Экономическое развитие индии и китая кратко

Обновлено: 05.07.2024

История Древнего Египета прослеживает экономические, социальные и политические факторы формирования общества и страны в целом. Для государства на первом месте стояла важность становления экономики как базы развития хозяйства.

Важной целью и задачей экономической политики Древнего Египта было обеспечение жизнедеятельности населения государства.

Для этого организовывали ирригационные оросительные сети, занимались поиском полезных ископаемых, снабжали хозяйство трудовой силой. Для того чтобы приобрести полезные ископаемые и рабов, египтяне воевали. Войны хотя и велись в целях решения экономических проблем, но разоряли государство и несколько раз вели к краху египетской державы. Это отрицательно сказывалось на экономике. Египетскую историю разделяют на следующие периоды:

1) Древнего царства (IV в. до н. э. – XXII в. до н. э.);

2) Среднего царства (XXI в. до н. э. – XVIII в. до н. э.);

3) Нового царства (XVI в. до н. э. – XI в. до н. э.).

Экономика Древнего Китая.

На территории Китая с древнейших времен сложилась своя, самостоятельная в своем развитии цивилизация. Еще в период неолита население приручило разные виды животных, занималось скотоводством и земледелием.

Ведение сельского хозяйства зависело от погодных и климатических условий. Частые дожди в одних районах и засухи в других приводили к неурожаям и голоду. Вследствие этого китайцы еще тогда начали строить структуры искусственного орошения и оберегать почву от избытка воды и наводнений.

Базой экономической системы Древнего Китая являлась сельская община. Племенные вожди захватывали общинные земли, а с появлением вана (царя), его двора и чиновников этот захват происходил с большей скоростью.

Чтобы содержать вана и его двор, с народа собирали средства в форме налогов.

В земледелии китайцы видели основу экономики, поэтому государство уделяло ему особое внимание и принимало участие в его формировании и развитии.

Экономика Древней Индии.

Индийская цивилизация повлияла главным образом на развитие экономической и культурной систем Юго—Восточной Азии.

Там особое место в развитии экономики занимала торговля. Древняя Индия имела хорошие торговые отношения со странами Месопотамии.

Земледелие также являлось одним из главных занятий народа Индии. Земледельцами становились свободные общинники, с которых собирались натуральные налоги лично для царя.

Две крупнейшие развивающиеся страны выбрали разные пути к экономическому процветанию. Какой из них лучше? Номер 13 (2006) Статья была опубликована в The McKinsey Quarterly, 2004, специальный выпуск: China Today

Джаянт Сина

Первым был Китай. В 1980–е мир с недоверием, а затем с изумлением взирал на стремительный разбег китайской экономики. Страна начала позиционировать себя как глобальную экономическую державу. Рост ВВП, основанный прежде всего на производстве, достиг 9% в 2003 г. (8% — в 2002–м). Китай за счет своих огромных внутренних сбережений быстро развивал инфраструктуру, а на иностранные инвестиции строил заводы и приобретал необходимые знания. В 2003 г. Китай получил 53 млрд долл. прямых иностранных инвестиций, то есть 8,2% от всего мирового объема[1], — больше, чем любая другая страна.

Индия начала экономические преобразования почти на десять лет позже Китая, но привлекает к себе не меньше внимания — прежде всего потому, что туда переместилось значительное количество рабочих мест из западных стран. Кроме того, Индия быстро создает компании мирового уровня в технологичных отраслях, таких как программное обеспечение, ИТ–услуги и фармацевтика. Появившиеся на свет при символической поддержке государства, эти компании подтолкнули развитие национальной экономики: рост ВВП в 2003 г. составил 8,3% (в 2002–м — 4,3%). Однако по объему прямых иностранных инвестиций (4,7 млрд долл. в 2003 г. и 3 млрд в 2002–м) Индия существенно уступает Китаю.

Экономическое развитие Китая и Индии основывается на принципиально разных подходах. Китайский стал плодом осознанного решения, индийский сформировался более или менее естественным путем. Лучше ли один путь, чем другой? Китай растет гораздо быстрее Индии, но распространенное мнение, согласно которому китайская модель однозначно лучше индийской, ошибочно во многих отношениях. У каждой модели свои преимущества. И пока еще не ясно, какая из них может обеспечить более стабильный рост.

Далее, многие крупные китайские предприятия существуют за счет государственной поддержки. Правительство может их поддерживать потому, что совершает интервенции на внутреннем рынке капитала. В Индии такого вмешательства государства нет. Поэтому самые сильные компании концентрируются в отраслях, где для успешного развития не требуется больших капиталов. Чтобы открыть бизнес, связанный с разработкой про- граммного обеспечения, не нужны такие значительные суммы, как, например, для строительства сталелитейного завода.

Индийское правительство гораздо меньше участвует в развитии рынка капиталов. Приняв решение не регулировать отрасли с минимумом материальных активов (программное обеспечение, биотехнологии, медиа), оно открыло простор для предпринимательства. В этой сфере бизнеса сейчас представлены и новички, и зрелые игроки (часто это семейные фирмы), которые доходы от своих компаний инвестируют в новые предприятия. Однако некоторые компании, скажем биотехнологическая Biocon или Infosys Technologies, работающая в секторе программного обеспечения, были созданы с нуля. У сотни менее крупных конкурентов известных в Индии компаний Infosys и Wipro Technologies нет тесных связей с правительством, в отличие от их китайских коллег.

Хотя индийский фондовый рынок далек от совершенства, он реально помогает развитию частного сектора. И тут не последнюю роль играет предпринимательский дух, который благотворно воздействует и на институциональную среду. Благодаря конкурентной инициативе бывшего чиновника Рамачандры Патилы за последние десять лет радикально преобразилась основанная почти 130 лет назад и долгое время практически не работавшая Бомбейская фондовая биржа (BSE). Патила внедрил передовые технологические достижения, провел серию переговоров с разными участниками биржи и в 1994 г. основал конкурирующую фирму — Национальную фондовую биржу Индии, современнейшую площадку, которая сейчас по многим параметрам опережает BSE. В отличие от индийского, китайское правительство старается сделать фондовые рынки успешными, управляя ими директивными методами, что заведомо неэффективно. Конечно, между биржами в Шанхае и Шеньчжене почти нет конкуренции.

Китай и Индия еще лет десять смогут развиваться согласно своим столь разным моделям. Благодаря вмешательству китайского правительства в экономику (включая решение принимать прямые иностранные инвестиции) уровень жизни граждан повысился, чем Индия пока не может похвастаться. Вполне вероятно, что каждая страна пошла тем путем, который больше всего соответствовал ее историческому опыту. Однако необходимо изучить все плюсы и минусы обеих моделей, понять, не помешает ли будущему процветанию Китая выбранная им стратегия.

Я вслед за Яшэн Хуаном считаю, что из–за присутствия в стране большого количества самодостаточных международных компаний у китайского правительства нет насущной необходимости развивать или реформировать институты, содействующие свободному предпринимательству и экономическому росту. А поскольку многие внутренние инвестиции до сих пор не распределяются посредством ценовых механизмов, Китай теряет значительное количество своих ресурсов. Залог производительности и долгосрочного экономического роста, как всем известно, — конкуренция, а ее в Китае слишком часто и слишком рьяно сдерживает государство.

Сравнивая две страны, легко забыть, что Индия начала свои экономические реформы почти на десять лет позже Китая. Индия все шире открывает двери для прямых иностранных инвестиций, и вскоре мы сможем наблюдать, как свободные принципы управления экономикой создают условия для развития предпринимательства и экономического роста — более высокого в долгосрочной перспективе.

Джонатан Вотцель

На эффективном рынке частный сектор распределяет инвестиции лучше, чем государственный. Однако Китай — не эффективный рынок, а у Индии относительно небольшое количество источников инвестиционного финансирования.

Легко придираться к китайской модели экономического роста: периодический избыток мощностей, государственный контроль за распределением ресурсов, усиливающееся социальное неравенство — вот лишь некоторые его недостатки. Тем не менее трудно себе представить, что какая–нибудь другая модель смогла бы обеспечить экономике столь мощный старт.

Управляя развитием предприятий, китайское правительство преследует одну цель — экономический рост. Если вы работаете в малом бизнесе — это одно, но если вы захотите стать крупным предпринимателем, вам придется получить деньги из источника, так или иначе связанного с государством. Именно чиновники решают, каким компаниям расти.

Эта политика оказалась невероятно успешной в плане обеспечения роста. Китай быстро создал новые отрасли — достаточно мощные, чтобы подтолкнуть рост всей экономики. Возьмем автомобильную промышленность, важную составляющую производственного сектора. Всего 20 лет назад в Китае ее, по сути, не было, несколько заводов выпускало грузовики, легковые машины в стране вообще не делали. По мнению правительства, основать такую крупномасштабную, высокотехнологичную отрасль можно было только с помощью иностранной компании (в данном случае Volkswagen), которая бы пришла и показала китайским производителям, как нужно работать. Volkswagen стал работать в паре с государственным предприятием (20 лет назад в Китае все предприятия принадлежали государству).

Возможно, у крупных автомобильных заводов, построенных в Китае с помощью западных партнеров, если их сравнивать с заводами, которые иностранцы могли бы построить у себя на родине, никаких особых преимуществ с точки зрения производительности не было. Однако все вложения в крупные автомобилестроительные компании оправдались.

Глядя на отрасль более широко, видишь истинную причину неэффективности и цикличности: все дело в том, что многие решения о финансировании принимаются на уровне местных властей. Рост валового продукта — основная цель региональных чиновников, поэтому, чтобы подтолкнуть региональную экономику, они стараются реализовать самые крупные инвестиционные проекты. Подобно тому как фондовые инвесторы до последнего преследуют свои спекулятивные цели, региональные чиновники вкладывают средства во все подряд — от алюминиевых заводов до жилой недвижимости и фабрик по производству телевизоров. Тем самым они создают цикличный переизбыток мощностей, поскольку инвестиции, порой сомнительные, совершаются до того, как станет очевидной их экономическая несостоятельность.

В отрасли бытовой электроники уже три крупнейших производителя персональных компьютеров контролируют 50% местного рынка, а в пивной — десять ведущих компаний владеют 30% рынка. Похожим образом развивается тяжелая промышленность: компания China Qianjiang владеет 40% рынка мотоциклов, Wanxiang доминирует в секторе автомобильных комплектующих. Любопытно, что первую скрипку в консолидации играют не иностранные, а местные производители. Пивная отрасль — характерный пример. Большинство иностранных компаний, не готовых к жесткой местной конкуренции и быстрой консолидации, пришли на рынок и ушли с него еще в 1990–е годы.

Более того, я не думаю, что развитие китайского рынка капитала или реформа банковской системы связаны с прямыми иностранными инвестициями. На долю международных компаний приходится лишь 15% инвестиций в основные фонды, поэтому их влияние на развитие экономики не так уж и значительно. Финансируя рост, Китай полагается прежде всего на собственные ресурсы. В результате его рынок капитала действительно развивается. Правительство регулирует деятельность банков через жесткое повышение нормативов резервирования, изменения в управлении и мотивации на уровне отделений, а также более гибкое ценообразование, основанное на рисках.

В конечном счете закономерен вопрос: не перевешивает ли эффективность китайской модели ее достижения? Думаю, что нет. Правительство до сих пор контролирует большинство финансовых ресурсов страны и вполне сносно справляется с задачей их распределения — вот почему экономика развивается так быстро. Конечно, правительство хуже распределяет средства, чем это делает частный сектор на эффективном рынке. Но Китай — не эффективный рынок. Индийская модель (с ее относительно небольшими инвестициями — правительственными или частными) не обеспечила бы китайской экономике такой же рост. При этом индийская модель, вероятно, не самая подходящая и для самой Индии: семейные компании и другие частные инвесторы могут хорошо решить вопрос эффективности собственных инвестиций, но они не в состоянии вложить в развитие экономики столько денег, чтобы обеспечить рост, подобный китайскому. Я не удивлюсь, если инвестиции в Индию резко увеличатся, когда местные и иностранные инвесторы осознают реальный потенциал страны.

Диана Фаррелл

Сила китайской и индийской экономики в конечном счете будет определяться на уровне отраслей.

McKinsey Global Institute давно утверждал, что производительность—залог роста экономики, и главную помеху для производительности видел в чрезмерном, препятствующем конкуренции правительственном регулировании на микроуровне. Проиллюстрирую эту идею на примере Индии.

Самые производительные индийские компании работают в сфере информационных технологий, производства программного обеспечения и аутсорсинга бизнес–процессов. Здесь были созданы сотни тысяч рабочих мест, объемы экспортных поступлений исчисляются миллиардами долларов. Как новый сектор (потенциал которого, на мой взгляд, правительство не оценило вовремя), он избежал жесткого регулирования. Его компании не подпадают под трудовое регулирование, определяющее в других отраслях режим рабочего дня и разного рода нормы. Им разрешили получать прямые иностранные инвестиции, запрещенные, например, в розничной торговле. Вероятно, без этих иностранных денег отрасль не смогла бы столь быстро развиваться. К 2002 г. на ее долю уже приходилось 15% всех прямых иностранных инвестиций в Индию.

Средний по производительности уровень занимает автомобильная промышленность, кардинально преобразившаяся после того, как в 1980–х годах правительство провело ее либерализацию. К 1992 г. препятствия для иностранных инвестиций были в основном устранены. Появиласьвозможность резко повысить производительность труда и увеличить объемы производства. Цены снизились, но даже по мере консолидации отрасли занятость оставалась на неизменном уровне благодаря хорошему спросу. Тем не менее высокие тарифы на импорт автомобилей защищают производителей от мировой конкуренции, а потому этот сектор не столь эффективен, как мог бы быть.

Наконец, к наименее производительным отраслям относится отрасль бытовой электроники, на которую, несмотря на смягчение ограничений на иностранные инвестиции в начале 1990–х годов, до сих пор давит бремя тарифов, налогов и регулирования. В результате индийская бытовая электроника не может конкурировать на международных рынках, а цены для местных потребителей неоправданно высоки. Эффективность индийской розничной торговли продуктами питания еще ниже — отчасти из–за полного запрета на иностранные инвестиции производительность труда в ней составляет всего 6% от производительности труда розничной торговли в США.

Теперь посмотрим на Китай с его несколькими достаточно либерализованными и высококонкурентными отраслями, в том числе бытовой электроники, где уровень производительности труда в два раза выше, чем в Индии. За последние 20 лет эта отрасль благодаря сочетанию двух факторов — прямым иностранным инвестициям и напряженному соперничеству местных компаний — стала конкурентоспособной на мировом уровне. Примечательно также, что правительство отказалось в этом случае от обычного жесткого регулирования, — возможно, оно просто не разглядело огромный потенциал роста. Сегодня Китай производит бытовой электроники на 60 млрд долл. в год.

Эффективность китайской автомобильной промышленности (которая считается стратегически важной отраслью и остается под жестким регулированием из–за желания правительства привлечь в страну технологии и инвестиции) оценить довольно трудно. Рынок был открыт для иностранных производителей, потребительский спрос вырос неимоверно, а цены упали. При этом на примере сектора видно, как вмешательство правительства может препятствовать прямым иностранным инвестициям. Западные автопроизводители имеют право инвестировать только в совместные предприятия, они обязаны покупать комплектующие у местных поставщиков, а внутренний рынок защищен тарифами на ввоз. По мере роста частного сектора конкуренция действительно начинает нарастать. Но пока производительность совместных предприятий в Китае ниже, чем в Японии или США, что удивительно, учитывая низкую стоимость труда в Китае.

Раз уж существует столь значительная разница в эффективности между отраслями одной и той же страны, имеет смысл сравнивать эффективность Индии и Китая по секторам, а не на общенациональном уровне. В сфере информационных технологий и аутсорсинга бизнес–процессов Индия далеко впереди: Китаю ее не догнать в ближайшие 10—15 лет. Однако в области бытовой электроники доминирует Китай, и Индия не составит ему серьезной конкуренции в следующие 10 лет.

Судьба автомобильного сектора неясна. В Индии конкуренция породила огромное количество инноваций. Вместо дорогой автоматики здесь используют дешевый труд, а местные инженеры создают инновационные продукты, такие как Scorpio — внедорожник, который стоит в несколько раз дешевле американских аналогов. Китай с помощью иностранных инвестиций создал крупную отрасль, но ее конкурентный потенциал до сих пор сдерживается государственным регулированием.

Пока не понятно, какая из двух экономик окажется сильнее. Основы прочного, стабильного экономического роста надо создавать на уровне отраслей и за счет производительности. А эта цель достижима только в том случае, если правительства обеспечивают оправданный объем регулирования и устраняют барьеры для конкуренции. И Китай, и Индия могут помочь развитию своих отраслей и обеспечить процветание экономики — для этого у них есть немало возможностей.

[ 1] Данные Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD) о прямых иностранных инвестициях.

Джайант Сина (Jayant Sinha) — партнер McKinsey, Дели
Диана Фаррелл (Diana Farrell) — директор McKinsey Global Institute, Сан–Франциско
Тарун Ханна (Tarun Khanna) — преподаватель Гарвардской школы бизнеса по программе

Индия никогда не была гомогенной страной. Единство Индии было осуществлено британцами. И, несмотря на все усилия англичан и индийских националистов, Индия как единая нация по-прежнему остается больше мечтой, чем реальностью.

Раздробленность находит свое отражение и в политической системе Индии. Центральное правительство не может приказывать главным министрам штатов Индии. Главные министры штатов избираются путем народного голосования, и их пребывание в должности не зависит от центра.

В Китае, если вы не будете следовать указаниям центра, то лишитесь своего места. Благодаря этому, Китай движется к единой цели как единое целое. Но в Индии из-за ее разнородности такая унитарная система попросту невозможна.

В Китае работает централизованная система с общими для всех правилами, если вы их нарушаете, вас наказывают. Индийцы даже не пытаются вводить такие общенациональные правила, не говоря уже о том, чтобы обеспечить их соблюдение.

Языковой барьер в Индии

В отличие от Индии, китайцы сами сформировали свое государство, 90 % их составляют представители ханьских народностей (ханьцы) и почти все население говорит на одном языке. В Китае есть национальное единство и сплоченность, которых нет в Индии. Там насчитывается более 400 языков, и до прихода британских колонизаторов, которые объединили страну, построив сеть железных дорог, Индия представляла собой группу мелких враждующих между собой государств, каждым из которых правил махараджа, султан или наваб. Огромное разнообразие языков и сегодня существенно затрудняет коммуникацию внутри страны. Например, столица Дели находится в поясе хинди , носителями этого языка является 41 % населения Индии. Хинди – государственный язык, его знают многие носители других языков. Однако ряд существующих в индии языков, например тамильский и панджаби, не являются родственными, поэтому те, кто говорит на них, совершенно не понимают друг друга. Если вы говорите на английском, вас поймет 200 млн из 1,2 млрд населения Индии, если на хинди – 500 млн. А если вы говорите на тамильском, вас поймет всего 60 млн индийцев. Это серьезное препятствие для любого премьер-министра Индии.

Кастовый барьер в Индии – жесткая сословная система

Еще один ключевой фактор, сдерживающий развитие Индии на данном этапе – это ее кастовая система . По ее законам, если вы вступаете в брак с представителем низшей касты, то автоматически исключаетесь из своей касты и теряете все привилегии. Поэтому брахманы вступают в брак только представителями касты брахманов, вайшьи – только с вайшьи, низшая каста шудры – только с шудрами.

Представители высшей касты брахманов, древнего сословия священнослужителей, - одни из самых образованных людей в мире, многие из них говорят на нескольких языках. Как повлияло наличие жесткой кастовой системы в Индии на развитие страны.

Консервация генофонда в Индии

На макроуровне кастовая система изолировала генофонды каст друг от друга. На протяжении многих веков она не позволяла генам лучших людей Индии распространяться среди всего народа, заморозив их в рамках высших каст.

В древнем Китае представители знати, высокопоставленные чиновники с их высоким уровнем интеллекта могли иметь по несколько жен и распространяли свои гены по всей стране, получая назначения и новые места в провинциях Китая.

В отличие от них брахманы не могли брать в жены женщин из низших сословий, иначе бы они опустились вниз по социальной лестнице. Если бы кастовой системы не существовало в Индии, они могли бы распространять свои гены по всей Индии, повысив тем самым общий интеллектуальный уровень общества в целом.

Представьте, гипотетически, что в какой-либо европейской стране запретили бы людям с высшим образованием вступать в брак с теми, у кого его нет, без автоматической потери социального статуса. Каким, в конце концов, станет такое общество в современном мире?

Меж кастовые различия стали несколько слабее в таких космополитических городах Индии, как Мумбай, Бангалор. Но в целом, в стране жесткое кастовое сознание продолжает сохраняться.

Утечка мозгов из Индии

Недостаток возможностей и разочарование из-за того, что их страна, обремененная массивной бюрократией, не может в полной мере реализовать свой потенциал, заставляет многих талантливых индийцев уезжать из страны и никогда не возвращаться обратно.

Это одно из ключевых различий между индийцами и китайцами. Китайцы также в массовом порядке уезжают в Америку, но большинство из них возвращается на родину, чтобы начать свой бизнес. В Китае есть привлекательные возможности, которых нет в Индии. Китай гораздо в меньшей степени страдает от утечки мозгов, чем Индия. Из Индии уезжают лучшие люди. Некоторые из них становятся во главе крупнейших корпораций – PepsiCo, Google.

Сундар Пичаи американский топ-менеджер индийского происхождения, генеральный директор Google Inc. и материнской компании Alphabet.

Отсутствие развитой инфраструктуры в Индии

Еще одна проблемная область индийской экономики – инфраструктура. Из-за отсутствия надлежащей инфраструктуры на местах Индия чрезвычайно неудобна для ведения бизнеса: в ней нет контейнерных портов, развитой сети железных дорог, аэропортов, систем коммуникаций, комфортных для жизни городов. Многие японские инвесторы, которые уже вкладывают средства в китайскую экономику, приезжали в Индию с планами построить завод или шахту, но столкнулись с ужасающим состоянием инфраструктуры. Как ввозить в страну сырье? Как вывозить продукцию? В Китае протяженность скоростных автомагистралей увеличилась менее чем со 100 км в 1989 г до 74 000 км в 2010 г. – это второе место в мире после США. Для сравнения в индии протяженность таких автомагистралей составляет всего 700 км.

Успехи Индии

Но вопреки, всем вышеперечисленным препятствиям, глубокую либерализацию индийской экономики начал осуществлять ставший премьер-министром в 2014 году представитель индуистской правоконсервативной партии (Индийская народная партия) харизматичный лидер современной Индии Нарендра Моди.

Нарендра Моди - индийский политический и государственный деятель, премьер-министр Индии с 26 мая 2014 года, лидер Бхаратия джаната парти. В 2001-2014 годах - главный министр штата Гуджарат.

В итоге, страна добилась огромных успехов в информационно-коммуникационной сфере , производимую ею продукцию программного обеспечения приобретают многие страны мира . А компания TATAConsultancyService (ICS), помимо выпуска IT продукции, является еще и крупнейшей в мире аутсорсинговой компанией.

Индийская транснациональная компания, предоставляющая услуги в области информационных технологий, ИТ-консалтинга и ИТ-решений для бизнеса. Штаб-квартира находится в Мумбаи. Компания ведёт деятельность в 46 странах. Является дочерней компанией Tata Group. Акции компании размещены на Бомбейской фондовой бирже и Национальной фондовой бирже Индии. Является одной из крупнейших индийских компаний по капитализации и крупнейшей индийской ИТ-компанией 2013 года по выручке. Относится к 4 наиболее ценным брендам мира в сфере ИТ-услуг. В 2015 году стала 64-й в Глобальном рейтинге наиболее инновационных компаний журнала Forbes, заняв самое высокое место среди всех ИТ-компаний и самое высокое среди индийских компаний.

Индия занимается разными видами аутсорсинга, но в данном случае речь идет о высокотехнологичном аутсорсинге. Завидные результаты достигнуты и в области ракетостроения и космических исследований . В 2014 году Индийское аэрокосмическое агентство ISRO вывело спутник на орбиту Марса, а в 2015 году запустило свою первую космическую лабораторию ASTROSAT. Всего же за период с 1975 по 2015 год Индия запустила более 50 спутников. В 2016 годуISRO вывело на орбиту 20 спутников, в числе которых 17 для других стран.

А 15 февраля 2017 года ISRO запустила в космос сразу 104 спутника, установив новый мировой рекорд. Все спутники были запущены с помощью одной ракеты-носителя – PSLV-C37. И спустила на воду ядерную подводную лодку, как результат создания ядерного реактора для подводных лодок, что по силам немногим странам.

В итоге, эксперты Всемирного экономического форума предрекли, что Индия уже через десять лет займет третье место среди самых крупных экономик мира. Есть и такие, которые считают, что темпы роста Китая будут неуклонно снижаться, в том числе из-за старения населения, а Индии – нарастать, и наступит день, когда она вытеснит со второго места Поднебесную.

Индия и Китай – две крупнейшие страны Азии и мира. Сравнение их развития лежит на поверхности. Многие пытаются ответить на вопрос: почему, имея примерно одинаковые стартовые условия в середине прошлого века, эти две страны развиваются совершенно по-разному? Итог этого развития выражается в простых цифрах. В 70-м году прошлого столетия ВВП Индии составлял 62 млрд долларов США, а Китая – 92 млрд. При этом ВВП на душу населения в двух странах был одинаков – по 112 долл. То есть это были примерно равные по объему экономики.

А сейчас ВВП КНР по номиналу составляет около 15 трлн долларов США, а Индии – 2,8 трлн. При этом ВВП на душу населения в КНР вырос до 10 тыс. долл. США, а в Индии – до 2 тыс. Как видим, Китай обгоняет Индию в 5 раз.

В 2000 году (когда в России сменились президенты) ВВП Китая равнялся 1,21 триллиона долларов. То есть за последние 20 лет экономика КНР выросла почти в 13 раз. А с начала системных реформ, за 40 лет — в 50 раз. С 1980 по 1989 годы экономика КНР в среднем каждый год прибавляла 9,75%, с 1990 по 1999 годы — 10%, с 2000 по 2009 годы — 10,4%, с 2010 по 2019 годы — 7,62%.

Начиная с конца 70-х годов, с начала политики открытости и реформ ВВП Китая рос в среднем на 10 % в год, а индийский ВВП прибавлял 3,5-4,5 процента. Объясняя это отставание на старте, многие специалисты пишут об индийском протекционизме, позднем начале реформ в Индии, отсутствии достаточно благоприятного инвестиционного климата. Некоторые указывают даже на политическую причину – длительное пребывание у власти одной политической партии и людей фактически из одного клана. При этом забывают, что в Китае все это время у власти находилась одна политическая сила – Компартия Китая.

Успехи Индии связывают с премьер-министром Манмоханом Сингхом, выпускником Кембриджа и Оксфорда, который занимал эту должность с 2004 по 2014 год. Именно при нем началось резкое ускорение роста ВВП. Так, в 2007 году ВВП Индии вырос на 10%, в 2008 сократился до 6,2%, в 2009 году составил 6,8%, в 2010 – 10,1%, в 2011–6,3%, в 2012 – 4,7%, в 2013 – 6,9%, в 2014 году – 7,2%.

Есть и такие аналитики, которые полагают, что слишком долго индийская экономика была закрыта, это мешало притоку внешних инвестиций и технологий, а планы экономического развития и ставка на государственный сектор сдерживали развитие национального капитала. А Китай в результате политики открытости создал исключительно благоприятный инвестиционный климат и привлекал все больше иностранных инвестиций, вместе с которыми в страну шли технологии. Но кто мешал Индии использовать опыт соседа? Такая политика индийского руководства объясняется индологами тем, что там боялись потерять суверенитет, опасались бунтов из-за разорения фермеров и мелкого бизнеса в результате прихода крупного иностранного бизнеса. Но ведь и в Китае такие опасности существовали, но там с этим успешно справились. К тому же риск для компартии Китая, которая допускала в стране элементы капитализма и открывала страну для врагов – капиталистов – был огромен. Но, как выяснилось оправдан, потому что в КНР успешно управляли этими рисками.

Некоторые исследователи поднимаются до обобщений и пишут о том, что сформировать правильную социально-экономическую модель индийцам мешал положительный опыт быстрого преодоления отсталости странами социализма, которые оказывали на Индию большое влияние. Но ведь и Китай под этим впечатлением находился, и даже сам был и остается социалистической страной. Но это не помешало ЦК КПК в 1978 году резко изменить политику и за 30 лет вывести страну из отсталости, превратив ее в супердержаву.

В Индии не развита транспортная инфраструктура, это особенно очевидно на фоне Китая, который связал страну самой протяженной в мире сетью железных дорог, немалая часть из которых - высокоскоростные. В Китае построены высокоскоростные автодороги, которые пронизывают всю страну. Индийская инфраструктура ограничивает развитие, китайская, наоборот, стимулирует.

Еще одно важное преимущество – от китайских реформ и развития выгоды получает все население. Достаточно упомянуть то, что средняя зарплата в Китае давно превысила 1 тыс. долларов США, аналогичный показатель в Индии не превышает 190 долларов.

Список успехов Китая и неудач Индии можно продолжать. За каждым из них – исполнители и руководители. Говоря о достижениях Китая, невозможно обойти тот факт, что разработка стратегии реформ, их проведение в жизнь неизменно осуществляется Коммунистической партией Китая. Она же руководит всеми социально-экономическими процессами в стране. Невозможно уйти и от того, что развитие КНР происходит на основе стратегических планов, глубиной до 30 лет и оперативных пятилетних планов развития, которые неукоснительно выполняются. Гибкость управления экономикой КНР и социальными процессами признают даже американские специалисты.

Перед нами две огромные азиатские страны, которые шли по разным траекториям развития. Индия – бывшая британская колония и плоть от плоти порождение капитализма, шла по пути развития национального капитала. Китай, избравший социалистический путь, использовал элементы рынка и остался обществом социальной справедливости. И под руководством Компартии, которой 1 июля исполняется 100 лет, превратился в самую крупную державу мира и очень скоро станет первой экономикой планеты.

Китайский народ по достоинству оценивает свое руководство, доверяет властям. И это доверие – одно из базисных условий дальнейшего успешного развития. В прошлом году было опубликовано самое масштабное исследование на эту тему, которое проводилось в течение 13 лет – с 2003 по 2016 годы. Обобщения дали феноменальный результат: если в 2003 году (то есть через 25 лет с начала реформ) деятельность центральных властей поддерживали 86 процентов населения КНР, то к 2016 году этот показатель вырос до 93 процентов. Резко скакнула и популярность властей на местах. В 2003 году о поддержке местных администраций заявляли 44 процента населения, в 2016-м - уже 70. Исследователи сообщили: при оценке деятельности местных властей респонденты все меньше используют определения "обслуживающие богатую элиту" или "работающие только на собственные интересы". Все чаще: "власти на местах способны решать конкретные вопросы" и "работают над проблемами простых людей". Если кое-кто уже приготовился обвинить автора статьи в распространении китайской пропаганды, то они ошиблись. Исследование проводил Гарвардский университет (США), и уж его не заподозришь в излишних симпатиях к Китаю.

Читайте также: