Доклад дениса проценко видео
Обновлено: 08.07.2024
Главврач больницы №40 в Коммунарке, главный внештатный специалист по анестезиологии-реаниматологии Москвы Денис Проценко впервые представил аналитику летальности с COVID-19 с начала работы больницы, то есть со 2 марта. Среди главных причин смертности пациентов с внебольничными пневмониями — суперинфекции, вызывающие сепсис. Это осложнение, которое не учитывается российской статистикой, но с которым сегодня связывают примерно каждую пятую смерть в стране. Проблемам антибиотикоустойчивости при сепсисе и других микробных инфекциях была посвящена пресс-конференция, приуроченная к Международному дню борьбы с сепсисом.
— По данным международных исследований, самую высокую летальность при пневмониях дает сочетание дыхательной недостаточности и сепсиса. 60% случаев септического шока возникает у пациентов с пневмониями, а среди пациентов с тяжелой внебольничной пневмонией у около 30% пациентов развивается септический шок. Сепсис увеличивает риск летального исхода при пневмонии в два раза, — говорит член-корреспондент РАН, профессор, главный внештатный специалист МЗ РФ по пульмонологии, заведующий кафедрой пульмонологии Сеченовского университета Сергей Авдеев. При этом, по словам профессора Авдеева, официально в России регистрируется около 600 тысяч пневмоний, однако реально их около 1,2 миллиона.
…Проблема сепсиса и антимикробной устойчивости сегодня стала проблемой всего мира. Ежегодно в мире фиксируется около 50 миллионов случаев сепсиса. В слаборазвитых странах он обуславливает смертность 85% (!) населения, в более развитых — около 20%. Однако в России точной статистики септических осложнений нет: как отмечает Денис Проценко, в статистику летальности попадает основной диагноз пациента, например, пневмония, а сепсис, как осложнение, просто не учитывается. Поэтому эксперт выступил с предложением регистрировать все случаи сепсиса в РФ, чтобы понимать, как решать проблему в глобальном масштабе.
Печалит экспертов и то, что сегодня многие врачи назначают всем подряд пациентам с COVID, даже бессимптомным, антибиотики. Например, Денис Проценко рассказывает, что в Коммунарке такие назначения делают только пациентам с лейкоцитозом и при увеличении еще одного показателя крови — прокальцитонина. В остальных случаях антибиотики при коронавирусе не нужны.
Профессор Яковлев отмечает, что пока врачи еще могут подобрать для устойчивых инфекций иногда по 8–10, а иногда по 2–4 антибиотика. Однако сложность в том, что они не всегда есть в стационарах. Кроме того, применение антибиотиков резервных классов существенно повышает стоимость лечения (один курс может обойтись в 300 тысяч рублей, а через пару лет повысится до 900 тысяч). Еще один момент: анализ микробов на резистентность занимает 2–3 дня, а лечение нужно начинать в первые часы, иначе его эффективность существенно снижается. Сергей Яковлев считает, что запасы антибиотиков всех классов, включая резервные и самые дорогие, должны быть под рукой у врачей каждого стационара страны.
Двенадцать тысяч пациентов с коронавирусом в среднем сейчас лечатся в московских стационарах, пять тысяч коек имеется в резерве. При этом в отличие от весны не прекращается плановая медицинская помощь москвичам с сердечно-сосудистыми, онкологическими и другими заболеваниями. Об этом рассказал на днях депутатам Мосгордумы в своем отчете мэр Сергей Собянин. Возможность городу чувствовать себя этой осенью более уверенно в борьбе с пандемией дает наличие пяти резервных госпиталей, принимающих на себя примерно половину пациентов.
Денис Проценко: Вакцинация даст вам возможность пережить болезнь без осложнений. Как грипп. Фото: Александр Корольков
Но чем же все-таки эти, образно говоря, запасные больницы отличаются от московских клиник с историей? Может ли горожанин, которого "скорая" везет, скажем, в Ледовый дворец "Крылатское", торговый центр на Каширке или парк "Сокольники", быть уверенным, что и там его встретят такие же профессионалы, как в любом хорошем стационаре? Об этом - разговор корреспондента "РГ" с Денисом Проценко - главным вр ачом городской больницы N 40. Клиники, которой от роду нет еще и года, но которую пандемия сделала известной всей стране как больница в Коммунарке.
Денис Николаевич! Весной в Москве было оборудовано четыре резервных госпиталя, в конце октября к ним добавился еще один - у вас в Коммунарке. Чем они принципиально отличаются от других инфекционных стационаров?
Денис Проценко: Наверное, прежде всего тем, что абсолютно новые. В их зданиях из легковозводимых конструкций реализованы все современные медицинские требования и нормативы по воздухообмену, газообмену, наличию шлюзов на входах и выходах из "красной зоны". Словом, проекты заточены конкретно на борьбу с коронавирусной инфекцией в том понимании, в каком мы ее воспринимаем именно сейчас, в 2020 году. Но оборудование в них точно такое же, как в любом инфекционном стационаре города. В терапевтическом отделении к каждой койке подведен кислород, подачу которого обеспечивает своя кислородная станция, в реанимации - та же реанимационная кровать, аппарат ИВЛ, монитор, два дозатора. И врачи те же самые, так как каждый госпиталь входит в состав конкретной городской больницы. Так что различий в качестве лечения между резервным и постоянным госпиталем нет. С уверенностью говорю об этом, так как участвовал в их создании в составе рабочей группы как главный внештатный специалист по анестезиологии и реаниматологии департамента здравоохранения Москвы.
И все-таки кто решает, кому из пациентов лечиться в обычной больнице, а кому - в резервном госпитале? Образно говоря, на каком этапе происходит эта сортировка?
Все предыдущие эпидемии - испанки, азиатского гриппа, свиного, птичьего гриппа. Все они протекали в три волны, так или иначе были связаны с сезонными вспышками весной и осенью
Денис Проценко: Это скорее компетенции "скорой помощи". Знаю лишь, что и "скорая", и мы в стационарах пользуемся одной и той же шкалой оценки тяжести больного, так называемой NEWS-2 (НЬЮС-2), которая определяет, нужно везти человека сразу в реанимацию или можно госпитализировать через приемное отделение.
Открывая недавно отделение реанимации в госпитале на ВДНХ, Собянин признался, что вначале госпитали задумывались для лечения нетяжелых больных. А потом вдруг начали оборудовать в них отделения реанимации. Чем вызвано такое решение?
Денис Проценко: Сейчас мы не кладем на койку всех пациентов, как весной, когда само слово "ковид" было уже показанием для госпитализации. За прошедшее время мы научились определять, у кого болезнь будет протекать легко и им достаточно помощи на дому, а у кого прогнозируется тяжелое течение. В стационарном лечении нуждаются как раз наиболее тяжелые пациенты, главным образом кислородозависимые. Средний возраст жителей в Москве выше, чем в целом по стране. У пожилых же чаще всего есть и хронические заболевания, которые усугубляют риск тяжелого течения коронавирусной инфекции. И таких больных осенью стало больше. Поэтому потребовались отделения реанимации - их сейчас оборудовали во всех резервных госпиталях.
В том числе и в Коммунарке?
Денис Проценко: Да, и это логично. Не без гордости могу сказать, что медицинская команда больницы в Коммунарке - одна из самых опытных в стране, мы стояли у истоков истории под названием "ковид". И конечно, нужно использовать этот опыт на благо пациентов. К тому же прямо на территории нашей больницы были свободные площади, на которых и был оборудован госпиталь.
В фильме Наили Аскер-заде "Опасный вирус. Год первый" вы поделились наблюдением, что у заразившихся коронавирусом пик осложнений начинается на седьмой - десятый день. Это время, когда пациента переводят как раз в реанимацию?
Денис Проценко: Уточню: имеется в виду седьмой - десятый день с начала болезни. Происходит это чаще всего дома, а на седьмые-восьмые сутки при ухудшении состояния пациенты поступают к нам в стационар.
И вот попал человек в госпиталь. И что же его ждет?
Денис Проценко: Сегодня в 99 процентах случаев пациентов с коронавирусом госпитализируют, потому что у них развивается синдром острой дыхательной недостаточности. Это значит, что пораженные вирусом легкие теряют свою главную функцию - перестают доставлять кислород из воздуха. Его содержание в крови начинает снижаться. Сатурацию может восстановить кислородная поддержка с помощью лицевой маски в терапевтическом отделении. И только если это не помогает и содержание кислорода в крови становится меньше 90 процентов, больного переводят в отделение реанимации. Ну а там имеется целый комплекс обследований и мер ведения пациента. Один из приемов, например, переворот пациента на живот - очень помогает для улучшения оксигенации. Применяются и различные виды респираторной терапии. Высокопоточный кислород, неинвазивная вентиляция легких и другие.
Аппараты искусственной вентиляции легких в каждом резервном госпитале есть?
Денис Проценко: Да, конечно.
Вы как к ним относитесь? В интернете ходит много страшилок, связанных с ИВЛ. Пишут, что если человек попал на аппарат, шансов, что он вернется к нормальной жизни, очень мало.
Денис Проценко: Аппарат искусственной вентиляции легких появился не с ковидом. Скорее, наоборот, наша специальность, возникшая в конце 60-х годов прошлого века, во многом связана с появлением возможности протезирования функции внешнего дыхания. И проведение респираторной поддержки в любом виде - неинвазивной вентиляции легких или с помощью ИВЛ - лишь инструменты борьбы с критическим состоянием. Другое дело, что перевод на искусственную вентиляцию легких - более серьезное вмешательство, крайняя мера спасения жизни. Да, летальность достаточно высокая, но она была бы стопроцентной у таких пациентов, если бы не искусственная вентиляция легких. При здоровых легких никто никого к ИВЛ не подключит. Это мера, которая применяется при наиболее тяжелом поражении органов дыхания.
Все чаще слышишь о том, что возможно повторное заболевание коронавирусом. Говорят об этом уже не только журналисты, но и специалисты. Например, директор Научного центра вирусологии и биотехнологии Ринат Максютов заявил: "Никто не защищен, даже ранее переболевшие". Вы что на это скажете?
Денис Проценко: Чем это объясняется? Мы пытаемся ответить на этот вопрос с помощью мониторинга за иммунитетом пациентов. За часть его отвечает более долгоживущий иммуноглобулин G. Его концентрация в крови ряда пациентов, переболевших коронавирусом в первых эшелонах пандемии - четыре-пять месяцев назад, действительно в плазме крови снижается. Если его показатель остается выше 10, считается, что гуморальный иммунитет у человека есть, если ниже 10 - нет. Но есть еще иммунитет клеточный и иммунная память. Так вот, если при первом контакте с вирусом на выработку иммуноглобулина G, с помощью которого организм сопротивляется инфекции, нужно около двух недель, то при повторном контакте на это хватает уже всего 48 часов.
Значит, есть смысл в вакцинации против коронавируса, набирающей масштаб и в Москве, и в целом по стране?
Денис Проценко: Безусловно. Вакцинация даст вам возможность пережить болезнь без осложнений. Как грипп. Мы же от него вакцинируемся каждый год, и ни у кого это удивления не вызывает.
Вы сказали о третьей волне COVID-19 как о само собой разумеющемся. Страшно слышать это, особенно когда не ушла еще и вторая волна. На чем основан ваш прогноз?
Денис Проценко: Это не мой прогноз, а результат трезвого исторического анализа. У нас же не первая атака вируса на человечество. Давайте окунемся в историю наших взаимоотношений с вирусными эпидемиями. Например, вспомним испанку. Или азиатский грипп в 1962 году. Потом свиной, птичий грипп. Все они протекали в три волны, так или иначе были связаны с сезонными вспышками весной и осенью.
Коммунарка встретила 1 марта первого в России пациента с коронавирусом. С тех пор через ваш медцентр прошли их тысячи. Какое главное знание вам дал этот опыт?
Денис Проценко: Вопрос, над которым, честно говоря, не думал. Попробую выделить. Да, с 1 марта у нас госпитализированы 18 552 пациента. Болезнь, для лечения которой не было ни конкретных методов диагностики, ни рекомендаций по ее лечению. Нужно было наработать новый опыт параллельно с лечением тысяч больных и обработкой статистических данных. В условиях медицинской неопределенности мы участвовали в разных рабочих группах - и российских, и международных, вырабатывая единые подходы. И самый большой опыт состоял, наверное, в том, чтобы, испытав какие-то меры, признаться себе, что это не дает эффекта, и идти дальше. Вот в такой обстановке формировалась наша команда только открывшейся больницы, в которой инфекционистами становились не только терапевты и анестезиологи-реаниматологи, но и хирурги, акушеры-гинекологи.
Теперь вы можете сказать, что команда у вас уже есть?
Денис Проценко: Безусловно. Для меня это самая большая гордость и честь - возглавлять ее. Видеть каждое утро уставшие, но не потухшие глаза коллег.
В ее составе одни москвичи?
Денис Проценко: Нет, врачи из разных регионов. Ну а уж во временном госпитале работают доктора со всей России. Приобретя опыт и знания, они уедут и будут лечить земляков.
Они учатся во время работы или есть какие-то тренинги?
Денис Проценко: Есть целые программы по ведению коронавирусных больниц и на территории нашего медцентра, и в симуляционном центре Боткинской больницы. Их слушателей учат безопасно переворачивать больных на живот, особенностям подбора режима искусственной вентиляции легких. На прошлой неделе, например, была серия тренингов для медицинских сестер и младшего медперсонала об их действиях при внезапной остановке кровообращения к пациенту вне отделения реанимации. Учили, что не надо немедленно хватать больного и тащить в реанимацию, а позвать на помощь и немедленно на месте начать легочную реанимацию, правильно запустить сердце пациента.
Врачи из других регионов страны могут вам напрямую позвонить, проконсультироваться в сложной ситуации?
Денис Проценко: Руководители всех ковидных госпиталей в столице обладают точно такими же компетенциями, как и я. Говорю о главврачах Марьяне Анатольевне Лысенко из больницы N 52, Валерии Ивановиче Вечорко из больницы N 15, Андрее Сергеевиче Шкоде из 67-й больницы, профессоре Сергее Сергеевиче Петрикове - главе Склифа. Все мы доступны для коллег из регионов. И это не только и не столько наша личная заслуга. Москва периодически проводит циклы обучающих лекций для всей страны, ZOOM-конференции, к нам регулярно приезжают медики, чтобы посмотреть, как организовано лечение больных коронавирусом в целом по столице. И наша больница в Коммунарке - это не одиноко плывущий корабль, а часть большой московской эскадры.
Денис Николаевич! До Нового года осталось меньше двух недель. Что вы пожелаете себе и москвичам в это время?
Денис Проценко: Себе пожелаю прежде всего здоровья моим близким. Особенно из старшей возрастной категории - для меня и моей семьи сейчас это очень важно. Работа у меня была и остается на первом месте, а вот переживания самые большие за родителей. Москвичам желаю поберечь себя и не терять той настороженности, которая стала частью нашей жизни. Помнить о гигиене рук, социальной дистанции, масках, которые нужно регулярно менять, избегать скученности. Да, надо признать, что новогодние праздники предстоят нам не самые веселые. Но я надеюсь, что уже следующий Новый год мы встретим как обычно - с шампанским, оливье и гуляньями на Красной площади.
— Количество пациентов с коронавирусом не уменьшается, но и плановая помощь при этом очень нужна. Как, по вашему мнению, нужно распределить коечный фонд?
— Картина управления коечным фондом меняется динамически в зависимости от волн и роста. На территории каждого региона есть основной медицинский комплекс, который берет на себя плановую, в том числе высокотехнологичную помощь.
Волнообразное течение пандемии диктует свои правила, это постоянный мониторинг. Третья волна протекала тяжелее, было больше госпитализаций, но дефицита коек не было.
У центра медицины катастроф есть мобильный комплекс, который разворачивают при ЧС. Главврач Коммунарки считает, что такие комплексы должны быть у всех медиков-спасателей
— Во время третьей волны кислородозависимых пациентов намного больше. От чего это зависит? Как мутировал вирус?
Решение я вижу только в вакцинации, потому что вакцинированные пациенты, как правило, болеют либо бессимптомно, либо нетяжело. Наши врачи и зарубежные коллеги отмечают, что вакцинированные в отделения реанимации почти не попадают. Единичные случаи есть.
Денис Проценко высоко оценил работу врачей в регионах
— Есть ли смысл в регионах определять штамм коронавируса, которым болеют люди?
— Тактически нет, секвенирование и определение штамма — это скорее научный подход, нежели необходимость рутинной практики. Средства интенсивной терапии лечения не изменились с приходом нового штамма. Что действительно нужно каждой территории — это лабораторная диагностика методом ПЦР, подтверждающая или исключающая COVID-19, это реализовано фактически везде.
Проценко встретился с волонтерами-медиками, волонтерами кол-центров, Красного Креста, добровольцами поликлиник, волонтерами-спасателями
— Во время всех волн у нас были проблемы с тестированием, многие россияне не могут дождаться врачей, у многих не берут мазки даже при условии высокой температуры. Вы посетили немало регионов, везде ли есть такие проблемы? Из-за чего они могут возникать?
— Дело в высокой нагрузке на систему здравоохранения: и на скорую помощь, и на первичное звено. Во время пандемии одномоментно большое количество заболевших, и переформатирование системы здравоохранения, в первую очередь кадровое, — это непростая история. Мы же не можем взять и одномоментно клонировать 2000 медиков дополнительно. Я думаю, что кадровый ресурс в пандемию — это всегда самая большая проблема. Тут нужно подчеркнуть работу волонтеров-медиков — старшекурсников, которые помогали во всех регионах, выходили работать в кол-центры.
— Почему в Москве гораздо большие темпы вакцинации, чем в регионах?
— Высокие темпы вакцинации связаны с двумя очень важными моментами. Первое — выраженная информационная активность, которую проводит социальный блок правительства Москвы, это большое количество агитационных материалов, специальные мотивирующие и объясняющие ролики, и второе — это подталкивающие подходы, QR-коды и прочее. Введение QR-кодов и паспортов вакцинации было мощным толчком. Вакцинация медицинских коллективов, педагогов, домов престарелых, это шаги, которые дали толчок вакцинации в столице.
— Введение QR-кодов и паспортов вакцинации в Москве и регионах смогли бы сейчас помочь ускорению темпов вакцинации?
— Мое персональное мнение основывается на том, что мы видели. Введение привело к тому, что количество вакцинированных увеличилось. Ситуация меняется динамически, тут важен сбалансированный подход. В данный момент больше важна разъяснительная работа. Популяризация вакцинации в СМИ.
Денис Проценко сказал, что такие комплексы необходимы по всей стране. Они помогут оказывать помощь пациентам в селах и деревнях
— Пока мы привьем 60–80%, нужно будет ревакцинировать предыдущих, и это в итоге замкнутый круг.
— Мы живем в этом замкнутом круге много лет, я сейчас говорю про грипп. Пациентов с гриппом мы вакцинируем каждый год, и в этом нет никакого предвзятого отношения. Мы все понимаем, зачем мы это делаем. Понимание эпидемиологии и ответа иммунитета организма на данный момент говорит о том, что этот период не раз в 12 месяцев, а раз в 6. Главное, что все регионы обеспечены вакциной.
— То есть реально достичь коллективного иммунитета?
— Я просто не вижу другого пути.
— Есть ли у вас дефицит кадров? Как в регионах можно решить эту проблему?
— В Москве дефицита нет по одной причине, я всегда буду к этому апеллировать, — очень мощная работа всех ведомств, которые относятся к социальному блоку правительства Москвы. В том числе и работа кадровой службы.
— Медики из регионов приезжали к вам работать. Есть ли плюсы от этого для регионов?
— Мне видится, что это решение стратегически очень правильное с двух позиций. Так как мы уже три волны видим, что всё начинается со столицы (понятно, крупный город, большое количество людей и коммуникаций), привлечение наших коллег из регионов — это не только решение кадрового вопроса в московских ковидных госпиталях. Это же параллельное обучение докторов, с которыми мы делимся лучшими новыми практиками, и через 1,5–2 месяца они эти знания возвращают в свой регион. Примерно 3–4 недели задержка роста заболеваемости в столице, и потом уход в регионы, поэтому возвращение подготовленных коллег в свои домашние регионы — стратегически правильная история.
На встрече волонтеров ребята спрашивали у Дениса Проценко о том, возможно ли попасть на практику в Коммунарку, о развитии медицины и о необходимости волонтерской деятельности
— Какие у вас новые методики лечения тяжелых пациентов в реанимациях?
— К сожалению, особо новых методик нет, потому что не появилось целенаправленной терапии. Если говорить про отделение реанимации, это базовые подходы ведения пациентов в положении на животе, эскалация кислородной терапии от низкопоточного кислорода к высокопоточному, к переводу больного на ИВЛ. Очень активно в Москве у наиболее тяжелых пациентов используется экстракорпоральная мембранная оксигенация, ну и базисная терапия, это блокада цитокинового шторма у пациентов с гипервоспалением.
— В регионах были проблемы с препаратом тоцилизумаб.
— Они были во всем мире. И эта проблема понятна, тоцилизумаб изначально, в доковидный период, был разработан, апробирован и использовался у пациентов с обострением ревматоидного артрита. Конечно, когда мы поняли, что этот препарат эффективен для блокады цитокинового шторма, производительная и фармацевтическая промышленность не оказалась готова им обеспечивать. Но это же не единственный препарат, который используется в блокировании цитокинового шторма, есть и другие, которые находятся в достатке, в том числе в вашем регионе, для того чтобы обеспечивать это направление биологически активной терапией.
Главврач Коммунарки не раз подчеркнул заслугу волонтеров в борьбе с коронавирусом. Он развернуто отвечал на все вопросы ребят
— Анестезиологи-реаниматологи попросили узнать, какой у вас опыт использования ремдесивира?
— В отделениях реанимации мы используем ремдесивир, но, к сожалению, не получаем того, о чем мы мечтали, чтобы его введение полностью блокировало вирус. Он дает улучшение, сокращение длительности течения картины, он входит в базисную терапию противовирусного лечения пациентов в отделении реанимации, но, к сожалению, это не магическая пилюля.
— Как регионам нужно подготовиться к новому подъему заболеваемости?
— Вакцинироваться. Сейчас нужно обращаться к гражданам и вакцинироваться. Медицина построена на доказательствах, этого не надо бояться, сейчас накоплен уже достаточно большой и российский, и зарубежный опыт, который говорит о том, что это эффективный и безопасный подход для граждан. Также мне кажется, что нужно пойти по пути разгружения медиков, когда и МФЦ, и другие службы включаются в помощь.
Проценко рассказал о том, какой видит работу кол-центров и обратил внимание на то, что работу волонтеров-медиков нужно учесть дополнительными баллами при поступлении в вузы
— Как помощь с работниками МФЦ реализована в Москве?
— Это тот опыт социального блока Москвы, когда все службы города объединились вокруг здравоохранения, забрав у медиков фронт работы, например, кол-центр. В этом помогла медицинская информационная система, медики написали скрипты для операторов с неврачебными специальностями, это во многом позволило разгрузить систему, также создание большого количества центров вакцинации не только в поликлиниках, но и в местах общественного скопления — это тоже эффективное решение, которое использовалось в столице. Я имею в виду сертифицированные зоны вакцинации, которые соответствуют всем антиковидным требованиям. Также привлечение к работе администраторами в поликлиниках не медицинских сестер, а сотрудников МФЦ. Все это позволяет обеспечить доступность и добиться увеличения количества вакцинированных граждан.
В ходе встречи Проценко рассказал, как можно помочь медикам поликлинического звена. В кол-центрах в Москве работают люди немедицинских профессий
— Как у вас проходит информатизация и что обязательно нужно внедрить в регионах, на ваш взгляд?
— Очень активно, у нас есть дистанционное описание КТ. Если говорить про лучевую диагностику, в Москве вообще создан единый центр методов лучевой диагностики — референс-центр, доктора всегда могут получить второе мнение. В рамках единой медицинской информационной аналитической системы (ЕМИАС) у нас используются различные интегральные технологии для оценки тяжести состояния, оценки прогнозов, также есть система оценки мониторинга тяжести больных NEWS2, которая реализована в стационарах. Без цифровых технологий невозможно будущее медицины.
Может, Москва отличается во многом тем, что в рамках той цифровой технологии, цифровизации здравоохранения, которая реализуется в столице, в центре внимания находится пациент, не медицинские технологии. Когда в приложении вы можете увидеть все свои анализы, вам не нужно ходить с медкартой, вся медицинская история доступна для вас.
Сейчас идет насыщение этой программы специальными чат-ботами, вы отвечаете ему на серию вопросов, и у доктора перед приемом уже есть анамнез и представление о вас, с какими проблемами вы придете.
Проценко считает, что на территории всей страны должна быть единая информационная система, чтобы пациенты могли в любой момент посмотреть в приложении свою медицинскую карту
— Насколько реально это воплотить в регионах?
— У вас же телефон такой же, как у меня, а не кнопочный. Чем отличается регион от Москвы? В некоторых регионах есть не менее изящные решения, чем в столице, поменять нужно лишь одно — эта система не должна быть московской, а весь медицинский контур страны должен быть заключен в одну цифру, потому что никто не отменял внутренние миграции, переезды из одного региона в другой, и вся эта медицинская история должна быть доступна. Сегодня ты в Москве, а завтра в другом городе, но твоя медкарта всегда с тобой.
— Сейчас в приоритете лечение больных. Реабилитация пациентов, которые перенесли коронавирус, будет позже?
— Не бывает в приоритете лечение, если ты не думаешь о качестве жизни пациента, если говорить про постковид — это отдельная серьезная проблема, потому что, даже вылечившись от ковида, остаются последствия. Мы в Коммунарке проводили такое исследование совместно с Московским государственным университетом управления путем обзвона и общения с нашими пациентами: качество жизни после ковида снижается. К счастью, это обратимая ситуация. В среднем пациенты жалуются на качество жизни в виде повышенной утомляемости, снижения памяти, слабости, снижения толерантности к физической нагрузке. У лиц моложе 60 лет организм в течение двух месяцев восстанавливается. У старшего поколения эта проблема сохраняется дольше.
Я не понимаю, что такое постковидная реабилитация: есть реабилитация как большая часть медицинской помощи для любого пациента, который перенес тяжелое критическое состояние, сейчас есть понимание, что реабилитация должна начинаться со стационара. Не ждать, когда мы пациента вылечим, а потом будем реабилитировать.
А еще продолжить активно готовить мультидисциплинарные команды реабилитологов, которые будут работать с пациентами сразу в стационаре на этапе еще отделения реанимации.г
Главврач Коммунарки считает, что реабилитация пациентов должна начинаться еще со стационара
— Нам нужно учить этому уже работающих врачей?
— Реабилитолог — это отдельное клиническое направление, нужно обучать команды, в которых будет реаниматолог, реабилитолог, физиотерапевт, техник, медицинский психолог. Это правда комплексная работа, которая требует обучения и привлечения туда новых лиц, переобучение тех, кто хотел бы поменять профессиональную траекторию.
— Реабилитации будет уделяться больше внимания, когда заболеваемость пойдет на спад, или всё будет идти параллельно?
— Это нужно делать параллельно, ждать каких-то спадов нельзя, нужно реагировать уже сейчас.
— Современная вакцина, которая сейчас существует, и которая распространена в основном на территории Российской Федерации, несет в себе наиболее опасный фрагмент коронавируса, так называемый фрагмент спаек S-белка, который есть в любом вирусе вне зависимости от мутации, и это дает предпосылки, основание и надежду считать, что вакцинация этой вакциной — это перспективный путь вне зависимости от мутаций.
— Меняется ли как-то лечение в связи с изменчивостью вируса? Молодых и пожилых пациентов лечат одинаково?
— Лечение не зависит от возраста, и подходы к интенсивной терапии тяжелого течения принципиально не меняются, есть несколько базисных вещей, на которых это держится: противовирусная терапия, блокада цитокинового шторма, оппозиционное ведение и различные варианты кислородной поддержки, плюс использование глюкокортикостероидов у больных, которым показана кислородотерапия. Но нет противовирусного препарата, прием которого полностью обрывал бы патологическое течение новой коронавирусной инфекции. Но очень важно, что появилась вакцина, которая способна создать иммунитет, который не потребует использования такой агрессивной терапии.
Денис Проценко рассказал случай, когда три месяца спасал своего коллегу, анестезиолога-реаниматолога, от коронавируса. К счастью, история закончилась благополучно
О том, почему людей изолируют в больницы, но не лечат
О принудительной изоляции в больницу и побегах
Они разворачиваются и уходят. Кто-то через забор, кто-то через КПП. Мы же не можем людей ограничивать в свободе передвижения, что мы им, руки будем выворачивать? Когда пациент поступает, с ним два часа говорят. Зачитывают правила, предписания и предупреждения об ответственности за действия, влекущие распространение инфекционного заболевания и создающие угрозу населению.
О масках
Вот я сейчас спрашивал у ваших коллег, зачем они пришли сюда в респираторах. Эти штуки со степенью защиты 2FP используют наши врачи в сочетании с полностью закрывающим тело костюмом. Такая маска на улице только ведет к нагнетанию истерики у людей. От попадания вируса одна маска на лице не спасет. А если вы болеете или контактировали с заболевшим — только самоизоляция.
О массовой сдаче теста на коронавирус
Денис Проценко говорит, что люди, которые пытаются сдать анализ, когда у них еще нет признаков болезни, только мешают врачам помогать заболевшим.
Например, врачи вместо работы объясняют, что не нужно делать анализ, если у вас нет температуры и других признаков болезни. Потому что рутинный анализ ничего не дает.
[Массовая сдача тестов представляется] не только бессмысленной, но и вредной. Вспомните историю с массовым онкологическим скринингом: сотни ложнопозитивных диагнозов, на которые отвлекаются врачи. При этом упускается драгоценное время, за которое людям с реальной болезнью можно было бы помочь.
О самоизоляции дома
Важна как самоизоляция от большого социума, так и изоляция внутри квартиры. Вы занимаете одну комнату, после вашего похода в туалет близкие тщательно проветривают всю квартиру, если вы живете не вдвоем, а втроем-вчетвером-впятером, за вами ухаживает один член семьи. Не кто-то один единовременно, с тем чтобы потом его сменил другой, а один конкретный человек на все время вашей изоляции.
Как различить, что состояние больного стало опасным?
Появление одышки, чувство нехватки воздуха, которое легко оценить самостоятельно. Здоровый человек в состоянии покоя делает от 9 до 16 вдохов, так что одышка свыше 25 вдохов в сочетании с высокой температурой — повод немедленно вызвать скорую помощь.
Как ищут контактировавших с зараженными, прилетевшими из других стран?
СЮЖЕТ
По данным на 20 марта, коронавирус диагностировали у 253 человек, зараженные есть в 23 регионах страны. Мы ежедневно обновляем информацию в этой сводке.
Читайте также: