Какое место занимала в средневековой картине мира светская государственная власть кратко
Обновлено: 28.06.2024
Христианство явилось стержнем европейской культуры и обеспечило переход от античности к средневековью. Долгое время в историко-культурологической литературе господствовал взгляд на средневековье как на "темные века". Основы такой позиции были заложены просветителями. Однако история культуры западноевропейского общества была не столь однозначна, одно несомненно - вся культурная жизньСредневековой Европы этого периода в значительной степени определялась христианством, которое уже в IV в. из гонимой становится государственной религией в Римской империи.
Из движения, оппозиционного официальному Риму, христианство превращается в духовную, идеологическую опору Римского государства. В это время на Вселенских церковных соборах принимается ряд ведущих положений христианского вероучения - символ веры. Эти положения объявляются обязательными для всех христиан. Основой христианского учения была вера в воскресение Христа, воскресение мертвых, Божественную Троицу.
Понятие Божественной Троицы трактовалось следующим образом. Бог един во всех трех лицах: Бог-отец - сотворитель мира, Бог-сын, Иисус Христос, - искупитель грехов и Бог Дух Святой - были абсолютно соравны и совечны друг другу. [1]
Несмотря на сильное расхождение между идеальным и реальным, все же сама социальная и повседневная жизнь людей в средние века была попыткой, стремлением воплощать христианские идеалы в практической деятельности. Поэтому рассмотрим идеалы, к которым были устремлены многие усилия людей того времени, и отметим особенности отражения этих идеалов в реальной жизни.
В средние века формируется теологическая концепция культуры (греч. theos - бог), согласно которой бог выступает центром мироздания, его активным, творческим началом, источником и причиной всего существующего. Это обусловлено тем, что абсолютной ценностью является Бог. Средневековая картина мира, религиозность данной культуры принципиально глубинно отличается от всех предыдущих, т.е. языческих культур. Бог в христианстве - Единый, Личностный и Духовный, то есть абсолютно внематериальный. Также Бог наделяется множеством добродетельных качеств: Бог Всеблагий, Бог есть Любовь, Бог - Абсолютное Добро.
Благодаря такому духовному и абсолютно позитивному пониманию Бога особое значение в религиозной картине мира обретает человек. Человек - образ Божий, величайшая ценность после Бога, занимает главенствующее место на Земле. Главное в человеке - душа. Одно из выдающихся достижений христианской религии - дар свободы воли человеку, т.е. право выбора между добром и злом, Богом и дьяволом. Благодаря наличию темных сил, зла, Средневековую культуру часто называют дуалистичной (двойственной): на одном ее полюсе - Бог, ангелы, святые, на другом - Дьявол и его темное воинство (бесы, колдуны, еретики).
Трагедия человека состоит в том, что он может злоупотребить свободой воли. Так и случилось с первым человеком - Адамом. Он уклонился от запретов Бога в сторону соблазнов дьявола. Этот процесс называется грехопадением. Грех - результат уклонения человека от Бога. Именно из-за греха в мир вошли страдания, войны, болезни и смерть.
По христианскому учению сам, своими силами человек вернуться к Богу не может. Для этого человеку нужен посредник - Спаситель. Спасителями в Средневековой христианской картине мира выступают Христос и Его Церковь (в Западной Европе - католическая). Поэтому наряду с категорией греха большую роль в картине мира Средневековья занимает проблема спасения души каждого человека.
Таким образом, в христианской идеологии место человека занимает бог - творец, место понятия "культура", столь ценимого в античности, занимает понятие "культ". С точки зрения этимологической в этом понятии также имеется значение возделывания и усовершенствования. Однако, основной акцент в этом понятии переносится на заботу, поклонение и почитание. При этом имеется в виду почитание высшей, сверхъестественной силы, которая распоряжается судьбами мира и человека. Согласно христианской концепции смысл жизни человека заключается в том, чтобы подготовиться к подлинной жизни, посмертной, потусторонней. Поэтому повседневная, земная, реальная жизнь утрачивает свою самоценность. Она рассматривается лишь как подготовка к жизни вечной, посмертной. Основной акцент делается на загробную жизнь, загробное воздаяние. Спасение даруется не всем, а только тем, кто живет по евангельским заповедям.
Вся жизнь человека в Средние века выстаивается между двумя точками отсчета - грехом и спасением. Для ухода от первого и достижения последнего человеку даются следующие условия: следование христианским заповедям, совершение добрых дел, уклонение от соблазнов, исповедание своих грехов, активная молитвенная и церковная жизнь не только для монахов, но и для мирян.
Таким образом, в христианстве ужесточаются требования к нравственной жизни человека. Основные христианские ценности - вера, надежда, любовь.
В средневековую эпоху в основание культуры было положено иррациональное (нерациональное, сверхразумное) начало-вера. Вера ставится выше разума. Разум служит вере, углубляет и проясняет ее. Поэтому все виды духовной культуры - философия, наука, право, мораль, искусство - служат религии, подчиняются ей.
Искусство тоже было подчинено теоцентрической идее. Оно стремилось укрепить религиозное мировоззрение. Много сцен Страшного суда: воспитывается страх перед неизбежным наказанием за грехи. Особая напряженная психологическая атмосфера. Но также существует мощная народная смеховая культура, где все эти ценности подвергались комическому переосмыслению. Учение церкви было исходным моментом всякого мышления, все науки (юриспруденция, естествознание, философия, логика) - все приводилось в соответствие с христианством. Духовенство было единственно образованным классом, и именно церковь длительный период определяла политику в области образования.
Все V-IX вв. в школы в странах Западной Европы находились в руках церкви. Церковь составляла программу обучения, подбирала учащихся. Главная задача монашеских школбыла определена как воспитание служителей церкви. Христианская церковь сохраняла и использовала элементы светской культуры, оставшиеся от античной системы образования. В церковных школах преподавались дисциплины, унаследованные от античности, - "семь свободных искусств": грамматика, риторика, диалектика с элементами логики, арифметика, геометрия, астрономия и музыка.
Существовали также и светские школы, где обучались юноши, не предназначенные для церковной карьеры, в них обучались дети из знатных семейств (множество таких школ было открыто в Англии во второй половине IX в.). В XI в. в Италии на базе Болонской юридической школы был открыт первый университет (1088), ставший крупнейшим центром изучения римского и канонического права. Студенты и профессора объединялись в университеты для того, чтобы добиться независимости от города и иметь право самоуправления. Университет делился на землячество - объединение студентов из той или иной страны, и факультеты, где они овладевали теми или иными знаниями. В Англии в 1167 г. был открыт первый университет в Оксфорде, затем - университет в Кембридже. Виднейшим университетским ученым Англии XIII в. был Роджер Бэкон (около 1214-1292), который в качестве основного метода познания выдвигал не церковные авторитеты, а разум и опыт. Крупнейшим и первым из университетов Франции была Парижская Сорбонна (1160). Она объединяла четыре факультета: общеобразовательный, медицинский, юридический и богословский. Так же, как и в другие крупные университеты, сюда стекались студенты из всех европейских стран. [2]
Средневековая университетская наука называлась схоластикой (от гр. школьный, ученый). Ее наиболее характерными чертамибыло стремление опереться на авторитеты, прежде всего церковные, недооценивание роли опыта как метода познания, соединение теолого-догматических посылок с рационалистическими принципами, интерес к формально-логическим проблемам.
Новым и чрезвычайно важным явлением, свидетельствующим о развитии городской культуры, было создание в городах нецерковных школ: это были частные школы, материально от церкви не зависящие. Преподаватели этих школ жили за счет платы, взимаемой с учащихся. С этого времени идет быстрое распространение грамотности в среде городского населения. Выдающимся магистром Франции XII в. был Петр Абеляр (1079-1142), философ, богослов и поэт, основавший целый ряд нецерковных школ. Ему принадлежит знаменитое сочинение "Да и нет", в котором разрабатывались вопросы диалектической логики. В своих лекциях, пользовавшихся у горожан необыкновенной популярностью, он утверждал примат знания над верой. [3]
В христианстве формируется иное понимание человека по сравнению с античным. Античный идеал - это гармония духа и тела, физического и духовного. Христианский идеал - это победа духа над телом, аскетизм. В христианстве приоритет отдается душе, духовному началу. А к телу формируется уничижительное отношение. Считалось, что тело греховно, бренно, является источником соблазнов, временным пристанищем души. А душа вечна, бессмертна, совершенна, это частица божественного начала в человеке. Человек должен заботиться в первую очередь о душе.
Трудно назвать еще какую-либо эпоху, когда один из компонентов культуры столь доминировал над другими. Глубокая религиозность пронизывала всю культурную жизнь Средних веков, духовную и материальную, определяя и повседневную жизнь, и политические, и экономические отношения. В эту эпоху античный гуманизм трансформировался в любовь к Богу, ответственность перед ним, следование пути благочестия. Формой гуманизма стал интерес к душе человека, его памяти, различным прирожденным способностям. Познание же мира означало познание Творца – через его творения. Если в античности Книга природы представлялась написанной на языке математики, то теперь это был язык символов, зашифрованных в каждой вещи и явлении и угадываемых в величайшем напряжении. Вот почему средневековый ученый – это астролог и алхимик.[6]
Сдвиги, происходящие в теологическом и научном мышлении Средних веков, красноречиво иллюстрируются такой лесенкой:
Вопросы и задания
1. Какие трансформации претерпела идея гуманизма в Средние века?
2. Каковы общечеловеческие начала в религиозных заповедях?
3. В каких формах выражалась борьба добра и зла в средневековой картине мира?
Историк Александр Марей об развитии идеи власти в Средние века и соотношении власти Церкви и светских монархов
Над материалом работали
кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник Центра фундаментальной социологии ИГИТИ ВШЭ, доцент кафедры практической философии факультета философии ВШЭ
Здесь автор убедительно раскрывает мысль, которая, на мой взгляд, является основой для познания истории: для понимания культуры прошлого - и особенно средневековой культуры, которая нероедко является синонимом отсталости, - необходимо научиться прежде всего отстраниться от современного контекста и попытаться как можно меньше оценивать другие эпохи, деяния историческихх персонажей с примитивной, на мой взгляд, точки зрения "Чего это он так сделал, когда надо было так?".
“Картина мира” средневекового человека
Средние века. При мысли о них перед нашим умственным взором вырастают стены рыцарских замков и громады готических соборов, вспоминаются крестовые походы и усобицы, костры инквизиции и феодальные турниры - весь хрестоматийный набор признаков эпохи. Но это признаки внешние, своего рода декорации, на фоне которых действуют люди. Каковы они? Каков был их способ видения мира, чем они руководствовались в своем поведении? Если попытаться восстановить духовный облик людей средневековья, умственный, культурный фонд, которым они жили, то окажется, что это время почти целиком поглощено густой тенью, отбрасываемой на него классической античностью, с одной стороны, и Возрождением - с другой. Сколько искаженных представлений и предрассудков связано с этой эпохой! Понятие “средний век” (medium aevum), возникшее несколько столетий назад для обозначения периода, отделяющего греко-римскую древность от нового времени, и с самого начала несшее критическую, уничижительную оценку - провал, перерыв в культурной истории Европы, - не утратило этого содержания и по сей день. Говоря об отсталости, бескультурье, бесправии, прибегают к выражению “средневековый”. “Средневековье”- чуть ли не синоним всего мрачного и реакционного. Ранний его период называют “темными веками”. Но Оксфордский словарь английского языка распространяет выражение Dark Ages уже на все средневековье.
Подобное отношение к средним векам, до известной степени объяснимое в XVII и XVIII веках, когда молодая буржуазия, готовясь к открытой борьбе против феодализма, идеологически развенчивала эпоху господства дворянства и церкви, давно лишилось всякого оправдания. Не следует забывать, что именно в средние века зародились европейские нации и сформировались современные государства, сложились языки, на которых мы до сих пор говорим. Мало того, к средневековью восходят многие из культурных ценностей, которые легли в основу нашей цивилизации. При всех контрастах связь и преемственность этих культур несомненны.
Однако было бы односторонностью видеть в средних веках лишь “детство” европейских народов, подготовительную ступень к новой истории, прежде всего, они имеют самостоятельную историческую ценность. Немецкий историк прошлого столетия Леопольд фон Ранке утверждал: “. каждая эпоха находится в непосредственном отношении к Богу”. В идеалистической форме Ранке высказал очень верную и глубокую мысль: каждая эпоха интересна и важна сама по себе, независимо от ее связей с последующим ходом истории. В самом деле, мы изучаем историю прошлого не только для того, чтобы понять, как из него образовалось настоящее, то есть не только, так сказать, телеологически. Познание различных эпох истории, в том числе и отдаленных и, может быть, не связанных с нашим временем прямо и явно, дает нам возможность увидеть в человечестве как единство, так и многообразие. Обнаруживая повторяемость в истории, сталкиваясь cо все теми же потребностями и проявлениями человека, мы глубже понимаем структуру и функционирование общества, законы его движения. Сталкиваясь же с различиями и многообразием форм жизни человека в другие периоды истории, или в иных цивилизациях, культурных регионах, мы вернее постигаем свою собственную самобытность, наше место во всемирно-историческом процессе, Таким образом, равно необходимо знание общего и индивидуального, единства и многообразия.
Историческое познание всегда так или иначе представляет собой самосознание: изучая историю другой эпохи, люди не могут не сопоставлять ее со своим временем. Не в этом ли в конечном счете и заключается смысл истории культуры? Но, сравнивая свою эпоху и цивилизацию с иными, мы рискуем применить к этим иным эпохам и цивилизациям наши собственные мерки. В какой-то степени это неизбежно. Но следует ясно представлять себе опасность, сопряженную с подобной процедурой. То, что современный человек считает основополагающей ценностью жизни, могло ведь и не быть таковой для людей иной эпохи и иной культуры; и наоборот, кажущееся нам ложным или малозначительным было истинным и крайне существенным для человека другого общества.
Человеческое общество находится в постоянном движении, изменении и развитии, в разные эпохи и в различных культурах люди воспринимают и осознают мир по-своему, на собственный манер организуют свои впечатления и знания, конструируют свою особую, исторически обусловленную картину мира. И если мы хотим познать прошлое таким, каким оно было “на самом деле” (еще одно выражение Ранке), мы не можем не стремиться к тому, чтобы подойти к нему с адекватными ему критериями, изучить его имманентно, вскрыть его собственную внутреннюю структуру, остерегаясь навязывать ему наши, современные оценки.
Поэты и художники почти вовсе обходят реальную природу, не воспроизводят пейзажа, не замечают особенностей отдельных людей, не обращают внимания на то, что в разных странах и в разные эпохи люди одевались по-разному, жили в иных жилищах, имели другое оружие. Индивидуализации они предпочитают типизацию, вместо проникновения в многообразие жизненных явлений исходят из непримиримой противоположности возвышенного и низменного, располагая на полюсах абсолютное добро и абсолютное зло.
Творимый средневековым художником мир очень своеобразен и необычен на взгляд современного человека. Художник как бы не знает, что мир трехмерен, обладает глубиной: на его картине пространство заменено плоскостью.
Можно, далее, предположить, что средневековые мастера не различали четко мир земной и мир сверхчувственный оба изображаются с равной степенью отчетливости, в живом взаимодействии и опять-таки в пределах одной фрески или миниатюры.
Но, могут возразить, художественный язык всегда условен, и от него нелегко перейти к пониманию общественного сознания и способа видения мира людьми той или иной эпохи.
Это справедливо, однако “странности” средневекового сознания обнаруживаются не только в искусстве. Разве не удивительно с современной точки зрения, например, то, что слово, идея в системе средневекового сознания обладали тою же мерой реальности, как и предметный мир, как и вещи, которым соответствуют общие понятия, что конкретное и абстрактное не разграничивались или, во всяком случае, грани между ними были нечеткими? что доблестью в средние века считалось повторение мыслей древних авторитетов, а высказывание новых идей осуждалось? что плагиат не подвергался преследованию, тогда как оригинальность могла быть принята за ересь? что в обществе, в котором ложь расценивали как великий грех, изготовление фальшивого документа для обоснования владельческих и иных прав могло считаться средством установления истины и богоугодным делом? что в средние века не существовало представления о детстве как особом состоянии человека и что детей воспринимали как маленьких взрослых? что исход судебной тяжбы зависел не от установления обстоятельств дела или не столько от них, сколько от соблюдения процедур и произнесения формул и что истину в суде старались обнаружить посредством поединка сторон либо испытания раскаленным железом или кипятком? что в качестве обвиняемого в преступлении мог быть привлечен не только человек, но и животное и даже неодушевленный предмет? что земельные меры одного и того же наименования имели неодинаковую площадь, то есть были практически несоизмеримы? что подобно этому и единица времени - час обладал неодинаковой протяженностью в разные времена года? что в среде феодалов расточительность уважалась несравненно больше, чем бережливость - важнейшее достоинство буржуа? что свобода в этом обществе не была простой противоположностью зависимости, но сочеталась с ней? что в бедности видели состояние более угодное богу, нежели богатство и что в то время как одни старались обогатиться, другие добровольно отказывались от всего своего имущества?
Но довольно. Мы перечислили первые пришедшие на память явления средневековой жизни, которые не вяжутся; с рационалистическим образом мыслей нашего времени отнюдь не затем, чтобы лишний раз проиллюстрировать из битый тезис об “отсталости” и “дикости” средних веков Мы хотели показать, что все эти средневековые “нелепости и “несообразности” нуждаются в объяснении ив адекватно понимании. Необходимо попытаться раскрыть внутреннее содержание, сокровенный смысл этой культуры, далекой от нас не только во времени, но и по всему своему настрою.
Сказанное означает, далее, что средневековое миросозерцание отличалось цельностью, - отсюда его специфическая недифференцированность, невычлененность отдельных его сфер. Отсюда же проистекает и уверенность в единстве мироздания. Подобно тому как в детали готического собора находила выражение архитектоника всего грандиозного сооружения, подобно тому как в отдельной главе богословского трактата может быть прослежен конструктивный принцип всей “Теологической суммы”, подобно тому как в индивидуальном событии земной истории видели символ событий священной истории, то есть во временном ощущали вечное , - так и человек оказывался единством всех тех элементов, из которых построен мир, и конечной целью мироздания. В малой частице заключалось вместе с тем и целое; микрокосм был своего рода дубликатом макрокосма.
Цельность миросозерцания этой эпохи, однако, ни в коей мере не предполагает его гармоничности и непротиворечивости. Контрасты вечного и временного, священного и греховного, души и тела, небесного и земного, лежащие в самой основе этого миросозерцания, находили основу в социальной жизни эпохи - в непримиримых противоположностях богатства и бедности, господства и подчинения, свободы и несвободы, привилегированности и приниженности. Средневековое христианское мировоззрение “снимало” реальные противоречия, переводя их в высший план всеобъемлющих над мировых категорий, и в этом плане разрешение противоречий оказывалось возможным при завершении земной истории, в результате искупления, возвращения мира, развертывающегося во времени, к вечности. Поэтому богословие давало средневековому обществу не только “наивысшее обобщение”, но и “санкцию”, оправдание и освящение.
Все важнейшие термины его культуры многозначны и в разных контекстах получают свой особый смысл. Наглядным свидетельством такой многозначности языка средневековой культуры могут служить популярные в ту эпоху “этимологии” и “суммы”. Умение дать “многосмысленное толкование” одного и того же текста - неотъемлемое качество интеллектуала средних веков. Итак, для того чтобы понять “язык” данной конкретной отрасли человеческой деятельности в феодальном обществе, нужно знать язык его культуры, по отношению к которому этот специальный язык является подчиненным и не конституировавшимся в замкнутую автономную систему. Все профессиональные, отраслевые “языки” постоянно переходят один в другой и значимы постольку, поскольку имеют смысл не только в пределах данного специализированного рода деятельности, но и за этими пределами. Собственно говоря, есть только один язык, одна всеобъемлющая знаковая система, всякий раз особым образом расшифровываемая в зависимости от той сферы человеческой деятельности, к которой она применяется. Не связано ли с этим универсальное господство латыни в средневековой Европе?
Но возможно ли проникнуть в тайники их мысли спустя многие столетия? Чаще такие попытки предпринимаются романистами, чем учеными. Однако историк культуры не вправе полагаться только на воображение, его интуиция должна найти опору в научной методике; он обязан выработать какие-то приемы, гарантирующие ему относительно объективный подход к наличному материалу. Мы полагаем, что следовало бы пойти по пути обнаружения основных универсальных категорий культуры, без которых она невозможна и которыми она пронизана во всех своих творениях. Это вместе с тем и определяющие категории человеческого сознания. Мы имеем в виду такие понятия и формы восприятия действительности, как время, пространство, изменение, причина, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение частей к целому. Перечень можно было бы продолжить, его следовало бы уточнить и развернуть. Существенно, однако, другое. Эти универсальные понятия в каждой культуре связаны между собой, образуя своего рода “модель мира”- ту “сетку координат”, при посредстве которых люди воспринимают действительность и строят образ мира, существующий в их сознании.
Но, собственно, эти сомнения ставят нас непосредственно перед более общей проблемой: способны ли мы понять прошлое, не навязывая ему своего видения, диктуемого нашей собственной средой и эпохой? По-видимому, на этот вопрос приходится дать отрицательный ответ. В самом деле, наш интерес к минувшей эпохе, критерии, с которыми мы подходим к отбору материала в источниках, оценки, прилагаемые нами к этому материалу, делаемые нами обобщения, выводы - в той или иной мере неизбежно обусловлены системой идей и ценностей, присущей нашему обществу. И тем не менее историческое познание существует и не может не существовать.
Сознавая трудности, сопряженные с установлением диалога между людьми современности и людьми иных эпох, мы не может отказаться от попыток этот диалог завязать. Успешность таких попыток в немалой мере зависит от применяемых исследователем методов и от того, не игнорирует ли он ожидающих его опасностей. Необходим такой подход к историческому исследованию культуры, при котором “помехи прибора”, то есть порождаемые современностью представления и ценности самого ученого, были бы если не сведены по возможности к минимуму, то, во всяком случае, полностью приняты в расчет: избавиться от них “нельзя; кроме того, еще большой вопрос, представляют ли они собой только “помехи” на пути познания или же вместе с тем служат и стимулом для понимания культуры прошлого?
Читайте также: