучаться как в общеисторическом (В.П.Корзун, С.Б.Максюкова), так и в социокультурном контексте (Н.П.Лукина и Е.С.Ляхович) [6] . Социологические подходы к изучению деятельности научного сообщества успешно развивала тбилисская школа науковедов [7] . Проблемы информационных связей научных школ, их идентификации, оценки динамики научных направлений и развития сети научных коммуникаций нашли отражение в работах Л.Мальцене, И.В.Маршаковой, Г.Г.Дюментона и др. [8] . Вопрос о долговечности научных школ и научных направлений поставили Е.З.Мирская и Г.А.Несветайлов [9] .

Появились исследования, посвященные развитию научных школ в физике, механике, астрономии, кристаллографии, химии, биологии, генетике, почвоведении и агрохимии, экономике и других отраслях знания [10] .

В первой половине 1990-х годов, когда российская наука оказалась в кризисном положении, когда ее финансирование стало недостаточным, возникла прямая угроза самому существованию как научного сообщества в целом, так и научных школ. В письме Правительству РФ, подписанном академиками В.Е.Фортовым, В.Е.Захаровым, В.П.Скулачевым, А.Ф.Андреевым и А.В.Гапоновым-Греховым, говорилось об уникальности российских научных школ и необходимости их сохранения. В 1995 г. появилась программа поддержки ведущих научных школ России, подкрепленная правительственным постановлением, которая действует и поныне [11] . Опыт первых лет работы по государственной поддержке научных школ нашел отражение в ряде статей и докладов, а также по-своему уникальном издании - справочнике "Ведущие научные школы России" (1998 г.) [12] . "Можно с известным правом утверждать, - писали составители справочника, - что именно научные школы, традиционно культивируемые советской и российской наукой, обеспечили ей признанный мировой уровень - несмотря на сильно ограниченные в течение десятилетий международные связи и невысокое (по мировому уровню) финансирование. Поэтому поддержка таких научных школ, являющихся специфической особенностью российской науки (и не характерных для гораздо более индивидуализированной науки западной), представляется задачей первостепенной важности" [13] .

Всего в 1996 г. было поддержано 596 научных школ, которые распределились по регионам следующим образом: Москва - 347, Санкт-Петербург - 74, Новосибирская область - 55, Московская область - 35, Нижегородская область - 22, Свердловская область - 9, Иркутская область - 8, Татарстан - 8, Томская область - 6 [14] .

Критерии оценки научных школ, которыми руководствовались в ходе реализации государственной программы поддержки научных школ России, по мнению ряда исследователей, были недостаточно проработаны [15] . Программа заставила науковедов по-новому посмотреть на "старые" проблемные области в изучении научных школ. Е.З.Мирская считает, что "эта специфическая отечественная проблема, в которой реальность подчас не отделена от мифологии, требует серьезного научного анализа в любом случае. Даже само понятие "научная школа" настолько неоднозначно и прилагается к таким разным феноменам, что это дает возможность трактовать идею поддержки школ как угодно: и с пользой для сохранения отечественной науки, и с большим вредом" [16] . Тем не менее позитивный эффект программы заключался в том, что она вызвала новый виток интереса к изучению феномена научной школы.

Это было тем более актуально, что в начале 1990-х годов нарушились контакты и кооперация между науковедческими центрами. Советское науковедение успешно развивалось совместными усилиями ученых из Киева, Москвы, Ленинграда, Таллинна, Тарту, Минска, Тбилиси, других городов. После распада Советского Союза одним из ведущих центров исследования науки в России становится Ленинград - Санкт-Петербург. В настоящее время в Санкт-Петербургском научном центре РАН наиболее системно ведется изучение проблемы формирования и деятельности научных школ. В 1990-е годы регулярно проводились конференции "Проблемы деятельности ученого и научных коллективов", по этой же тематике издавались сборники материалов Международной школы социологии науки и техники (в 1999 г. вышел уже 14-й выпуск). Вышли в свет замечательные серии "Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга" (1993-1994 гг.) и "Петербургская Академия наук в истории академий мира" (1999 г.) [17] .

Эта активность сохранилась и в начале 2000-х годов Преемницей конференции "Проблемы деятельности ученого и научных коллективов" стала конференция "Науковедение и организация научных исследований в России в переходный период" [18] , а вклад петербургских научных школ в различных областях знания обстоятельно изучен и представлен в серии "Петербург в европейском пространстве науки и культуры", опубликованной к 300-летию города [19] .

В 1990-е - начале 2000-х годов предметное поле изучения научных школ необычайно расширилось как тематически, так и географически. Исторические типы научных школ, особенности современного понимания научной школы, развитие современной научной школы и новых видов коммуникаций между учеными исследовались в работах Ю.И.Неймарка, А.Н.Тихонова, Г.Л.Ильина, Э.С.Зимина, Д.Сапрыкина, Е.З.Мирской, Г.А.Унтуры и др. [20] . Ряд работ посвящен взаимодействию и взаимовлиянию академических и вузовских научных школ, роли научных школ в воспроизводстве кадрового потенциала и исследовании образования взрослых, моделям взаимодействия науки и образования через научные школы [21] , истории формирования и развития научных школ отдельных вузов Москвы, Санкт-Петербурга [22] , Казани, Екатеринбурга [23] , Томска [24] , других городов.

В этот же период создан значительный историографический задел в изучении формирования и деятельности научных школ в различных направлениях исследований: физике, в том числе ядерной - благодаря системным исследованиям атомного проекта СССР [25] , математике, механике, гидродинамике [26] , информатике и программировании [27] , новой технике [28] , геологии [29] , географии [30] , химии и биологии [31] , экономике [32] , социологии [33] , психологии [34] , истории [35] .

во-первых, применительно к отдельным ученым. Например, петербургская физическая школа берет начало от А.Ф.Иоффе. Этой школе принадлежит выдающаяся роль в становлении отечественной физики. Не менее значима роль московской школы теоретической физики, в развитие которой внесли огромный вклад такие ученые, как Л.Д.Ландау, И.Е.Тамм и др.;
во-вторых, применительно к городам (тартуская семиотическая школа, ленинградская генетическая школа, красноярская спектроскопическая школа и т.д.);
в-третьих, применительно к регионам (уральская историческая школа, сибирская геологическая школа, дальневосточная вулканологическая школа и т.д.);
в-четвертых, применительно к отдельным нациям и государствам (российская астрономическая школа, польская науковедческая школа и т.д.);
в-пятых, применительно к отдельным отраслям знания (научные школы в математике; научные школы в химии, научные школы в экономике и т.д.).

На наш взгляд, научная школа может рассматриваться как составной элемент различных систем. Если речь идет, например, о сибирских геологических школах, то деятельность научных школ можно одновременно рассматривать в таких аспектах: геологические школы как часть научного потенциала Сибири; сибирские геологические школы как неотъемлемая часть отечественных геологических школ и российского научного потенциала; вклад сибирских геологических школ в развитие научных направлений в области геологии; сибирские геологические школы как научно-образовательный феномен.

Термин "научная школа" употребляется в литературе как в расширительном, так и в сугубо конкретном смысле. В первом случае речь идет об уникальном явлении, когда возникающая между крупными учеными общность взглядов, идей и интересов приводит их к тесному и близкому сотрудничеству, порождает неформальные взаимоотношения, привлекает новые молодые таланты и на многие годы определяет пути и темпы развития принципиально новых областей науки. Явления такого масштаба, разумеется, единичны, а их возникновение связано со счастливым стечением многих обстоятельств. Во втором случае понятие "научная школа" употребляется в более узком, "локальном" смысле - применительно к относительно небольшому научному коллективу, объединенному не столько организационными рамками, не только конкретной тематикой, но и общей системой взглядов, идей, интересов, традиций, сохраняющейся, передающейся и развивающейся при смене научных поколений [37] .

История формирования и развития научных школ Сибири, с одной стороны, не представляет собой исследовательской целины, а с другой стороны, здесь пока нет системных обобщающих трудов, подобных сериям, изданным Санкт-Петербургским научным центром РАН. На наш взгляд, более подробное освещение этой проблемы должно стать предметом специального историографического анализа. Отметим, что в последние несколько лет заметный вклад в исследование сибирских научных школ внесли ученые Томска [38] . И в этом нет ничего удивительного. Как известно, Томский государственный университет, старейший вуз Сибири, дал науке много ярких лидеров - основателей научных школ в ряде областей знания. Томские ученые сыграли выдающуюся роль в развитии исследований в организованном в 1944 г. Западно-Сибирском филиале АН СССР, а затем и в Сибирском отделении РАН.

основатели научных школ СО АН СССР - СО РАН, как правило, являлись представителями ярких научных школ страны и сами имели выдающихся учителей, которые сыграли решающую роль в их научной биографии;
формирование научной школы - не одномоментный акт, для ее становления необходимо как минимум два, а то и три поколения ученых;
каждое новое поколение не только сохраняет лучшие черты научной школы, заложенные учителями, но и вносит свой вклад в ее развитие, обеспечивая мобильность школы по отношению к новым открываемым научным фактам и ее устойчивость к меняющимся условиям.

Как известно, в Новосибирский научный центр - знаменитый Академгородок - в конце 1950-х годов приехали вместе со своими учениками и коллегами крупные ученые из Москвы, Ленинграда, Киева, Львова и других городов. Среди них были основатели Сибирского отделения АН СССР, директора институтов и основатели научных школ М.А.Лаврентьев, С.Л.Соболев, С.А.Христианович, А.А.Трофимук, И.Н.Векуа, В.В.Воеводский, К.Б.Карандеев, И.И.Новиков, Н.П.Дубинин, Г.И.Будкер, А.А.Ковальский, Г.К.Боресков, А.В.Николаев, Е.Н.Мешалкин, Г.А.Пруденский и др. Это была группа научной интеллигенции, которую бы сейчас назвали научной элитой и которая в течение продолжительного периода определяла научную и кадровую политику в регионе.

Представляется, что формирование сибирских научных школ шло как на основе достижений ведущих научных школ страны, так и на основе достижений сибиряков, работавших в немногочисленных академических учреждениях и вузах региона до создания Сибирского отделения РАН.

Становление и деятельность сибирских научных школ нельзя рассматривать в отрыве от созданной в СО РАН системы подготовки научных кадров. Базовый принцип, положенный в основу подготовки специалистов в Новосибирском государственном университете, заключался в неразрывной связи науки и образования. Уникальность НГУ состояла в том, что в новосибирском Академгородке одновременно создавались научно-исследовательские институты и этот вуз нового типа. Важнейшую роль в сохранении и упрочении традиций исследовательских коллективов и трансляции новых научных результатов в образовательном процессе сыграли сибирские научные школы и их руководители. Этот опыт был перенесен позднее в другие научные центры Сибирского отделения. Данная проблема также нуждается в специальном историографическом обобщении.

Изучение уникального опыта формирования и развития научных школ Сибири видится нам актуальной исследовательской проблемой. Однако приступая к работе над этой темой, необходимо представлять, что такое феномен научной школы и каким образом его следует изучать. Хотелось бы надеяться, что данная статья послужит для исследователей своеобразным ориентиром в осмыслении сложной и многоплановой истории сибирских академических научных школ.

В заключение автор выражает признательность И.В.Курмангалеевой за помощь в выявлении библиографии по теме.

Читайте также: