Доклад о будущем экономики россии к рогов
Обновлено: 05.07.2024
Признание Россией самопровозглашенных республик ЛНР и ДНР и начавшаяся следом военная операция на Украине успела серьезно сказаться на экономике. Россию ждут новые санкции, курсы валют растут, страны отказываются от операций с Центробанком РФ, а он в свою очередь за один день поднял ключевую ставку с 9,5% до 20%. Всё это несомненно скажется на глобальной экономике, но сегодня важно понять, к чему приведут все эти изменения на бытовом уровне. Вместе с экономистами мы разбираемся, чего ждать от всех изменений последних дней населению России.
Курсы валют начали активно расти уже в день начала военной операции, 24 февраля, — накануне вечером курс доллара был 81,16 рубля, а с открытием торгов на Московской бирже стартанул вверх — в пике был 89,6 рубля, закончил день на 85,25. В понедельник, 28 февраля, торги закрылись на показателе 94,6 рубля за доллар.
— Центробанк не защитил фондовый рынок, ничего не предпринял 24 февраля, и сейчас его защита курса выглядит неоднозначно, во всяком случае, пока, — говорит экономист Евгений Надоршин. — Может быть, что-то изменится. Вчера, например, решили поступить довольно жестоко: дали панике на рынке [валюты] отыграть по полной, курсу забежать подальше, чтобы пар немного вышел из рынка. Потом начали наказывать и давить вниз, но за это время многие, вероятно, приняли неправильные решения, и вовсе не потому, что хотели спекулировать, в том числе много людей в обменниках, которые сметали всё, что было. Поэтому в итоге наказали не столько спекулянтов, а обычных людей, которые от дико высокой неопределенности не знают, что делать. Центробанк определенность и уверенность транслировать рынку в достаточной мере не смог. Очевидно, что это создает проблемы с обеспечением финансовой стабильности, не в полной мере реализуя подобную задачу. Сейчас корректнее было бы поступать не так.
Евгений Надоршин — экономист, экс-советник министра экономического развития Российской Федерации.
Евгений Надоршин полагает, что эту волатильность, то есть изменчивость курса, ЦБ может допускать с целью наказать спекулянтов. Однако он уверен, что сейчас Центробанк в основном наказывает не спекулянтов, а простых людей, и этот ущерб не был обязательным.
Курс доллара — не единственная проблема. Отказ Запада от сотрудничества с Центробанком, по словам экономиста Георгия Остапковича, практически обнуляет около 60–70% резервов России.
— У нас обнуляется Фонд национального благосостояния — то, чем мы гордились, эти 15 триллионов, у них же огромная валютная составляющая. Как из этого выходить? Наверняка что-то придумают, сядут за стол переговоров, — надеется Остапкович. — Мы хоть и не продаем игрушки, мебель, ботинки, но мы основные поставщики на все западные рынки нефти, газа, угля, металлов, зерна, леса, первичной химии. Это всё останавливается, переходить на бартер невозможно. Сейчас надо подождать пару-тройку недель — мне кажется, что все-таки пойдет отскок в позитивную зону.
Георгий Остапкович — директор Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.
Тем не менее к стартовым позициям мы уже не вернемся. Георгий Остапкович говорит, что сейчас мы вошли в новую реальность, у нас совершенно новая экономическая ситуация.
— То, что мы 30 лет жили в новой России, можно на время забыть, — признает он. — Я не исключаю, что сейчас пойдет распределительная система, потому что будет мобилизация всех ресурсов, значит, нужно будет что-то типа госплана, госснаба, госкомцен. Я не исключаю, что Центробанк откажется от плавающего курса рубля и будет регулируемый, как было до 2014 года. Но если я буду сейчас давать какие-то прогнозы, можете меня смело назвать экономическим шарлатаном. Я думаю, сейчас никто не знает — ни Набиуллина, ни Силуанов, ни даже Мишустин.
Остапкович говорит, что сейчас власти должны сесть и протестировать всю эту ситуацию, рассмотреть все сценарии: благоприятный, средний, худший. И только тогда делать какие-то выводы.
СЮЖЕТ
Тем не менее в ближайшей перспективе россиян ждет рост инфляции и снижение уровня жизни. Долгосрочная перспектива, по словам Георгия Остапковича, определится в ближайшие две-три недели. Она будет зависеть от позиций правительства, первых лиц, геополитической ситуации.
Военно-политический. Первые четыре дня вторжения не оставляют сомнения в том, что война с Украиной обойдется России тысячами или десятками тысяч жизней. Боевой дух Украины высок, а российских войск – низок.
Рейтинг Зеленского, от которого Путин хотел освободить Украину, в этой самой Украине существенно выше рейтинга самого Путина в России. Но даже если российские войска сумеют достичь целей, поставленных Путиным, т.е. завоевать Украину, то поддержание оккупационного режима (при таком уровне мобилизованности) потребует от России огромных военных и материальных затрат и (как учит история) закончится бесславным поражением. Путин зацементировал украинскую самостийность и идентичность больше, нежели любой из украинских президентов.
Моральный. Сочувствие Украине в мире значительно превышает то, что можно было вообразить. Вчерашняя демонстрация в поддержку Украины в Берлине собрала около 100 тыс. человек. Не знаю, видел ли Берлин такое скопление людей со дня падения Стены. Россия выглядит в глазах этой части человечества вероломным и жестоким агрессором, почти что новым Третьим Рейхом. В этом смысле "смогли повторить".
Но это не все. По итогам четырех дней войны очевидно, что достижение поставленных Кремлем целей вторжения возможно только за счет применения неизбирательного огня, ведущего к массовым потерям и убийствам мирных жителей.
В этом случае не только политическое руководство, но и военные, и рядовые исполнители воли командования окажутся в положении военных преступников. Как в общем и вся Россия.
Экономический. Санкции против России значительно превосходят то, что ожидало и к чему готовилось российское руководство. Финансовые последствия их россияне узнают в первые дни начавшейся рабочей недели. Надежды на то, что россияне смогут вернуть свои вклады в валюте в российские банки (а это примерно 6 трлн рублей по курсу на день "перед несчастьем") призрачны.
О финансах предприятий мы даже не будем сейчас говорить. Но это не все. Мало кто, кажется, всерьез просчитывал последствия промышленной катастрофы. Обрывы в поставках импорта приведут в течение нескольких недель к остановке десятков или сотен производств, в которых импортные составляющие играют важную роль.
Кто будет платить зарплату работникам? Да собственно вопрос на завтра: кто будет платить персоналу российских авиакомпаний, которые больше никуда не летают? А это только первая ласточка "новой реальности".
Гуманитарный. Все международные матчи и соревнования советских спортсменов отменяются, отменяются гастроли артистов и коллективов, программы культурных и научных контактов. Тысячи карьер, которые строились в этом пространстве международного взаимодействия, просто рушатся сегодня без шансов на возобновление в обозримой перспективе.
Социально-политический. Эта война непопулярна в России с самого начала. Конечно, пропаганда имеет еще значительную силу, подкрепленную (как всегда с пропагандой) действиями ОМОНа. Антивоенные выступления пока слабы. Мы не знаем, сколько людей пытались выйти на улицы, но знаем, что за три дня в России были задержаны около 4 тысяч человек. (Это где-то близко к предполагаемой разными источниками численности потерь российской армии за эти дни, кстати.
Тысяча погибших и тысяча арестованных в день – вот формула "русского мира".) Не менее полутора десятков профессиональных ассоциаций и сообществ опубликовали коллективные письма и воззвания против войны.
Но и это не все. Потому что все это еще до того, как россияне осознали экономическую цену этой войны. И когда они ее осознают, это вряд ли прибавит ей популярности. И даже в случае успеха войны на Украине (ценой огромных жертв), Кремлю, видимо, придется поддерживать уже не один, а два оккупационных режима – не только там, но и здесь.
Потому что захват Киева не вернет 6 трлн. рублей валютных вкладов, не запустит обратно производства и не восстановит порушенные карьеры. Разумеется, есть альтернатива, на что нам сегодня опять намекнул главноначальник Путин.
Можно устроить ядерную катастрофу, которая отменит одним махом все перечисленные выше пять катастроф. Мы все умрем, и не узнаем, что проиграли.
Война уже проиграна. Ее надо остановить. Тогда мы понесем значительные экономические и политические потери.
Фото: Алексей Меринов
— В чем же, по мнению вашему и ваших соавторов, заключается застой, в котором застряла наша экономика, — в темпах ВВП, в динамике доходов, в дефицитности бюджета?
Однако собравшиеся экономисты, работающие в России и за рубежом, — и практики, и теоретики — проявили практически полное единство мнений, которое в итоге вылилось в коллективный доклад. И это достаточно симптоматично. По той простой причине, что застой — это не некая арифметическая характеристика темпов экономического роста, а скорее, всеохватная, многофакторная, пространственная картина происходящего.
Застой - он повсюду, куда ни посмотри. И в первую очередь — в головах. Экономика связана с расчетами людей на будущее, в том числе с действиями конкретных лиц, определяющих экономическую политику. И вот у всех сложились четкие мировоззренческие установки, формирующие застой. Когда все ждут кризиса, он точно наступит. Та же история и с застоем. Самое главное, что это очень устойчивое состояние. Как из него выбираться, никто не знает. И если бы участники семинара задались этим вопросом, наверняка уже не было бы единства во взглядах.
— Звучит пессимистично. Но можно ли говорить о каких-то секторах, отраслях и рынках, которых не коснулся застой?
— Ну, это как по болоту идешь: непредсказуемо, с кочки на кочку, где-то чавкнуло, где-то провалилось, где-то, наоборот, вспухло. Словом, где-то хуже, где-то лучше.
Причем речь идет не только о секторах, востребованность которых резко повысилась во время пандемии, — таких как фармацевтика и IT-индустрия. Черная металлургия, деревообработка, строительство — все это в мире тоже на подъеме. Не стала исключением и Россия.
Проблема в том, что когда-нибудь бум закончится, а экономика не может вечно паразитировать на мировой конъюнктуре. Это поняли в Китае, там сейчас отходят от политики безудержного экспорта всего, что только можно, и переключаются на внутренний рынок, на удовлетворение потребительского спроса. На длинной дистанции только он способен обеспечить устойчивый экономический рост. Этот рецепт стоит учесть и российским властям.
— Обычного человека с улицы мало интересуют макроэкономические тренды и экспертное жонглирование долями процента ВВП. Он озабочен собственными доходами. Реальные доходы россиян падают уже много лет почти без пауз. Почему это происходит и есть ли надежда на перелом?
— Без устойчивого роста доходов населения не существует и роста экономического, тем более быстрого. Скажем, еще Генри Форд четко осознал, что если он не будет платить достойную зарплату своим рабочим, те не смогут покупать создаваемые их руками автомобили, ведь экспортного рынка как такового тогда не было. Именно так устроена современная экономика: тот, кто работает, должен иметь доход, позволяющий предъявлять устойчивый спрос на плоды своего труда и другую отечественную продукцию.
Одна из составляющих нынешней экономической политики — подавление обменного курса рубля, что, в свою очередь, стимулирует экспорт и угнетает импорт. Если перестать это столь активно делать, доходы людей автоматически начнут расти, равно как их покупательная способность.
— И куда этот путь заведет?
— Варианты могут быть самые разные. Но российские власти ни масштабнейший кризис 2008 года, ни другие подобные импульсы, похоже, ничему не научили. Государство отнеслось к случившемуся тогда как к враждебному поветрию, занесенному из США. И только!
Но застой — это ведь еще и человеческая, поколенческая категория. Есть у меня знакомый европейский дипломат, 15 лет назад он работал в России, а сегодня вернулся в Москву и с удивлением обнаружил, что знакомиться почти ни с кем не нужно — по большому счету ничего не изменилось. Те же лица. Это тоже влияет на ситуацию.
Застой — это еще и отсутствие идей, стратегии. У нашего государства мания — выжать деньги по максимуму: либо из мировой экономики (с помощью экспорта), либо (фискальным путем) из продуктивных видов деятельности, бизнеса, потребителей. Но по большому счету правильно распорядиться собранными деньгами власти не могут, с этой задачей они не справляются, так сказать, управленчески — реализация нацпроектов постоянно прихрамывает. Раздавать людям деньги напрямую тоже не хотят, что показал прошлый пандемический год.
Такое ощущение, что прямо каждый раз как от сердца отрывали эти несчастные несколько тысяч рублей семьям с детьми. А доходность инвестирования накоплений в главной резервной кубышке — Фонде национального благосостояния — менее одного процента в год.
— Раз уж вы вспомнили прошлый год: тогда практически все мировые экономики ушли в минус из-за пандемии и локдаунов. Спад в России — это часть глобальной тенденции или у нас он имеет свою специфику?
— Конечно, весь мир оказался в ситуации экономического кризиса, вызванного неэкономическими причинами, и Россия вместе с остальными. Вместе с тем у нас принято считать: если что плохое произошло, виноваты злобные силы из-за рубежа, если что хорошее — целиком наша заслуга.
— Звучит красиво. Но что конкретно для этого надо делать?
— Инвестировать в людей, а этим никто не занимается. Что, ко всему прочему, делает их менее конкурентоспособными в профессиональном, производственном плане по сравнению с зарубежными специалистами. У нас крайне мало тех, кто способен перешагивать границы и предлагать свои навыки и услуги на высококонкурентном мировом рынке.
Я не согласен с утверждением, согласно которому пандемия резко усилила деглобализацию и препятствует общемировому экономическому подъему. На самом деле мы наблюдаем лишь небольшое торможение — торговых потоков, инвестиционных, финансовых. Единственное, в чем деглобализация сегодня действительно проявилась, — это перемещение людей. Меньше стало личных встреч, возможности обменяться идеями с глазу на глаз, а не через Интернет. Но это пройдет, и глобальная конкуренция вновь вспыхнет с новой силой. А каковы наши козыри, кроме того же сырья?
— Один из факторов нашей жизни — сворачивание контактов, в том числе экономических, с Западом. Это объясняется во многом уже введенными санкциями в отношении России и угрозами новых ограничительных мер. Насколько это обстоятельство влияет на экономическую стагнацию в стране?
— Дело даже не в непосредственном, физическом ущербе от санкций. Этот ущерб понятен, его можно просчитать. Но есть вещи, скорее, ментального порядка, обусловленные неопределенностью, нестабильностью, страхами, настороженностью. Каждый контрагент из стран Запада, вступая в сделку с любой российской компанией, проводит длинную-длинную проверку.
Такого рода ограничений много, и в разных областях. Санкции — такая штука, которая действует вдолгую и влияет скорее на умы, нежели на какие-то материальные ресурсы. России не видать устойчивого экономического роста, пока будет сохраняться вероятность усиления, а не ослабления санкций. Вот, судя по недавнему заявлению главы Минфина Антона Силуанова об отказе от американской валюты в средствах ФНБ, власти опять готовятся к чему-то плохому.
— При каких условиях закончится в отечественной экономике застой? Что для этого должно сделать правительство?
— Повторяю, застой — в головах. Значит, надо каким-то образом изгнать из мозгов это предчувствие и осознание застоя, ставшего материальной категорией. Надо вселить в людей — и в потребителей, и в инвесторов — оптимизм.
Лет пять назад я написал на эту тему статью: тогда мне казалось, что подобного можно добиться с помощью нескольких технократических приемов. Например, широкой предпринимательской амнистии, снижения того или иного налога, роспуска наиболее вредного контрольного агентства. Но сегодня все зашло слишком далеко, и, чтобы породить всеобщий оптимизм, потребуются более радикальные, убедительные для людей шаги. Мы возвращаемся к идее 1990-х годов: всеочищающего кризиса, катарсиса, тотального слома действующей управленческой системы и замены ее на что-то принципиально новое.
МОСКВА, 1 мар — ПРАЙМ, Андрей Карабьянц. Известная консалтинговая компания Wood Mackenzie сделала доклад о последствиях для Европы санкций, которые ввели против России западные страны во главе с США. Согласно докладу, сейчас Россия находится в лучшем экономическом положении по сравнению с 2014 годом, когда произошло воссоединение с Крымом, поэтому способна выдержать санкции со стороны объединенного Запада. Но если поставки энергоносителей из России прекратятся — а такого сценария нельзя исключать, хотя обе стороны этого не желают — влияние на мировой рынок будет крайне негативным.
Выстрел в голову: что будет с теми, кто тронет золотой запас России
Россия создала финансовую подушку безопасности, которая может смягчить удар от западных санкций в ближайшей перспективе. Из-за ограничений Россия потеряет доступ к международному рынку капитала, поэтому новые государственные заимствования должны осуществляться за счет внутренних резервов. Накопленные запасы позволяют России полностью выполнять финансовые обязательства по государственным долгам до 2025 года.
ГАЗ
Европа, в свою очередь, сохраняет огромную зависимость от импорта энергоносителей из России — прежде всего от поставок газа.
Спецоперация по денацификации Украины угрожает крахом газового рынка Европы, который уже переживает самый тяжелый за всю историю энергетический кризис. Поставки только трубопроводного газа из России составляют, по оценкам WoodMac, 38% спроса ЕС, что делает санкции против поставок энергоносителей из России невозможными. Если ЕС откажется от поставок российского газа, то долгосрочные последствия для всей Европы будут очень пагубными.
Для России потери будут также велики. По подсчетам экспертов консалтинговой компании, при текущих ценах выручка от экспорта российского газа превышает $7,5 млрд в месяц. И Россия, и ЕС серьезно пострадают от разрыва отношений в газовой сфере. Но в Wood Mackenzie надеются, что стороны смогут найти выход из сложившегося положения, если будут придерживаться прагматичного подхода к ведению экономических отношений.
Это уже слишком. Санкции, на которые Запад не осмелится никогда
Зависимость Европы от импорта российского газа сохраняется, несмотря на рост поставок из альтернативных источников: СПГ из США и Катара, трубопроводный газ из Азербайджана и Норвегии.
Кризис заставляет ЕС пересмотреть роль газа в процессе декарбонизации (уменьшении выбросов углерода) за счет увеличения доли возобновляемых источников энергии (ВИЭ), био-метана и "зеленого" водорода.
НЕФТЬ
По данным Wood Mackenzie, в настоящее время экспорт нефти из России составляет 4,6 млн барр./сут. Из этого объема 2,3 млн барр./сут. поставляется в западном направлении. Администрация США дала понять, что не намерены вводить санкции, которые подразумевают запрет на покупку российской нефти. Эксперты консалтинговой компании ожидают уменьшения закупок российской нефти со стороны западных стран и сокращения предложения на нефтяном рынке до тех пор, пока не прояснится ситуация с расчетами за поставки.
В случае сокращении предложения со стороны России, Саудовской Аравии и другим странам, в том числе, входящим в соглашение ОПЕК+, придется использовать все свободные добывающие мощности, которые имеются в их распоряжении. Увеличение добычи и предложения со стороны этих стран в ближайшей перспективе затормозит рост цен. Однако не ожидается, что страны-импортеры откажутся от российской нефти, которая будет поступать на свободный рынок.
УГОЛЬ
Благодаря декарбонизации — отказу от использования угля только 14% всей электроэнергии в Европе вырабатывается на ТЭС, где используется этот вид топлива. В связи с этим эксперты Wood Mackenzie делают вывод, что уголь не сможет компенсировать сокращение поставок российского газа на европейский рынок. Кроме того, он уже дорожает до рекордных отметок: из-за высоких цен на природный газ производители электроэнергии в мире начали использовать его в качестве альтернативы.
Не газ, так уголь. Почему Европа не может без России
Попытка отказаться от российского угля приведет к ценовому шоку на мировом рынке и к дефициту этого топлива на рынке Европы. На импорт из России в мире приходится около 30% коксующегося угля и свыше 60% всех поставок в Европу. Более того, в WoodMac считают, что качество российского угля очень высокое, поэтому европейцам будет крайне сложно найти ему замену.
НЕФТЕХИМИЧЕСКАЯ ПРОДУКЦИЯ
Сокращение поставок российского газа из-за санкций окажет краткосрочное негативное влияние на производство нефтехимической продукции в связи с повышением цен на электроэнергию. В Wood Mackenzie полагают, что негативное влияние ограничится только снижением нормы прибыли производителей нефтехимической продукции.
Россия поставляет около 16% всей потребляемой в Европе нефтехимической продукции. Наиболее высока доля полиэтилена. В связи с этим WoodMac делает вывод, что Россия является крупным, но некритически значимым участником европейского рынка нефтехимической продукции.
Читайте также: