Свобода договора и ее пределы доклад

Обновлено: 16.05.2024

Свобода договора является одним из основополагающих принципов международного права.

Данный принцип закреплен в ст. 1 ГК РФ и раскрывается в ст. 421 ГК РФ:

Таким образом, принцип свободы договора включает в себя следующее:

право стороны самостоятельно решать, заключать ли ей договор или нет;
свобода выбора лица, с которым заключается договор;
лица, заключающие договор, могут определять условия такого договора самостоятельно;
право изменять или прекращать заключенный договор.

Свобода договора означает также право сторон договора:

выбрать его форму (ст. 434 ГК);
право выбрать способ обеспечения исполнения договора (гл.23) и др.

Таким образом, принцип свободы договора очень широк и многогранен.

Значение свободы договора:

имеет значительное влияние на рынок;
способствует прогрессу коммерческих взаимоотношений;
регулирует отношения, которые не могут в должной степени контролироваться отдельными государствами;
позволяет унифицировать международную практику.

Ограничения свободы договора

Существуют определенные случаи, когда свобода договора ограничивается. Такие случаи включают в себя:

случаи обязательного заключения договора (например, на электричество и воду с физическими лицами);
неравенство сторон;
противоречие публичному порядку.

Существуют и иные случаи ограничения свободы договора. При этом важно, что такие случаи чаще всего действуют в интересах физических лиц или государства и намного реже встречаются в отношениях коммерческих предприятий друг с другом.

Среди норм ГК, ограничивающих свободу договора, прежде всего следует назвать ст. 426 ГК, устанавливающую обязанность заключить публичный договор и право контрагента обязанной стороны обратиться в суд с иском о понуждении заключить договор.

Обязанность банка заключить договор банковского счета с клиентом, обратившимся с предложением открыть счет на объявленных банком условиях, установлена п.2 ст. 846 ГК.

Свобода договора ограничена также в нормах ГК, устанавливающих преимущественное право на заключение договора. ГК устанавливает преимущественное право:

участников общей собственности на покупку доли в праве общей собственности (ст. 250 ГК);
участников ООО на покупку доли при продаже (уступке) одним из участников общества своей доли в уставном капитале (ст. 93);
акционеров ЗАО на приобретение акций, продаваемых другими акционерами этого общества (ст. 97);
арендатора заключить договор аренды на новый срок предусмотрено ст. 621 ГК;
нанимателя заключить договор найма жилого помещения на новый срок - ст. 684 ГК, а аналогичное право заключения договора коммерческой концессии - ст. 1035 ГК.

Во всех этих случаях обладатель преимущественного права в соответствии со ст. 446 ГК пользуется правом судебной защиты, если контрагентом допущены нарушения, связанные с заключением договора.

К законам, предусматривающим различные исключения из принципа свободы договора, относятся:

Сегодня мы практически ежедневно сталкиваемся с необходимостью заключения всевозможных договоров, будь то розничные договоры купли-продажи, сделки с недвижимостью, сделки с банками (кредиты, вклады, ипотека)

И очень часто простые граждане, не являющиеся предпринимателями, имеют дело с контрагентами-коммерсантами, которые обладают специальными знаниями в той сфере, в которой они предоставляют услуги населению. Более того, зачастую в таких отношениях между гражданином и предпринимателем существует по понятным причинам неравенство в возможностях, кредитор навязывает свои порой вовсе не выгодные потребителю условия, а последний в свою очередь не имеет рычагов воздействия, чтобы как-то эти условия изменить или хотя бы поучаствовать в согласовательном процессе. К тому же в лучшем случае процесс согласования таких условий может быть осложнен или затянут во времени бюрократическими препонами, так как каждое изменение условий потребует соответствующего анализа и согласования у всех служб организации. В худшем случае организация просто откажется пересматривать типовые условия, сославшись на то, что данный договор – это договор присоединения. В этой ситуации организацию можно понять, поскольку согласование условий с каждым потребителем ведет к затягиванию процесса, в то время, когда можно было бы приступить к исполнению договоров.

И вот мы подошли к проблеме, когда права потребителя-гражданина в момент заключения договоров с организацией в сфере услуг оказываются незащищенными.

Кроме того, данное Постановление о свободе договора подробно осветило механизм толкования правовых норм при составлении договоров. Актуальность данного вопроса толкования норм трудно переоценить, так как в нашей правовой системе есть нормы, которые правоприменители часто толковали по-разному, относя их то к диспозитивным, то к императивным. В связи с этим сложности возникали и у судов при разрешении споров касательно толкования смысла правовых норм. И именно Постановление о свободе договора стало довольно серьезным инструментом в решении данного вопроса.

Как нам известно, граждане и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора.

Данное постановление предлагает по-новому взглянуть на правовые нормы, относя их к императивным или диспозитивным, и предлагает истолковывать смысл правовых норм как исходя из буквального понимания слов и выражений, так и руководствуясь целями, которые преследовал законодатель при написании законодательных актов (п. 1 Постановления о свободе договора).

Понятие диспозитивности норм дается в п. 4 ст. 421 ГК РФ, а дефиниция ее императивности содержится в ст. 422 ГК РФ.

В существующих законодательных актах России есть три вида норм:

– в третьих указано правило поведения, без каких-либо иных пояснений, то есть маркер императивности и диспозитивности отсутствует.

Как раз по поводу толкования смысла правовых норм третьей категории у правоприменителя на практике часто возникают вопросы. Именно такие нормы, наверное, большинство юристов долгое время воспринимало как императивные в силу того, что в них отсутствовало четкое указание на право выбора (диспозитивность). Это было сформировано менталитетом советского и постсоветского правового мышления.

Как прокомментировал подобную ситуацию в странах Западной Европы начальник управления частного права ВАС РФ, профессор Российской школы частного права Роман Бевзенко, законодатель умышленно не использует нормы диспозитивного или императивного характера, потому что местные правоприменители и так имеют внутреннюю установку на диспозитивность, поэтому законодателям достаточно атрибутов императивности нормы. И, наоборот, по его словам, в молодых европейских правопорядках (Центральная и Восточная Европа) на момент перехода от социалистического строя к капитализму у правоприменителей была внутренняя установка на императивность. Поэтому страны Центральной и Восточной Европы при переходе на новый лад, дабы подчеркнуть принципы автономии воли и свободы договора, в нормах стали указывать на возможность сторон договориться об ином.

Принятое Постановление о свободе договора как раз предлагает определить, императивная норма по смыслу или диспозитивная, исходя не только из буквального ее толкования, но и из целей, вложенных в норму законодателем.

На первый взгляд это кажется неожиданным, ибо определить, какие именно цели преследовал законодатель, придумывая ту или иную норму, представляется задачей нетривиальной.

В п. 3 Постановление о свободе договора дает критерии, по которым определяется императивный и диспозитивный характер нормы.

1. При отсутствии в норме, регулирующей права и обязанности по договору, явно выраженного запрета установить иное, она является императивной, если это требуется в защиту слабой стороны, защиту публичных интересов, защиту третьих лиц либо императивность нормы вытекает из существа законодательного регулирования вопроса.

Таким образом, если суд при рассмотрении дела установит, что в договоре содержится норма, которая требует защиты особо охраняемых интересов (защита слабой стороны, защита публичных интересов, защита третьих лиц), то суд должен указать, что исключение правила этой нормы или установление иного правила поведения недопустимо в целом или в той части, на защиту которой она направлена.

2. Если норма содержит прямое указание предусмотреть иное соглашением, суд, исходя из существа нормы и целей регулирования может истолковать ее ограничительно, то есть сделать вывод, что диспозитивность ограничена определенными пределами, только в рамках которых стороны договора вправе установить иное условие, отличное от содержащегося в ней правила.

Рассмотрим некоторые критерии для определения смысла, вложенного законодателем.

Достаточно ярким примером защиты слабой стороны может служить норма ст. 310 ГК РФ, согласно которой односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, а допускается тогда, когда обе стороны осуществляют предпринимательскую деятельность.

Постановление о свободе договора в п. 2 пояснило, что в договоре между предпринимателем и гражданином-непредпринимателем будет правомерным зафиксировать положение на односторонний отказ или изменение условий договора стороной-непредпринимателем (слабой стороной).

Таким образом, составляя договор, необходимо оценить норму проверкой на защиту слабой стороны: задать вопрос, являются ли стороны равноправными? – Если одна сторона слабее, то направлена ли норма на защиту интересов стороны, информационно или экономически более слабой?

Пункт 9 Постановления о свободе договора устанавливает следующее: если при заключении договора его условия были явно обременительными для контрагента (несправедливые условия) и при этом у данной стороны не было возможности изменить эти условия, то суд имеет право применить к данной ситуации п. 2 ст. 428 ГК РФ (договор присоединения), изменив или расторгнув соответствующий договор по требованию этой стороны. А поскольку ст. 1 ГК РФ говорит о том, что никто не вправе извлекать выгоду из недобросовестного поведения, то слабая сторона имеет право заявить о недопустимости применения несправедливых условий договора (ст. 10 ГК РФ) и о признании таких несправедливых условий недействительными по ст. 169 ГК РФ.

Также при определении справедливости того или иного условия договора суд должен оценить массу обстоятельств: было ли присоединение стороны вынужденным к договору; уровень профессионализма стороны в той или иной сфере предпринимательской деятельности; уровень конкуренции на рынке; наличие у стороны реальной возможности вести переговоры и заключить этот договор с иной стороной.

2. Защита третьих лиц
Один из важнейших принципов частного права – договор не может ухудшать положение лиц, которые не участвуют в договоре.

Для проверки необходимо задать вопрос: можно ли предположить, что установленное правило направлено на защиту третьих лиц? Если да, то норма императивна.

В качестве примера можно обратиться к ст. 391 ГК РФ, которая устанавливает, что при переводе долга одним должником другому обязательно требуется согласие кредитора, и если такого согласия нет, то перевод считается ничтожным.

В рассматриваемом случае стороны договора – прежний и новый должник, а кредитор не является стороной, но является третьим лицом, права которого должны быть защищены. Поэтому такая норма, скорее всего, должна быть признана императивной, то есть должники не должны иметь возможности в соглашении менять порядок перевода долга, исключая согласие кредитора. Если бы должники переводили долг с одного на другого без согласия кредитора, то права третьего лица (кредитора) были бы нарушены постольку, поскольку новый должник может обладать гораздо меньшей финансовой привлекательностью для кредитора.

Если по такому договору исполнителем был юрист, который выполнял работу в виде написания юридического заключения, то его риски очень велики. Например, этот юрист практически сделал всю работу по договору, а за пару дней до окончания заказчик просто отказался от договора. При этом, буквально читая норму закона, исполнитель при расторжении договора вправе рассчитывать лишь на возмещение расходов. А что понимать под такими расходами, когда работа такого исполнителя – интеллектуальный труд? Но все это время юрист был занят данной работой и не мог заниматься другой, хотя расходов вроде бы никаких и не нес. Таким образом, явное неравноправие налицо.

Однако Пленум ВАС РФ в Постановлении о свободе договора явно поддержал принцип равноправия сторон. Суд понимает норму диспозитивно, утверждая, что это не мешает сторонам установить иной режим в соглашении: полное возмещение убытков при отказе от договора как с исполнителя, так и с заказчика; установить, что при отказе любой из сторон от договора она обязана выплатить при этом денежную компенсацию другой.

Можно сделать вывод, что цели законодателя – соблюдение принципа равноправия сторон.

4. Защита публичных интересов
Кроме того, свобода договора может быть ограничена судами для защиты интересов общества от возможных угроз.

Таким образом, на первый взгляд диспозитивная норма может быть признана императивной, то есть ее действие должно быть истолковано очень ограничительно, дабы не навредить публичным интересам.

В качестве примера в Постановлении о свободе договора рассмотрена ст. 610 ГК РФ, согласно которой предусмотрено право любой из сторон договора аренды, заключенного на неопределенный срок, немотивированно отказаться от договора, предупредив другую сторону за один месяц, при аренде недвижимости – за три месяца.

Представляется также, что свобода договора может быть ограничена в защиту нравственности и правопорядка, сделок социального характера.

Вопрос для определения нормы: не будет ли данный договор или его отдельное условие противоречить нормам нравственности?

Но какие сделки сюда можно отнести? К таким подойдут сделки по рейдерскому захвату, сделки по необоснованному получению налоговой выгоды и другие.

Поскольку норма не содержала указания на возможность сторон установить иное, то суд сделал вывод о возможности толковать ее расширительно, не усматривая угрозы в пользу сторон.

Пунктом 11 Постановления о свободе договора дается совет относительно толкования нормы при сомнении относительно смысла условий договора. В случае неясности условий договора и невозможности установить волю сторон с учетом цели договора (исходя из переписки, практики, взаимоотношений сторон, обычаев, предыдущего поведения сторон), условия договора должны трактоваться в пользу контрагента той стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.

6. Пределы императивности и диспозитивности
Согласно разъяснениям Постановления о свободе договора понятия императивности и диспозитивности не являются категориями абсолютными. Как у императивной нормы, так и у диспозитивной есть пределы их императивности и диспозитивности.

Постановление о свободе договора (п. 2) дает разъяснение судам, что это вовсе не означает, что банки не могут в одностороннем порядке установить изменение условий кредитного договора по уменьшению процентной ставки. В этом случае законодатель выступил на стороне потребителя-гражданина, остается лишь открытым вопрос, а будут ли банки применять на практике такое условие по уменьшению в одностороннем порядке процентной ставки по кредиту, когда стоимость привлечения денег для самого банка стала меньше в силу каких-то экономических факторов (уменьшение ставки Банка России и т.п.).

Это все достаточно хорошо и благородно по своей сути и природе. Другой вопрос: будет ли это условие реально соблюдаться или вообще включаться в договор сильной стороной? Представляется очевидным ответ: вряд ли, поскольку совершенно не выгодно последнему (например, банку).

Или подобная ситуация, когда по договору проката арендодатель может предусмотреть условие о замене арендатору автомобиля на более дорогой без дополнительной оплаты. Если буквально понимать норму ст. 310 ГК РФ о запрете одностороннего изменения условия, то можно найти противоречия между договорными условиями и положениями закона. Но по смыслу Постановления о свободе договора (согласно целям законодательного регулирования) запрет одностороннего изменения договора должен распространяться на случаи ухудшения положения потребителя. В представленных же примерах положение потребителей улучшается.

Пределы диспозитивности также должны быть ограничены, если сторона злоупотребляет своими правами. Можно привести пример, обратившись к договору аренды. Пункт 2 ст. 610 ГК РФ предусматривает, что сторона имеет право немотивированно отказаться от договора с предупреждением другой стороны за месяц для движимого имущества и за 3 месяца для недвижимого имущества, если иной срок не установлен соглашением.

В принципе, возможна ситуация, когда стороны указали в качестве иного срока очень длительный период.

Если разобраться, то такой период нужен для того, чтобы освободить помещения, найти нового арендатора и для иных подобных организационных моментов. Поэтому установление такого срока для предупреждения об отказе от договора не в 3 месяца, а, например, в 30, это есть не что иное, как злоупотребление правом, недобросовестное поведение стороны и несправедливое условие договора, а следовательно, такое условие договора можно признать недействительным в судебном порядке со ссылкой на ст. 10, 169 ГК РФ и п. 9, 10 Постановления о свободе договора.

С несправедливыми условиями договора можно бороться с помощью п. 2 ст. 428 ГК. Присоединившаяся сторона может требовать в суде изменить или расторгнуть договор, если он формально не нарушает закон, но лишает сторону обычно представляемых по договору такого вида прав, исключает ответственность другой стороны или содержит иные обременительные условия, а присоединившаяся сторона была лишена возможности участия в переговорном процессе при заключении договора.

Если же присоединившаяся сторона является коммерсантом, то у нее такой меры защиты уже нет, если эта сторона знала, на каких условиях заключает договоры. Сложно представить себе пример, когда сторона не знала об условиях заключения договора.

Применение п. 4 ст. 1 ГК РФ (невозможность извлекать преимущество из незаконного и недобросовестного поведения) более выгодно и тем, что он распространяется на всех лиц, а п. 2 ст. 428 ГК РФ – только на потребителя. Значит, п. 4 ст. 1 ГК РФ стоит также и на страже коммерсантов.

В руках слабой стороны договора еще один инструмент для защиты – это применение ст. 10 ГК РФ о недопустимости злоупотребления правом, под которым понимается осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав.

И в заключение представляется необходимым сделать следующие выводы.

Принесет ли это плюсы или окажется несостоятельным, покажет время. Ясно главное – теперь правоприменитель станет по-новому толковать подобные нормы, изменится и судебная практика по ряду вопросов.

В связи с появлением Постановления о свободе договора у граждан появится больше возможностей для судебной защиты своих прав, когда они были нарушены стороной-предпринимателем, например, в таких распространенных отношениях, как заемщик-гражданин – кредитор-банк.

У стороны-потребителя появилось больше способов защиты от несправедливых условий договоров и недобросовестных контрагентов-предпринимателей.

В связи с тем, что появились критерии определения целей законодательного регулирования, установлены правила определения пределов диспозитивности и императивности, судам в настоящее время будет гораздо легче рассматривать споры, руководствуясь новым путеводителем о свободе договоров.

ВС РФ в Определении от 14 июля 2020 г. N 306-ЭС20-2351 указал, что договорное условие о невозможности взыскивать штрафы является нарушением пределов свободы договора и потому ничтожно, поскольку освобождает от ответственности за умышленные нарушения.

Ряд аргументов ВС РФ, положенных в основу позиции, вполне себе заслуживает внимания, но некоторые высказывания заставляют задуматься и вызывают вопросы.

Само по себе построение ВС РФ цепочки рассуждений заставляет опасаться, что подобным образом судебная практика может любое договорное условие, которым стороны ограничивают ответственность (например, ограничивают убытки конкретным видом и суммой, т.п.), рассматривать как потенциально недействительное и неисполнимое. Однако такого быть не должно. Все –таки ВС РФ говорит о пределах свободы договора, а любое ограничение, в том числе судебная позиция, не могут толковаться расширительно.

Чтобы прокомментировать, опишу суть спора и позицию ВС РФ, разделив ее на смысловые фрагменты.

Спор возник из договора подряда и связан с оценкой договорного условия сторон об освобождении от ответственности. Истец (исполнитель, терминология спорного договора) обратился с требованием о взыскании задолженности по неоплаченным работам, а также процентов за пользование чужими денежными средствами на основании ст. 395 ГК РФ. Ответчик (заказчик) предъявил встречный иск о взыскании неосновательного обогащения и процентов по ст. 395 ГК РФ, мотивируя свою позицию тем, что подрядчик пользовался имуществом - нежилым помещением заказчика без правовых оснований и оплаты.

Суды всех инстанций удовлетворили первоначальный иск в части требования уплаты основного долга, в удовлетворении остальных требований, включая встречный иск, отказали. Суды посчитали, что при рассмотрении спора необходимо принимать во внимание буквальное значение условий договора, согласно пункту 4.8 которого в случае несвоевременной оплаты выполненных работ, исполнитель не вправе предъявлять заказчику штрафные санкции. На основании п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, суды пришли к выводу, что сторонами не согласованы условия об ответственности заказчика в случае несвоевременной оплаты выполненных исполнителем работ, в связи с чем отказали во взыскании с заказчика процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.

Определением ВС РФ судебные акты в части отказа во взыскании процентов по ст. 395 ГК РФ отменены по следующим мотивам.

1. Нарушение влечет применение мер ответственности, в том числе ст. 395 ГК РФ.

ВС РФ указал, что “Ненадлежащее исполнение обязательств влечет для должника негативные последствия. Целью применения гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественных потерь кредитора, возникших в связи с нарушением должником своих обязательств. В случае неисполнения денежного обязательства мерой ответственности может выступать взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга. Такой способ защиты прав кредитора предусмотрен положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ”.

2. По общему правилу, либо договорная нейстойка, либо проценты по ст. 395 ГК РФ.

ВС РФ сослался на то, что “По общему правилу, если в договоре содержится условие о том, что за нарушение денежного обязательства начисляется неустойка, то кредитор имеет право на взыскание с должника именно договорной неустойки, при этом проценты за пользование чужими денежными средствами не подлежат взысканию (пункт 4 статьи 395 ГК РФ)”.

3. Намек на оценку природы ст. 395 ГК РФ через призму правил о неустойке.

Далее ВС РФ сослался на п. 1 ст. 330 ГК РФ о том, что “размер неустойки, суммы, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, устанавливается договором сторон или определяется законом. Стороны соглашения обладают диспозитивными полномочиями при определении размера неустойки. Размер процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ, определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. При этом предусмотрено, что эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.

4. Основание оплаты процентов по ст. 395 ГК РФ = частные отношения + денежный характер.

Со ссылкой на п. 37 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" (ПП ВС № 7), ВС РФ напомнил, что “проценты по ст. 395 ГК РФ подлежат уплате независимо от основания возникновения обязательства (договора, других сделок, причинения вреда, неосновательного обогащения или иных оснований, указанных в ГК РФ). Применение положений статьи 395 ГК РФ в конкретных спорах зависит от того, являются ли спорные имущественные правоотношения гражданско-правовыми, а нарушенное обязательство - денежным (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19.04.2001 N 99-О)”.

5. Обусловленность пределов свободы договора запретом ГРУБОГО нарушения баланса интересов сторон.

Описав общие положения п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, которая “включает в себя свободу заключать или не заключать договор, свободу выбирать вид заключаемого договора (включая возможность заключения смешанного или непоименованного договора), свободу определять условия договора по своему усмотрению”, ВС РФ сделал вывод: “юридическое равенство сторон предполагает, что подобная свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые обусловлены, в том числе, недопущением грубого нарушения баланса интересов участников правоотношений.”

6. Подтверждение значимости концептуального постановления Пленума ВАС РФ № 16 + указание на обусловленность ПРЕДЕЛА ДИСПОЗИТИВНОСТИ существом законодательного нормирования.

Со ссылкой на п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах" (далее - постановление Пленума N 16), ВС РФ сослался на необходимость при оценке и толковании условий договора учитывать существо нормы и целей законодательного регулирования, чтобы “определить пределы диспозитивности, в рамках которых в договоре может быть установлено условие об освобождении заказчика от предъявления к нему исполнителем штрафных санкций в случае несвоевременной оплаты оказанных услуг”.

7. Вывод об отсутствии безграничной свободы на исключение положений ст. 395 ГК РФ. Но…, как оказалось, речь о наличии умышленной вины.

ВС РФ не согласился с правильностью толкования договорного условия нижестоящими инстанциями, которые “ ссылались на правовые позиции, изложенные в пункте 1 постановления N 16, полагая, что стороны вправе исключить применение диспозитивной нормы к их правоотношениям, что также исключает применение ответственности, предусмотренной статьей 395 ГК РФ”. Основу несогласия составил аргумент об отсутствии “ достаточных оснований полагать, что заказчик обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании им в договоре условия о собственной ответственности”.

Поэтому ВС РФ указал, что “в договоре подряда не может быть условия о полном освобождении заказчика от ответственности за нарушение им собственных обязательств (в том числе за просрочку оплаты) по его же умышленной вине. Данный вывод основан, прежде всего, на категоричном запрете на заключение предварительного соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, установленном в пункте 4 статьи 401 ГК РФ”.

8. Судя по всему, чтобы воспользоваться свободой договора, необходимо каждый раз доказывать отсутствие умышленной вины (?).

В конечном итоге, ВС РФ указал, что “Исключение ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, предусмотренной положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ, в случае умышленного нарушения не может быть обосновано принципом свободы договора, поскольку наличие такого преимущества у одной из сторон договора грубо нарушает баланс интересов сторон, ведь в таком случае исполнитель не получает своевременного вознаграждения за оказанные услуги, однако заказчик не несет никакой имущественной ответственности за время просрочки”.

9. Противоположностью (?!) умышленной вины является МИНИМАЛЬНАЯ степень заботливости и осмотрительности. Знать бы только ее критерии.

Со ссылкой на п. 7 ПП ВС № 7 и, в частности, п.п. 1, 2 ст. 401 ГК РФ, ВС РФ указал, что “отсутствие умысла доказывается лицом, нарушившим обязательство”. Например, в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства”.

10. Похоже, что ВС РФ сформулировал правило о недопустимости договорных условий об исключении/ ограничении ответственности по умолчанию?

С учетом изложенных выше аргументов ВС РФ указал, что “условие об исключении ответственности заказчика за просрочку оплаты оказанных ему услуг должно признаваться ничтожным (в случае, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями пункта 4 статьи 401 ГК РФ как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств”.

Поэтому, по мнению ВС РФ, “пункт 4.8 договора не подлежит толкованию как освобождающий заказчика от ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, предусмотренных пунктом 1 статьи 395 Кодекса, за нарушение сроков оплаты оказанных услуг. Судами не исследовались обстоятельства и не оценивались доказательства надлежащей степени заботливости и осмотрительности заказчика при исполнении обязательств по оплате. При таких обстоятельствах, у судов не имелось оснований для вывода о неприменении к заказчику мер гражданско-правовой ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами”.

В целом, если рассматривать позицию ВС РФ по частям, то с некоторыми отдельно взятыми суждениями вроде бы сложно не согласиться.

Например, ответственость в гражданских правоотношениях выполняет компенсаторную функцию и позволяет пострадавшей стороне воспользоваться правом потребовать компенсации /заглаживания причиненных “неудобств”. Логично.

О правовой природе неустойки (ст. 330 ГК РФ) и процентов по ст. 395 ГК РФ в доктрине существуют споры, но если отвлечься от нюансов, вполне можно согласиться с тем, что очень похожи проценты по ст. 395 ГК РФ на универсальную законную неустойку за нарушение любого денежного обязательства. В этом смысле основанием возникновения денежного требования могут послужить разные обстоятельства действительности.

Свобода договора в частности и автономия сторон частных отношений воообще не могут быть беспредельными, что обусловлено, в первую очередь, ограниченностью природы любой свободы (свобода/ право одного заканчивается там, где начинается свобода/право другого).

Совокупность принципов гражданского права обеспечиют необходимую систему сдержек и противовесов. В частности, принцип свободы договора ограничен принципом добросовестности. Эта идея закреплена в общем виде в п.п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ, которая не только требует добросовестности при осуществлении любых прав и исполнении обязанностей, но и запрещает извлекать преимущества из любого недобросовестного поведения. Частным примером подобного баланса выступаются положения ст. 434.1 ГК РФ о преддоговорной ответственности, согласно которым нарушением считаются любые виды недобросовестного ведения переговоров.

Однако любое ограничение является исключение из общего правила о свободе договора. Поэтому если полагаться на смысл правового регулирования для целей толкования договора, то необходимо не подменять понятия.

Что вызывает вопросы в позиции ВС РФ?

Первое. В спорном договорном условии, как следует из изложенных обстоятельств дела, говорится только о невозможности взыскивать штрафы. О запрете требовать возмещения убытков в нем указания нет.

Вместе с тем, именно убытки являются общей мерой ответственности (ст. 15, 393 ГК РФ) и всегда позволяют обеспечить необходимое воздействие на нарушителя обязательства, если потерпевший решит таким правом воспользоваться (ст. 9 ГК РФ). Договорная неустойка и проценты по ст. 395 ГК РФ, особенно в контексте позиции ВС РФ, который рассматривает ст. 395 ГК РФ через положения о неустойке, являются специальными мерами ответственности.

Поэтому сомнителен общий посыл ВС РФ о том, что исключение договорным условием возможности взыскивать штрафы вообще освобождает от ответственности.

Второе. Почему вдруг такой упор именно на ничтожность спорного договорного условия? Согласно положениям п. 1 ст. 168 ГК РФ общим правилом является оспоримость сделки и, как следствие, части сделки (договорного условия).

Для ничтожности необходимо прямое указание закона либо установление посягательства на публичный интерес или интересы третьих лиц. Остается загадкой, что именно посягает в спорном условии о запрете в конкретных частных отношениях взыскивать штрафы на публичный интерес или права третьих лиц?

О ничтожности в законе говорится только в тех случаях, когда а) заранее заключено соглашение об устранении или ограничении ответственности за б) умышленное нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ).

Положения п. 4 ст. 401 ГК РФ являются исключением из принципа свободы договора, поэтому они не толкуются расширительно. Это, на мой взгляд, означает, что если в договорном условии в конкретном договоре прямо не говорится, что “не допускается взыскивать штрафы за умышленное нарушение договорного обязательства”, то автоматически применение п. 4 ст. 401 ГК РФ сомнительно. Поскольку иначе любое условие о любом ограничении ответственности (что является распространенной практикой) по умолчанию становится ничтожным. А такой вывод абсурден. И это отвлекаясь от того, что закон запрещает именно заранее заключать соглашения об освобождении от ответственности за умышленное нарушение, а не вообще.

Иначе говоря, определение ВС РФ порождает вопрос к сторонам - заключая договор и включая в него условия об ограничении ответственности или об освобождении от нее в том или ином виде (например, через запрет взыскивать убытки при наличии договорных неустоек, через ограничения объема и вида убытков, т.п.), задумываетесь ли вы вообще о субъективной стороне вопроса и наличии вины, причем не просто вообще, а именно в умышленной форме?

Особенно учитывая, что вопрос форм вины в гражданском праве не разработан, поскольку обычно для привлечения к ответственности на началах вины ее форма не имеет значения, если только не установлены исключения (например, как при взаимодействии источников повышенной опасности), а большинство участников гражданского оборота являются предпринимателями и вообще несут ответственность на началах риска.

На мой взгляд, без прямого указания в договоре на запрет привлечения к ответственности за умышленную вину, сложно заподозрить всех в автоматическом освобождении именно от ответственности за умышленное нарушение, которое заранее оговорено.

В любом случае, с учетом сформулированной позиции ВС РФ необходимо учитывать, что судебный спор может преподнести сюрприз. Поэтому лучше дополнительно включать соответствующие пояснения в договор (например, что стороны не вправе взыскивать штрафы, если вина за нарушение выразилась в форме грубой или легкой неосторожности).

Третье. При всей оценочности принципа добросовестности, который ограничивает свободу договора, стандарт его толкования более - менее сформирован – это оценка последовательности поведения, сопоставление анализируемого события/ условия с типичным обстоятельством и “человеком из автобуса”.

То есть речь идет о том, что с т.з. добросовестности любое договорное условие должно оцениваться на предмет допустимости отклонения от любого другого похожего, типичного, стандартного условия. А для этого должен задаваться вопрос, как поступил бы на месте спорящих сторон любой другой разумный участник оборота?

В этом смысле предложенный ВС РФ критерий отклонения – ГРУБОЕ НАРУШЕНИЕ БАЛАНСА ИНТЕРЕСОВ СТОРОН - не понятно, как применять. Получается, что только произвольно. Поскольку что именно грубо нарушает баланс интересов в запрете взыскивать штрафы оценить сложно.

Это тем более так, если учесть, что для опровержения умышленной вины, по мнению ВС РФ, достаточно доказать, что была какая-то минимальная степень заботливости и осмотрительности. Если вообще допустить, что достаточно некой минимальной степени чего-то, то вряд ли одновременно в отношениях может быть “грубо ” нарушен баланс интересов.

Иначе говоря, лейтмотив определения ВС РФ - это ссылка на п. 4 ст. 401 ГК РФ и запрет именно на досрочне освобождение от ответственности за умышленное нарушение обязательства . Вывод относительно ничтожности простого условия, которым “просто запрещается взыскивать штрафы за просрочки”, выглядит не слишком убедительно, поскольку спорное договорное условие ВС РФ, по сути, “доконструировал” и “дописал” (учитывая изложенные в деле обстоятельства). На это толкование условий договора не рассчитано.

С практической точки зрения имеет смысл уделять особое внимание формулировкам об ограничении и освобождении от ответственности и, возможно, лишний раз оговариваться, на что конкретно рассчитано соответствующее условие.

Позиции высших судов по ст. 421 ГК РФ >>>

1. Граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена настоящим Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством.

2. Стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. К договору, не предусмотренному законом или иными правовыми актами, при отсутствии признаков, указанных в пункте 3 настоящей статьи, правила об отдельных видах договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами, не применяются, что не исключает возможности применения правил об аналогии закона (пункт 1 статьи 6) к отдельным отношениям сторон по договору.

(в ред. Федерального закона от 08.03.2015 N 42-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

3. Стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора.

4. Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (статья 422).

В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой.

5. Если условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, соответствующие условия определяются обычаями, применимыми к отношениям сторон.

Договоры существуют для того, чтобы их исполнял более слабый.

Принцип свободы договора разрабатывался в законодательстве различных стран в течение целых веков, начиная с эпохи Просвещения. Он начал зарождаться при переходе общества из феодальной в капиталистическую формацию. Изначально, на первых порах, свобода договора получила абсолютный и безграничный характер. Однако со временем общество обнаружило негативные последствия такого подхода к свободе договора: экономически сильные субъекты стали диктовать свою волю слабым, вследствие чего появилась объективная потребность в установлении пределов с целью предотвращения злоупотребления правом, защиты слабой стороны договора, интересов и прав кредиторов.

Гражданско-правовое регулирование базируется на определенных идеях, началах — принципах гражданского права, которые отражены в п. 1 ст. 1 Гражданского кодекса РФ (далее по тексту — ГК, ГК РФ) [1, ст. 1]. Основным методом гражданского права является диспозитивный метод, поэтому ему присущи такие черты, как юридическое равенство сторон, свобода и добровольность волеизъявления. На этой основе базируется одно из главных начал частного права — принцип свободы договора.

В условиях рыночной экономики договор является одним из основных способов регулирования экономических взаимосвязей, который обеспечивает самостоятельное регулирование экономических отношений их участниками. Принцип свободы договор призван обеспечить, прежде всего, свободу экономической деятельности, чтобы её субъекты могли свободно выражать свою волю, согласовывать интересы и определять действия для достижения желаемых целей в заключаемых между собой договорах.

В содержание свободы договора в соответствии со ст. 9 и 421 ГК РФ включаются четыре элемента.

Во-первых, свобода заключения договора, что подразумевает недопущение принуждения субъектов к вступлению в договорные отношения, за исключением случаев, когда обязанность заключать договор прямо предусмотрена законом.

В-третьих, свобода выбора вида договора: субъектам гражданского права предоставляется право заключать любой договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом и иными нормативно-правовыми актами при условии, что такой договор не противоречит общим началам и смыслу законодательства (п. 1. ст. 8, п. 2 ст. 421 ГК РФ). По общему правилу при правовом регулировании смешанных договоров применяются правила о договорах, элементы которых в нем содержатся, о чем также говорится в п. 3 ст. 421 ГК РФ.

Данный элемент особенно важен для имущественно-гражданского оборота, так как законодательство неизбежно отстает от ритма постоянного развития общественных отношений, не успевая урегулировать их изменения нормами позитивного права.

И, в-четвертых, свобода содержания (условий) договора: стороны самостоятельно определяют содержание договора, если законом или иными нормативно-правовыми актами не устанавливаются пределы содержания каких-либо условий. Свобода содержания договора находит свое отражение и за пределами ст. 421 ГК РФ, например, в ст. 425 ГК РФ провозглашается свобода установления срока действия договора.

М. И. Брагинский выделяет два вида ограничений свободы договора: негативные и позитивные. Негативные ограничения предполагают установление законом, между кем и какие договоры заключаться не могут, а позитивные представляют собой либо обязанность заключить договор, либо обязательное включение в них определенных условий [3, с. 167].

Средствами ограничения свободы договора выступают: 1) императивные нормы права (согласно п. 1 ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения); 2) гражданско-правовые договоры (по отношению к другим договорам сторон, например, заключение предварительного договора в соответствии со ст. 429 ГК РФ, когда стороны обязуются заключить в будущем договор о передаче имущества, выполнении работ или оказании услуг (основной договор) на условиях, предусмотренных предварительным договором); 3) административные правовые акты; 4) судебные правовые акты.

В условиях рыночной экономики субъекты не равны в своем материальном положении. И, дабы не допустить господства одних над другими и защитить публичные интересы, устанавливается принцип недопустимости злоупотребления правом, в том числе и злоупотреблением свободой договора, которая является и правом сторон договорных отношений.

Думается, что Постановление Пленума ВАС РФ № 16 оправдало себя и стало достаточно эффективным регулятором договорных правоотношений, а его положения следует полностью отразить в отдельном федеральном законе.

Законодательство РФ вводит ограничения свободы договора для её каждого основного элемента, что подтверждает отсутствие абсолютизма в подходе к данному правовому институту. Нельзя считать, что это негативное явление, так как меры направлены, прежде всего, на защиту справедливости, законности, а также недопущения злоупотребления свободой договора.

Основные термины (генерируются автоматически): ГК РФ, договор, свобода договора, РФ, предотвращение злоупотребления, Постановление Пленума, правовое регулирование, предварительный договор, рыночная экономика, судебная практика.

Свобода договора и ее пределы доклад

Ограничения свободы договора

Похожие статьи

Условия предварительного договора | Статья в журнале.

Содержание принципа свободы договора в современном.

Правовые позиции Верховного Суда Российской Федерации по.

Некоторые аспекты свободы договора в российском.

Право на односторонний отказ от договора: правовая природа.

К вопросу о пределах ограничения принципа свободы договора.

Принцип свободы договора при установлении оснований.

Вопросы совершенствования правового регулирования.