Треблинский ад краткое содержание

Обновлено: 07.07.2024

Был ли он величайшим писателем прошлого века?

Как‑то в середине 1970‑х в разговоре со мной Сол Беллоу подметил ключевое различие между европейскими и американскими писателями его поколения. В Европе писатели заглянули в глаза дьяволу, сказал он, а в Америке писатели вынуждены обходиться иронией, юмором и всем остальным, что под руку подвернется. Конечно, под дьяволом тут подразумевался тоталитаризм, в частности фашизм и коммунизм, посулившие своим сторонникам рай и загнавшие их в кромешный ад.

Беллоу имел в виду таких европейских писателей, как Артур Кёстлер, Джордж Оруэлл, Альбер Камю, Александр Солженицын, Стефан Цвейг, Андре Мальро, Борис Пастернак и другие. Должно быть, Василий Гроссман (1905–1964) — писатель, которого Беллоу наверняка не знал в пору, когда мы вели тот разговор, — взглянул в лицо этого дьявола пристальнее, чем кто‑либо другой, и оставил самое впечатляющее из литературных свидетельств злокозненности тоталитаризма. Если исходить из того, какое место эта тема занимает в его творчестве, насколько она для него значима, а также из того, с каким мастерством он раскрывает ее в своих мощных романах и глубоких эссе, то Гроссман был, возможно, самым значительным писателем прошлого века.

Василий Гроссман. 1945

Василий Гроссман с дочерью и мамой Екатериной Савельевной. 1940‑е Фото из архива Татьяны Менакер

«Где пора русской свободной, человеческой душе? Да когда же наступит она?

Иконников приходит к выводу:

Автор произведения рассказывает о преступлениях нацистов, совершенных ими на территории лагеря Треблинка, который располагался в 60 км от Варшавы. Немцы расстреляли всех заключенных 23 июля 1944 г.

За минуту

Василий Гроссман описывает местонахождение страшного лагеря, который располагался вблизи станции Треблинка в годы последней мировой войны. Концентрационный лагерь делился на 2 части: первый предназначался для представителей разных национальностей, однако его основную часть составляли пленные поляки; второй занимали евреи. В лагерь № 1 люди попадали на непродолжительный срок – обычно от 4-х до 6-и месяцев. Сюда попадали жители Польши, которые совершали незначительные нарушения закона, поскольку за существенное несоблюдение оккупационных законов предусматривался расстрел на месте. Всего через ужасы этого места прошли примерно 50 тысяч человек.

Одним июльским утром 1944 г., незадолго до наступления советских войск, немцы начали уничтожение концлагеря. Уже к вечеру были ликвидированы и беспорядочно закопаны в землю все обитатели Треблинки. Один столяр из Варшавы, Макс Левит, смог притвориться мертвым, а затем, дождавшись наступления темноты, уполз на территорию леса.

Ф. Брукнер: Об этом в дюссельдорфском приговоре не говорится. Свидетель Шия Варшавский указал ширину 4 м, но длину не 20–25 м, а всего 10 м 32 .

Студент: По Ш. Варшавскому выходит, что решетка имела площадь 40 м2. Если мы схематически представим себе труп в форме прямоугольника размером 1,75 м × 0,5 м, т. е. площадью 0,875 м2, то на решетке мог уместиться слой из (40: 0,875) = 46 трупов. Если же, как утверждает дюссельдорфский суд, ежедневно сжигали 2000–3000, т. е. в среднем 2500 трупов, надо было нагромоздить (2500: 46) = 54 слоя; при средней высоте слоя 0,3 м эта гора трупов имела бы высоту около 16 метров! Даже если бы эсэсовцы попытались сделать это, например, с помощью кранов, рельсы прогнулись бы под тяжестью трупов задолго до достижения этой высоты, и гора трупов обрушилась бы.

Примем теперь длину решетки за 25 м, как уверяют дюссельдорфские судьи, а ширину за 4 м, по Ш. Варшавскому, тогда ее площадь была 100 м2…

Ф. Брукнер: Стоп! Нельзя объединять два противоречивых свидетельских показания.

Студент: Но это только игра ума. Решетка не могла быть намного шире четырех метров, так как тогда после начала процесса сжигания слишком большие куски трупов проваливались бы в промежутки между 5 или 6 рельсами и быстро загасили бы огонь. Исходя из этих данных, на решетке могли умещаться (100: 0,875) около 114 трупов, уложенных (2500: 14) примерно в 23 слоя. Эта гора трупов все еще имела бы высоту около 7 м, и рельсы после начала сжигания прогнулись бы под воздействием тепла. Так что эта история совершенно невероятна.

Студент: Да, но это еще далеко не все. Воздействующий снизу на трупы огонь сжигал бы самые нижние слои, во все меньшей мере обугливал или опалял бы средние, а верхние вообще не доставал бы.

Студент: И огонь под решеткой быстро погас бы. Вопервых, быстро растущая часть дров превращалась бы в золу, а во-вторых, части трупов постоянно проваливались бы сквозь решетку.

Студент: Так как для сжигания на решетке 3600 трупов имелись всего 24 часа, надо было за это время сжечь всю гору трупов, очистить место под решеткой, заложить новые дрова и нагромоздить следующую гору трупов.

Ф. Брукнер: Итак, вы все убедились в том, что вся эта история от А до Я – совершенная бессмыслица, только дюссельдорфский суд этого, к сожалению, не отметил. Судьи ни на секунду не сомневались, возможно ли это вообще. Свидетели так говорят – и баста.

Студентка: Но если судьи не владели техническими знаниями, они должны были привлечь экспертов.

И показания этого Янкеля Верника, как мы скоро увидим, являются основными, к которым восходит вся современная версия событий в Треблинке.

Студент: Мы все не дураки и без труда можем оценить достоверность подобных свидетельств. Но нас интересует, что нашли поляки при раскопках на территории лагеря.

Студентка: Конечно, в Треблинке люди умирали, но этого никто и не оспаривает. Если бы имело место массовое уничтожение людей, то, кроме осколков кухонной посуды, монет и остатков одного советского паспорта, однозначно нашли бы следы массовых захоронений, огромное количество человеческого пепла, а также миллионы осколков костей и зубов.

Треблинка: происхождение мифа

Студент: Значит, в Белжеце применялся ток, а в Треблинке – пар.

Студентка: А что говорят официальные историки Холокоста о том докладе, который Вы нам только что процитировали?

Студент: Представители официальной версии событий в Треблинке могли бы прибегнуть к следующему объяснению. Движение Сопротивления узнало от своих эмиссаров, что в Треблинку непрерывно приходят составы с депортированными евреями и все они уходят оттуда пустыми. Из этого был сделан правильный вывод, что евреев убивают. Но, поскольку этот лагерь был отдаленным и закрытым, ни один посторонний не мог туда проникнуть и ни один заключенный не ушел оттуда живым, не было известно, каким именно способом осуществляются убийства, и эти обстоятельства порождали самые дикие слухи. Истина стала известна лишь через несколько лет.

Студент: Я никак не могу объяснить эту бессмыслицу с паровыми камерами. Как могли люди из движения Сопротивления Варшавского гетто дойти до того, чтобы высосать из пальца такую невероятную историю?

Ф. Брукнер: Но я убежден, что паровые камеры были.

Студент: Неужели?

Ф. Брукнер: Они существовали, но не для истребления людей, а для истребления вшей и прочих вредных насекомых. Наряду с дезинсекцией одежды газом во время войны применялась и дезинсекция паром. Ее техника описана в книге, которую выпустил в 1943 году врач СС по имени Вальтер Детцер 46 .

Студент: Если исходить из того, что Треблинка была пересыльным лагерем, в котором одежда пересылаемых очищалась горячим паром от паразитов, обретают смысл и другие фрагменты доклада от 15 ноября 1942 года, например, плакаты, на которых евреев извещали, что они должны вымыться перед дальнейшей поездкой на Восток, а их одежда подлежит дезинсекции, или разделение по профессиям.

Ф. Брукнер: Очень тонкое наблюдение! Этот доклад, несомненно, был рафинированной смесью правды и лжи.

Перейдем теперь к вопросу, когда и при каких обстоятельствах произошло чудесное превращение паровых камер в газовые.

Студент: Очевидно, Верник считал историю о паровых камерах не слишком умной.

Студентка: Но это еще большая бессмыслица, чем паровые камеры! Пониженное давление разрушило бы камеры.

Ф. Брукнер: Что не помешало советской комиссии взять на вооружение эту дурацкую версию. Она описывала процесс убийства следующим образом:

Студентка: Полный хаос!

Ф. Брукнер: Он присутствует и в показаниях других свидетелей, которые в конце 1945 года выступали перед польскими следователями. Например, в протоколе следователя Здзислава Лукашевича указано, что Шимон Гольдберг заявил:

На Нюрнбергском процессе польское правительство по таинственным причинам сделало выбор в пользу пара. В переданном поляками 14 декабря 1945 года нюрнбергским судьям документе говорилось:

Студент: Когда же произошел переход к газовым камерам?

Студент: Воистину, немецкая техника творила чудеса!

Студент: Не скажете ли еще несколько слов о Собибуре?

Ф. Брукнер: Ревизионистами пока не написана монография об этом лагере, ибо по нему нет почти никаких документов и мало свидетельских показаний. И здесь описываются столь же технически невероятные методы, как в Белжеце и Треблинке, с тем единственным отличием, что избавляться от трупов было легче, поскольку число жертв было меньше. Позже я представлю доказательства того, что Собибур точно так же, как Треблинка и Белжец, был пересыльным лагерем.

Василий Гроссман в Шверине, 1945 г.

Василий Гроссман никогда не отрицал своей еврейской идентичности; однако, как и многие другие евреи-интеллектуалы, горячо верил в объединяющую и примиряющую силу Советского государства.

Юный Вася (Иосиф) Гроссман с матерью, 1913 г.

Василий Гроссман в годы Великой Отечественной войны

Общеизвестно, что Гроссман стал одним из первых очевидцев колоссальных и ужасающих зверств Холокоста, и он был явно шокирован увиденным. Самые впечатляющие и сильные записи в его фронтовых блокнотах и очерках — те, что касаются посещений лагерей смерти и уничтоженных нацистами еврейских гетто в Европе:

Умшлагплац, особый перевалочный пункт в Варшавском гетто, фото 1942 г.

С другой стороны, у газеты были миллионы читателей, и бойцы Красной Армии с нетерпением ждали каждого репортажа Гроссмана, в котором чувствовалась настоящая правда о войне, неподвластная цензуре.

Прямых претензий к Гроссману у редакции не возникало, но все настоятельные просьбы корреспондента касательно еврейского вопроса Москва старательно игнорировала.

Иллюстрация Бориса Есельсона

Как не было его и у самого Гроссмана:

Все копии и черновики рукописи Гроссмана были изъяты КГБ, забрали даже ленты пишущей машинки. Квартиры его друзей и редакции, с которыми он сотрудничал, подверглись обыску. Тогда Гроссман написал письмо Хрущеву:

Я знаю, что книга моя несовершенна, что она не идёт ни в какое сравнение с произведениями великих писателей прошлого. Но дело тут не в слабости моего таланта. Дело в праве писать правду, выстраданную и вызревшую на протяжении долгих лет жизни.

Почему же на мою книгу, которая может быть в какой-то мере отвечает на внутренние запросы советских людей, книгу, в которой нет лжи и клеветы, а есть правда, боль, любовь к людям, наложен запрет, почему она забрана у меня методами административного насилия, упрятана от меня и от людей, как преступный убийца?

Вот уже год, как я не знаю, цела ли моя книга, хранится ли она, может быть, она уничтожена, сожжена?

На фото: Н.С. Хрущев, М. А. Суслов, Л. И. Брежнев

Вернувшись домой, Гроссман подробно рассказал жене о содержании состоявшейся беседы. На ее вопрос, можно ли надеяться на издание романа, ответил:

Книга была арестована, а писатель остался на свободе. Его не посадили, хотя сажали и за гораздо меньшее, просто проигнорировали, потому что он был слишком хорошо известен за пределами СССР не только как писатель, но и как видный еврейский общественный деятель. Но что за ад творился в душе писателя, невозможно себе представить. Годами быть убежденным в том, кто виновен в трагедии Второй мировой войны и трагедии еврейского народа, кто виновен в его личной трагедии, буквально поставить на карту душу ради публикации своей главной книги — и остаться один на один с мертвой тишиной сожженного собственными руками дома, на обугленных стенах которого явственно проступают очертания Треблинки.

Но всё это было уже неважно. Писатель, прошедший всю войну без единой царапины, видевший настоящий ад на земле, не смог пережить личного ада. У Гроссмана стал прогрессировать рак почки. Он умер в ночь на 15 сентября 1964 года после неудачной операции.

Гроссман подчинялся не сталинградскому военному начальству, а московской редакции. Никто на фронте не мог ему приказывать. Но он с жадностью и отвагой художника искал истину войны, искал ее на той огневой черте, где смерть выла, пела над головой. Бог охранял его, он не был ни разу ранен. Его настигла не немецкая пуля, а другое страшное оружие.

На войне он был целомудренно чист, презирал тех литераторов, кто заискивал перед начальством, то униженно, то нагло выпрашивал награды и звания, кто ленился появляться на передовой. Был верен жене, в отличие от многих нас, грешных.

Его нравственную, а не только художественную силу чувствовали все. Порой боялись ее. Когда мы вступили в Германию и начались постыдные, дикие происшествия, кто-то из фронтовых стихотворцев, пародируя известную песню, сочинил:

Семнадцать тысяч камней в поле — словно изувеченные надгробные плиты на огромном кладбище. Его окружают вековые сосны и ели, а по их стволам идет белая лента с бесконечной чередой фамилий: Rosenfeld, Gerstman, Rajzman, Gurwicz, Rosengarten, Kantorowicz. В Освенциме, самом страшном месте на земле, погибло более миллиона человек. Здесь, в 80 километрах к северо-востоку от Варшавы, в течение года было убито 800 тысяч ни в чем не повинных людей. В Треблинке закончилась жизнь практически всего еврейского населения польской столицы. В самой Варшаве до сих пор остались следы событий 75-летней давности, когда нацисты попытались за считаные месяцы уничтожить созданное ими крупнейшее гетто Европы. Onliner рассказывает, как перед лицом неминуемой трагедии осталось место героизму.

Окончательное решение

К этому времени нацисты почти полностью отошли от политики стимулирования эмиграции. Новым этапом (как показало будущее, промежуточным) было создание в крупных и средних населенных пунктах компактных районов, куда переселялись евреи из самого города и его окрестностей.

Жизнь внутри

16 октября 1940 года генерал-губернатор оккупированной Польши Ганс Франк объявил о создании Варшавского гетто, ставшего крупнейшим подобным образованием во всей Европе. С территории района Муранув принудительно выселялись проживавшие там поляки и представители других национальностей (около 113 тысяч жителей). На их место переселялись евреи из прочих районов столицы и ее окрестностей. На территории в 3 квадратных километра в конечном итоге скопилось 400 тысяч человек — треть населения Варшавы. Спустя месяц после создания гетто возведение трехметровой стены с колючей проволокой вокруг района завершилось, и гетто оказалось отрезано от внешнего мира. Ловушка захлопнулась — самовольное покидание ее границ запрещалось и каралось сначала девятимесячным тюремным сроком, который вскоре заменил расстрел на месте.

Читайте также: