Там где в дымке холмы краткое содержание
Обновлено: 07.07.2024
Вдохновенно-поэтический рассказ о судьбе человека в условиях конфликта старого и нового показан с точки зрения уроженки города Нагасаки, пережившей самое страшное — неизведанные перемены.
Награды и премии:
лауреат | Мемориальная премия Уинифред Холтби / Winifred Holtby Memorial Prize, 1982 // Региональный роман (Япония/Великобритания) |
evridik, 9 апреля 2016 г.
А между тем именно жизнь героини в Японии с последующим переездом в Англию и приводит читателя к мысли о повторяемости, о том, что каждый может оказаться на месте другого, что какие-то события неизбежны просто потому, что однажды вы решили бежать. Это очень сложная, пастельными тонами расцвеченная история, героев которой хочется жалеть и жалеть. Точнее, хочется жалеть их выбор и выбор их родных. Дети и родители – вот основные герои романа, и их взаимоотношения, разные, как сами герои – основа сюжета.
Читатель может захотеть обвинить автора в недостатке фактов, но я встану на защиту Исигуро: очень хрупкий мир романа, кажется, может не выдержать слов, которые объясняли бы всё. Этот роман адресован тем, кто может дорисовать картину самостоятельно.
evavan, 10 июля 2009 г.
Если попробовать кратко сформулировать мои мысли об этом романе, то я сказала бы, что он об эгоизме. Причем об эгоизме не как отрицательной черте, а об его неизбежности. А ещё о том, что на ошибках нельзя учиться, что они — непреодолимые развилки человеческого пути.
Sfumato, 5 августа 2009 г.
Довольно приличная вешь.
Исигуро как всегда демонстрирует атмосферный, легкий язык изложения.
Фабула уже описана в предыдущем отзыве, мало что можно добавить. Действительно, не все так просто как кажется. Дружба Эцуко и Сатико претендует и на второй уровень восприятия. Как мне показалось, события происходящие в послевоенной Японии и уже в Англии — суть одна и та же драма. Книга наполнена тонкими намеками, к концу романа я уже не вполне понимал, какая же из историй случилась раньше, а какая позже. Такое вот странное чувство. Все в дымке, все тонко и лирично.
Книга совсем не наполнена действием, по сути, небольшие зарисовки из вроде бы обычной жизни. Но оторваться совершенно невозможно. Такова сила таланта автора, Исигуро великолепно владеет композицией, всегда немного не договаривает, дает время подумать.
hal, 31 августа 2009 г.
Книга оставляет довольно сильное впечатление после прочтения. Тонкие намеки, ускользающие в дымке слов, вроде бы все просто, но одновременно и сложно, притягательно завораживающе. На первый взгляд реальная история скрывает в себе и мистический элемент. ближе к концу понимаешь — этот роман интересен прежде всего своей неуловимой атмосферой загадки, ответ на которую каждый дает себе сам.
История, подернутая дымкой
Исигуро покорил меня с первой книги и до сих пор не захожу в рецензии на нее, если вижу оценку ниже пяти. Вторая прочитанная же только убедила меня в том, что автор мой и читать надо все, но только с правильным настроем. Хотя, наверное, на японцев вообще на всех нужен свой настрой. И да, я в курсе, что он типа британский писатель, но, полное имхо, для меня это не так. Его стиль, плавность текста, меланхоличность рассказываемой истории, за красивым узорчатым слогом которой прячется такое, что ну б его нафиг — это именно то, что обычно и привлекает меня в творчестве авторов Страны Восходящего Солнца.
Эцуко уже давно живет в Англии, переехав туда из Японии вскоре после окончания войны. У нее две дочери, рожденные от разных мужей разной же национальности. Но чем старше становится Кейко, тем сильнее она отдаляется от матери, пока не уходит насовсем за грань, из за которой уже нет возврата - девушка повесилась в своей одинокой квартирке. И Эцуко после ее смерти вспоминает те дни в Нагасаки, когда она только еще была беременна и жила вся ожиданием этого ребенка. Тогда же у нее сложилась странная дружба с не менее странной женщиной, старше ее по возрасту - Сатико. Она вдова с дочкой примерно десяти лет, многое пережила уже в своей жизни и теперь хочет навсегда покинуть родину и уехать с любовником-американцем в США. Эцуко наблюдает все ее метания, сомнения, постоянную смену планов и настроений. А периодически мы снова оказываемся в Англии, где к Эцуко приехала навестить ее младшая ночь Ники.
Повествование плавное, спокойной, такое ощущение, что ничего и не происходит, просто воспоминания о прошлой жизни, просто рассказ о нынешней без особых событий что тогда, что теперь, но при этом лично мне абсолютно не было скучно, автор как-будто качал меня на волнах своего текста, погружая в такое же спокойно полумедитативное состояние. А потом. Потом буквально последняя страница, одна фраза и долгие, упорные, непрекращающиеся по сей день попытки понять а что это вообще было. Причем кой-какие сомнения у меня возникли уже в середине книге, но обо всем я так и не догадалась. А как вообще можно было о чем-то догадаться, если даже сейчас я пишу и продолжаю думать, вертеть историю, поворачивая то одним, то другим боком, пытаясь разглядеть все то, что вложил в нее автор. Люблю такие книги, оставляющие после себя кучу вопросов, но не потому что автор такой косорукий и не смог мне в конце все внятно объяснить, а наоборот, потому что автор просто умница и мне теперь остаются только жалкие попытки разобраться. Хочется понять вложенное в нее, вглядеться пристальнее в многогранность текста, повертеть в голове еще раз те же символы, которыми была так насыщена эта повесть. Ох, символы, это вообще отдельная история. Те же убитые дети, мелькнувшие на самой обочине истории, для чего они, что они значили? Хоть перечитывай.
Дальше попытки разобраться в концовке, очень даже спойлерные, так что идут под кат.
Я так и не пришла к единому мнению, что же это было. Мистика с путешествием души во времени? И уже потерявшая дочь Эцуко глазами себя же, но в образе более молодой и наивной наблюдает за опять же собой, но уже старше и несчастнее и пытается хоть как-то себе помочь, успокоить, убедить в том, что она поступает правильно, что ее вины в смерти дочери нет? Верит ли она сама в это? Я не думаю, что она была такой уж плохой матерью (хотя котят я ей не прощу. ), не была она и супер мамой, думающей только о своем ребенке, но и ее можно понять, сложные и тяжелые времена заставляют порой людей действовать жестко и не всегда возможно принять единственно верное решение. Должна ли она была полностью пожертвовать собой и остаться в доме дяди, где сама бы медленно угасала, но девочке было бы лучше? Я не могу ответить однозначно.
Была у меня еще версия с психическим расстройством Эцуко, у которой в голове перемешалось после пережитых драматических событий прошлое, настоящее и будущее и не на ее ли совести тогда погибшие дети, которых она видела котятами, мешающими воплощению ее планов на будущее и потому утопленных? Эта версия тоже вполне оправдывает многие нестыковки.
Ну и наконец, третья, пожалуй, самая мной любимая. Может, не стоит воспринимать эту историю как реальную историю жизни женщины? Может автор хотел так метафорично изобразить неотвратимые и многих пугающие перемены в жизни всей страны? И тогда дочь — это старая традиционная Япония с ее строго регламентированным жизненным укладом, не готовая меняться и потому медленно но верно умирающая в месте, которое так и не стало ей домом. А Эцуко-Сатико - это только рождающаяся новая Япония, частично перенимающая традиции западного мира, отвергающая вековые устои и традиции и, конечно же, бесконечно сомневающаяся в том правильно ли она поступает.
Думаю, чтобы прийти к окончательному (не факт что верному, но хотя бы ставшему таковым для меня) выводу, мне и впрямь стоит через время перечитать эту историю. Помню, у Акутагавы я один рассказ три раза читала)) А что вы хотели? Японцы;)
Прочитано в рамках игры:
"Школьная вселенная" (Исследовательская Работа №2)
и клуба "Последний романтик ЛЛ"
Обмани меня
Исигуро - сентиментальный волшебник. Трудно объяснить, но во всех его книгах, которые я прочитала, он рассказывает об ушедшей жизни, ушедшей и прожитой как-то странно, возможно, даже зря. От этого щемит сердце, и очень-очень грустно на душе. Раньше, в бытность свою юной и романтичной, я чуть ли не слезами заливалась, жалея героев. Сейчас мне все больше приходит на ум мысль "а не виноваты ли они сами". И все чаще я прихожу к выводу, что - да, виноваты они сами. Но от прожитых зря жизней все равно грустно.
Это первая книга автора, и она очень, очень и очень талантливо написана. Исигуро даже будучи автором-новичком сумел нарисовать словами акварель. Все в дымке, все в тумане, все покрыто стелющейся вуалью, легкой-легкой, легче пуха, но чтобы разглядеть под ней что-то, нужно очень постараться. Но под нежной тканью повествования скрывается мрак и горечь, и горе, и безумие. Автор настолько хитро применил технику ненадежного рассказчика, что я долго и не догадывалась - о чем - вообще ни о чем: что будет какая-то тайна, что в книге вообще есть загадка, что ее можно долго разглядывать, пытаясь рассмотреть сквозь ту самую вуаль. В финале меня ошарашило.
К пожилой японке Эцуко, одиноко живущей в Англии, на несколько дней приезжает погостить младшая дочь Ники. Та очень давно не видела мать, и не приезжала на похороны сестры Кейко. Да, старшая дочь Эцуко покончила с жизнью, и мать, внешне храня спокойствие и невозмутимость, глубоко в душе сильно переживает это. Под влиянием чувств она вспоминает свою жизнь в Японии, в послевоенном Нагасаки. Она вспоминает подругу, некую Сатико, жившую в бревенчатой развалюхе вместе с дочкой Марико неподалеку от дома Эцуко на краю пустыря. Вспоминает их знакомство, вспоминает странности поведения Марико, как та постоянно убегала и пряталась от матери. Вспоминает и саму Сатико, которую, честно говоря, всю книгу хотелось тяжело избить за ее речи и отношение к дочери.
И постепенно из воспоминаний и общения Эцуко с дочерью вырисовывается портрет красивой, здравомыслящей японской женщины, ведущей себя согласно правилам приличия, что японским, что американским. Эцуко - нравится. Этому даже не мешают странные диалоги в стиле
"Вы уезжаете?"
"Уезжаем"
"Хорошо, что уезжаете"
"Наверное, хорошо, да только и тут неплохо"
"Ну тогда лучше остаться?"
"Нет, мы уезжаем"
И только ближе к финалу Исигуро одним лишь предложением сдергивает на секунду эту вуаль, разверзая бездны, и остается только перекручивать весь текст наново, находя все новые тайные подсказки, разбросанные тут и там. Замечательная книга-обманка.
Когда рассеется дымка
Эта небольшая книга Исигуро трогает своей загадочностью, глухо припрятанными между строк надломом и трагедией. И только вихрь догадок и мыслей в голове. И ты думаешь о войне и о том, что ее жертвами всегда становятся невинные люди, с которыми никто не считается. И ты рассуждаешь о том, что прожить жизнь сложно. Прожить, не оступившись, не совершив ошибки. Ты делаешь поспешные выводы после, но в полной мере раскрыть интригу вряд ли можешь. Как и вряд ли узнаешь, что на душе у другого человека, и что прячет этот незнакомец где-то глубоко внутри себя. И ты вертишь и вертишь книгу как кубик Рубика в поисках отгадки, продумываешь комбинации наперед, заглядываешь назад, но постигнешь ли правду? Финал замыкает многоточие.
В кои-то веки передаю привет любимым Последним Романтикам!
Первое мое знакомство с автором состоялось благодаря книге "Не отпускай меня" и было сдержано-приятным. Чего-то подобного я ожидала и в этот раз - пройтись по хорошо написанному тексту без особых потрясений, но под конец остаться со стойким послевкусием и роем мыслей. Тот роман долго вспоминался, каждый раз находился все новый и новый слой, заставляя возвращаться и переосмысливать. А еще герои тогда нашли во мне отклик, им я сопереживала, они нравились мне.
Здесь же из плюсов - только вкрадчивое и ненавязчивое повествование, позволяющее читателю самому додумывать. Только вот что? Рассказ Эцуко о прошлом, ее жизнь в настоящем - все это куда-то должно было привести и в какой-то момент стать откровением, но конец не оправдал ожиданий.
Героиня, чувствуя боль от самоубийства дочери, постоянно мысленно возвращается в родной город, она вспоминает подругу - Сатико и ее дочь.
Трудно сказать почему эта женщина так зацепила молоденькую девушку, меня она бесила до невозможности - ведь повторяя, что она думает о ребенке и руководствуется ее интересами, поступала так, как удобно было только ей. Конечно, Марико далеко не ангел, да и вообще, у меня сложилось впечатление, что дети там неконтролируемые - толстый мальчик, появившийся в одном из эпизодов, воспитанием явно не блистал, но все равно девочка не заслуживала, чтобы ею настолько пренебрегали.
Стоит добавить, что весь сюжет действительно окутывала дымка, лишь на мгновение приоткрывая загадки, спрятанные в романе. Но внимательному читателю этих подсказок вполне хватает, чтобы быстро разобраться что к чему. И становится скучно и неинтересно. Чуть бы больше таинственности, чуть бы больше действий - и возможно, было бы именно то.
Рецензия написана для клуба последний романтик и игры Собери их всех!
Меланхолические переживания о прошлом.
Грустное и очень меланхоличное произведение (старшая дочка главной героини покончила жизнь самоубийством. ). И название, кстати, очень подходящее и символичное: роман окутывает тебя словно дымкой, отчетливо ничего не можешь разглядеть, остается только догадываться. Много в произведении недосказанностей, а две в чем-то переплетающиеся сюжетные линии (и обе - из далекого прошлого) вообще словно обрываются на полуслове. Или же это такой своеобразный ход писателя: оставить за читателем право самому "додумать" перипетии сюжета и создать (мысленно) свое произведение на основе предложенного. Самому решить, что послужило причиной трагических событий как прошлом (расставание героини с первым мужем), так и в настоящем (такая страшная смерть собственного ребенка), кто виноват, и если виноват, то в чем, на чьей стороне правда и можно было бы избежать этого кошмара.
Это первое произведение Кадзуо Исигуро, которое я читаю, но не первое вообще японское произведение, прочитанное мною. И почему-то мне кажется, что это очень японское творение, в смысле менталитета: покорность, следование традициям, желание никогда никого не обидеть, особая интеллигентность - и все это вместе создает потрясающую атмосферу, атмосферу какой-то внутренней силы и стойкости, защищенности от внешнего мира даже на уровне ритуалов, передаваемых из поколение в поколение, как, например, жить после свадьбы с родителями мужа в одном доме). Даже эмоции здесь не принято громко выражать (в книге и описываемых событиях, по крайней мере), все происходит на уровне мыслей и тщательно подобранных слов.
Для меня это произведение оказалось очень тяжелым (в книге также много места уделяется переживаниям маленькой девочки, мать которой - подруга главной героини - очень своеобразно относится к своим обязанностям) и однозначно книга не для осени (слишком много в ней тоски по былому). 4/5
Для клуба Последний романтик ЛЛ
Осторожно! В комментариях спойлеры.
Серость. Серость тумана, туманная серость. Она душит, она изводит, она разучит тебя улыбаться, видеть яркие краски, поможет позабыть, что такое смех, что такое определенность и ясность. Серость. Серые оттенки повсюду. Исигуро не читала давно, потому отвыкла от атмосферы его романов - как результат его фирменный стиль порвал мое сознание на маленькие клочки и спрятал в серой мгле. Серость. И такая громкая тишина.
Первые изданные пробы пера писателей не часто оказываются чуть ли не более примечательными, чем последующие их работы – скорее до обидного редкими. Но вот это – явно один из таких случаев. Кадзуо Исигуро всегда пишет странные, туманные истории, в которых картинки так же гротескны, ярки и необычны, как рисунки на кимоно в сумеречной мгле, но в этой книге просто превзошел самое себя – может, как раз потому, что это самая его первая книга, и все это меланхоличное и сумбурное великолепие било из него фонтаном.
Я увидела сразу несколько отражений одной и той же судьбы. В одном женщина, потерявшая на войне любовника и лишившись средств к существованию, в отчаянии утопила свою маленькую незаконорожденную дочь, а потом покончила с жизнью. В другом – задушила ее спящей несколько лет спустя, чтобы беспрепятственно уехать в Америку с новым другом сердца. В третьем девочка повесилась сама, не желая мириться с пьяницей любовником матери, основной недостаток которого был совсем не в этом. В четвертом мать повесила девочку собственными руками, а потом долго смотрела на качающегося на качелях (которые не были качелями) ребенка. В пятом – женщина утопила рожденную от погибшего на войне любовника дочку, спустя какое-то время вновь вышла замуж и родила еще одну девочку, потом развелась с начавшим распускать руки мужем, вышла замуж за иностранца, уехала с ним в Англию и родила еще одну дочь, много лет спустя в итоге вернувшись к началу цикла: муж умер, старшая из живых дочерей повесилась. Такое вот пространство вариантов, крутящееся вокруг одного и того же – матери и умирающей в муках дочери.
Какой из них правильный, и есть ли такой вообще я так и не определилась – слишком уж много тумана и питающих бурное воображение намеков и недосказанностей сложил в одну историю Исигуро. Но именно это в ней и завораживает на фоне достаточно незатейливого стиля повествования и достаточно скупых описаний – пространство для работы фантазии. И вот никогда бы не подумала, что такое скажу, но Исигуро, оказывается, знает толк в неспешных, очень атмосферных и чисто японских триллерах.
Книжное путешествие, Летний тур, Back to the Book Travel! Карта 1. Поле 11, Интеллектуальный бестселлер.
Reading Challenge 2015 (38/50): Книга с плохими отзывами.
Чем интересен дебютный роман то ли японского, то ли британского писателя, лауреата премии Букеровской и номинанта ещё нескольких рангом пониже? Что тут у нас? Ага, аннотация.
Первая книга Исигуро уже подобна дзен-буддистскому саду, в котором ни цветистым метафорам, ни диким сорнякам не позволено заслонить сюжет.
Сожет заключается в том, что проживающая в Великобритании (каковую можно без всякого ущерба заменить хоть на Швейцарию, хоть на Ямайку) и много повидавшая на своём веку японка во время приезда к ней её младшей дочери погружается в воспоминания о жизни в послевоенной Японии, а если точнее, в Нагасаки. Повествование, как и положено, периодически кидает нас из прошлого в настоящее и обратно, картинки за окном с лёгкостью меняются: вот у нас чуть ли не постапокалиптика, дождливое серое небо и чёрный ворон кружит над крестом, а вот уже мирный английский пригород, укутанный зелёной листвой и словно сошедший с иллюстрации на упаковке сливочного масла, только улыбающейся коровки и не хватает.
Основная часть повествования, разумеется, - та, что про Нагасаки, а зелёный рай служит в основном для контраста, и что определённо удалось Игисуро - на этом контрасте убедительно сыграть, передав его прежде всего через главную героиню. Несмотря на то, что она производит впечатление не человека, а функции (об этом после надо бы сказать подробнее), её откровенное непонимание своего места в жизни, а главное, полное смирение и примирение с таким порядком вещей - одна из главных тем романа, и работает она как раз за счёт этого контраста, ведь именно среди красоты и благолепия, где героиня проводит дни в полном одиночестве, приходит окончательное осознание. Осознание, с которым в отличие от неё, старшая дочь мириться не захотела и покончила с собой.
Остаётся только вновь и вновь нырять в глубины собственной памяти и вспоминать, вспоминать, вспоминать.. Вспоминать то ли подругу, то ли просто хорошую знакомую - истеричную, самоуверенную дуру, самодовольную, но яркую личность, изо всех сил пытающуюся быть, а, главное, выглядеть самостоятельной, но неизменно терпящую в этом вопросе фиаско; вспоминать её дочь - странного, молчаливого ребёнка, упорно твердящего, что когда никого нет рядом, к нему приходит женщина, которая уже давно мертва; вспоминать мужа, вечно уставшего и игнорирующего; вспоминать его отца, грустно улыбающегося, пытащегося достучаться до безразличного ко всему сына и скучающего по былым временам.
А времена - времена меняются, и образ только зарождающейся новой Японии, созданный автором - ещё одна бесспорная его удача, атмосфера грядущих перемен и тоски по прошлому ощущается через книжные страницы почти физически: вот старец сетует на маладёшь "а в наааааше время такова не была" , а горячий молодой мужчина, готовый строить новый мир, гордо подняв голову и глядя прямо в глаза, смело ему возражает; вот смирившаяся с потерей сыновей женщина твёрдо стоит на ногах ради последнего сына живого, а гордая аристократка, из последних сил держащаяся за своё высокое положение, на которое теперь всем стало абсолютно плевать, не знает, куда деть свою единственную дочь.
Среди всех этих людей главная героиня теряется начисто, о её существовании немудрено забыть вообще и всё, чем она занимается на протяжении романа - это кивает головой, соглашается, снова кивает головой, снова соглашается, а потом бежит выполнять: "да", "угу", "конечно", "я могла бы..", служа словно нейтральным наблюдателем, рассказчиком, влияние которого на происходящее минимально. В свете этого не грех и признать чуть ли не бессмысленность её существования - та самая тема, о которой уже говорилось: стоило ей остаться одной, как за неимением лучшего пришлось мысленно уплыть в собственное прошлое.
Всё это выписано тем самым литературным языком - плавно, глубоко, чувственно. Здорово, в общем. Жаль, что сюжетно роман всего лишь зарисовка: мазок там, мазок здесь, мыслишка тут, мыслишка там, ах, как завораживающе многозначительно показан величавый полёт луны в отражении озера!! Персонажи проходят мимо один за другим, как в картинной галерее, и .. почти ничего с ними не происходит. Читатель изо всех сил пытается откопать ЧТО-ТО, иногда даже получается (а чего, вон у меня выше почти получилось), но за всей этой многозначительностью ничего толком и нет: чертовски красиво и атмосферно, но дочитывая последнюю страницу и восклицая при этом "КААААК! И это всё!?", не можешь избавиться от чувства глубокого разочарования. Тьфу ты, Кадзуо, а дальше-то что делать?
Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы краткое содержание
Эцуко живет в английской провинции. После самоубийства старшей дочери она погружается в воспоминания о своей юности в послевоенном Нагасаки, дружбе с обедневшей аристократкой Сатико и о сопутствовавших этой дружбе странных, если не сказать макабрических, событиях…
Там, где в дымке холмы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Там, где в дымке холмы
Ники — так мы в итоге назвали нашу младшую дочь; имя не уменьшительное, мы с ее отцом выбрали его, пойдя на компромисс. Именно он, как ни странно, хотел дать дочери японское имя, а я — быть может, эгоистически избегая напоминаний о прошлом, — настаивала на английском. Под конец он согласился на Ники, посчитав, будто в этом имени различимо смутное эхо Востока.
Ники приехала ко мне в этом году в апреле, когда было еще холодно, моросил дождь. Возможно, она собиралась пробыть у меня дольше, не знаю. Но мой дом за городом и тишина вокруг стали ее тяготить, и скоро я увидела, что она рвется обратно — к своей лондонской жизни. Она слушала и не дослушивала мои пластинки с записями классической музыки, бегло пролистывала стопки журналов. Ей постоянно звонили, и она — тоненькая, в туго облегавшей ее одежде — кидалась через ковер к телефону, тщательно прикрывая за собой дверь, чтобы я не подслушала разговор. Через пять дней она уехала.
О Кэйко она заговорила только на второй день. Утро было пасмурное и ветреное, и мы придвинули кресла поближе к окнам — посмотреть, как дождь льется на сад.
— Ты ждала, что я приеду? — спросила Ники. — Ну, на похороны.
— Нет, пожалуй, и не ждала. Не думала, что ты будешь.
— А я вправду расстроилась, когда узнала. Чуть не приехала.
— Да я и не ожидала, что ты приедешь.
— Люди не знали, что со мной. Я никому ничего не сказала. Наверное, растерялась. Они бы и не поняли, ни за что не поняли, каково мне. Сестры, считается, очень близки между собой, разве нет? Может, они тебе и не по душе, однако близость все равно сохраняется. Но у нас ведь было совсем не так. Я сейчас даже не помню, как она выглядела.
— Да, ты ее давно не видела.
— Помню только, что из-за нее я делалась несчастной. Вот такой она мне запомнилась. И все же опечалилась, когда обо всем узнала.
Быть может, и не одна лишь тишина гнала мою дочь обратно в Лондон. Хотя о смерти Кэйко мы особенно не распространялись, эта тема всегда была с нами и носилась в воздухе, стоило нам разговориться.
Кэйко, в отличие от Ники, была чистокровной японкой, и не одна газета поспешила за это ухватиться. Англичанам дорога мысль о том, будто нашей нации присущ инстинкт самоубийства и потому вдаваться в объяснения незачем; в газетах сообщалось только, что она была японкой и повесилась у себя в комнате.
В тот же вечер, когда я стояла у окон, вглядываясь в темноту, за спиной у меня послышался голос Ники:
— Мама, о чем ты сейчас думаешь?
Она сидела поперек кушетки, держа на коленях книгу в бумажной обложке.
— Я думала об одной давней знакомой. О женщине, которую когда-то знала.
— О женщине, которую знала, когда ты… До твоего приезда в Англию?
— Я знала ее, когда жила в Нагасаки, если ты это имеешь в виду. — Ники не отводила от меня взгляда, и я добавила: — Много лет назад. Задолго до того, как встретила твоего отца.
Ники мой ответ, кажется, удовлетворил — и, пробормотав что-то про себя, она вновь взялась за книгу. Ники во многих отношениях была любящим ребенком. Приехала она не просто для того, чтобы взглянуть, как я восприняла известие о смерти Кэйко; нет, ею двигало желание исполнить некую миссию. В последние годы она принялась восторгаться многим из моего прошлого и явилась с намерением внушить мне, что все остается по-старому и мне не надо сожалеть о принятых некогда решениях. Короче говоря, убедить меня, что ответственности за смерть Кэйко на мне нет.
Мне не очень хочется сейчас много говорить о Кэйко, утешение это для меня слабое. Упоминаю о ней только потому, что так сложились обстоятельства тем апрелем, когда приезжала Ники: именно тогда, спустя долгое время, мне вновь вспомнилась Сатико. Хотя дружили мы с ней всего лишь несколько летних недель много лет тому назад.
Худшие дни остались тогда позади. Американских солдат было по-прежнему всюду полно: в Корее шла война, однако в Нагасаки после случившегося жилось легче и спокойней. Мир, чувствовалось, меняется.
Мы с мужем жили в восточной части города, трамваем недалеко от центра. Рядом протекала река: как-то мне сказали, что до войны на ее берегу возникла деревушка. Но потом упала бомба и оставила после себя одни обугленные развалины. Началось восстановление, со временем построили четыре бетонных здания, примерно по сорок отдельных квартир в каждом. Из этих домов наш построили последним, и на нем программа реконструкции приостановилась: между нами и рекой лежал пустырь — несколько акров высохшего ила с канавами. Многие жаловались на вред, причиняемый этим пустырем здоровью: в самом деле, дренажная система приводила в ужас. Лужи стоячей воды не просыхали круглый год, а летом не было спасения от комаров. Время от времени здесь появлялись чиновники: они отмеряли расстояния шагами, что-то записывали, но месяц проходил за месяцем, а ничего так и не делалось.
Обитатели квартир мало чем отличались от нас: молодые супружеские пары, мужья нашли хорошую работу в расширявшихся фирмах. Многие квартиры принадлежали фирмам, которые сдавали их в аренду своим служащим за божескую цену. Все квартиры были одинаковы: полы устланы татами, ванные и кухни оборудованы по западному образцу. Внутри было тесновато, сохранять прохладу в жару удавалось не очень, но в целом жители были, как казалось, довольны. И все же мне ясно вспоминается, что жить здесь постоянно никто из нас не собирался: мы словно ждали дня, когда сможем перебраться в место получше.
Опустошительная война и правительственные бульдозеры не задели только один деревянный домик. Его было видно из нашего окна: он стоял одиноко на краю пустыря, у самой реки. Такие домики — с черепичной крышей и низкими, почти до земли, скатами — в сельской местности встречаются всюду. Я часто в свободную минутку смотрела на него из окна.
Судя по вниманию, какое привлекло к себе появление Сатико, на этот домик смотрела не я одна. Много толковали о двух мужчинах, которые там как-то работали: посланы они властями или нет. Потом заговорили, что в домике живет женщина с маленькой девочкой: я сама несколько раз их видела, когда пробиралась между канавами.
Широкую американскую машину, белую и обшарпанную, которая, переваливаясь на выбоинах, двигалась через пустырь к реке, я увидела впервые перед началом лета, когда была на третьем или четвертом месяце беременности. Вечерело, и закатное солнце, садившееся за домиком, сверкнуло на мгновение по металлической обшивке.
Первым произведением,которое я прочитала у Кадзуо Исигуро было- " Не отпускай меня",которое на меня произвело большое впечатление.И я решила ознакомиться ещё с какими-нибудь его работами.Я скачала на электронную книгу - " Там где в дымке холмы". Подкупило название.
Вернувшись из Южной Кореи, мне захотелось обратиться к интеллектуальной прозе с глубоким смыслом, и уважением в каждой строке. Я заранее хотела японского писателя, и прогуливаясь по книжным полкам увидела ее.
И это лучшее произведение Джойса по мнению самого Джойса? Простите, уважаемый Грэм, но волшебством в этой книге и не пахнет.
Грэм Джойс - английский писатель, тяготеющий к жанру фэнтези. По крайней мере, я так думала. Оказалось, от фэнтези в его книгах ровным счетом ничего нет. Возможно, я читала не те книги. Возможно, мое понимание фэнтези не совпадает с пониманием Джойса.
На Роман Мэгги О'Фаррелл я возлагала большие надежды, начитавшись рекомендаций на разных книго- сайтах купила и. еле ее добила, домучала. Повествование периодически ведётся от разных лиц, скачет по времени назад- вперёд на 20 лет, мешанина страшная.
Книга-сказка, книга-мечта. Сборник из трёх коротких рассказов, каждый из которых смог поведать очень многое.
Всех приветствую! Спешу поделиться впечатлениями о книге, с которой я не спешила знакомиться, хотя она напрямую связана с моей любимой трилогией и к прочтению обязательна.
Приветствую вас, любители книг! Поговорим о романе Делии Оуэнс "Там, где раки поэт". Об этой книге я узнала от знакомых, которые выкладывали фото обложки в свои инстаграмы. Меня так зацепила обложка, что я стала гуглить, увидела хорошие отзывы и решила, что мне тоже нужно её прочитать.
Русский богатырь Жихарь,Кентавр Китоврас, петух Будимир, Царь Соломон, Демон Костяные уши. и это далеко не полный список незабываемых героев незабываемой истории!
Не знаю,есть ли в моих книжных закромах, хоть один том более затертой и потрепанной книги. "Там ,где нас нет" М. Успенского зачитана моими родственниками и друзьями практически до дыр, бедный корешок,знававший лучшие времена практически на соплях крепится к обложке.
Когда я начала читать эту книгу, то подумала что я, наверное, что-то не понимаю, либо не совсем понимаю, потому что сюжет был запутан, много неясностей сопровождало его, при этом какая-то сюжетная линия все же присутствовала, а я никак не могла понять, где герой находится территориально, почему так …
Как близки могут быть люди, находясь за тысячи километров друг от друга и как долго нужно ждать своё счастье? Прочитав эту книгу, Вы найдете ответ!
Вы не задумывались, какую большую роль в нашей сегодняшней жизни играет общение через интернет? Большинство знакомств начинается именно там и термин "друзья по переписке" становится нормой для нашего общества.
Всем утречка-мяутречка, в студии "Другой мир. Хорошо там, где нас нет" от многообещающей Натальи Косухиной. Книга вышла в издательстве Армада(Альфа-книга), серия "Романтическая фантастика" (Фэнтези, Любовный роман, Юмор). Аннотация. Сюжет. Попаданка. Сразу стала предметом всеобщего внимания.
По совету подруги купила книгу "Там, где водятся ведьмы". Прочтя название, была настроена несколько скептически - ожидала очередное банальное фэнтези, но с первой же главы понятно, что это не так. Во-первых, это интереснейший гид по одной из провинций Испании - Стране Басков. Что вы о ней знаете?
Кадзуо Исигуро, Нобелевский лауреат по литературе, написал "Клару и Солнце" после многолетнего молчания, и Боже мой, как её ждали в мире и как её ждала я!
Миллионы женщин подверглись калечащим операциям на половых органах. Многие из них погибли сразу после операций - от болевого шока и инфекций, другие - умерли во время родов, но некоторые смогли выжить. Авторша этой книги как раз из третьей группы.
Всем привет)) Около недели у меня был небольшой книжный перерыв, но вот я возвращаюсь к чтению и отзывам на книги. И начать я решила с романа, написанного известной в прошлом моделью, Уорис Дири - "Цветок пустыни".
Читайте также: