Несанкционируемые оперативно розыскные мероприятия доклад

Обновлено: 05.07.2024

Разграничение процессуальной и непроцессуальной деятельности (негласных следственных действий, агентурной деятельности — здесь и далее данные термины будут использоваться как синонимы) — один из наиболее концептуальных вопросов, который неодинаково решается в разных правопорядках.

Исторически непроцессуальная деятельность, которая могла иметь место вне уголовного процесса либо параллельно с последним, не связывалась с каким-либо ограничением прав и свобод человека и гражданина. Однако в изменяющихся условиях уголовно-процессуальная наука (и тем более практика) отошла от данного постулата. Такое решение было спровоцировано, в частности, ростом наркопреступности, организованной преступности, преступлений террористической и экстремистской направленности.

Непроцессуальная деятельность выполняла в первую очередь превентивную функцию, предоставляя огромное количество информации о готовящемся преступлении, а также снабжала следствие труднодоступной информацией в ходе расследования уже совершенного деяния. Итак, к началу XX века теоретики и практики приходят к мысли о необходимости существования непроцессуальной деятельности, сопряженной с ограничением прав и свобод человека и гражданина, во благо общественному порядку.

Тем не менее, осуществление такого рода деятельности породило немало проблем, так как негласные следственные действия не соответствовали никаким признанным стандартам прав и свобод человека. Тогда возникла необходимость придумать некий механизм легализации агентурной деятельности и ее результатов. В сравнительно-правовой плоскости решения оказалось, по сути, два: признать негласные действия частью уголовного процесса, либо окончательно обособить процессуальную и агентурную деятельность друг от друга, предусмотрев определённые варианты контроля над последней.[1]

Данные идеи и легли в основу института негласных следственных действий в нашей стране.

В соответствии со ст. 9 того же закона рассмотрение материалов об ограничении названных конституционных прав граждан при проведении оперативно-розыскных мероприятий осуществляется судом, как правило, по месту проведения таких мероприятий или по месту нахождения органа, ходатайствующего об их проведении.

Указанные материалы рассматриваются уполномоченным на то судьей единолично и незамедлительно, если законодательством не установлен иной порядок их рассмотрения. Суд не вправе отказать в рассмотрении таких материалов в случае их представления.

С 1 октября 2019 года вступили в силу положения судебной реформы, которые среди прочего предполагали создание специализированных апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции для рассмотрения дел, соответственно, в апелляционной и кассационной инстанциях.

В рамках тематики, затронутой в данной статье, возникает вполне логичный вопрос: могут ли такого рода суды санкционировать проведение оперативно-розыскных мероприятий?

Иными словами, может ли кассационный суд общей юрисдикции рассматривать постановление органа, проводящего оперативно-розыскные мероприятия, и осуществлять судебный контроль (санкционировать проведение того или иного оперативно-розыскного мероприятия)?

Так, по одному из дел, находящихся в производстве ГСУ СК по г. Москве, судья Второго кассационного суда общей юрисдикции санкционировал проведение оперативно-розыскных мероприятий сотрудникам Федеральной службы безопасности в отношении адвоката, подозреваемого в совершении неправомерных действий, и в качестве обоснования принятого решения указал, что обращение с ходатайством во Второй кассационный суд общей юрисдикции обусловлено обеспечением сохранения режима секретности в процессе проверки сведений о признаках совершенного преступления и лицах — субъектах соответствующего деяния, обеспечения тайны информации о планируемых оперативно-розыскных мероприятиях в целях достижения установленных федеральным законодательством целей и задач оперативно-розыскной деятельности.

Напомним, что в соответствии с ч. 1 ст. 47 Конституции РФ никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.

Материалы об ограничении конституционных прав граждан рассматриваются уполномоченным на то судьей. Однако, если исходить из положений действующего законодательства, судья кассационного суда общей юрисдикции не уполномочен на рассмотрение такого рода вопросов.

1) дела по кассационным жалобам и представлениям на вступившие в законную силу судебные акты;

2) дела по новым или вновь открывшимся обстоятельствам в отношении вступивших в законную силу судебных актов.

Таким образом решение вопроса о проведении или не проведении соответствующих оперативно-розыскных мероприятий не относится и не может относиться к компетенции кассационных судов, поскольку эти суды изначально создавались для других целей, а именно — для проверки по кассационной жалобе, представлению законности приговора, определения или постановления суда, вступивших в законную силу (ст. 401.1. УПК РФ).

Речь в данном случае идет об обжаловании решения суда о разрешении проведения оперативно-розыскных мероприятий. В этой связи возникает ряд проблем, связанных как со спецификой указанного решения как такового, так и с незаконностью ситуации, которая явилась предметом обсуждения в данной статье.

Санкционирование проведения оперативно-розыскных мероприятий кассационным судом идет вразрез с ключевой идеей континентального процесса — правом на две инстанции. Право на две инстанции предполагает, что любое лицо по делу, фигурантом которого оно является, имеет право на два судебных следствия, а именно на два уровня работы с доказательствами.[3]

Это право является не только доктринальной идеей. В частности, исходя из конституционно-правового толкования ч. 3 ст. 50 Конституции РФ, выраженного в постановлении Конституционного Суда РФ от 10.12.1998 года № 27-П, право каждого лица, привлекаемого к уголовной ответственности за совершение преступления, на пересмотр вынесенного по делу судебного решения предполагает обязательность предоставления этому лицу права на рассмотрение его дела как минимум двумя судебными инстанциями.

При рассмотрении кассационным судом вопроса о проведении оперативно-розыскных мероприятий заблокированной оказывается возможность как апелляционного, так и кассационного обжалования.

Данный тезис подтверждается позицией Конституционного Суда РФ, в соответствии с которой, исходя из специфики оперативно-розыскной деятельности и особенностей процедуры, в которой испрашивается судебное разрешение на проведение оперативно-розыскных мероприятий, порядок апелляционного обжалования, представляющего собой проверку не вступивших в законную силу судебных решений, не может распространяться на принятые в порядке предварительного судебного контроля за оперативно-розыскной деятельностью судебные решения, вступающие в силу немедленно. При этом законность и обоснованность судебных решений, санкционирующих проведение оперативно-розыскных мероприятий, может быть проверена в кассационном порядке (часть первая статьи 127, глава 47.1 УПК Российской Федерации)

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 401.3 УПК РФ кассационной инстанцией в данном случае будет являться Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ. Аналогичное положение содержится и в одном из постановлений Верховного Суда РФ.[4] Однако последующее обжалование невозможно. И тут мы опять возвращаемся к тезису о нарушении права на две инстанции.

Более того, рассмотрение кассационным судом материалов оперативно-розыскных мероприятий в качестве суда первой инстанции препятствует и кассационному обжалованию вынесенного постановления, поскольку в силу положений ст. 401.4 УПК РФ к кассационным жалобе прилагаются заверенные соответствующим судом копии судебных решений, принятых по данному уголовному делу. В необходимых случаях прилагаются копии иных документов, подтверждающих доводы, изложенные в кассационных жалобе.

Таким образом напрашивается вывод о невозможности рассмотрения материалов о санкционировании оперативно-розыскных мероприятий кассационными судами.

Во-первых, кассационный суд не уполномочен в силу закона рассматривать материалы о проведении оперативно-розыскных мероприятий.

К тому же, как следует, в частности, из Постановлений Конституционного Суда РФ № 9-П от 16 марта 1998 года, № 4-П от 25 февраля 2004 года, законодатель не вправе вводить в правовое регулирование нормы, допускающие передачу дела из одного суда в другой суд во внесудебной процедуре при отсутствии указанных в процессуальном законе оснований (обстоятельств), не позволяющих рассмотреть это дело в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Такие разъяснения коррелируют с конституционным правом на судебную защиту и вытекающим из него правом на законный суд (ст. 46-47 Конституции РФ). Данные права закреплены и на международном уровне: Международным пактом о гражданских и политических правах (статья 14) и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (статья 6), в соответствии с которыми каждый при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

В ином случае утрачивали бы свое значение вытекающие из Конституции Российской Федерации гарантии недопущения произвольного вмешательства в охраняемую ею сферу частной жизни лиц.

Во-вторых, осуществление кассационным судом полномочий по разрешению данного вопроса блокирует стороне право на апелляционное обжалование такого решения, так как суд апелляционной инстанции не вправе рассматривать решения, принятые вышестоящим судом, с точки зрения законности.

К тому же кассационное обжалование решения в данном случае так же затрудняется (если не полностью блокируется) ввиду невозможности получения из суда заверенных копий необходимых документов, которые прикладываются к кассационной жалобе.

До судебной реформы 2019 года районные суды санкционировали проведение оперативно-розыскных мероприятий по уже возбужденным уголовным делам, а вопросы, касающиеся оперативно-розыскной деятельности, имевшей место до возбуждения уголовного дела, в целях сохранения секретности (такие материалы составляли государственную тайну) рассматривались судом соответствующего субъекта. Соответственно для Москвы таким судом являлся Московский городской суд.

Почему же сейчас с появлением специализированных апелляционных и кассационных судов с, казалось бы, заранее определенными и совершенно конкретными полномочиями в законе происходят такие разночтения, которые намеренно используются органами, осуществляющими оперативно-розыскные мероприятия в своих целях, порождают злоупотребления со стороны оперативных работников и, как следствие, препятствуют стороне защиты в реализации прав, гарантированных законодательством РФ?

Во избежание таких злоупотреблений, порожденных вольным толкованием закона и разночтениями, очевидно, необходимо дать четкие и недвусмысленные разъяснения, в которых была бы отражена ясная процедура контроля за законностью оперативно-розыскных мероприятий.

Иначе возможность проверить законность вынесенного решения сводится к нулю, что неизбежно может повлечь злоупотребления со стороны правоохранительных органов, в том числе связанные с фальсификацией материалов, предоставляемых в суд, либо злоупотребления со стороны представителей судебной власти, на которых соответствующие правоохранительные органы могут оказать влияние, например, при наличии компрометирующей информации о тех или иных судьях.

При таком развитии событий мы семимильными шагами приближаемся к тому, что ни одно решение о проведении оперативно-розыскных мероприятий не сможет быть обжаловано, и все механизмы воспрепятствования незаконным действиям органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, будут заблокированы.

Едва ли это имеет что-то общее с основами уголовного процесса, а также с идеями правового государства и гражданского общества, к построению которых стремится любое демократическое государство.

Пристатейный библиографический список:

Головко Л.В., Гуценко К.Ф., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. Учебное пособие для юридических вузов / Под ред. К.Ф. Гуценко. М., 2002;
Головко Л.В. Материалы к построению сравнительного уголовно-процессуального права: источники, доказательства, предварительное производство // Труды юридического факультета. Кн. 11. М., 2009;
Коновалов С.Г. Элементы германской модели досудебного производства в уголовном процессе постсоветских государств [Текст]: дис. . канд. юрид. наук: 12.00.09
Курс уголовного процесса / Под ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. – 2-е изд., испр. – М.: Статут, 2017. – с. 1059-1060

[1] См. подробнее об этом, например: Головко Л.В., Гуценко К.Ф., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. Учебное пособие для юридических вузов / Под ред. К.Ф. Гуценко. М., 2002; Головко Л.В. Материалы к построению сравнительного уголовно-процессуального права: источники, доказательства, предварительное производство // Труды юридического факультета. Кн. 11. М., 2009; Коновалов С.Г. Элементы германской модели досудебного производства в уголовном процессе постсоветских государств [Текст]: дис. . канд. юрид. наук: 12.00.09

[3] Курс уголовного процесса / Под ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. – 2-е изд., испр. – М.: Статут, 2017. – с. 1059-1060

Статья посвящена вопросам пробелов в регулировании оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации и ее соответствия международным обязательствам. Автор выделяет четыре проблемных области: санкционирование оперативных мероприятий и контроль за их проведением, использование агентов в оперативных мероприятиях и фиксация результатов ОРМ, доступ стороны защиты к делу оперучета и отмечает недостаточность существующего нормативного регулирования, порождающего безграничные возможности для злоупотреблений.

Ключевые слова: провокация, санкционирование оперативных мероприятий, агенты, прокурорский надзор за ОРД, текущий судебный контроль над ОРМ.

В течение довольно длительного периода времени в правовом регулировании проведения оперативно-розыскных мероприятий наблюдается неудовлетворительная ситуация.

О каких гарантиях идет речь?

Санкционирование оперативных мероприятий

Использование агентов.

Если рассматривать то, какие практики используются в других государствах, то мы увидим, что привлечение агентов сопряжено с необходимостью получения дополнительных разрешений от суда или прокурора. Кроме того, такие разрешения действуют строго ограниченный период времени. На практике это означает, что инструктаж и контроль за деятельностью агента осуществляется судьей, а не оперативным сотрудником, и детально фиксируется в протоколе судебного заседания или иным образом.

В наиболее вопиющих известных случаях сотрудники правоохранительных органах вкупе с агентами не гнушаются подпаиванием своих жертв алкогольными напитками, манипулируют чувствами жалости и сострадания, заставляют лиц, которых они сами хотят видеть в качестве посредников для передачи взяток должностным лицам искать незаконные пути решения проблем мнимых предпринимателей, мотивируя их тем, что многократно — даже в сотни раз завышая суммы предполагаемых взяток по сравнению с издержками при получении государственных и муниципальных услуг законным путем и аналогичных предложений на рынке, нацеливают своих жертв только на выбор незаконного пути поведения, загоняя их в ловушку обмана, шантажируют возможностью привлечения к уголовной ответственности близких родственников, осведомленных вольно или невольно о происходящем.

Аудио и видеофиксация хода оперативного эксперимента.

Весь объем законно полученной информации должен быть в последующем представлен в материалы уголовного дела для того, что бы суд в последствии смог вынести справедливое решение, в том числе и проверив не перешел ли агент-информатор грань и не превратился ли из пассивного участника оперативного мероприятия в агента-провокатора.

Мы неоднократно наблюдали ситуации, когда при наличии сведений об аудио и видеофиксации оперативных мероприятий (они иногда обрывочные) в материалах уголовных дел не оказывается этих доказательств, сторона обвинения ссылается на то, что копии и оригиналы по каким-то причинам утрачены. Оперативные службы объясняют это, как правило либо тем, что аудио или видеофиксация не проводилась, хотя имеются доказательства обратного, либо носитель утрачен в связи с технической ошибкой. В тех случаях когда по таким фактам не проводятся служебные и виновные не привлекаются к ответственности, очевиден вывод о согласованности таких действий с руководством и службами, ответственными за сохранность аудио и видеозаписей. Комплексный выход из этой ситуации возможен только один- службы, проводящие контроль записи телефонных переговоров должны быть структурно отделены от организаций, которые осуществляют оперативные мероприятия и расследование. В случае же аудио и видеозаписи оперативных мероприятий- оригиналы записей немедленно после проведения каждого этапа оперативного эксперимента должны сдаваться в на хранение в отдельную структуру. При возможностях современной техники он-лайн фиксация независимым органом так же не представляет никакого труда.

Такой контроль необходим над всеми этапами оперативного эксперимента для недопущения удаления оправдательной информации.

Доступ к делу оперативного учета.

Несмотря на то, что законом предусмотрена обязанность оперативных служб предоставить дело оперативного учета по требованию судьи, и эта обязанность зачастую не исполняется со ссылкой на государственную тайну, а в тех случаях когда она предоставляется суду, защита все равно не имеет возможности изучить материалы со ссылкой на государственную тайну. Таким образом, вся ключевая информация об оперативных мероприятиях от защиты скрыта, говорить о равенстве сторон обвинения и защиты в таком процессе не приходится.

Никакого прогресса в этой сфере с момента вынесения первых постановлений Европейским Судом по правам человека в 2005 году и до настоящего времени не достигнуто.

4 декабря 2015 года Европейский Суд вынес очередное постановление, которым признаны значительные пробелы в регулировании оперативно-розыскной деятельности. В деле Романа Захарова против Российской Федерации ЕСПЧ постановил, что российское законодательство содержит ряд гарантий против злоупотреблений, однако эти гарантии не достаточны. Хотя злоупотребления возможны при любой системе организации негласных наблюдений, их вероятность особенно высока в такой системе как в России, где правоохранительные органы имеют с помощью технических средств прямой доступ ко всем мобильным телефонным переговорам.

В частности, ЕСПЧ пришел к выводу, что российское законодательство не предоставляет адекватных и эффективных правовых гарантий в следующих сферах: оно недостаточно четко определяет ситуации, в которых правоохранительные органы имеют право использовать негласные оперативно-розыскные мероприятия (например, прослушивание телефонных переговоров), и ситуации, в которых данные мероприятия должны быть прекращены, а собранные данные уничтожены; процедура выдачи разрешений на прослушивание телефонных переговоров не предоставляет достаточных гарантий того, что прослушивание проводится только в тех случаях, когда это оправданно и необходимо; надзор за законностью проведения негласных оперативно-розыскных мероприятий неэффективен; отсутствуют эффективные средства обжалования. ЕСПЧ особенно подчеркнул, что эффективность имеющихся средств обжалования подрывается тем, что они доступны только тем людям, которые могут представить доказательства прослушивания их телефонных переговоров. В отсутствии системы уведомления о прослушивании телефонных переговоров или возможности запросить информацию о прослушивании, получить такие доказательства практически невозможно.

Подводя итог изложенному, необходимо заключить, что проблемы в регулировании оперативно-розыскной деятельности могут быть преодолены только комплексно при организации подлинно независимой судебной системы, которая сможет обеспечить такой уровень профессионализма и, одновременно способность обеспечить надлежащую секретность делопроизводства и передача ей функций контроля за санкционированием и проведением оперативных мероприятий, включая начало проведения оперативного эксперимента, привлечение агентов и использование средств аудио и видеозаписи. Очевиден и превентивный эффект последующего уведомления лица об оперативных мероприятиях, которые проводились в отношении него ранее.

Автореферат статьи.

Автор выделяет проблемные области в существующем регулировании оперативных мероприятий: санкционирование оперативных мероприятий и контроль за их проведением, использование агентов в оперативных мероприятиях и аудио и видеофиксация результатов ОРМ, доступ стороны защиты к делу оперучета. Недостаточность существующего нормативного регулирования оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации, порождающего безграничные возможности для злоупотреблений, была отмечена в ряде постановлений Европейского Суда по правам человека. Автор предлагает комплекс мер по совершенствованию правоприменительной практики, таких как текущий судебный контроль над санкционированием и проведением оперативных мероприятий, ограниченное использование агентов и преимущественное использование аудио и видеофиксации. Кроме того, автор отмечает неравенство прав защиты со стороной обвинения при доступе к делу оперучета и отмечает роль особую суда в обеспечении прав защиты.

Садчикова Оксана Валерьевна, кандидат юридических наук, адвокат адвокатской палаты Ставропольского края, член Совета адвокатской палаты Ставропольского края, тренер Школы Адвоката Адвокатской палаты Ставропольского края, международный тренер образовательной платформы HELP Совета Европы

Статья 6. Оперативно-розыскные мероприятия

При осуществлении оперативно-розыскной деятельности проводятся следующие оперативно-розыскные мероприятия:

(в ред. Федерального закона от 05.01.1999 N 6-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

2. Наведение справок.

3. Сбор образцов для сравнительного исследования.

4. Проверочная закупка.

5. Исследование предметов и документов.

7. Отождествление личности.

8. Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств.

10. Прослушивание телефонных переговоров.

11. Снятие информации с технических каналов связи.

12. Оперативное внедрение.

13. Контролируемая поставка.

14. Оперативный эксперимент.

15. Получение компьютерной информации.

(п. 15 введен Федеральным законом от 06.07.2016 N 374-ФЗ)

Приведенный перечень оперативно-розыскных мероприятий может быть изменен или дополнен только федеральным законом.

В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий используются информационные системы, видео- и аудиозапись, кино- и фотосъемка, а также другие технические и иные средства, не наносящие ущерба жизни и здоровью людей и не причиняющие вреда окружающей среде.

(в ред. Федеральных законов от 30.12.1999 N 225-ФЗ, от 30.06.2003 N 86-ФЗ, от 03.07.2016 N 305-ФЗ, от 06.07.2016 N 374-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

Должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, решают ее задачи посредством личного участия в организации и проведении оперативно-розыскных мероприятий, используя помощь должностных лиц и специалистов, обладающих научными, техническими и иными специальными знаниями, а также отдельных граждан с их согласия на гласной и негласной основе.

Запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий и использование специальных и иных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, не уполномоченными на то настоящим Федеральным законом физическими и юридическими лицами.

Ввоз в Российскую Федерацию и вывоз за ее пределы специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, не уполномоченными на осуществление оперативно-розыскной деятельности физическими и юридическими лицами подлежат лицензированию в порядке, устанавливаемом Правительством Российской Федерации.

(в ред. Федерального закона от 10.01.2003 N 15-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

Перечень видов специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности, устанавливается Правительством Российской Федерации.

Разработка, производство, реализация и приобретение в целях продажи специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, индивидуальными предпринимателями и юридическими лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, подлежат лицензированию в соответствии с законодательством Российской Федерации.

В статье рассматриваются основные точки зрения на процесс вхождения результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств в уголовные дела, проблемные моменты использования результатов негласных оперативно-розыскных мероприятий в процессе доказывания. Выработаны предложения, направленные на обеспечение прав участников уголовного судопроизводства при использовании результатов негласной оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств по уголовным делам.

Ключевые слова: оперативно-розыскная деятельность, Европейский Суд, доказательство, Российская Федерация, использование результатов, негласная оперативно-розыскная деятельность.

В связи с этим следует обратить особое внимание на оперативно-розыскную деятельность, как один из способов получения информации о совершенном или готовящемся преступлении. Значимость оперативно-розыскной деятельности (далее по тексту — ОРД) обусловлена ее негласным характером и возможностью быстрого получения результатов.

Рассмотрев жалобу, Европейский суд по правам человека заявил о нарушении ч. 1. Ст. 6 Конвенции не была нарушен, поскольку «в целом уголовное производство в отношении заявителя не противоречило требованиям принципа справедливого судебного разбирательства. Таким образом, суд отмечает, что «оспариваемая запись разговора вместе с вещественными доказательствами, полученными в ходе секретной операции, не были единственными доказательствами, на которых основывался национальный суд. Фактически, основным доказательством государственного обвинения были первоначальные показания В., который сообщил ФСБ России, что заявитель поручил ему убить С., и который передал оружие властям. Эти показания, послужившие основанием для начала расследования, были переданы В. перед секретной операцией и независимо от него как частного лица, а не агента правоохранительных органов.

Вместе с тем отсутствие в теории и практике единого подхода к использованию результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам приводит к совершению ошибок, главным образом связанных с рассмотрением результатов оперативно-розыскной деятельности с точки зрения допустимости доказательств. Обзор судебной практики показал, что судами неоднозначно оцениваются, приведенные в качестве доказательств по уголовным делам результаты оперативно-розыскной деятельности, что в свою очередь приводит к признанию таких доказательств недопустимыми.

Основополагающим принципом оперативно-розыскной деятельности является принцип конспирации, который отображает особый разведывательный характер оперативно-розыскной работы и состоит в организации и реализации ее таким образом, чтобы сохранить в тайне от третьих лиц тактику, формы и методы, инструменты осуществления конкретных оперативно-розыскных действий, ОРМ, операций. Одновременно ОРД проводится в тайне не только от лиц, причастных к осуществлению преступлений, но и от окружающих граждан.

В Определении Конституционного Суда от 14.07.1998 (п.2) подчёркивалось, что оперативно-розыскная работа объективно невозможна без огромной степени секретности. Вследствие этого проведение негласных оперативно-розыскных мероприятий с соблюдением требований конспирации и засекречивание данных в сфере оперативно-розыскной работы сами по себе не нарушают прав человека и гражданина [3].

Настоящий принцип раскрывает тесную взаимосвязь между оперативно-розыскной и процессуальной работой по обнаружению и раскрытию преступлений. Итоги ОРД могут использоваться в качестве повода для возбуждения уголовных дел (ст. 140 УПК РФ). Вместе с тем, для того, чтобы гарантировать применения результатов ОРД в уголовном процессе, информация, полученная негласным путем, должна проверяться посредством гласных приемов, представляющей собой процесс придания им процессуальной, протокольной формы документов, которые могут выступать как источники доказательств.

В этой связи, следует обратить особое внимание на проблемы использование результатов именно негласных оперативно-розыскных мероприятий в доказывании по уголовным делам.

В широком смысле Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации позволяет включить указанные рапорт и объяснение, взятое оперативными сотрудниками, в перечень доказательств по уголовному делу в качестве иных доказательств, то есть не требует обязательной их трансформации в доказательства в процессуальном смысле.

Действующее законодательство не препятствует использованию документов, полученных оперативными подразделениями до возбуждения уголовного дела, при доказательстве в уголовных делах в процессуальном режиме таких доказательств, как другие документы (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ). Это мнение разделяют многие видные российские ученые.

В то же время стоит отметить, что некоторые ученые, такие как В. Зажицкий, отрицают возможность признания эксплуатационных и служебных материалов, полученных в ходе ОРД, в качестве такого рода доказательств в качестве других документов [6].

Основная сложность при использовании результатов ОРД в уголовно-процессуальном доказывании состоит в том, что требования секретности многих сведений может вступить в противоречие с интересами всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств уголовного дела участниками уголовного судопроизводства. Так, для проверки достоверности доказательств, сформированных на основе оперативных данных, имеется необходимость в истребовании сведений, составляющих государственную тайну, к примеру, в связи с ходатайством, заявленным обвиняемым и его защитником. Вместе с тем, отказ в представлении таких сведений, вошел бы в противоречие с требованиями закона о всесторонности и полноте исследования обстоятельств дела и означал бы ущемление права лица на защиту.

Показания, данные указанным засекреченным свидетелем, а также видеозапись оперативно-розыскного мероприятия в данном примере являются основными доказательствами, на основе которых должна строиться фабула обвинения по уголовному делу. Именно поэтому важно, чтобы у участников уголовного судопроизводства не возникало сомнений, относительно их достоверности и соответствия закону.

В этой связи процесс придания результатам негласной оперативно-розыскной деятельности статуса доказательств имеет первостепенное значение. Для решения этой проблемы предлагается использовать методику, широко применяемую на практике при расследовании уголовных дел, связанных с незаконным оборотом наркотических средств.

Так, в ходе расследования уголовного дела надлежит на основании мотивированного постановления анкетные данные указанного оперативного агента рассекречиваются и предоставляются непосредственно следователю, для того, чтобы тот мог произвести допрос указанного лица с в процессуальном статусе свидетеля, с разъяснением последнему соответствующих прав и обязанностей, предусмотренной законом ответственности. Вместе с тем, так как данный допрос, находясь в материалах уголовного дела будет потенциально доступен всем участникам уголовного судопроизводства, и во избежание раскрытия данных оперативного агента, после удостоверения личности допрашиваемого, но перед допросом, следователю надлежит вынести собственное постановление о засекречивании данных указанного оперативного агента. Указанное постановление помещается в бумажный конверт вместе с копией паспорта указанного лица, который опечатывается и в таком виде хранится при материалах уголовного дела, а затем передается в органы прокуратуры и суд. В самом же допросе будет отражен лишь псевдоним.

Приобщение копии паспорта является необходимой мерой, обеспечивающей возможность для суда установить личность данного свидетеля перед проведением его допроса в ходе судебного заседания. Как правило допрос указанного свидетеля проводится прямо в судебном заседании, с использованием систем, исключающих визуальное наблюдение допрашиваемого лица.

Основные термины (генерируются автоматически): оперативно-розыскная деятельность, Европейский Суд, доказательство, использование результатов, качество доказательств, Российская Федерация, негласная оперативно-розыскная деятельность, секретная операция, уголовное судопроизводство, оперативно-розыскная работа.

Читайте также: