Какой должна быть новая модель школы асмолов кондаков
Обновлено: 05.07.2024
Александр Григорьевич, чем занимается Федеральный институт развития образования? Какие цели и задачи стоят перед вами?
За последние несколько лет наш институт стал учреждением, определяющим ключевые линии образовательной политики России. Он по своему статусу является проектно-внедренческим институтом, который основывается на исследованиях образования как междисциплинарной сферы.
В первую очередь мы занимаемся разработкой социокультурной модернизации образования. Вот, например, мой коллега — ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов занимается организационно-экономической модернизацией, где во главе — нормативное финансирование, аттестация, аккредитация. А социокультурная парадигма, которую продвигаю я и весь ФИРО, говорит о том, что образование есть ключевой социальный институт в развитии общества. Мы считаем, что риск в развитии образования — это его сведение к сфере услуг.
Убежден, что, когда образование называют услугой, это резко сужает его возможности. На самом же деле образование прежде всего должно служить развитию личности. А потому и методология построения и прогнозирования образовательной политики должна быть другой. Построением этой, другой политики и занимается наш институт.
Другой — это какой?
Такой, которая не ставила бы экономику во главу угла. Так не должно быть, что образование становится заложником текущей экономической ситуации. Борьба со сведением образования к сфере услуг — одна из главных задач ФИРО, и могу отметить, что эта миссия нам удается. Так, этот год для меня символичный и радостный, мы завершили проекты ключевых стандартов образования России.
Расскажите, что же нового нас ждет в связи с введением этих стандартов?
Вы знаете, меня всегда жутко утомляло и огорчало, когда все мы вынуждены были жить по странной логике, при которой ребенок рождался и попадал в замкнутый круг подготовки к чему-то. Нам с малолетства внушали, что детский сад — это подготовка к школе, школа — подготовка к вузу, вуз — подготовка к работе, работа — подготовка к пенсии, пенсия — подготовка к смерти. Получалось, что ребенок рождается и сразу начинает готовиться к смерти? А жить-то когда?!
Да, ребенка любить нелегко, он часто нас, взрослых, проверяет, говоря нам: я не такой, как ты, я — другой, услышь меня. Но мы зачастую не слышим. И продолжаем делать детей заложниками наших несбывшихся мечтаний и надежд, навязывая им свое несостоявшееся будущее, вместо того чтобы предоставить возможность строить собственное. А ребенок — это всегда пространство развития, и новые стандарты это учитывают, предлагая конструирование возможностей для развития наших детей!
Получается, что в первую очередь новым стандартам образования нужно обучить взрослых, чтобы они не мешали детям расти и развиваться?
Образование родителей начинается с образования руководителей государства, которые тоже иногда являются родителями, и моя формула такова: пока наша страна, при всех ее зигзагах и перепадах, не выдвинет на первый план политический детоцентризм — образованных родителей мы не получим.
Звучит угрожающе.
На самом деле, все не так страшно. Политический детоцентризм — это когда при принятии государственных решений позиция детства и интересы детей являются наиважнейшими и каждое решение должно быть проанализировано с точки зрения того, как оно скажется на подрастающем поколении.
Родительство — это тяжелая работа, которая заключается в ведении своего ребенка по жизни, и государство просто обязано помогать родителям в этой работе. У нас же пока основная забота и работа родителей заключается в том, чтобы быстрее отдать ребенка в ясли или в детский сад. Я понимаю: тяжелая экономическая ситуация, надо работать, чтобы у ребенка был достойный уровень жизни. Но загляните немного вперед и увидите суть! А суть в следующем: даже экономические проблемы решаются в зависимости от того, как вы общаетесь с ребенком в детстве.
Александр Григорьевич, вы говорите удивительные вещи — с одной стороны, элементарные и абсолютно правильные, а с другой — так страшно далекие от нашей действительности. Нынешняя власть вас слышит?
А какое место в этом процессе движения вперед отводится учителю?
Что касается педагога дополнительного образования, то он превращается в навигатора. Конкурентные преимущества дополнительного образования над формальным: свободный личностный выбор деятельности, вариативность содержания и форм образования, доступность глобального знания для каждого и адаптация к возникающим изменениям.
Мы живем в мире неопределенности во время перемен, и сегодня задачи ребенку должны даваться проблемные, а не те, где поезд из пункта А непременно приходит в пункт В. Помните, раньше считалось, что, если человек окончил медицинский институт, но стал журналистом, например, он — не профессионал, никто его не понимал и все вокруг удивлялись. Сегодня статистика говорит, что к 38 годам человек, как правило, осваивает 5–6 профессий — он ищет себя, и это замечательно, искать себя никогда не поздно!
Мне немало лет, но если вы думаете, что я четко знаю, что будет дальше, ничего не пробую и не ищу, — вы заблуждаетесь. Это счастье, когда есть неопределенность. Беда нашей культуры в том, что она ориентируется на физический возраст личности, а не на социальный и психологический. А психологический возраст личности определяется тем, куда направлена ваша мотивация — в прошлое или в будущее. Если вам 40–50 лет и вы думаете о будущем — вы молоды, а если вам 11 лет и вы вундеркинд, то вы уже маленький, все знающий старичок. Это полностью относится к моему пониманию образования, которое для меня тождественно саморазвитию.
Получается, что отличить образованного человека от необразованного очень легко?
Конечно! Если человек стремится к образованию непрерывно — он образован, а если говорит, что все уже знает — значит, не образован и никогда образован не был.
И все же, возвращаясь к учителям: как квалификация большинства из них соответствует новым стандартам образования?
Стандарты, как поддержка открытого вариативного образования, нами сделаны. Риски в том, что у меня нет волшебной палочки, чтобы мгновенно переделать все педвузы и курсы повышения квалификации учителей, чтобы выходящие оттуда на работу педагоги в один голос сказали, как эти стандарты для них ценны и значимы. Еще предстоит провести с учителями колоссальную работу. Все наши благие пожелания останутся только на бумаге, если не будет решена проблема образовательной социализации учителей, воспитателей.
С одной стороны, в последние годы мы делали все, чтобы повысить им зарплату, но с другой — никто не установил прямой корреляции между ростом зарплаты и качеством образования. Грубо говоря, если я во что-то безнадежное вложу деньги, то надежнее от этого оно не станет.
Создание системы финансового стимулирования учителей — важная задача, но рост качества образования от решения только этой задачи не зависит. Поэтому престиж профессии учителя, его социальный, а не только экономический статус, его место в обществе и отношение к нему — эти вопросы должны решать власти и средства массовой информации, которые имеют влияние на умы россиян.
Со своей стороны, к сожалению, я вынужден констатировать, что сегодня существует риск люмпенизации учителей. А если учитель — люмпен, он потянет всю страну на дно, и это движение необратимо.
Так кого из участников образовательного процесса необходимо менять в первую очередь: ученика, учителя, директора школы, родителей.
Стандарты предполагают, что меняться должен начать в первую очередь директор и учитель, а потом ученик и дошкольник.
А кто должен менять учителя и беспокоиться о том, чтобы он не стал люмпеном?
Государство должно создавать условия, при которых этого не случится.
То есть идеальный учитель все равно вырастет только через 20 лет, когда в профессию придут дошколята, которые сегодня начнут осваивать новые образовательные стандарты?
Ну не все так плохо. Наряду с теми учителями, от которых хочется бежать, в нашей стране есть много прекрасных уникальных педагогов, перед которыми я преклоняюсь. Так было, есть и будет всегда, и никакая социальная алхимия на этот процесс не влияет. Другое дело, что учителям, которые хотят совершенствоваться, современный мир дает такие возможности — только пожелай стать гуру для своих учеников, только расти и развивайся вместе с ними.
Александр Григорьевич, подводя итог всему сказанному: вы полны оптимизма по поводу будущего нашего образования?
Моя мечта, чтобы культура двигалась от культуры полезности к культуре достоинства. И в этом плане, чтобы не показаться наивным романтиком, скажу, что я являюсь эволюционным оптимистом. Это моя позиция, я четко говорю, что есть тренды и они будут развиваться.
Возможен ли другой путь? Теоретически — да. Можно опять начать гасить образование, сводить его к одной форме, одному учебнику. И тогда мы потеряем конкурентоспособность на мировом образовательном рынке. Но пока есть вариативность — есть прогресс, а когда образование работает на прогресс, мы движемся вперед.
Работает в МГУ с 1972 года, в должности профессора кафедры общей психологии — с 1992 года. Заведующий кафедрой психологии личности. Главный психолог Гособразования СССР (1988–1992); замминистра образования России (1992–1998); вице-президент Общества психологов СССР при АН СССР (с 1989 года); вице-президент Российского общества психологов (с 2000 года).
1 января 2020 года в России должны стать обязательными новые федеральные государственные образовательные стандарты. 22 декабря заслуженный профессор МГУ и член совета при президенте РФ Александр Асмолов направил письмо в СПЧ, в котором поставил вопрос о вотуме недоверия министру просвещения. Мы поговорили с Александром Григорьевичем о реакции на его обращение и об образовании будущего.
Александр Григорьевич, почему вы написали это письмо в СПЧ?
Я считаю, ФГОС в нынешнем виде — страшный риск для детей и учителей России. Этот стандарт неприемлем в ситуации изменившегося мира. Он превращает детей в роботов, неспособных принимать самостоятельные решения. Стандарты необходимо менять, их нужно обновлять, но предложенный проект не должен быть принят.
В новой редакции стандартов опираться надо на методологию проектирования, на методологию нашей школы, школы Выготского. То, что делает министерство, полностью лишает стандарты продуманности, цельности, методологического дизайна.
10 декабря на Совете при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека я поделился с президентом тревогой о последствиях, к которым приведет внедрение стандартов в нынешнем виде. Президент ответил, что разделяет мои опасения, и спешка с введением стандартов — это опасная ситуация для школьного образования.
Со стороны Минпроса на письмо в СПЧ и заседание Совета реакции пока не последовало: это значит, что административный скоростной забег по внедрению стандартов продолжается.
Но даже когда здравый смысл говорит, что бессмысленно идти на танк с ножом, я всё равно иду, потому что когда сделано всё возможное, надо делать невозможное.
Что вы думаете, куда мы движемся, к какой школе?
Знаете, что такое одаренный ученик? Это ученик, который учит учителя. Нас ждет образование будущего — пространство парадоксов
Я последнее время грежу идеей Фридмана. Был ученый Александр Фридман, умер в 1925-м году, спорил с Эйнштейном, у него были замечательные ученики — Гамов и Ландау, но Фридман умер в возрасте Пушкина. Ему принадлежит теория космогенеза, в которой в определенных гравитационных условиях появляются частицы, что содержат целые миры.
От замкнутого ребёнка к великому учёному. Как Лев Ландау вывел формулу счастья и следовал ей всю жизнь
В школах появятся новые, неизвестные нам, пути развития. Человек приходит в настоящее не прямо из прошлого, а строит своё настоящее, как реализацию образа будущего. Обсуждая будущее, я трансформирую и переделываю настоящее и потому мечта важна. Уверен, что будущее за вариативным образованием. Не альтернативное, а вариантное, непредсказуемое, без шаблонов. Сегодня — дорога необычности и спонтанности.
А изменились современные дети? Они готовы к этому?
Даже постановка вопросов говорит, что мы находимся в рамках тех или иных шаблонов
Урок — это монологическое авторитарное закрытое пространство коммуникации. Я не упрекаю сегодняшнее бытование урока, но если вы вспомните, когда это было в классические времена, когда беседовал Сократ — урок был другим.
Советский психолог Алексей Леонтьев говорил, что наука от искусства отличается тем, что она передает холодное равнодушие значений, а искусство — это трансляция личностных смыслов, того, что значит мир для меня. И задача писателя, поэта, художника, музыканта — преодолеть холод и равнодушие значений и перекинуть смыслы, себя, сделать личностный вклад в другого.
Когда Мамардашвили, Лурия, совершенно другая психология и наука, вводили нас в эту фонтанирующую спонтанность, мы не стыдились быть футуристами, как Бурлюк или Хлебников, сказать странное, сказать необычное.
Чем более человек эрудирован, тем у него сложнее с фонтанностью и творчеством
Речь о самом мышлении: в нем огромное количество стереотипов, шаблонов, они нам мешают. Мы попадаем в заезженную лыжню мысли и из нее не выскакиваем.
Как же всё-таки из неё можно выскочить?
Появляются новые конструкты, которые, как мемы, гуляют по сознанию подрастающего поколения. Конструкты homo sapiens или homo ludens, homo geimer, homo prospectus или то, что я придумал пару дней назад, — homo netman. Но как только вы видите конструкт, вы по-другому начинаете распоряжаться своим воображательным мышлением.
ВЕБИНАР: Нарциссическая мать. Стратегия терапевтической работы с нарциссическим наследством
ВЕБИНАР: Основы юнгианского анализа: теория и практика
Скоро
Научные чтения памяти Елены Олеговны Смирновой
А. Асмолов: новые образовательные стандарты обречены
Автор
Мы с вами – конструкторы моделей будущего. И мы эти модели помогаем выстраивать нашим детям.
— В таком контексте предложенный вариант стандартов, где в начальной и основной школе прописаны все темы, все произведения по годам – это противоположно тому, о чем Вы говорите, потому что там нет места ни воображению, ни свободе маневра, ни проектированию того, чего нет. Как тогда объяснить, что тенденция развития человека одна, а тенденция образовательной политики другая?
По сути дела, когда мы предлагаем те или иные стандарты, где есть прокрустово ложе, все расписано что и когда ты должен делать, этим мы хотим ребёнка сделать человеком, который решает только типовые задачи. Мы предлагаем выращивать человека в конвейере типовых задач, тем самым обрекая его на неудачи в мире неопределенности, сложности и разнообразия.
Что мы выигрываем при этом? Мы говорим, что главное в образовании – это контроль поведения, контроль личности. Все время в ситуации баланса между контролем и развитием надо выбрать. Либо мы выбираем ценности выживания, адаптации, строевой педагогики и тем самым гасим личность, ее воображение и инициативу. В изменившемся мире она все равно скинет этот стандарт.
Почему я так спокойно отношусь к стандартам и учебникам, которые издаются сегодня? Да потому, что сегодня мир так изменился, что школа перестала быть монополистом на социализацию и развитие ребенка. И в этой ситуации, как мы неоднократно обсуждали, министерство контроля и послушания, если оно ставит эти цели, – это министерство прошлого, а не министерство будущего.
Каждый выбирает свой жизненный путь. Но когда выбор политики образования в стране приносит в жертву наших детей – для меня это грустная, трагичная ситуация. Поэтому стандарты, где ребенок по-прежнему будет контролироваться в каждом движении и шаге – это стандарты, гасящие активность ребенка.
— Тогда у меня, что называется, когнитивный диссонанс, потому что есть сигналы образовательной политики государственного уровня: указ Президента; национальный проект; задачи, которые ставятся, например, вхождение в десятку ведущих стран по общему образованию; повышение цифровой компетентности, цифровая экономика – с одной стороны. А с другой стороны, вот такого рода действия ведомства, это видно из нашего разговора, идут в прямо противоположном направлении. Это что? Сбой государственной политики? Личностный фактор? Или результат лоббизма определенных групп? Как Вы оцениваете это?
— Каждый делает то, что он может делать. В этой ситуации я сказал бы, что мы имеем дело не с когнитивным диссонансом, а с резким ценностным диссонансом между тем, что предлагается на политическом уровне, связанном с установками, указами Президента и программами, предложенными во ФГОСах Министерства просвещения России. В решениях политического целеполагания нам четко говорится, что задача – самореализация, самоактуализация личности. И, главное, вдруг появляется не только решение – Президент дает четкое поручение разработки цифровой платформы для персонализированного образования. Что за этим стоит? За этим стоит совершенно уникальная ситуация, об этом говорю сегодня впервые.
Мы оказались в мире массового спроса на индивидуальность.
Первое, ценностная установка образовательной политики в эпоху массового спроса на индивидуальность – это персонализация и самоактуализация личности. Она задана и предложена на президентском уровне в нашей стране. Второе, чтобы ее решить и ответить на вызовы разнообразия, нужно вариативное образование. А вариативное образование, как расширение возможностей личности, идет через индивидуализацию, разработку индивидуальных вариативных программ развития, где должен быть зазор, где должна быть свобода.
И, главное, что предлагается на политическом ценностном уровне в стране – это установка на развитие.
— Возвращаясь к поручениям Президента, там ведь есть еще один очень важный момент: учет приоритетов научно-технологического развития. Это дословная цитата из Поручения по обновлению содержания. У меня есть большие сомнения, что предложенный проект стандартов учитывает приоритеты научно-технологического развития в цифровом развитии, в цифровых компетенциях, которых там вообще нет. Но я всё-таки, извините за настойчивость, хотел бы уточнить. Вы считаете, что этот сбой (а я могу рассматривать это не иначе, как сбой между установками и реализацией ведомством) – это низкий уровень квалификации ведомственных руководителей? Личная позиция? Или результат лоббизма коммерческих или идеологических групп, которые заинтересованы в том, чтобы рынок был по-прежнему архаичен. Что является причиной этого сбоя?
— Никогда не существует одного мотива сбоя. За подобного рода сбоем стоит бой. Для того, чтобы наиболее эффективно, если угодно, простите за формулировку: не меняясь, продавать то, что продавалось вчера. Готовить в педвузах, как готовили 30-40 лет назад, не изменяя программу подготовки. Выпускать учебники, которые выпускались 40-50 лет назад, но сделать стандарт, чтобы он буквально был изоморфен этим учебникам, как было, так и будет. Выпускать учебники прошлого в жизнь будущего. И, наконец, третье, за этим стоит четкая депрофессионализация в области образования. Вместо установки на расшколивание, которое необходимо, как Вы не раз говорили, для будущего, с нами происходит следующее. Чтоб быть профессионалом, ты должен четко понимать и прогнозировать, как двигается когнитивная наука, как двигается наука о развитии компьютеров, как разрабатываются модели искусственного интеллекта, что происходит с машинным обучением и как сегодня, не боюсь этого слова, небывало рванула эволюционная биология, которая делает чудеса. И как сегодня рванула так называемая дигитальная филология, которую проповедует целый ряд разработчиков в области образования и в области науки. Получилось, что мы разрабатываем стандарты, вне научных исследований. Стандарты оказались разработаны так, что наука там вообще не ночевала. Когда я говорю о науке, я имею в виду великую ценность фундаментальных знаний.
Фундаментальные знания должны быть такими, чтоб обеспечить преадаптацию. Ничто не вооружает нас действиями в неопределенном мире так мощно, как фундаментальные знания, которые дают гибкость, вариативность, широкую готовность к разным изменениям…
Могу ли я в чем-то обвинить своих коллег? Когда я смотрю на их действия, я вспоминаю замечательный рассказ Чехова о злоумышленнике, который отвертывал гайку для рыбалки и из-за этого, как Вы помните, поезд мог сойти с рельс.
— Но он этого не понимал…
— Он этого не понимал. Это грустно. Но полное отсутствие прогнозирования и конструирования будущего, выступающего на основе мощных серьезных научных исследований, это диагноз того, что делается сегодня в образовательной политике Министерством просвещения как ведомством, которому это поручили. Но я им сочувствую, потому что это министерство отрезали от науки; у него нет ни одного научного серьезного учреждения, которое могло разрабатывать программы развития образования будущего. Все они либо в РАН, либо в Министерстве науки и высшей школы…
Психологическая газета запись закреплена
А. Асмолов: новые образовательные стандарты обречены:
Мы с вами – конструкторы моделей будущего. И мы эти модели помогаем выстраивать нашим детям.
– В таком контексте предложенный вариант стандартов, где в начальной и основной школе прописаны все темы, все произведения по годам – это противоположно тому, о чем Вы говорите, потому что там нет места ни воображению, ни свободе маневра, ни проектированию того, чего нет. Как тогда объяснить, что тенденция развития человека одна, а тенденция образовательной политики другая?
Читайте также: