Александровская м чужой среди своих или почему учителя не любят школьных психологов
Обновлено: 05.07.2024
Предполагается, что школьный психолог сможет оказать ученикам необходимую помощь — от повышения успеваемости до налаживания отношений с одноклассниками, учителями и родителями. На практике же иногда выходит совсем иначе: специалист не только не поддерживает ребенка, но и наносит ему психологическую травму. Наша читательница поделилась своим опытом работы со школьным психологом, а практикующий педагог-психолог прокомментировала ее историю.
Мария Остерман, 18 лет
Я училась в лицее, где работали два психолога, которые активно участвовали в жизни учебного заведения и заслужили всеобщее доверие. Они часто проводили с учениками беседы на различные темы и тесты на взаимоотношения с одноклассниками. Каждый ученик приходил к ним на консультации как минимум раз в год, чтобы побеседовать о выборе будущей профессии. В лицее серьезно относились к вопросу профориентации, ведь выпускники влияют на его репутацию.
В 11 классе я жила с отцом. Родной мамы у меня нет, но остались теплые отношения с мачехой, которую я называю мамой. Они развелись с отцом за год до этих событий, поэтому я осталась с ним одна. От внезапного одиночества мой отец начал воспринимать меня как подружку. Мне постоянно приходилось выслушивать его рассказы с интимными подробностями о многочисленных любовницах, хотя я неоднократно говорила, что не хочу ничего об этом знать.
Однажды отец привел домой любовницу, когда я была дома. Я прекрасно понимала, чем они собираются заниматься, поэтому сказала, что хочу недолго погулять — ведь так всем будет комфортнее. Однако он запретил мне выходить под предлогом того, что на улице темно и холодно. Мы стали спорить, но в какой-то момент отец стал шантажировать меня оплатой занятий с репетитором по рисованию, которыми я очень дорожила. В итоге я осталась дома и слушала, как отец занимается сексом с любовницей.
Когда они закончили, я высказала его любовнице все, что я о ней думаю, а отец встал на ее сторону и наорал на меня. У меня случилась сильная истерика: я позвонила мачехе и рыдала в трубку. Она посоветовала мне идти в лицей к психологам и попросить у них помощи.
Психологи даже не осудили его поведение и не стали вызывать его на беседу, на что я вообще-то рассчитывала.
С этого момента я начала обращаться за помощью в органы опеки, но они ничего не могли сделать: чтобы абьюзера привлекли к ответственности, он должен либо избить, либо убить жертву. В конце учебного года отец меня побил. Он узнал, что я обращаюсь в органы опеки и мне помогает мачеха.
Я написала на него заявление в правоохранительные органы и сняла побои. Тогда психолог пригласила меня побеседовать наедине. Она отговаривала меня от похода в суд, аргументируя это тем, что отцу грозят запрет на выезд за границу и увольнение с работы. В итоге суд назначил ему штраф, а органы поставили семью на контроль.
Психолог постоянно ему поддакивала и ни разу не попыталась поговорить о его поступках
Отец же перебивал ее и меня, чтобы побольше поговорить на отвлеченные темы. Например, однажды он обсуждал с ней мою мятую толстовку и мой ужасный внешний вид. Еще им обоим нравилось при мне ругать мою мачеху: якобы она плохой человек, который меня использует, чтобы поссорить с отцом.
Еще один пример: я хотела, чтобы на мой выпускной пришла мачеха, но отец сказал, что придет назло, чтобы она не пришла. Когда я рассказала об этом психологу, она ответила, что я не имею права выбирать, кому приходить на мой выпускной.
Перед вступительными экзаменами мне позвонила та же специалистка и сказала, что моя мачеха и родная бабушка, которые поддерживали меня весь этот год, просто пользуются мной и бросят, когда я уеду. Она не была знакома с ними, но эта фраза казалась подозрительно знакомой. Перед моим отъездом на учебу они пришли к нам в гости и рассказывали о том, как приличная девушка должна вести себя в обществе. Сейчас я уже переехала в другой город и успешно учусь на первом курсе университета.
Анна Башович, педагог-психолог
Не нужно быть психологом, чтобы понять, что в этой истории нарушена профессиональная этика. Об этом можно сделать вывод, хотя бы исходя из информации о том, что психологи приходили домой к клиентам, что явно выходит за рамки отношений терапевт-клиент.
В данном случае после первой ознакомительной встречи-консультации я бы рекомендовала героине обратиться к семейному терапевту. Например, воспользоваться помощью специалистов городских и районных психологических центров или тех, которые работают со школами бесплатно. Также я бы предложила начать индивидуальную терапию.
Семейная системная терапия (ССТ) — самый эффективный метод помощи в такой ситуации. Семейная консультация подразумевает обязательное присутствие всех членов семьи (в данном случае не только отца и дочери, но и бабушки, мачехи и, возможно, других важных людей), циркулярное интервью, помогающее услышать каждого, позитивную коннотацию и многое другое. ССТ дает возможность услышать добрые и поддерживающие слова напрямую от близкого человека. Даже если иногда они скупые, это в сотни раз ценнее, чем от любого психолога.
ССТ — это кризисная терапия, дающая быстрые результаты. Так, улучшения заметны уже после первой встречи, а в среднем достаточно около 10 консультаций для преодоления острого периода.
В конфликтной ситуации дома также важно сделать школу максимально комфортным местом для ученика. Например, можно организовать тренинг с учителями: обсудить ученика, не нарушая анонимности встречи, и дать им рекомендации. Попросить какое-то время не вызывать его к доске, предложить ему общественную работу или придумать занятия, позволяющие надолго оставаться в школе после уроков. Это даст возможность снизить уровень тревожности ученика, что полезно, когда у него дома проблемы.
Психология – великая наука. В 2000‑е годы во многих школах появились должности педагогов-психологов. На сегодняшний день можно констатировать общее чувство разочарования работой школьных психологов в обществе. Причин для такого негативного отношения может быть много. Главная – это чрезмерно завышенные ожидания.
Иногда обвинения психологов в халатности формулируются косвенно, например, говорят, что школьного психолога в казанской школе никто не знал ни в лицо, ни по имени, никто не в курсе, чем он занимался.
То есть люди ожидают, что если бы психолог работал хорошо, то он бы выявил и скорректировал развитие преступника задолго до трагедии, когда будущий стрелок только пришел в первый класс. А раз трагедия произошла, значит, психолог работал плохо.
В таком ожидании сразу две большие ошибки. Первая: предотвращение преступлений – это работа правоохранительных органов, а не школьных психологов.
Вторая: когда речь идет о школьных расстрелах, правоохранителей нельзя упрекать в бездействии, потому что первое преступление предотвратить обычно невозможно. Даже сам преступник, задумавший первое в жизни преступление, точно не знает, совершит ли он его или в последний момент передумает. Упрекать полицию можно, например, в том, что на поимку Андрея Чикатило им понадобилось более 10 лет. Но как МВД могло предотвратить его первое преступление?
Эта точка зрения еще хуже описанной выше, потому что наносит реальный вред огромному числу людей. По-научному это называется стигматизацией психически больных людей. Стигма – это негативный стереотип, предвзятое отношение, ведущее к дискриминации. Исследования показывают, что стигматизация людей с ментальными нарушениями чрезвычайно распространена в российском обществе. Значительная часть вины за это лежит на СМИ. По научным данным, психически больных людей среди преступников около 5%. Однако, например, доля публикаций, связанных с темой психиатрии, в СМИ в первой половине 2000‑х годов, в которых описывается совершаемое психически больными людьми насилие, составила почти 25%. То есть публикаций о преступлениях психически больных людей в пять раз больше, чем самих преступлений.
А вот подростки, совершившие расстрел в школе Колумбайн, проходили лечение депрессии у психиатра. То есть у них было выявлено эмоциональное расстройство, и это никак не помогло предотвратить преступление. Вообще у людей с депрессией нехватка энергии, им с кровати обычно трудно подняться. Что уж говорить о совершении вооруженного нападения? Они устроили скулшутинг не из-за депрессии, а вопреки ей. Психиатр мог способствовать предотвращению преступления только в том случае, если бы пациенты рассказали ему о своих планах.
Таким образом, психологи могут выявлять разные психологические состояния, характеристики личности и признаки психических расстройств. Но все это никак не способно предсказать и предотвратить совершение преступления.
Причем даже выявление агрессивных черт не способствует предотвращению преступлений по двум причинам. Во-первых, агрессия может быть адаптивной, адекватной ситуации, когда человек защищает себя и свое имущество. Нередко сложно понять, является ли поведение ребенка проявлением адаптивной или неадаптивной агрессией.
Я называю такую позицию ожиданием грандиозного масштаба работы психолога. Из текста этого учителя следует, что психологов в школе должно быть больше, чем учителей. А это вопрос не к психологам, а к чиновникам, которые принимают решения о количестве ставок педагогов-психологов в школах.
Цифры
Федеральные нормативные акты устанавливают всего две цифры, нормирующие работу педагогов-психологов. Первая: на непосредственную работу с участниками образовательных отношений отводится 18 часов в неделю. Вторая: на одну ставку педагога-психолога приходится 20 детей с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья). Нетрудно заметить, что эти цифры соотносятся друг с другом. Сколько индивидуальных занятий в неделю может провести педагог-психолог, напряженно работая? Очевидно, что не больше 20.
В моей школе 5 ставок психологов. На первый взгляд это много, целая толпа. Но количество детей с ОВЗ 80 человек. Следовательно, 4 психолога работают исключительно с детьми с ОВЗ. И один психолог – со всеми остальными детьми. А всех остальных детей ни много ни мало 1300 человек.
Российская академия образования недавно проводила исследование и составила портрет школьного психолога. Согласно их данным в России на одного школьного психолога приходится от 148 до 882 детей. В исследовании принимали участие почти 70% от всех работающих в школах педагогов-психологов.
Очевидно, что я в статистику не попал, иначе цифры были бы другими. Я не думаю, что я рекордсмен России по количеству детей – 1300 человек на одну ставку психолога. Наверняка есть психологи с более солидными цифрами.
Если же на одного психолога приходится 1-2 тысячи детей, тогда вопросов к психологу значительно меньше. В учебном году 34 учебные недели. В неделю у психолога 18 рабочих часов. 34 х 18 = 612 часов в год. Если я захочу каждому ученику школы уделить хотя бы 1 час, то на это мне понадобится более 2 лет: 1300/612 = 2,1.
Тестирования
Одна из самых частых претензий к психологам заключается в том, что они проводят какие-то непонятные тестирования.
Претензия эта опять же не к психологам, а к чиновникам и директорам школ, которые обязывают школьных психологов проводить эти тестирования. Я, например, обязан каждый год проводить социально-психологическое тестирование обучающихся 7-11‑х классов на предмет раннего выявления риска наркопотребления. Еще диагностику риска самоубийства обучающихся 1-11‑х классов. А также диагностику адаптации обучающихся 1, 5 и 10‑х классов.
Инициатива проведения этих тестирований никогда не исходит от меня. Наоборот, иногда я возражаю, объясняя их нецелесообразность. Но все эти массовые тестирования я провожу по письменному приказу директора школы. За неисполнение приказа, как вы понимаете, мне грозит дисциплинарное взыскание.
Дефектологи занимаются с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Как я уже говорил выше, большинство психологов тоже занимаются исключительно с этой категорией детей.
Дефектология, как и психология, – великая наука и практика. Учителя-дефектологи могут, например, научить слепоглухонемого ребенка читать. Как вам такое? По-моему, это что-то из области фантастики.
Из всех должностей педагогических работников работа учителя-дефектолога самая тяжелая. Единственное, в чем дефектологам легче, чем психологам, – это ожидания. От учителей-дефектологов очень низкие ожидания в обществе. Многие люди не знают и не хотят знать, чем занимается дефектолог. Никто не ожидает, что дефектолога, как рок-звезду, будет знать вся школа. Никто не ожидает, что дефектолог осчастливит всех учеников, всех их родителей и всех учителей. Никто не ожидает, что дефектолог будет предвидеть и предотвращать преступления.
Психологи, как и дефектологи, могут значительно, а иногда кардинально улучшить жизнь людей. Но ожидания должны быть реалистичными.
Хотите, чтобы ваше желание исполнилось? Приглашаем на трансформационную психологическую игру, которая запустит сбычу мечт!
Основные направления таковы:
Родители: не хотят и боятся
Родители, по моему опыту, делятся на три основные категории:
Мама, папа – к доске!
Когда психолог может пригласить на консультацию?
Кто платит, тот и заказывает?
Основные методы работы
- Наблюдение – главный и основной метод.
- Диагностические тесты самого разного толка, групповые и индивидуальные.
- Анкеты самооценки (когда ученик сам оценивает свое настроение, отношение к чему-либо).
- Беседа – диагностическая или направленная на решение какой-либо задачи.
- Элементы арт-терапии: рисование, лепка, перформанс, танец.
- Игровая и сказкотерапия.
По большому счету, администрация обычно ждет от психолога того, что в коллективе детей и учителей будет меньше проблем, а если они возникнут, то он их поможет разрешить. Возможно, где-то администрация пыталась проявить какое-то коварство, задействовав психолога, но такие случаи редки. Да и специалист, который блюдет этику профессии, может отказать даже тому, кто платит зарплату. На то он и психолог, чтобы объяснить.
Этика – не пустой звук
Например, ученик стал замкнутым, хуже учится. Учителя не понимают, ученики реагируют по-разному, и неосторожное слово только ухудшает ситуацию. Психолог может поговорить с ребенком. И выяснится, что тот недавно пережил нападение одноклассников, о котором постыдился сообщить. Далее будет правильным сообщить родителям о такой ситуации, и проработать вместе с ними тему, что делать дальше. Сообщить нужно также классному руководителю класса и омбудсмену школы.
Иногда учителям полезно бывает сообщить информацию об особенностях ребенка, чтобы сохранить его мотивацию и предупредить неправильные выводы. К примеру, подростка с шизоидными чертами (замкнутого, трудно говорящего публично, не присоединяющегося к общим мероприятиям) часто принимают за лентяя. Вовремя и корректно поданная информация может помочь выстроить адекватный образ и подход – например, обходиться без вызовов к доске и без настояний участвовать в школьном КВН.
Пора встретиться
Стоит сходить, если…
Психологи образования – люди смелые. Не каждый отважится быть – потенциально – между молотом (родителями) и наковальней (учителями и администрацией). Иногда приходится идти против школы, защищая интересы ребенка. Иногда – пробиваться к родителям, чтобы они обратили внимание на проблему и начали ее решать. Рисков много, и не каждый отважится на них пойти. В этом смысле кабинет частной практики гораздо спокойнее. Кем для вас станет школьный психолог – помощником, посредником, экспертом или ничего не значащим человеком, покажет только опыт общения.
Метод Sand-Art. Психологические ресурсы рисования песком
Скоро
Научные чтения памяти Елены Олеговны Смирновой
Автор
«В этой ситуации задаваться вопросом “Что делали психологи?” — это валить с больной головы на здоровую, — считает Людмила Аполлоновна Ясюкова, кандидат психологических наук, заведующая лабораторией социальной психологии НИИ комплексных социальных исследований (НИИКСИ) факультета социологии СПбГУ.
Но причиной подобных трагических ситуаций, по мнению Натальи Лебедевой-Свиридовой, является не только существующая организация психологической поддержки в школах и вузах, но и отношение к насилию в обществе:
Еще 18 часов в неделю — на подготовку к индивидуальной и групповой работе с обучающимися, воспитанниками; обработку, анализ и обобщение полученных результатов; подготовку к экспертно-консультационной работе с педагогическими работниками и родителями обучающихся, воспитанников; организационно-методическую деятельность (повышение личной профессиональной квалификации, самообразование, супервизорство, участие в методических объединениях практических психологов, заполнение аналитической и отчетной документации и др.).
Читайте также: