Штейн гостиница астория краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Все деньги, вырученные от продажи билетов на спектакль, пойдут на установку бюста легендарного советского летчика, Героя Советского Союза Михаила Девятаева.
В спектакле сыграли два вице-губернатора Оренбуржья. Вице-губернатор – заместитель председателя Правительства Оренбургской области по социальной политике – министр здравоохранения Оренбургской области Татьяна Савинова играла роль Екатерины Михайловны – бывшей жены майора Коновалова, а вице-губернатор – заместитель председателя Правительства – руководитель аппарата Губернатора и Правительства Оренбургской области Дмитрий Кулагин исполнил роль военного корреспондента. Также на сцену вышли представители общественности, бизнеса и власти.
ФЛАГ АДМИРАЛА
Историческая драма в четырех действиях, девяти картинах, с эпилогом
Действующие лица
Васильев — флаг-офицер Ушакова.
Войнович — начальник Черноморского флота.
Сенявин — флаг-офицер Войновича.
Орфано, грек — корабельный подрядчик.
Лепехин — корабельный подрядчик.
Лепехин — его сын, матрос.
Матрена Никитична — его жена.
Виктор — юнга, затем лейтенант, их сын.
Метакса — офицер, переводчик.
Потемкин Таврический — князь, генерал-фельдмаршал.
Мордвинов — граф, старший член Черноморского адмиралтейства.
Лорд Нельсон — английский адмирал.
Леди Гамильтон — жена английского посла в Неаполе, любовница Нельсона.
Уорд — английский дипломат.
Фердинанд — король неаполитанский.
Каролина — королева неаполитанская.
Мишеру — министр неаполитанского двора.
Траубридж — английский офицер.
Кондратий, он же Эким-Махмуд — штаб-лекарь турецкого флота.
Доменико Чимароза — известный итальянский композитор.
Женщина в черном.
Сегюр — французский посол.
Матросы, мастеровые, корфиоты.
Действие происходит в конце XVIII — начале XIX века, в царствование Екатерины и Павла, в Херсоне, в Севастополе, в Петербурге, на Корфу и в Неаполе.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Тысяча семьсот восемьдесят третий год. Херсон. Ночь. Набережная. Горит смола в плошках. Дымят костры, сложенные из бурьяна и навоза, освещая мрачные силуэты зданий с заколоченными намертво дверями. У будки стоит часовой с ружьем. Слышен непрестанный надрывный звон колоколов. Васильев появляется на набережной.
Часовой молча пропускает его.
Васильев. Что же ты, братец ты мой? На караул не взял, подорожную не спрашиваешь. Воистину, очумел тут. По дороге не пробиться: брички, колымаги, возки, дормезы — все из города вон, ор, дым, пылища. А в городе, гляжу, не краше. Нет, братец, мор мором, а служба службой. На, братец ты мой. ( Дает подорожную ).
— Спектакль — это творческое полотно на сцене, которое объединяет людей разных профессий одной идеей и одним общим делом. Те люди, которые стоят на сцене — мужественные люди. Далеко не каждый решится на это, знаю по собственному опыту. Это действительно большой труд, и они герои, прежде всего для себя и ради других. Но, я должна вас огорчить: на самом деле вам кажется, что четыре премьеры – это настоящее испытание. Настоящее испытание вас ждет после. Когда вы проснетесь и поймете, что сегодня вы не увидитесь, что не будет репетиций и что-то исчезнет внутри, останется только пустота и вот именно в этом великая сила искусства, — сказала после премьеры министр культуры Оренбургской области Евгения Шевченко.
на фото: Александр Девятаев
ГОСТИНИЦА "АСТОРИЯ".
(Фрагмент из повести "Вечен огонь нашей памяти")
. А чуть дальше по коридору бельэтажа, из приоткрытой двери - хрипатый, залихватский, кабацкий голос:
Моя Марусечка,
Моя ты милая.
Моя Марусечка,
Моя ты душенька.
Я, привыкший к аскетическому укладу линкора, в изумлении прислушиваюсь: кого это так разобрало?
Ах, пластинка! Я слушал этот разухабистый мотив в Таллине, в ресторане "Золотой лев" в апреле сорок первого.
Белоэмигрант Лещенко поёт свою "Марусечку".
В дверях номера, откуда слышится песенка, - приземистый морячёк. Чем-то похож на Всеволода Вишневского. Во флотских ботиночках, в растёгнутом кителе, а под кителем, конечно, тельняшка, морская душа - лихой подводник, коммисар, в финскую войну награждённый орденом Ленина, а кроме того, тяжёлой простудой, перешедшей в туберкулёз лёгких.
Болезнь прогрессировала, в августе сорок первого Военный совет направил его в тыл на лечение. Вручили ему командировочное предписание, дали аттестат, выпроводили из Кронштадта в Ленинград.
А дальше куда?
"Марусечку" сменяет "Татьяна", потом "Ваня", потом "Маша" - неутомим Лещенко, неутомим подводник.
Тут же, в прихожей номера, ящик с пивом.
Ревёт сирена за окнами "Астории", к ней присоединяются свои доморощенные гостиничные трещотки и визжалки, по коридору летит грозный директор, нахлобучив каску, за ним официантка с античным профилем; всем, всем в бомбоубежище, всем, всем, всем!
Патефон в номере подводника ревёт оглушительно, ему вторят зенитки с Исаакия, где-то, сотрясая здание, уже упал тяжёлый фугас, а подводник у порога своего номера радушным жестом зазывает всех пренебречь бомбоубежищем и зайти к нему - на пиво и на Лещенко.
Так жил подводник в "Астории" сутки, другие, неделю, другую; наконец кончилось пиво, обрыдли пластинки; плюнул и уехал, в Кронштадт: полечился, довольно.
Примечание от Georgo:
Писатель, драматург, сценарист Александр Штейн (1906 - 1993) (собственно Рубинштейн, а по некоторым источникам - Гольдштейн) был одним из самых плодовитых труженников пера советской эпохи. Посвятил свой выдающийся талант служению Системе. В юности силой навязывал советскую власть в Средней Азии в Частях Особого Назначения. Позже работал в журналистике, послушно следуя за всеми очередными изгибами линии партии, за что власть имущие его награждали и обласкивали. Две Сталинские премии - это вам не фунт изюма. Всю войну прослужил на балтийском флоте старшим политруком, батальонным комиссаром , корреспондентом и редактором военных газет. В первые месяцы войны военный корреспондент Штейн проживал в ленинградской гостинице "Астория". На базе собранного в гостинице материала после войны была создана драма "Гостиница "Астория", а спустя несколько лет - одноимённое эссе, вошедшее в книгу документальной прозы "Небо в алмазах"
Издевательское отношение автора к прекрасным песням легендарного певца можно объяснить требованиями автоцензуры. В советской литературе во все времена о Лещенко нельзя было писать объективно. А приведенное упоминание о Петре Лещенко было одним из первых и появилось в то время, когда у цензурных церберов были ещё очень острые зубы.
А пластинки Петра Лещенко не "набрыдли". Моряк-подводник бережно пронёс их сквозь огонь войны. Слушают песни Петра Лещенко дети и внуки моряка. Будут слушать и правнуки, ибо песни эти неподвластны времени.
Читайте также: