Что значит по достоевскому быть поистине прекрасным человеком кратко

Обновлено: 08.07.2024

Что значит фраза "быть человеком"? Я думаю, что человек тот, кто делает всё разумно, тот, кто прежде чем что-то сделать, обдумывает данный поступок и относится к другим с уважением.

В своём произведении "Преступление и наказание" Ф. М. Достоевский показал, каким не должен быть человек. Автор показал все отрицательные стороны человеческой души и последствия плохих поступков. Главный герой, хоть и считал свой поступок скорее положительным в начале романа, был наказан. Его постоянно преследовали сомнения, часто мучила совесть. Думаю, что Ф.

М. Достоевский хотел так наказать своего главного героя. Есть ещё один пример: девочка, которая "совсем была пьяна", "лет шестнадцати", за то что проявила слабость характера будет наказана своей матерью, которая "сначала прибьёт, а потом высечет, больно и с позором". Но проблема на самом деле в другом, что девочка проявила слабость, а в тех "свиньях", которые поступали с ней так бесчеловечно, воспользовавшись её наивностью. Ф. М. Достоевский показал всю трагичность данной ситуации в описании внешности девочки: "молоденькое личико", "маленькое, белокуренькое", "маленькая косыночка". Я думаю, что это сделано для того, чтоб читатель насколько могут быть бесчеловечны люди.

Человек для Ф. М. Достоевского тот, кто относиться к людям с любовью, любит природу, у кого есть вера. Таким становится и Раскольников в конце романа. Отвращение к Соне сменилось любовью, "теперь их руки не разнимались. Разговоры о Евангелие сменились тем, что он взял книгу и положил её под подушку. Также он стал чаще любоваться природой.

Ф. М. Достоевский - психолог, с такой силой раскрыл трагичность бесчеловечности. Думаю, что каждый прочитав данный роман, сделает свои выводы.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

3. Обратимся к Достоевскому и проследим развитие его эстетических взглядов.

Но на этом не остановилась критическая работа Достоевского – его анализ пошел дальше и дал нам ту исключительную по глубине и жуткой своей правде тираду Дмитрия Карамазова, в которой мы находим несколько различных тезисов.

6. Ввиду крайней важности этого заключительного аккорда в эстетической философии Достоевского, заканчивающего разрушение его эстетической утопии, мы приведем целиком речь Дмитрия Карамазова – чтобы для читателя легче было разложить ее на составные части: в ней сгущено сразу много отдельных мотивов.

В этой небольшой, но гениальной тираде заключено сразу много очень важных идей – в острой и лапидарной форме здесь сгущены все сомнения, все тяжкие размышления Достоевского над загадкой красоты. Я хотел бы выделить четыре основных идеи, которые вскрывают перед нами диалектику эстетических исканий Достоевского.

7. Нам незачем продолжать развитие этих мыслей, потому что мы переходим уже за грани того, что успел сказать Достоевский. Нам важно не досказать за него то, что он не успел выразить, а понять диалектику в его мысли и философски осмыслить тот перелом, который в нем произошел.

Крушение эстетической утопии у Гоголя я изследовал в статье, имеющей появиться в ближайшее время в печати.

Федор Михайлович Достоевский несомненно был не только литературным гением, но и пророком. Причем, не только в плане того, что он предвидел некоторые события – в частности грядущую русскую революцию и гражданскую войну.

Что ж – давайте посмотрим, что разглядел в них Достоевский, и насколько это к нам имеет отношение.

Итак, первый его тезис:

Итак, мы – трусы и рабы! Согласны?

За примерами далеко ходить не надо.

Они уже стали рабами системы, которая все дальше-больше и рассчитана на подобное рабско-страшливое состояние инкорпорированных в нее людей.

Работайте и мухлюйте дальше, а посмеете отказаться – горе вам! Быстро лишитесь всех своих насиженных и прикормленных местечек!

Это, кстати, уже касается не только выборов, но и современной государственной системы в целом.

Все чиновники, все кто их обслуживает, уже живут в состоянии рабского страха. Учителя, врачи и другие бюджетники – пусть только попробуют не выполнить какое-либо из указаний сверху. К примеру, не прийти на какое-то назначенное сверху мероприятия. Везде – полный учет и контроль, все – под роспись и поголовный счет.

Ах, ты посмел не прийти. А – да ты еще и не согласен. А ты еще и вякаешь о каких-то своих правах и свободах.

Что ж – послушаем Достоевского:

Кто из нас, несмотря на весь романтизм, не задумывается о пенсии, не готов за нее судиться с государством, не рвет и мечет за неполученные премиальные, не жестоко обижается за все несправедливости по службе и не готов жаловаться на это на кого угодно в том числе и прямому начальству.

Кстати, тут Федор Михайлович подводит черту под этими качествами:

Кстати, о подлецах – это тоже не от меня. Вот – Федор Михайлович:

А уж кто-то, а Федор Михайлович мог заглянуть в собственное сердце так глубоко, как способен далеко не каждый из нас.

Удивительно – как точно это все отражается в нас, как бы в некоем незримом, но неподкупном и точном душевном зеркале. В которое далеко не у всех у нас хватает духу заглянуть.

Спасибо Федору Михайловичу за поставленное перед нами неподкупное нравственное зеркало.

Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать ее всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком.

(Письма. XXVIII/I. С. 63)

Человек не из одного какого-нибудь побуждения состоит, человек — целый мир, было бы только основное побуждение в нем благородно.

(Дневник писателя. XXV. С. 170)

…Мне кажется, мы такие разные люди на вид… по многим обстоятельствам, что у нас, пожалуй, и не может быть много точек общих, но, знаете, я в эту последнюю идею сам не верю, потому очень часто только так кажется, что нет точек общих, а они очень есть… это от лености людской происходит, что люди так промеж собой на глаз сортируются и ничего не могут найти…

(Идиот. VIII. С. 24)

Никто не может быть чем-нибудь или достигнуть чего-нибудь, не быв сначала самим собою.

(Записная тетрадь. XX. С. 176)

…Причины действий человеческих обыкновенно бесчисленно сложнее и разнообразнее, чем мы их всегда потом объясняем, и редко определенно очерчиваются.

(Идиот. VIII. С. 402)

(Записная тетрадь. XXIV. С. 287–288)

Достоевский Ф. М. Золотые цитаты : Сборник / сост. Д. А. Кузнецов; ассист. сост. М. А. Курчина. — М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2017. — 128 с.

Вот в том-то и ужас, что у нас можно сделать самый пакостный и мерзкий поступок, не будучи вовсе иногда мерзавцем! Это и не у нас одних, а на всем свете так, всегда и с начала веков, во времена переходные, во времена потрясений в жизни людей, сомнений и отрицаний, скептицизма и шатости в основных общественных убеждениях. Но у нас это более чем где-нибудь возможно, и именно в наше время, и эта черта есть самая болезненная и грустная черта нашего теперешнего времени. В возможности считать себя, и даже иногда почти в самом деле быть, немерзавцем, делая явную и бесспорную мерзость, — вот в чем наша современная беда!

(Дневник писателя. XXI. С. 131)

Всем хочется казаться благородными. Делать подлость с благородством.

(Записная тетрадь. XXIV. С. 98)

…В наш век негодяй, опровергающий благородного, — всегда сильнее, ибо имеет вид достоинства, почерпаемого в здравом смысле, а благородный, походя на идеалиста, имеет вид шута.

(Дневник писателя. XXV. С. 54)

…Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть величайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы.

(Подросток. XIII. С. 49)

Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Hо есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится.

(Записки из подполья. V. С. 122)

Свойства палача в зародыше находятся почти в каждом современном человеке.

(Записки из мертвого дома. IV. С. 155)

Во всяком человеке, конечно, таится зверь, — зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемости от криков истязуемой жертвы, зверь без удержу, спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печенок и проч.

(Братья Карамазовы. XIV. С. 220)

(Братья Карамазовы. XIV. С. 217)

С невозможным человеком и отношения принимают иногда характер невозможный, и фразы вылетают подчас невозможные.

(Дневник писателя. XXIII. С. 17)

(Идиот. VIII. С. 384)

Есть дружбы странные: оба друга один другого почти съесть хотят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут. Расстаться даже никак нельзя: раскапризившийся и разорвавший связь друг первый же заболеет и, пожалуй, умрет, если это случится.

Есть такие характеры, которые очень любят считать себя обиженными и угнетенными, жаловаться на это вслух или утешать себя втихомолку, поклоняясь своему непризнанному величию.

(Неточка Незванова. II. С. 157)

Человек есть существо ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение.

(Записки из мертвого дома. IV. С. 10)

У честных — врагов бывает всегда больше, чем у бесчестных.

(Записная тетрадь. XXIV. С. 230)

Узнал я, что не только жить подлецом невозможно, но и умирать подлецом невозможно… Нет, господа, умирать надо честно.

(Братья Карамазовы. XIV. С. 445)

Нет ничего в мире труднее прямодушия, и нет ничего легче лести. Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним — скандал.

(Преступление и наказание. VI. С. 366)

Всякий поступает по совести, а порядочный человек по совести и рассчитывает.

(Письма. XXVIII. С. 228)

…Всегда должна быть мерка порядочности, которую мы должны уважать, даже если и не хотим быть порядочными.

(Записная тетрадь. XXIV. С. 85)

…Кто так легко склонен терять уважение к другим, тот прежде всего не уважает себя.

(Дневник писателя. XXV. С. 16)

…Если захотите рассмотреть человека и узнать его душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или даже как он волнуется благороднейшими идеями, а высмотрите лучше его, когда он смеется. Хорошо смеется человек — значит хороший человек. Смехом иной человек себя совсем выдает, и вы вдруг узнаете всю его подноготную. Даже бесспорно умный смех бывает иногда отвратителен. Смех требует прежде всего искренности, а где в людях искренность? Смех требует беззлобия, а люди всего чаще смеются злобно. Искренний и беззлобный смех — это веселость, а где в людях в наш век веселость, и умеют ли люди веселиться? Веселость человека — это самая выдающая человека черта, с ногами и руками. Иной характер долго не раскусите, а рассмеется человек как-нибудь очень искренно, и весь характер его вдруг окажется как на ладони. Только с самым высшим и с самым счастливым развитием человек умеет веселиться сообщительно, то есть неотразимо и добродушно.

(Подросток. XIII. С. 285)

Трус тот, кто боится и бежит; а кто боится и не бежит, тот еще не трус.

(Идиот. VIII. С. 293)

Без святого и драгоценного, унесенного в жизнь из воспоминаний детства, не может и жить человек. Иной, по-видимому, о том и не думает, а все-таки эти воспоминания бессознательно да сохраняет. Воспоминания эти могут быть даже тяжелые, горькие, но ведь и прожитое страдание может обратиться впоследствии в святыню для души.

(Дневник писателя. XXV. С. 172–173)

(Дневник писателя. XXV. С. 190)

Ребенку можно все говорить, — все; меня всегда поражала мысль, как плохо знают большие детей, отцы и матери даже своих детей. От детей ничего не надо утаивать под предлогом, что они маленькие и что им рано знать. Какая грустная и несчастная мысль! И как хорошо сами дети подмечают, что отцы считают их слишком маленькими и ничего не понимающими, тогда как они все понимают. Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет. О Боже! когда на вас глядит эта хорошенькая птичка, доверчиво и счастливо, вам ведь стыдно ее обмануть! Я потому их птичками зову, что лучше птички нет ничего на свете. Через детей душа лечится…

(Идиот. VIII. С. 58)

…Я объявляю торжественно, что дух жизни веет по-прежнему и живая сила не иссякла в молодом поколении. Энтузиазм современной юности так же чист и светел, как и наших времен. Произошло лишь одно: перемещение целей, замещение одной красоты другою! Все недоумение лишь в том, что прекраснее: Шекспир или сапоги, Рафаэль или петролей? А я объявляю, что Шекспир и Рафаэль — выше освобождения крестьян, выше народности, выше социализма, выше юного поколения, выше химии, выше почти всего человечества, ибо они уже плод, настоящий плод всего человечества и, может быть, высший плод, какой только может быть! Форма красоты уже достигнутая, без достижения которой я, может, и жить-то не соглашусь… О Боже!

(Бесы. X. С. 372–373)

Не принимает род людской пророков своих и избивает их, но любят люди мучеников своих и чтут тех, коих замучили.

(Братья Карамазовы. XIV. С. 292)

Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они больше всего боятся…

(Преступление и наказание. VI. С. 6)

…Жизнь — целое искусство, жить — значит сделать художественное произведение из самого себя…

Как это бывает во всяком деле, чем неяснее, запутаннее понятие, которое передается словом, тем с большим апломбом и самоуверенностью употребляют люди это слово, делая вид, будто то, что подразумевается под этим словом, так просто и ясно, что не стоит и говорить о том, что собственно оно значит. Так поступают обыкновенно относительно вопросов суеверно-религиозных, и так поступают люди в наше время и по отношению к понятию красоты.

Для верности анализа эти две формулы нужно разъединить. Между тем соединение обеих формул после книги Ю. Карякина вошло в литературный обиход и воспринимается как нечто само собой разумеющееся 12 .

Итак, идеал красоты, некогда указанный человечеству, не может воплотиться иначе, как через нравственное приобщение к нему каждой личности.

Читайте также: