Что такое прусский милитаризм кратко

Обновлено: 08.07.2024

Один умный враг гораздо полезнее, чем сотня "друзей":-)
"Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины… необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди национальной элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное — дело времени".
Отто фон Бисмарк

Чтобы распространить господство Пруссии на всю Германию, Бисмарк решил использовать идею единства немецкого народа. Когда настал час, он приступил к осуществлению своих планов, и притом обычным прусским способом, т. е. войной. Немалую роль в этом сыграла прусская дипломатия Бисмарка, которая с самого начала усвоила простой принцип: противников легче бить поодиночке. Сначала Бисмарк последовательно провёл войны против Дании и затем против Австрии. Не все понимали тогда его цели; многие прусские юнкеры, являясь восторженными сторонниками методов Бисмарка, отказывались сочувствовать его планам. Немецкая буржуазия восторженно поддерживала и его планы и его методы: следуя за политикой юнкерской Пруссии, она быстро растрачивала последние остатки своих либеральных идей.

Война против Франции завершила объединение Германии на прусско-милитаристской основе. Пруссия одержала победу над Францией. Она захватила и присоединила старинные французские области Эльзас и Лотарингию. Она получила огромную по тому времени миллиардную контрибуцию, которую использовала преимущественно в целях дальнейшего роста вооружений. Но она одержала победу и над немецкими государствами, правители которых явились в прусскую главную квартиру, чтобы предложить королю Пруссии германскую корону.

Давайте взглянем на карту Пруссии 1713 г, практически в самом начале истории прусского королевства. Вид этих границ говорит о многом, и без сомнения является одним из главных факторов, определивших ход истории, прусской и европейской.

Начнём с того, что границы ужасны не только в эстетическом плане, но в стратегическом тоже. Невозможно представить более лёгкую цель для потенциального вторжения: разорванные территории, не имеющие защищённых линий коммуникации, из-за чего группы войск, находящиеся на собственной территории, запросто станут изолированными друг от друга в ходе вражеского нападения, что означает высокую вероятность поражения в войне на первом же этапе. Даже если враг относительно слаб для решительной и быстрой победы, из-за неудобно организованной защиты он успеет нанести достаточно урона стране, прежде чем она сможет мобилизовать и сгруппировать свои силы.

Никакой естественной защиты, вроде гор или водных преград, тоже нет. Границы держатся только на бумаге, любой желающий может без труда их нарушить с любого направления, а выбор направлений достаточно богатый, не защищено практически ничего, просто потому, что периметр границ большой и его почти невозможно полностью контролировать. От границы до столицы примерно каких-то 50 км. И если враг начнёт наступление сразу на нескольких направлениях, то в кратчайшие сроки оккупирует значительные площади. Также стоит упомянуть про экономический фактор, ведь необходимость перемещаться по чужим территориям между своими тоже несёт негативные эффекты, но этот фактор меркнет в сравнении с угрозой серьёзного военного поражения.

Из чего следует, что главной задачей Пруссии является соединение её территорий. Также для обеспечения безопасности ей требуется максимально усилить единственное, на что она может положиться — армию. Одним фактом своей численности и профессионализма армия должна удерживать потенциальных врагов от желания воспользоваться соблазнительной уязвимостью границ.

Но почему бы Пруссии не смириться со слабой защищённостью и не передать вопросы своей безопасности императору Священной Римской империи, при себе держа лишь небольшую формальную армию, как и поступали многие другие имперские князья? Дело в том, что Пруссия не являлась обычным субъектом империи, потому что имела земли за пределами имперских территорий. Так сложилось исторически, что она вкусила свободу и независимость от императора, поначалу частичную, но позднее и полную. Наличие суверенных территорий также давало право суверенной политики, и хотя формально Пруссия состояла в империи, одновременно как бы и не состояла. Разумеется, в таких условиях она не могла согласиться на стандартное положение имперского княжества и желала для себя большего.

Самым важным было введение воинской повинности в 1733 г с военно-окружной системой резервной службы, что для своего времени было революционным шагом. В современном мире никто не любит обязательный призыв и его даже считают нарушением прав человека, но в те времена он воспринимался ровно наоборот. В Европе ещё процветало крепостное право и крестьяне являлись полной собственностью помещиков, в то время как армия была отделена от народа и состояла из профессиональных наёмников. Но когда начала создаваться народная армия, это не только серьёзно повысило численность войск, но и внесло изменения в менталитет и стало шагом в формировании гражданского общества. Помещичий произвол стал ограничен прямым вмешательством государства, и крестьянин теперь не бесправная собственность помещика, но слуга своего государства, находящийся в подчинении военного командования и также в юрисдикции военного суда.

Однако и от наёмников, и от вербовок за границей никто не собирался отказываться. Недопустимо надолго отвлекать собственных подданных от сельского хозяйства, производства и ремёсел, это отрицательно сказалось бы на экономике страны. Призыв по факту был ещё далеко не всеобщий, и иностранцы составляли от трети до половины армии. Таким образом, всеми возможными средствами король-солдат собрал огромную армию, и под конец правления Фридриха Вильгельма I у Пруссии было 83,5 тысячи. Армия оказалась четвёртой по численности в Европе, уступая Франции, России и Австрии, когда численность населения была лишь на двенадцатом месте. Что немаловажно, предназначение этой армии изначально было оборонительным, главной задачей являлось поддержание статуса страны на внешнеполитической арене. Король не развязал ни одной войны и считался едва ли не самым миролюбивым монархом в Европе.

Не стоит забывать о причине этого экономического рывка. Наука была нужна не для того, чтобы праздно считать звёзды на небе, а для вполне конкретных целей удешевления и повышения эффективности производства. Производство нужно не для того, чтобы просто было, а для того, чтобы прусская армия получила лучшее оружие и самые качественные и красивые синие мундиры. Веротерпимость и толерантность были нужны не ради абстрактной идеи гуманизма, а для того, чтобы привлекать иммигрантов, которые потом станут либо солдатами, либо теми, кто работает для солдат. Все общественные блага, повышение уровня жизни, культурные и научные достижения — лишь побочный эффект стремления страны защитить себя.

Иногда милитаризм противопоставляют благополучной мирной жизни, что ошибочно. Это две стороны одной медали. В тех странах, где милитаризм идёт в ущерб остальной экономике, на самом деле нет ни милитаризма, ни экономики, а видимость первого призвана быть плохой маскировкой общего неутешительного положения. Там, где людям не за что сражаться, никакая милитаризация не имеет смысла и не поможет в случае хоть сколько-нибудь серьёзного бедствия.

Армия так или иначе входила во все сферы жизни прусского государства. В городах часто можно было видеть солдат, проходило много военных смотров и парадов, вдобавок к этому солдаты бывали расквартированы у горожан, которые, кстати, обязаны были иметь для этого свободную комнату. В остальной Европе, да и в большинстве стран по сей день солдаты на улицах города — редкое явление, вызывающее скорее чувство напряжения или даже страха у обычного горожанина. Военные, как правило, отделены от гражданских и в мирное время не пересекаются, за исключением из ряда вон выходящих случаев. В Пруссии же было настолько много армии, и в плане численности, и в плане влияния на культуру и менталитет, что не было смысла чётко отделять армейскую жизнь от гражданской, да это и не получилось бы, такова цена милитаризма. Каждый понимал, что всё, что он делает для государства, по факту делается для армии. Для неё платятся налоги, для неё работает производство и ведётся торговля, для неё получают образование будущие офицеры. Увидеть на улице дисциплинированного и одетого с иголочки солдата — увидеть результат своего труда, хотя бы косвенный. По этой причине в Пруссии иное, более благожелательное отношение к военным, нехарактерное для других стран. И если для пруссаков было привычным зрелище переплетения мирной и военной жизни, то иностранных гостей могла шокировать эта особенность, сохранившаяся на протяжении всей истории Пруссии и перенятая Германской империей.

Как мы помним, прусская армия была четвёртой по численности, а перед ней значились армии Франции, России и Австрии. Именно против этих трёх держав и состоялась война: имеется в виду, конечно же, Семилетняя. Все три державы принимали активное участие в сражениях с прусской армией и её немногочисленными союзниками. Из великих держав на стороне Пруссии, к сожалению последней, находилась только Британия. Все знают, какой из Британии союзник, так что по факту Пруссия была одна. Что ж, тем значительнее и невероятнее оказалась её победа. Не обошлось и без вмешательства удачи. По результатам войны, благодаря своей армии и военному гению Фридриха Великого, Пруссия получила статус великой державы.

Так сложилось, что значительная часть прусской истории совпала с периодом линейной тактики — самым жестоким и суровым порядком боя, при котором потери с обеих сторон очень высоки и требуется максимальное мужество, чтобы продолжать стоять и стрелять на открытом пространстве под вражеским огнём, без укрытий. Дисциплина, конечно, не помешает ни в какой тактике, но здесь она важна как никогда. Для того, чтобы заставить людей участвовать в столь пугающих кровопролитных сражениях, недостаточно одних только денег, или патриотизма, или прочих высоких идей. Поэтому здесь работало осознание солдатами той простой вещи, что если они вступят в бой, шанс погибнуть всё же меньше ста процентов, но если они попробуют не подчиниться приказу, то шанс составляет все сто. Это не всегда было именно так, но принцип ясен. О правах человека и гуманности по отношению к солдату предпочитали забывать во время военных действий и подготовки к ним. Телесные наказания, в некоторых случаях доходившие до забивания насмерть, которыми поддерживалась строжайшая дисциплина, были не просто нормой, но единственным вариантом поддерживать боеспособность. Обращение с солдатами стало принципиально улучшаться лишь с переходом на автоматическое оружие, продиктовавшее новую тактику, которая уже не требовала такой железной выдержки, как при перестрелке лицом к лицу с врагом на расстоянии ста метров. Вместо этого тактика сместилась на укрытия и стремление к незаметности, о чём свидетельствует также эволюция военной формы — от яркой к камуфляжной.

Следующий значимый эпизод в развитии прусского милитаризма — наполеоновские войны. Не самый приятный эпизод в истории Пруссии, которая слишком привыкла быть на острие военного прогресса и переоценила свои возможности, уже успевшие устареть и потерять эффективность. После катастрофы 1806 г при Йене и Ауэрштедте и потери половины территорий, у правительства появилась возможность переосмыслить организацию важных сфер общества. Прошла новая волна реформ, в том числе военных. Генерал и реформатор Герхард Шарнхорст взялся помогать Пруссии вернуть её былое величие и восстановить изрядно подпорченную Наполеоном репутацию государства с лучшей армией в Европе.

Заметное преимущество наполеоновской армии состояло в идеологическом воодушевлении, порождённом Великой французской революцией с её свежими и увлекательными лозунгами, и на этом поприще Пруссии традиционно нечего было противопоставить. Её прогресс обыкновенно шёл мирным и последовательным путём, что не требовало переворота мышления и обеспечивающих его новых вдохновляющих идеологий. Поэтому её армия заточена исключительно на дисциплину и чувство долга, что никак не изменилось и после наполеоновских войн. Перенимать революционные французские идеи прусским монархам вовсе не хотелось, потому что эти идеи были не особо совместимы с монархией (по крайней мере, в чистом виде, а на компромиссы всё же в дальнейшем пришлось пойти), и оставалось продолжать делать упор на те сильные стороны, которые уже сложились. Последовавшие за поражением реформы не были в этом смысле революционными, они просто приводили в порядок организацию армии и делали последнюю соответствующей современным военным требованиям.

Но недостаточно было собрать только свои территории. Кто-то должен был позаботиться об осколках Священной Римской империи и создать из них что-нибудь достойное. Австрия не очень хорошо с этим справлялась, ей не удалось уследить даже за собственной государственной целостностью. Тот, кто постоянно и осознанно поддерживал раздробленность не только подчинённых княжеств, но даже собственных народов в условиях многонациональности — не лучший кандидат для формирования новой, единой империи. Германская империя унаследовала прусский милитаризм, который теперь был нужен для предотвращения вторжения Франции, желавшей реванша после франко-прусской войны и набиравшей военную мощь опасными темпами. Впрочем, не только милитаризм. По факту Германская империя в начале своего существования и есть Пруссия, но под другим названием, ведь империя переняла от своей создательницы почти всё. Только добавив к этому свои имперские амбиции, которых у скромной Пруссии никогда не было.

После долгого и напряжённого затишья грянула Первая мировая. Ничей милитаризм не был этому виной — военный конфликт между империями был лишь вопросом времени, и каждый готовился к нему, как мог. Война стала настоящей катастрофой для новой империи; после тяжёлого поражения многие аспекты прусского наследия были утрачены, в том числе монархия, продержавшаяся довольно долго. Всё было бы не так плохо, если бы следом не случилась ещё одна катастрофа — приход к власти австрийского художника, окончательно уничтожившего все оставшиеся напоминания о Пруссии, кроме одного. Нет, художнику не была нужна гостеприимность для всех народов, ему не нужны было равенство, веротерпимость, уважение к соседним державам и желание с ними сотрудничать. Никакие социальные и политические принципы Пруссии его не интересовали. Зато его интересовал милитаризм.

Нацистская пропаганда любила обращаться к военной истории Пруссии, невзначай забывая про остальные аспекты, и пыталась проводить исторические параллели для оправдания затей изобретательного художника. Надо отдать должное, у него хорошо получилось реставрировать военные традиции после поражения в Первой мировой, а качеством заново организованной армии мог бы восхититься любой прусский король. Но фюрер забыл, что прусский милитаризм не работает без прусской дипломатии.

Обратная связь — rifleman@prussia.su

Статьи написаны в качестве конспектов и размышлений в личных и развлекательных целях. Копировать можно, если прилагается ссылка на источник.

Немцы на протяжении всей истории воевали. Начиная от столкновений с Римом, заканчивая Второй Мировой войной.

Но в чем же причина германского милитаризма, который особенно ярко себя проявил в период с 1870 по 1945 годы? Как ковался дух милитаризма в германских землях и сердцах? В 1871 году произошло объединение Германии на базе Прусского королевства, чей военный дух и традиции стали распространяться на всю остальную Германию. Именно Пруссия играла решающую роль в милитаризме Германии. Отто фон Бисмарк говорил:

Германия возлагает надежды не на либерализм Пруссии, а на её могущество … Великие вопросы эпохи решаются не речами и не постановлениями большинства — это была величайшая ошибка 1848—1849 годов, — а железом и кровью

Некоторые историки отмечают, что прусский милитаризм имеет давние исторические корни. Его истоки берут своё начало ещё в нашествии тевтонских рыцарей. Будучи в меньшинстве, тевтонские рыцари не были поглощены местным народом. Скорее наоборот, они впитывали в собственную военную культуру местное население. А с течением времени правящий класс ордена утратил связи с остальной Германией, за исключением языка. Однако со временем Тевтонский орден постиг упадок после войн с Польшей и Литвой. Поражение в Грюнвальдской битве в 1410 году стало отправной точкой.

Государство Тевтонского ордена возникло на костях порабощенных рыцарями литовских и славянских народов, как военно-колониальное государство. Во многом этот дух передался и Пруссии, образованной в 1525 году на землях ордена великим магистром Тевтонского ордена Альбрехтом Бранденбургским, перешедшим в протестантизм под влиянием идей реформации. Сама же Пруссия стала первым протестантским государством в Европе.

Тридцатилетняя война 1618 – 1648 годов стала серьёзным вызовом для германских земель и Пруссии. Начавшись, как религиозный конфликт, война переросла в противоборство с гегемонией Габсбургов в Европе и была одним из самых серьёзных конфликтов в западной истории.

На территории Германии от войны, голода и эпидемий погибло около 40 % сельского населения и около трети городского. Распределение потерь было неравномерным. Особенно сильно пострадали регионы, где проходили или останавливались армии. В затронутых войной областях Мекленбурга, Померании, Пфальца, в частях Вюртемберга и Тюрингии убыль населения значительно превышала 50 %, а местами — и 70 %.

Эта война поставила перед Пруссией и прочими германскими землями нужду иметь сильную армию, способную отстоять суверенитет страны. Несомненно, это сказалось на духе населения. После философия милитаризма долго сохранялась, хотя в ней не было нужды.

Позже Пруссия стала уникальна тем, что количество войск относительно населения была куда больше, чем во Франции, России или Австрии. Это значительно повлияло на государственный строй страны и огромную роль армии в ней. Большая часть бюджета уходила на армию даже в случае, когда войны не было. Кроме того, армия стала состоять практически из аристократии — юнкеров. Юнкера и армия стали синонимами. Пруссия стала военным государством, а её армия воплощением милитаризма. Последующее могущество Пруссии и единство Германии ковалось в горниле войны.

После объединения Германии, Пруссия сохранила абсолютное господство в новом государстве. Императорская корона нового империи была унаследована от короны Гогенцоллернов. Военные учреждения сохраняли в своих руках значительную часть власти. Они оказывали значительное влияние на политику нового государства. Армия продолжала расти. В 1874 году решением рейхстага численность армии в мирное время была увеличена 350 до 402 тыс. человек. Был принят закон о всеобщем ополчении. Военные добились принятия закона о септеннате, который утверждал расходы на армию на семь лет вперёд. Это давало большую свободу армии, избавляло от контроля со стороны рейхстага. В 1880 году действие этого закона было продлёно. За 20 лет численность армии увеличилась наполовину, когда население лишь на четверть. Рост промышленности также играл роль в усилении армии.

Важное значение имел генеральный штаб Пруссии, где разрабатывались планы превентивной войны против России и Франции. Со штабом поддерживали тесную связь военные союзы, которые проводили пропаганду милитаризма, дабы оправдать гонку вооружений напряженной ситуацией.

В XX веке Пруссия в составе Веймарской республики, которой стала Германия в период с 1919 года по 1933, продолжала сохранять своё господство. Например, никакие территориальные переустройства в пределах республики не могли происходить без согласия Пруссии.

Во время Третьего Рейха Пруссия продолжала находиться на особом положении. Её имперским наместником был сам Адольф Гитлер, а министром-президентом Герман Геринг.

Читайте также: