Жажда жизни ирвинг стоун краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
Справедливости ради, стоит сказать, что когда я увидела книгу в магазине, я понятия не имела, о чем она. Меня привлекла обложка с автопортретом Ван Гога. И пока я не начала читать, я не думала, что книга про него. Раньше все мое восхищение этим художником сводилось к немому разглядыванию его картин. Но по мере освоения семисотстраничной книги я поняла, что автор всем известных полотен — сам неизвестен миру. Все, что о нем известно простому обывателю — его тяга к спиртному, странная манера рисовать и то, что он лежал в психиатрической лечебнице, где и умер. Хотя, скажу сразу, умер он, когда находился вне клиники, просто под присмотром врача.
Что касается самой книги. Она написана красивым, доступным языком, на биографический манер. Повествование ведется от автора. Винсент там — третье лицо. Реалистичность изложения достигнута благодаря тому, что автор — известный американский биограф Ирвинг Стоун не поленился не просто повторить весь географический путь Ван Гога, но и поместить себя в те же условия, что и художник. Некоторое время он проводил в той же лечебнице, что и Ван Гог. Роман был написан спустя почти 40 лет после смерти художника, поэтому основным источником информации для диалогов и описания размышлений Винсента в романе стала переписка его с братом Тео. Брат всегда любил и поддерживал начинания Винсента, выручал в трудную минуту и спасал от голодного забвения на улице. Ближе Тео у Ван Гога никого не было.
Все словно становится на свои места, когда читаешь эту книгу. Во-первых, Ван Гог не родился сумасшедшим и не стал им по своей прихоти. Сдвиг его сознания обязан своим появлением работе проповедником на гибельных шахтах, отношениям с женщинами, в которых Ван Гогу не повезло влюбиться, жаркому солнцу и бешеному мистралю Арля, в котором художник достиг пика своего мастерства, но поплатился здоровьем.
Во-вторых, если размышлять о раннем Ван Гоге, у меня сложился портрет приятного молодого человека, желающего завести семью, детей, умеющего и желающего любить, ценителя прекрасного, постоянно развивающегося и меняющего свои взгляды, что нормально. Но почему-то для всего мира он представлен абсолютно противоположным — диким, с большим выпуклым лбом, с бегающими глазами и странными, пугающими наклонностями. Жуткая несправедливость…Да, возможно, под конец жизни он таким и стал, но что его так изменило? Что стало причиной всем известного поступка с отрезанием уха? Ответы найдутся в книге.
Многие ученые и психиатры, в том числе, знаменитый британский невролог Оливер Сакс, полагают, что гении — люди не совсем здоровые. Граница между талантливым и гениальным человеком заключается именно в расстройстве психики, которое вышло наружу. То есть, человек с нарушением психики — не всегда гений. Но гений — всегда человек с нарушением психики. В этом феномен Ван Гога. Неизвестно, стал бы он таким гениальным художником, если бы трудности в его жизни, если бы не бешеная отдача этого человека своему любимому делу — рисованию. Ведь долгое время он пытался рисовать по имеющимся канонам того времени, с использованием привычных цветов и техник. Ему никак не давалась акварель, профессионалы, с которыми он советовался говорили, что живопись не для него. И лишь после определенных потрясений, после нескольких встреч с прекрасной, но губительной природой, Ван Гог создал шедевры, которыми мы восхищаемся сегодня. Советую всем прочитать эту удивительно живую и красочную книгу о жизни великого человека и подумать, какую цену иногда надо заплатить за свое бессмертие.
Шумиха вокруг имени Ван Гога с каждым годом становится только громче. Им стало модно восхищаться, отдавать миллионы долларов за его полотна, потешаться над его чудаковатостью и странностями. Но многие ли из участников этого мейнстрима потрудились хоть немного узнать о его жизни, попытаться понять его полотна и узнать, чтО он переживал тогда, когда писал ту или иную картину?
У тебя в душе может пылать жаркий огонь, и никто не подойдёт к нему, чтобы согреться. Прохожий видит лишь лёгкий дымок из трубы и шагает дальше своей дорогой. Скажи, что тут делать? Надо ли беречь этот внутренний огонь, лелеять его и терпеливо ждать часа, когда кто-нибудь подойдёт погреться?
И автор мастерски погружает нас в те времена, в повседневную жизнь Винсента, в его отношения, конфликты с окружающими (хотя правильнее сказать, конфликты окружающих с ним – он никогда никому не сделал зла и искренне не понимал, за что его презирают и уничтожают люди вокруг), в его непростые отношения с женщинами. И, признаться, у меня создалось ощущение, что он мог бы пылко, самоотверженно любить. Он нуждался в любви, но почему-то женщины шарахались от него как от горбуна из Нотр-Дам. Судя по тому, как он без остатка отдавал себя живописи, он и в отношениях мог бы давать больше, чем брать взамен. Но жизнь распорядилась так, что по сути ни одна из женщин не дала ему и капли нужной ему любви.
". я все более и более убеждаюсь, что мы не вправе судить о Боге по этому нашему миру. Мир этот - лишь неудачный набросок. Чтобы судить о мастере, надо посмотреть и на другие его работы. Наш мир, видимо, создан в спешке, в один из тех черных дней, когда у Творца был помрачен разум."
Я хочу своими рисунками указать людям на то, что достойно внимания и что видит далеко не всякий. И если порой ради работы приходится жертвовать светскими манерами - то разве жертва не оправдана?
Унижаю ли я себя, если живу среди тех людей, которых рисую? Унижаю ли я себя, когда иду в жилища бедняков, когда я веду их в свою мастерскую? Мне кажется, этого требует мое ремесло. А по-вашему, именно это меня и губит?
Главы выстроены в хронологическом порядке по очередности городов и поселений, в которых довелось жить Винсенту (Лондон, Боринаж, Эттен, Гаага, Нюэнен, Париж, Арль, Сен-Реми, Овер).
Мне интересно было читать обо всех его творческих этапах. Но особенно я прониклась его жизнью в Боринаже, Нюэнене и Париже.
Читая о жизни в Боринаже, я действительно восхищалась его добротой, искренностью, самоотверженностью, эмпатией и силой духа, чтобы помогать обездоленным и истощенным работой людям. Его первые рисунки в этот период как-то стали особенно дороги. Потому что знаешь, почему живописец сконцентрировался именно на такой тематике.
Париж мне был интересен, так сказать, с искусствоведческой точки зрения. В этой главе Ирвинг Стоун рассказывает о времени, когда импрессионистов уже признали и оценили, а постимпрессионисты тогда только нащупывали свои неповторимые манеры писания полотен, пытались пробиться и получить признания. В этой части мелькает много знакомых фамилий: Тулуз-Лотрек, Жорж Сёра, Поль Гоген, Поль Сезанн, Анри Руссо и, конечно же, наш Винсент. Для любителей живописи особенно интересно будет узнать, как они спорили о стилях, тематике живописи, об уровне способностей друг друга. И особенно в этом повествовании меня умилил папаша Танги, портрет которого прилагаю. Обычный лавочник, искренний и душевный человек, который всеми силами помогал этой компании странных, в то время непонятых, чудаковатых художников.
Тот самый папаша Танги, отпускавший в долг художникам краски, бумагу и пытавшийся устроить выставки их работ.
Тому, кто хочет действовать, нечего бояться неудачи. Когда я вижу пустой холст, который глупо уставился на меня, я беру в руки кисть и мгновенно покрываю его красками. Пустой холст словно сковывает меня, он будто говорит: "Эх ты, ничего ты не умеешь!"
…Но человек, полный веры и сил, не боится этой пустоты, он идет вперед, он действует, созидает, творит и в конце концов полотно уже не пусто, оно расцветает всеми красками жизни.
Доктор Гаше, бывший с Винсентом до самой смерти. Именно он на его похоронах сказал: "Он был честный человек и великий художник; он преследовал лишь две цели - человечность и искусство. Искусство, которое он ставил превыше всего, принесет ему бессмертие".
Подводя итог, скажу, что этот роман, несмотря на честное признание автора о вымышленности диалогов и некоторых мыслей, моделировании некоторых сцен, достаточно документален и вместе с тем, ярок и динамичен. Он полностью перенесет вас и в то время и даст прочувствовать на себе ту уязвимость, неуверенность в себе и вместе с тем громадную силу духа, которую испытывал Винсент. Вы обязательно восхититесь невероятной братской любовью и поддержкой его младшего брата Тео и с некой отрадой узнаете о людях, которые несмотря на общее презрение толпы, смогли разглядеть в Ван Гоге оригинального, страстного и одаренного живописца.
На следующее утро они шли рядом по Вагенстраат, такие не похожие друг на друга: младший брат был одет с иголочки, ботинки у него сверкали, рубашка была накрахмалена, галстук повязан безукоризненно, костюм отутюжен, черный котелок небрежно сдвинут набок, мягкая каштановая бородка аккуратно подстрижена, и шел он размеренным, ровным шагом; старший – в стоптанных башмаках, в залатанных брюках, по цвету совсем не подходивших к его узкому пальто, без галстука, на макушке – нелепая крестьянская шапка, борода завивается буйными рыжими кольцами, – шел сбивчивым шагом и без умолку говорил, размахивая руками.
Вы задумаетесь о массе вопросов: о морали, вере в Бога, самоотверженной поддержке и о том, что можно считать безумием и еще многих многих вещах.
Мораль похожа на религию, – Это такое снадобье, которое ослепляет людей, чтобы они не видели пошлость жизни.
Они думают, что меня свела с ума живопись,- сказал он идиоту однажды, глядя на проходящих сестер.- Я знаю, что, в сущности, так оно и есть; художник - это человек, который слишком поглощен тем, что видит его глаз, а потому не может найти в себе силы для всех остальных дел. Но разве это лишает его права на существование?
Если вам хоть немного интересна личность Ван Гога, вы интересуетесь живописью и хотите лучше понимать его эмоциональные и чувственные работы, обязательно возьмите на заметку этот роман. А если он заинтересует вас настолько, что захочется прямо по главам книги разобрать его работы, обратите внимание на этот ресурс.
Любимые ирисы. Цветопередача, конечно ужасна, но посмотрите репродукции этих работ и вы влюбитесь в его манеру живописи!
Ирвинг Стоун - Жажда жизни краткое содержание
Жажда жизни - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Ирвинг Стоун
ЖАЖДА ЖИЗНИ
Повесть о Винсенте Ван Гоге
ОТ АВТОРА
Читатель, быть может, захочет узнать, насколько эта повесть соответствует истине. Должен сказать, что все диалоги мне пришлось придумывать; есть в книге и чистый вымысел, например, сцена с Майей, – это читатель без труда определит и сам; в одном или двух случаях я описал мелкие эпизоды, в истинности которых я убежден, хотя и не могу подтвердить это документами, – в частности, короткую встречу Ван Гога с Сезанном в Париже. Кое—где я прибег к умышленным упрощениям – так, описывая скитания Винсента по Европе, я всюду беру лишь одну денежную единицу – франк; кроме того, я опустил некоторые маловажные обстоятельства жизни Ван Гога. Если не считать этих беллетристических вольностей, то в остальном книга полностью соответствует фактам.
Главным источником для меня послужило трехтомное издание писем Винсента Ван Гога к его брату Тео (Houghton, Mifflin, 1927—1930). Большую часть материала я собрал в Голландии, Бельгии и Франции, посетив все те места, где бывал Винсент.
Я весьма обязан Лоне Моск, Алисе и Рей Браунам и Жану Фактору за их помощь в издании книги. И, наконец, я хотел бы выразить глубокую благодарность Руфи Алей, которая первой прочла эту книгу в рукописи.
6 июня 1934
ПРОЛОГ. ЛОНДОН
– Господин Ван Гог! Пора вставать!
Еще не проснувшись, Винсент уже ждал, когда раздастся голос Урсулы.
– Я встал, мадемуазель Урсула, – ответил он.
– Нет, вы не встали, вы только встаете, – засмеялась девушка.
Винсент слушал, как она спускается по лестнице и идет на кухню.
Винсент любил ежедневный ритуал бритья – взмах лезвия вдоль правой щеки, от бакенбарда до уголка чувственного рта, затем верхняя губа, сначала справа, от крыла носа, потом слева, потом крупный, словно скатанный кусок теплого гранита, подбородок.
Он приник всем лицом к душистой охапке брабантских трав и дубовых листьев, лежавших на шифоньерке. Его брат Тео собрал эти листья и травы близ Зюндерта и прислал сюда, в Лондон. Лишь вдохнув запах Голландии, Винсент почувствовал, что день начался.
– Господин Ван Гог! – крикнула Урсула, снова постучавшись в дверь. – Почтальон принес вам письмо.
Вспомнив, что у него еще не вытерто лицо, он сунул письмо в карман брюк – его можно будет прочесть потом, в свободное время у Гупиля. Он откинул назад и расчесал свои длинные, густые, изжелта—рыжие волосы, надел тугую белую сорочку, низкий воротничок, завязал черный галстук с двумя длинными концами и сошел вниз, где его ждал завтрак и улыбка Урсулы.
Урсула Луайе вместе с матерью, вдовой провансальского викария, содержала во флигеле, на заднем дворе, детский сад для мальчиков. Ей минуло девятнадцать, это была улыбчивая большеглазая девушка, с тонким, словно пастелью тронутым овальным лицом и стройной фигуркой. Винсент упивался, глядя, как она смеется и сияет, будто какой—то яркий цветной зонт под лучами солнца бросал свой отсвет на ее обольстительное личико.
Пока он ел, Урсула быстро и изящно пододвигала ему тарелки и оживленно разговаривала. Винсенту был двадцать один год, и он впервые влюбился. Жизнь как бы раскрылась перед ним во всей полноте. Ему казалось, что он будет счастливейшим человеком, если до конца своих дней сможет завтракать, сидя за одним столом с Урсулой.
Урсула принесла Винсенту ломтик ветчины, яйцо и чашку крепкого черного чая. Она присела на стул, пригладила на затылке свои вьющиеся каштановые волосы и, все улыбаясь, глядела на него, проворно подавая ему соль, перец, масло и поджаренный хлеб.
– Ваша резеда уже прорастает, – сказала она, облизывая губы. – Вы не взглянете на нее перед тем, как идти в галерею?
– Непременно, – ответил он. – А вы не проводите меня? Я хочу сказать. .. вы не покажете, где она?
– Чудак этот Винсент, право, чудак! Сам посадил резеду, и сам не знает, где она растет. – У нее была привычка говорить с людьми так, как будто их и нет рядом.
Винсент поперхнулся. Манеры у него, под стать его грузному телу, были неловкие, и он никак не мог найти нужных слов в разговоре с Урсулой. Они вышли во двор. Было холодное апрельское утро, но яблони стояли уже в цвету. Между домом Луайе и флигелем был небольшой фруктовый сад. Несколько дней назад Винсент посадил здесь мак и душистый горошек. Всходы резеды уже пробивались из земли. Винсент и Урсула присели на корточки лицом друг к другу, их головы почти соприкасались. От волос Урсулы исходил сильный, волнующий запах.
– Мадемуазель Урсула, – произнес Винсент.
– Да? – Она слегка отстранила от него голову и вопросительно улыбнулась.
– Боже мой, да говорите же наконец! – Она проворно вскочила на ноги.
Он прошел с нею до двери флигеля.
– Скоро сюда придут мои малыши, – заговорила Урсула. – А вы не опоздаете в галерею?
– Нет, я успею. Я дохожу до Стрэнда за сорок пять минут.
Она не знала, что еще сказать, и, ничего не придумав, закинула руки и стала ловить у себя на затылке выбившуюся прядь волос. Грудь у нее, при ее тонкой фигуре, была удивительно полная.
– Где же та брабантская картина, которую вы обещали мне для детского сада? – спросила она.
– Я послал репродукцию одной картины Сезара де Кока в Париж. Он хочет сделать на ней надпись специально для вас.
– Ах, как это мило! – Она захлопала в ладоши и начала кружиться на месте, потом снова повернулась к нему. – Иногда вы, господин Ван Гог, бываете просто очаровательны, но только иногда!
Тут можно читать бесплатно Жажда жизни - Стоун Ирвинг. Жанр: Биографии и мемуары. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Жажда жизни - Стоун Ирвинг краткое содержание
Жажда жизни - Стоун Ирвинг - описание и краткое содержание, автор Стоун Ирвинг , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
Жажда жизни читать онлайн бесплатно
Ирвинг Стоун
ЖАЖДА ЖИЗНИ
Повесть о Винсенте Ван Гоге
Читатель, быть может, захочет узнать, насколько эта повесть соответствует истине. Должен сказать, что все диалоги мне пришлось придумывать; есть в книге и чистый вымысел, например, сцена с Майей, – это читатель без труда определит и сам; в одном или двух случаях я описал мелкие эпизоды, в истинности которых я убежден, хотя и не могу подтвердить это документами, – в частности, короткую встречу Ван Гога с Сезанном в Париже. Кое—где я прибег к умышленным упрощениям – так, описывая скитания Винсента по Европе, я всюду беру лишь одну денежную единицу – франк; кроме того, я опустил некоторые маловажные обстоятельства жизни Ван Гога. Если не считать этих беллетристических вольностей, то в остальном книга полностью соответствует фактам.
Главным источником для меня послужило трехтомное издание писем Винсента Ван Гога к его брату Тео (Houghton, Mifflin, 1927—1930). Большую часть материала я собрал в Голландии, Бельгии и Франции, посетив все те места, где бывал Винсент.
Я весьма обязан Лоне Моск, Алисе и Рей Браунам и Жану Фактору за их помощь в издании книги. И, наконец, я хотел бы выразить глубокую благодарность Руфи Алей, которая первой прочла эту книгу в рукописи.
6 июня 1934
ПРОЛОГ. ЛОНДОН
– Господин Ван Гог! Пора вставать!
Еще не проснувшись, Винсент уже ждал, когда раздастся голос Урсулы.
– Я встал, мадемуазель Урсула, – ответил он.
– Нет, вы не встали, вы только встаете, – засмеялась девушка.
Винсент слушал, как она спускается по лестнице и идет на кухню.
Винсент любил ежедневный ритуал бритья – взмах лезвия вдоль правой щеки, от бакенбарда до уголка чувственного рта, затем верхняя губа, сначала справа, от крыла носа, потом слева, потом крупный, словно скатанный кусок теплого гранита, подбородок.
Он приник всем лицом к душистой охапке брабантских трав и дубовых листьев, лежавших на шифоньерке. Его брат Тео собрал эти листья и травы близ Зюндерта и прислал сюда, в Лондон. Лишь вдохнув запах Голландии, Винсент почувствовал, что день начался.
– Господин Ван Гог! – крикнула Урсула, снова постучавшись в дверь. – Почтальон принес вам письмо.
Вспомнив, что у него еще не вытерто лицо, он сунул письмо в карман брюк – его можно будет прочесть потом, в свободное время у Гупиля. Он откинул назад и расчесал свои длинные, густые, изжелта—рыжие волосы, надел тугую белую сорочку, низкий воротничок, завязал черный галстук с двумя длинными концами и сошел вниз, где его ждал завтрак и улыбка Урсулы.
Урсула Луайе вместе с матерью, вдовой провансальского викария, содержала во флигеле, на заднем дворе, детский сад для мальчиков. Ей минуло девятнадцать, это была улыбчивая большеглазая девушка, с тонким, словно пастелью тронутым овальным лицом и стройной фигуркой. Винсент упивался, глядя, как она смеется и сияет, будто какой—то яркий цветной зонт под лучами солнца бросал свой отсвет на ее обольстительное личико.
Пока он ел, Урсула быстро и изящно пододвигала ему тарелки и оживленно разговаривала. Винсенту был двадцать один год, и он впервые влюбился. Жизнь как бы раскрылась перед ним во всей полноте. Ему казалось, что он будет счастливейшим человеком, если до конца своих дней сможет завтракать, сидя за одним столом с Урсулой.
Урсула принесла Винсенту ломтик ветчины, яйцо и чашку крепкого черного чая. Она присела на стул, пригладила на затылке свои вьющиеся каштановые волосы и, все улыбаясь, глядела на него, проворно подавая ему соль, перец, масло и поджаренный хлеб.
– Ваша резеда уже прорастает, – сказала она, облизывая губы. – Вы не взглянете на нее перед тем, как идти в галерею?
– Непременно, – ответил он. – А вы не проводите меня? Я хочу сказать. .. вы не покажете, где она?
– Чудак этот Винсент, право, чудак! Сам посадил резеду, и сам не знает, где она растет. – У нее была привычка говорить с людьми так, как будто их и нет рядом.
Винсент поперхнулся. Манеры у него, под стать его грузному телу, были неловкие, и он никак не мог найти нужных слов в разговоре с Урсулой. Они вышли во двор. Было холодное апрельское утро, но яблони стояли уже в цвету. Между домом Луайе и флигелем был небольшой фруктовый сад. Несколько дней назад Винсент посадил здесь мак и душистый горошек. Всходы резеды уже пробивались из земли. Винсент и Урсула присели на корточки лицом друг к другу, их головы почти соприкасались. От волос Урсулы исходил сильный, волнующий запах.
– Мадемуазель Урсула, – произнес Винсент.
– Да? – Она слегка отстранила от него голову и вопросительно улыбнулась.
– Боже мой, да говорите же наконец! – Она проворно вскочила на ноги.
Он прошел с нею до двери флигеля.
– Скоро сюда придут мои малыши, – заговорила Урсула. – А вы не опоздаете в галерею?
– Нет, я успею. Я дохожу до Стрэнда за сорок пять минут.
Она не знала, что еще сказать, и, ничего не придумав, закинула руки и стала ловить у себя на затылке выбившуюся прядь волос. Грудь у нее, при ее тонкой фигуре, была удивительно полная.
– Где же та брабантская картина, которую вы обещали мне для детского сада? – спросила она.
– Я послал репродукцию одной картины Сезара де Кока в Париж. Он хочет сделать на ней надпись специально для вас.
– Ах, как это мило! – Она захлопала в ладоши и начала кружиться на месте, потом снова повернулась к нему. – Иногда вы, господин Ван Гог, бываете просто очаровательны, но только иногда!
Она улыбнулась ему прямо в лицо и хотела уйти. Он схватил ее за руку.
– Ночью я придумал вам имя. Я буду звать вас l'ange aux poupons [ангел малышей (фр.)].
Урсула откинула голову и громко расхохоталась.
– L'ange aux poupons! – воскликнула она. – Пойду скажу маме!
Она вырвала у него свою руку, расхохоталась, взглянув на него через плечо, и побежала к дому.
Винсент надел цилиндр, взял перчатки и вышел на Клэпхем—роуд. Здесь, вдалеке от центра Лондона, дома стояли привольно, вразброс. Во всех садах цвела сирень, боярышник и ракитник.
Было четверть девятого, а к Гупилю надо было поспеть к девяти. Ходил он быстро, и по мере того как дома теснились друг к другу плотнее, все больше людей, спешивших на службу, попадалось ему навстречу. Ко всем этим прохожим он испытывал необычайно дружелюбное чувство: они ведь тоже знали, как это чудесно – быть влюбленным.
Читайте также: