Особое мнение судьи конституционного суда рф доклад

Обновлено: 30.06.2024

У судьи Конституционного Суда РФ есть право на особое мнение. Собственно, такое право есть и у судей других судов, более того, оно существовало и в советские времена, во что трудно поверить. Судья или народный заседатель, оставшийся в меньшинстве при голосовании решения, мог оформить свои возражения письменно и приобщить их к делу. На практике такие случаи бывали, хотя и чрезвычайно редко. Эти возражения приобщались к делу в опечатанном конверте и по сложившейся традиции засекречивались от всех, кроме вышестоящей инстанции, пересматривающей дело по жалобе или протесту. Такой порядок в основном сохраняется и в ныне действующих уголовно-процессуальном и гражданско-процессуальном законах, а также в арбитражном процессе.

Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ не только приобщается к материалам дела, но и подлежит обязательному опубликованию, что не имеет прецедента в отечественной судебной практике. Таким образом, оно открыто и публично как бы противопоставляется коллегиальному судебному решению, принятому большинством голосов. Хорошо это или плохо? Существуют разные традиции и различная практика, но тенденция такова: чем более развита и демократична судебная система, тем более терпима она к особым мнениям, а значит, открыта для критики и публичного обсуждения. В Канаде, например, ежегодно собирается специальная конференция ученых и практиков с единственной целью – критически обсудить очередные решения Верховного Суда по конституционным вопросам. В некоторых странах для этой цели существует институт экспертов.

Существует убедительная теория о том, что сила действия закона, а решение Конституционного Суда РФ, по сути, равнозначно закону, несмотря на требование общеобязательности, приобретается не от принуждения, а от общего признания, от соответствия моральным представлениям, традиционным идеалам, понятиям о правильном и необходимом.

Наличие или отсутствие института особого мнения – это в значительной мере результат правовой традиции, которая стремится, однако, к расширению данного права судьи. Многие зарубежные коллеги из тех судов, где право на особое мнение пока еще дискуссионно, после ознакомления с нашей практикой высказывались за введение такого института, понимая, что он, несомненно, работает на укрепление независимости судей и, следовательно, судебной власти в целом.

И все-таки определенное сужение публичности особого мнения было предусмотрено в новом Законе о Конституционном Суде РФ 1994 г. Здесь наряду с особым мнением судьи как формой выражения несогласия с постановлением или заключением суда по существу рассматриваемого вопроса выделяется также мнение судьи в случае его несогласия только с мотивировкой решений или по какому-либо другому вопросу. Мнение судьи обязательно для опубликования лишь в Вестнике Конституционного Суда РФ. Хотя нужно отметить, что право судьи этим особенно не затрагивалось, поскольку он сам волен определять форму своего несогласия.

Характерно, что некоторые судьи, первоначально отрицательно относившиеся к особому мнению и неготовые разделить известную максиму Вольтера, впоследствии меняли свою позицию, оказавшись в меньшинстве при голосовании по принципиальным для них вопросам.

В таком положении становится особенно очевидным, что право на особое мнение индивидуализирует фигуру судьи, выделяет его как автономного и ответственного субъекта судебного органа, придает его личному решению общезначимый смысл, уравнивает в правах c большинством судей. Недаром Закон 1994 г. о Конституционном Суде РФ предписывал опубликование особого мнения вместе с решением, признавая их неразрывным целым.

Тем печальнее было отступление от этого требования в сборниках решений Конституционного Суда РФ, которые начали издаваться с 1996 г.[2]. Ни одно особое мнение судей в сборники включено не было, как бы в подтверждение того, что юридического значения они не имеют. Вместе с тем эти публикации позволяют наглядно убедиться в том, что без особых мнений многие решения суда стали менее понятны и полновесны, а рассматриваемые проблемы многое потеряли в своей остроте.

Еще один шаг законодателя способствовал уходу в тень института особого мнения. В декабре 2001 г., внося изменения и дополнения в Закон о Конституционном Суде РФ, он вдруг среди прочего ограничил обязанность публикации особого мнения судей только одним изданием – Вестником Конституционного Суда РФ. Это фактически означало, что особое мнение будет доступно только узкому кругу специалистов и много позже, чем официальная публикация решения. Цель этого изменения достаточно прозрачна. Кроме того, что оно было неожиданным для судей, оно никак не было связано с общим текстом и концепцией прочих изменений и дополнений Закона. Однако больше всего возмутило то, что подобная новелла оправдывалась продолжением судебной реформы, хотя имела совсем противоположное направление. Только создание электронных версийобнародования решений Конституционного Суда РФ вместе с особыми мнениями судей несколько исправило положение.

Несомненно, что право на публичное выражение особого мнения судьей состоит в прямом родстве с такими основными правами личности, как свобода мысли и слова, и с невозможностью какого-либо принуждения к отказу от выражения своих мыслей и убеждений. В судебной деятельности эти свободы приобретают особую ценность, так как правосудие основано на совести и разумности, на личной независимой оценке судьи, на внутреннем убеждении, на неподдающемся строгому определению чувстве справедливости. Всякое постороннее влияние, слепое следование авторитету, мнению большинства, конформизм, так же как и в обыденной жизни, ведут к несвободе и отсутствию независимости, а уж судейское правосознание деформируют летально.

Очевидно также, что выражать и отстаивать свое мнение – это эмоционально и психологически тяжелая миссия, всегда серьезный внутренний конфликт. Весьма трудно пересилить сомнения и избежать влияния авторитетов, оставшись в меньшинстве среди своих коллег-судей, каждый из которых по определению специалист высочайшей квалификации. Особое мнение – это, конечно, крайний вариант позиции судьи, когда цена решения заведомо высока, когда внутренний компромисс невозможен, а убежденность в судебной ошибке максимальна, ведь затрагиваются такие принципы и ценности, которые требуют активной вербальной защиты, и в общем иного выхода нет. Право на особое мнение – это и защита репутации судьи, сильный профессиональный стимул, психологическая гарантия, которая позволяет ощущать личную свободу и независимость, ценность собственного решения и ответственность за свой выбор.

Особое мнение – это право меньшинства выразить иную точку зрения, предложить другое решение. Далеко не всегда при этом решение большинства судей, т. е. решение суда, и, казалось бы, противоположные ему особые мнения можно оценить по шкале правильное-неправильное. Существует теория, что в делах высокой сложности суд зачастую сталкивается с рядом возможностей, некоторые из которых лежат в пределах конституционногополя. Используя свое судейское усмотрение, суд выбирает из нескольких правильных вариантов. В особом мнении может быть обоснован альтернативный, но также правильный и допустимый вариант решения.

Процессуальное значение особого мнения судей других судов состоит в том, что его доводы должны быть подвергнуты проверке в кассационном или надзорном порядке. Судьям Конституционного Суда РФ остается апеллировать к законодателю, к судейскому сообществу, к юридической общественности, к научным кругам. Открытость и публичность этой акции есть выражение гласности конституционного судопроизводства, что принципиально отличает его от недалекого прошлого, когда подобные решения принимались келейно, втайне от общества. Особым мнением судья апеллирует и к своим коллегам, несмотря на окончательность решения суда не исключается все-таки возможность его пересмотра самим судом при каких-то новых условиях и обстоятельствах или учет позиции судьи в новых делах. В практике Конституционного Суда РФ такие примеры бывали, как бывали и случаи, когда с особым мнением совпадала позиция законодателя, изменявшего оспоренную норму, признанную судом конституционной. Таким образом, высказывать особое мнение не так уж безнадежно и бесполезно.

Как оказалось, определенный интерес особые мнения судей Конституционного Суда РФ представляют для практиков, ученых-теоретиков и историков конституционного права, о чем свидетельствуют многочисленные отклики на них в различных публикациях, причем количество ссылок на них неуклонно возрастает. Тексты особых мнений стали активно использоваться в учебном процессе в юридических вузах. Это объяснимо, поскольку особые мнения судей выявляют зачастую скрытые мотивы спора, его подоплеку, дают более широкие представления об уровне сложности и спорности дела, об иных аргументах и точках зрения. Нередко особые мнения существенным образом дополняют правовую материю, которая была подвергнута анализу в итоговом решении, особенно если суд по тем или иным соображениям намеренно ограничил предмет спора. Кроме того, особые мнения в какой-то мере отражают и историю российского Конституционного Суда.

То, что у судей Конституционного Суда РФ возникают споры и разногласия по поводу разрешения дела, – естественно и отражает саму природу конституционного правосудия. Конституционный Суд РФ решает исключительно вопросы права. В отличие от иных судов он, как правило, не исследует объективно доказуемые события и факты, истинность которых устанавливается эмпирическим путем. Конституционный Суд РФ действует в сфере субъективных оценочных, так называемых прескриптивных суждений о юридических правах, в основе которых лежат принципы, нормы, ценности, т. е. проблема должного, несводимая к доказательству истинности или ложности факта. Это осложняет и ограничивает поиск и обоснование аргументов, которые оправдывали бы принятое судом решение и делали бы его убедительным и авторитетным.

В отличие от других судов, которые должны применять созданные законодателем нормы закона в стандартных ситуациях, Конституционный Суд РФ сам оценивает оспариваемые нормы закона с точки зрения их соответствия более высокому критерию – нормам Конституции РФ, используя принципиальные соображения. Это далеко не простое формальное сопоставление, а, по сути, творческий поиск тех фундаментальных идей, которые лежат в основе права и которые могут служить основанием принятия решения, совершенно неочевидного в большинстве случаев. Эти идеи, ценности или правовые принципы не всегда буквально содержатся в нормативном тексте и даже не всегда могут быть сформулированы исчерпывающим образом. Более того, в конкретных ситуациях они могут вступать в противоречие и конкурировать между собой, что требует чрезвычайно деликатного и тонкого их согласования. Различные правовые доктрины, школы и парадигмы вносят в эту оценку много разнообразия. Это лишь весьма поверхностный перечень тех проблем и сложностей, которые стоят на пути принятия конституционного решения. В этой связи стоит скорее удивляться единодушию судей, чем тому, что они имеют различные взгляды, позиции и мнения по поводу принимаемого решения.

[2] См.: Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. 1992 – 1996, М., 1996 и последующие выпуски.

Само дело требует определенных пояснений. Экс-мэр Владивостока Игорь Пушкарев был арестован 1 июня 2016 года по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями и коммерческом подкупе. Позднее его обвинили в другом должностном преступлении – получении взятки от своего родного брата. Как отмечали некоторые наблюдатели, за 17 месяцев следствия у обвинения была собрана слабая доказательная база, и поэтому перенос дела в столичный регион было на руку именно обвинению.

Самый главный вопрос, который ставит в своем особом мнении судья С. М. Казанцев, звучит так: какими критериями руководствуются органы прокуратуры и суд при определении объективной беспристрастности суда, а также в какой суд и какого субъекта РФ должно быть передано дело? Ведь сама передача дела вышестоящим судом из одного суда, которому оно подсудно, в другой суд не противоречит Конституции РФ, если осуществляется в рамках судебной процедуры при наличии указанных в самом процессуальном законе (как в статьях о подсудности, так и в иных его статьях) точных оснований, по которым дело не может быть рассмотрено в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и, следовательно, подлежит передаче в другой суд.

Можно согласиться с двумя судьями, выступившими с особыми мнениями: расплывчатость формулировки оснований для изменения территориальной подсудности приведет на практике к широкому и произвольному усмотрению правоприменительных органов, что вряд ли являлось целью Конституционного суда.

Помимо вышеизложенного, в постановлении КС еще одно обращает на себя внимание. В тексте приводятся ссылки на решения ЕСПЧ, но содержащиеся в них позиции касаются необходимости обеспечения как раз прав граждан на беспристрастный суд, когда инициатива в изменении территориальной подсудности исходит не от обвинения, а от защиты. Поэтому КС, намеренно или нет, искажает суть самих решений.

В своей практике ЕСПЧ выработал критерии оценки беспристрастности, и проверка осуществляется через два вида теста. Субъективный тест – стремление убедиться в субъективном обвинении или интересе определенного судьи в конкретном деле, тогда как объективный тест проводит проверку предоставления достаточных гарантий, чтобы исключить любые обоснованные сомнения в этом отношении. Суд неоднократно приходил к выводу о том, что личная беспристрастность судьи должна презюмироваться в отсутствие доказательств обратного (Куприану против Кипра).

При решении вопроса о том, имеются ли в рассматриваемом деле основания сомневаться в беспристрастности конкретного лица, ЕСПЧ полагает, что следует считать точку зрения заявляющего об этом лица важной, но не решающей. Решающим является то, можно ли считать такое сомнение объективно обоснованным (Падовани против Италии).

Тест объективности в основном касается иерархических или иных связей между судьей и другими лицами, участвующими в процессе, которые могут объективно подтвердить недостатки, связанные с беспристрастностью суда, и, следовательно, нарушают стандарты Конвенции с точки зрения критерия объективности (Микаллеф против Мальты).

В этом контексте для нас важно задаться вопросом: рассмотрение дела в далеком от Москвы районном суде Владивостока с иерархической точки зрения (то есть с точки зрения властных отношений и влияния центральных органов власти, включая обвинение) будет менее независимым и беспристрастным, чем рассмотрение этого дела в Тверском районном суде Москвы? Ответ, по-моему, очевиден.

Дело граждан А. В. Лушникова, А. С. Пушкарева и И. С. Пушкарева, если подвергнуть его субъективному и объективному тестам, показывает следующее. Во-первых, a priori у стороны обвинения были подозрения в личной беспристрастности судей Владивостока (притом ко всем сразу), к тому же закон в нынешнем изложении не позволяет судьям восстановить свое доброе имя, поскольку ходатайство генерального прокурора об изменении подсудности направляется напрямую в Верховный суд. Во-вторых, с точки зрения иерархических отношений для рассмотрения дела Тверской районный суд Москвы едва ли не более независим, чем суд во Владивостоке.

Рассматриваемое постановление подводит нас к двум выводам: один негативный, другой позитивный. Негативный вывод состоит в том, что КС перестает защищать или, по крайней мере, не хочет видеть процесс ограничения независимости судей. Однако позитивный вывод заключается в том, что среди членов КС есть судьи, которые видят негативные последствия перевеса властных отношений (сторона обвинения – суд) и сигнализируют об этом в своих особых мнениях.

Институт мнений и особых мнений судей призван оказывать воздействие на развитие понимания общественных процессов, дальнейшую общественную дискуссию по вопросам, которые стали предметом рассмотрения. Несмотря на то что принимаемое Судом решение не подлежит обжалованию, институт мнений и особых мнений судей способен в будущем привести к переосмыслению ситуации и принятых Судом решений [6]. Также стоит отметить, что возможность выражения особого мнения очень важна как для репутации суда, так и для граждан, поскольку это дает более полную картину проблемного вопроса, позволяет увидеть детали. К тому же в особых мнениях четко формулируются причины несогласия судьи, что существенно расширяет восприятие всей палитры юридических позиций по рассматриваемому вопросу.

Ст. 29 Конституции Российской Федерации [1] содержит положение о том, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Несомненно, данное положение Конституции РФ распространяется и на мнения судей Конституционного Суда РФ.

Особое мнение не является судебным постановлением, поскольку оно не отвечает его признакам (законность, обоснованность), у него отсутствует властный характер [5, С.75]. Как известно, особые мнения судей Конституционного Суда РФ не имеют юридической силы, однако имеют важное доктринальное значение для развития и совершенствования законодательства. Особые мнения выступают частью правовой доктрины, которая в свою очередь является важным атрибутом правового государства, к которому и стремится Российская Федерация, провозглашая данный принцип в ст. 1 Конституции РФ [1]. Одной из идей правового государства можно выделить понятность и простоту восприятия норм права.

Ни для кого не секрет, что довольно часто наши нормативные правовые акты написаны таким языком, который вызывает трудности восприятия и понимания нормы не только у простых обывателей, но и у высококвалифицированных юристов. В этой связи считаю важным отметить именно роль особых мнений судей Конституционного Суда РФ, которые в свою очередь являются высококлассными юристами, их позиции — это огромный вклад в дальнейшее развитие законодательства.

Конечно, нельзя отрицать, что США относятся к англосаксонской правовой системе, а Российская Федерация в свою очередь к романо-германской правовой системе, исходя из чего приведенный пример может вызвать критику, однако хотелось отдельно отметить то, что даже в разных правовых семьях институту особого мнения уделяется должное внимание.

Возвращаясь к проблеме запрета на опубличивание судьям Конституционного Суда РФ особого мнения, хотелось бы отметить, что, рассматривая данный институт с точки зрения обеспечения реализации принципа приоритета прав и свобод человека, особое мнение в какой-то степени гарантирует, что охрана прав и свобод человека в рамках конституционного судопроизводства ведется с особой ответственностью, существует плюрализм мнений, ведется активная дискуссия, что и получало выражение впоследствии в особых мнениях судей Конституционного Суда РФ, как бы дополняя и расширяя взгляды на определенную проблему. Отдельно стоит отметить тот факт, что особое мнение способствовало обеспечению гласности, прозрачности конституционного правосудия, обеспечивая всех заинтересованных лиц возможностью проследить ход разрешения поставленных перед Конституционным Судом РФ вопросов права.

Уделяя отдельное внимание запоминающимся и имеющим значение на практике особым мнениям судей Конституционного Суда РФ, обратимся к особому мнению судьи Владимира Ярославцева, выраженному им в 2017 г., о том, почему КС РФ не должен был рассматривать запрос Минюста, который хотел, чтобы Россия не выполняла решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу ЮКОСа. ЕСПЧ тогда потребовал выплатить акционерам компании компенсацию в размере около 1,8 млрд евро. Большинство членов КС тогда поддержали Минюст, и это стало вторым случаем, когда Россия отказалась выполнять решения международных судов (после принятия поправок приоритет решений КС РФ над международным правом закреплен в Конституции РФ).

Подводя итоги, стоит отметить, что запрет на опубликование особых мнений и вывод их из публичной сферы влечет за собой утрату важного элемента правовой традиции. Именно особые мнения могут содержать в себе детальный анализ юридической конструкции, изложенной в Постановлении или Определении КС РФ. Лишение судей Конституционного Суда РФ права обнародовать свое особое мнение, а также права на него ссылаться, неизбежно приведет к снижению качества конституционного правосудия. Также стоит отметить, что запрет на опубликование особых мнений ограничит доступ гражданам к информации о деятельности Конституционного Суда РФ. К тому же особые мнения судей Конституционного Суда РФ обладали профессиональной и в то же время доступной гражданам аргументацией, юридической логикой. Особые мнения выступали средством коммуникации суда и общества. Терпимость судебной системы к наличию внутри себя публичных обособленных мнений непосредственно связана с ее открытостью обществу. Нельзя забывать и о том, что особые мнения имеют важное доктринальное значение для развития и совершенствования законодательства.

Основные термины (генерируются автоматически): Конституционный Суд РФ, особое мнение, особое мнение судей, конституционный суд, Российская Федерация, мнение, Россия, США, доктринальное значение, зарубежный опыт.

На выходных юридическое сообщество взволнованно обсуждало предложение депутата Крашенинникова и сенатора Клишаса делать тайными особые мнения судей Конституционного Суда.

Эти два члена парламента внесли ко второму чтению поправку к изменениям в ФКЗ о КС, в соответствии с которой особое мнение судьи не публикуется, судья не вправе ссылаться на него публично.

Убедительная критика этой идеи представлена в блоге Юлия Тая.

К его аргументам, не оставляющим от инициативы камня на камне, лишь добавлю, что особые мнения судей высшей судебной инстанции - это мощный потенциал для развития права. Зная о том, что некоторая правовая позиция имеет сторонников в высшем суде, заявители будут стремиться достучаться до него в новых обращениях и, спустя какое-то время, возможно преуспеют. Что будет если об особом мнении некоторых судей знать не будут? Это просто дестимулирует обращение в высший суд.

Кроме того, публикация особых мнения - это способ общения судьи высшего суда с обществом, ответственности перед ним. Ведь судья КС существует не ради председателя КС, он сущестует ради общества и его блага, именно общество (а не председатель КС) платит ему заработную плату. И поэтому публикация особого мнения - это способ для судьи КС сказать обществу: смотрите, я тоже думаю о вас и о ваших интересах, я боролся до конца. Это по меньшей мере честно.

Действительно, есть правопорядки (причем вполне приличные), в которых особое мнение судьи не публикуется. Помимо аргументов, которые для нашей ситуации не релевантны (например, то, что особое мнение - это подсказка для проигравшей стороны, что надо написать в жалобе на решение), есть такое соображение: публикация особого мнения подрывает авторитет суда, так как его мнение не кажется со стороны единым, а потому - авторитетным.

Однако это очень странный аргумент.

Никто ж не предлагает скрывать количество депутатов, проголосовавших "против" при принятии законов. Мы все связаны такими законами, несмотря на то, что они далеко не всегда принимаются единогласно. Так и решение высшего суда имеет силу не потому что все считают, что судьи проголосовали за него единогласно, а потому что понятие законной силы судебного решения - это основа основ нашей правовой системы.

Любопытно, что поздно вечером в воскресенье в правительственной "Российской газете" вышло небольшое интервью с П.В. Крашенинниковым, в котором он попытался оправдать свою инициативу (поговаривают, что П.В. Крашенинников и А.А. Клишас лишь формальные авторы идеи спрятать особые мнения судей КС, а ее подлинным автором является председатель В.Д. Зорькин).

В нем он говорит:

Напомню, что судья Конституционного суда, впрочем, как и любой другой судья, не может быть членом какой-либо партии и не имеет права заниматься политической деятельностью. Основная задача судейского корпуса - отправление правосудия.
В Конституционном суде принятие решения по конкретному делу осуществляется коллегиально, и каждый судья высказывает и аргументирует свою точку зрения. Здесь правовые дискуссии не только возможны, но и необходимы. Подчеркиваю, именно правовые, а не идеологические: судья, как известно, подчиняется только Конституции.

Я, признаться, удивлен беззубостью аргументации. Я думал, что нам расскажут об иностранном опыте, об авторитете суда со стороны и проч.

А нам просто рассказали правду: о том, что КС - не место для идеологических дискуссий, они не допустимы. Допустимы только "правовые".

Я, признаться, от такой откровенности пребывал в шоке весь воскресный вечер. Я не понимаю, как различаются дискуссии об идеологии и о конституционном праве.

Вся Конституция - это идеология. Идеология права жизнь и достоинство, сменяемости власти, свободы слова, приоритета личности над государством и проч. Все дискуссии, которые разворачиваются в плоскости конституционного права - это дискуссии об идеологии, о балансировании конституционно-значимых ценностей. Даже элементарная дискуссия о критерии добросовестности давностного владельца это дискуссия об идеологии: о том, кто заслуживает большей защиты - бездействующий собственник или активный незаконный владелец, знающий о том, что он незаконный.

Я не понимаю, как можно объяснить запрет публикации особых мнений запретом "идеологических" дискуссий: если следовать этой логики дискусии судей КС вообще надо запретить!

PS. Я совершенно убежден, что эта поправка - это стрела в судью Арановского, чьими особыми мнениями юридическое сообщество зачитывается и восхищается в последнее время. Я думаю, что особое возбуждение вызвало его особое мнение по поводу СССР как государства антиправового, а то и преступного. И именно оно, я думаю, породили идею записать в Основном законе, что нынешняя РФ - это правопреемник СССР. И этот источник свежего воздуха в нынешней правовой затхлости хотят заткнуть. Аргумент о том, что судьям КС ведь не запрещают писать особые мнения, просто они перестанут быть известны публике, я не принимаю: знание о том, что особое мнение будет непубличным, это самый лучший демотиватор для его написания.

PPS. И несколько слов в завершение. Есть мнение, в современной России институт репутации полностью утрачен.

Это не так. И по репутации (if any) авторов этой чудовищной, на мой взгляд, поправки, она нанесет очередной сокрущительный удар, а отказ от нее станет большим репутационным плюсом. Поэтому пока есть время и еще не поздно, я призываю их одуматься и эту поправку снять.

Особое мнение судьи, как принято в мировой практике, — это официально выраженное судьей мнение, не совпадающее с позицией большинства в части постановляющих выводов решения или их обоснования.

В ряде государств не допускается публичное выражение особых мнений судей (Австрия, Армения, Бельгия, Грузия, Ирландия, Италия); в Словакии особые мнения представляются в запечатанных конвертах.

Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. допускает два вида особых мнений судей: собственно особое мнение и мнение.

Согласно ч. 1 ст. 76 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. (в редакции от 15 декабря 2001 г.) судья Конституционного Суда РФ, не согласный с решением Конституционного Суда РФ, вправе письменно изложить свое особое мнение (несогласие с решением может быть выражено и путем голосования, но такое голосование по смыслу Закона не будет считаться особым мнением судьи). Естественно, несогласие с решением означает одновременно и несогласие с его аргументацией. Правда, Закон не уточняет при этом, выражает ли судья свое несогласие с решением Конституционного Суда РФ в целом по существу рассматриваемого вопроса либо с отдельными пунктами такого решения, когда, например, Конституционный Суд РФ в одном (либо в объединенном) производстве проверяет конституционность ряда норм оспариваемого закона. При этом Конституционный Суд РФ признает конституционность одной нормы закона, неконституционность другой нормы, а в отношении содержания третьей нормы выявляет ее конституционно-правовой смысл. Для признания особого мнения судьи достаточно его несогласия с одним из вариантов предложенного решения либо со всеми тремя вариантами решения, выраженными в письменной форме.

Особое мнение судьи, содержащее несогласие с окончательными выводами Суда, в соответствии с Федеральным конституционным законом от 21 июля 1994 г.:

• может представляться по любому итоговому решению, включая определения по распространению правовых позиций на аналогичные дела, а также по решениям процессуального характера;

• может быть изложено только судьей, участвовавшим в принятии решения;

• излагается в письменной форме;

• должно быть подготовлено не позднее 14 дней со дня провозглашения итогового решения (Регламент Конституционного Суда РФ).

В целях укрепления принципа гласности в деятельности Конституционного Суда РФ целесообразно тексты особых мне-ний и мнений судей помещать на официальном сайте Конституционного Суда РФ, при этом предусмотрев в Регламенте Конституционного Суда РФ норму о представлении судьей текста своего особого мнения и мнения до оглашения итогового решения Конституционного Суда РФ.

Отношение к особым мнениям конституционных судей неоднозначно. Признание права на особое мнение судьи согласуется с творческими началами деятельности Конституционного Суда РФ, является гарантией независимости судей и равенства их прав.

Особое мнение судей Конституционного Суда РФ представляет интерес для развития теории конституционализма и юридической науки в целом, способствует нестандартному мышлению судей.

• может быть изложено только судьей, участвовавшим в принятии решения;

• излагается в письменной форме;

Читайте также: