Шляхтич завальня или беларусь в фантастичных повествованиях книга краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.

Ян Барщевский - белорусский писатель первой половины 19 века, долго живший в Санкт-Петербурге и писавший на польском и белорусском языке. "Шляхтич ЗавАльня" - наверное, наиболее известный его роман. книга написана довольно сложным языком, характерным для писателей н.19 века, использовано много приемов, свойственных романтизму, много описаний природы. поначалу также немного удивляет обилие католических религиозных деталей в историях, но потом привыкаешь.
книга состоит из четырех частей. используется прием обрамляющего повествования: к шляхтичу Завальне заезжают и заходят разные люди (паны, рыбаки, церковные служки, крестьяне, купцы, бродячие странники, даже цыган) и рассказывают на ночь истории, до которых пан Завальня большой охотник, причем преобладают страшные истории про ведьм и колдунов. и вообще это просто кладезь белорусских народных верований и суеверий. основной темой, однако, служит обеднение нравов населения Беларуси независимо от финансового и сословного положения и чувство обреченности от невозможности что-либо изменить. в то же время делается акцент на инородности порока, поразившего людей: все отрицательные персонажи - либо чужаки, неизвестно откуда пришедшие, либо люди, одурманенные ими. явно прослеживается мотив боли за свою искалеченную Родину, за изменившиеся до неузнаваемости места, за исковерканные судьбы земляков, за необратимое падение нравов.
что касается самих сказок - они прекрасны, явно прослеживаются их народные истоки, но они с неоспоримой любовью обработаны автором. язык, несмотря на использование многих белорусских песен и словечек, не характерен для крестьянского населения, которому в значительной степени симпатизирует автор, что выдает в нем образованного и возвышенного человека. с учетом особенностей эпистолярного жанра, свойственного времени написания, - язык чудесен. каждую историю можно читать как отдельное произведение. очень поэтичны народные песенки, причем все даются на белорусском языке без перевода, выглядит довольно забавно.
книга в мягком переплете, странички газетные, серые, иллюстраций нет. в книге также приведены две статьи (о них допишу, когда точно проверю, как они называются:)), биография Барщевского, есть комментарии.
итого, что мы имеем: читать в меру тяжеловато, ибо язык сложен и воспринимается сейчас довольно архаично (но читаем же мы Карамзина, Грибоедова, Фонвизина, Чаадаева, Герцена, не говоря уж о Ломоносове и Державине, так что это не препятствие, если есть желание), но все равно интересно. полагаю, детское восприятие этого романа сильно будет зависеть от подачи ее взрослыми. рекомендовать всем эту книгу, конечно, сложно, но интересующимся славянскими суевериями, народными сказками или белорусской литературой, да и просто желающим ознакомиться с редкой книгой - однозначно да!

Произведение Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях полностью

Читать онлайн Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

Несколько слов от автора		16.04.13
Книга первая. Очерк Северной Беларуси
2 - 1		16.04.13
Шляхтич Завáльня		16.04.13
Повесть первая. Про чернокнижника и про змея, вылупившегося из петушиного яйца		16.04.13
Повесть вторая. Лихие проделки		16.04.13
Повесть третья. Корона змеи		16.04.13
Повесть четвёртая. Волколак		16.04.13
Книга вторая. Воспоминания о посещении родного края		16.04.13
Книга третья. Раздумья отшельника		16.04.13
Книга четвёртая. Попутчик		16.04.13
Попович Янкó, или Беларусь в первой половине XIX века		16.04.13

In the house of Helios, god of the sun and mightiest of the Titans, a daughter is born. But Circe is a strange child—not powerful, like her father, nor viciously alluring like her mother. Turning to the world of mortals for companionship, she discovers that she does possess power—the power of witchcraft, which can transform rivals into monsters and menace the gods themselves.

Threatened, Zeus banishes her to a deserted island, where she hones her occult craft, tames wild beasts and crosses paths with many of the most famous figures in all of mythology, including the Minotaur, Daedalus and his doomed son Icarus, the murderous Medea, and, of course, wily Odysseus.

But there is danger, too, for a woman who stands alone, and Circe unwittingly draws the wrath of both men and gods, ultimately finding herself pitted against one of the most terrifying and vengeful of the Olympians. To protect what she loves most, Circe must summon all her strength and choose, once and for all, whether she belongs with the gods she is born from, or the mortals she has come to love.

Рассказ-эссе польского писателя Анджея Сапковского, представляющий собой художественное переосмысление легенды о Тристане и Изольде.

История о девочке Лили, семья которой переезжает из Калифорнии в Вашингтон к ее больной бабушке-кореянке, и там приходит к пониманию прошлого бабушки и своего происхождения.

Среди Великих сподвижников, которые заложили основы современной литературы, ни один не показал себя более универсальным, чем француз Жан Кокто. Поэт, прозаик, критик, художник, актер, режиссер, Кокто показал себя еще и блестящим драматургом. Более десятка его пьес ставились на самых знаменитых площадках по обе стороны Океана с неизбежным успехом у публики.

За несколько веков до Рождества Христова некий могущественный народ покорил своей власти весь Индостан. Эти суровые люди поклонялись лишь одному существу — женщине, которую называли богиней смерти. Её никто никогда не видел, но все верили, что она бессмертна и красота её неувядаема. Ряд славнейших юношей всегда был готов пройти тяжелые испытания ради величайшей чести стать её мужем на 12 часов. Сын знатного раджи Аль-Исса тоже посвятил себя богине смерти. И вот пробил час, когда ему позволено обладать прекраснейшей женщиной страны.

В наши дни сборник ничуть не устарел и вызывает у читателей все такой же интерес, как и прежде. И поныне туристический маршрут от Севильи до Гренады носит имя писателя.
(с) MrsGonzo для LibreBook

Покорив земли царя Лаилия, царь Асархадон размышляет лишь о способе казни своего врага. Но многое изменится после беседы Асархадона с старым мудрецом, который откроет могущественному правителя великую правду

Величайшая загадка древности.
Миф, в котором ученые вновь и вновь пытаются отыскать зерно истины.
Неужели покров тайны, веками окутывавший Атлантиду, наконец удастся приподнять?
На борту затонувшего во времена Гомера эллинского корабля обнаружен странный золотой диск, покрытый письменами, не принадлежащими ни к одной известной историкам культуре.
Подводный археолог Джек Ховард уверен: расшифровка послания на диске приведет его команду к затонувшей Атлантиде.
Однако по следу Ховарда уже движутся люди, чья цель — во что бы то ни стало помешать археологам.

Древняя Парса. Древняя Греция. 500 лет до нашей эры. Восток и Запад. И никогда им не сойтись друг с другом. Но они сошлись в смертельной схватке за мировое господство. Но это не битва империй, не битва цивилизаций, это битва атлантческих кланов за доминирование на планете Земля. Действие происходит в Персии, Иудее, Вавилонии, Греции, параллельных мирах. Великие воины и прекрасные женщины, цари и пираты, боги и демоны, чудовища и не находящие пристанища души сплетаются в единый клубок исторической реальности.

Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

Szlachcic Zawalnia czyli Białoruś w fantastycznych opowiadaniach

Язык написания: польский

Перевод на русский: — Д. Виноходов (Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях) ; 2010 г. — 1 изд. Перевод на белорусский: — Н. Хаустович (Шляхцiц Завальня, або Беларусь у фантастычных апавяданнях, Шляхціц Завальня, або Беларусь у фантастычных апавяданнях) ; 1990 г. — 7 изд.

Жанры/поджанры: Сказка/Притча | Мистика
Общие характеристики: С использованием мифологии( Русской/Славянской ) | Религиозное( Христианство( Православие | Католичество ) )
Место действия: Наш мир (Земля)( Европа( Восточная ) | Россия/СССР/Русь )
Время действия: Новое время (17-19 века)
Сюжетные ходы: Договор с нечистой силой | Сверхъестественные способности, супергерои | Становление/взросление героя
Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
Возраст читателя: Любой

На севере Беларуси, в лесной глуши, на берегу большого озера живёт старый шляхтич пан Завальня. В зимнюю пору мимо его дома пролегает санный путь, и вьюжными ночами заплутавшие путники частенько останавливаются у него на ночлег. За приём да ласку каждый из них благодарит гостеприимного хозяина какой-нибудь историей: про огненного змея иль волколака, чёрную книгу иль волшебный посох, кричащие волосы иль жабер-траву. Была бы только сказка пострашнее да позанимательней.

Впервые опубликован на польском языке в Петербурге четырьмя небольшими томиками в 1844-1846 г.г.

Полный перевод Миколы Хаустовича на белорусский язык издан лишь в 1990 году, перевод Дмитрия Виноходова на русский язык — в 2010 году.

В произведение входит:

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Издания на иностранных языках:

arcanum, 18 апреля 2016 г.

Эта книга стала для меня чуть ли не главным открытием 2013-го года. Вышла она на пару лет раньше, но по ряду причин приобрел я ее позже — смущала абсолютная неизвестность автора, вызывали опасения предполагаемая архаичность текста и вторичность по отношению к Гоголю. Да и издание само по себе не блещет — мягкая обложка, серая газетная бумага. Но как выяснилось это тот самый случай, когда надо брать не глядя ни на что.

Дай бог, чтобы эта странная, редкая и удивительно теплая книга не потерялась в текущем громадном литературном потоке. Она заслуживает гораздо большего внимания и популярности.

Kvadrofon, 24 октября 2016 г.

Самобытная и яркая книга. Одна из тех вещей в белорусской литературе, которыми стоит гордиться. Читать рекомендую на белорусском языке — тогда погружение в атмосферу станет более глубоким.

sergej210477, 6 ноября 2015 г.

Любителям прозы Гоголя и просто любителям народных сказок и повестей должен понравиться данный роман.

Дядя мой пан Завальня, достаточно зажиточный шляхтич на ферме, жил в северной и дикой стороне Беларуси. Его усадьба стояла в волшебной обители. На север поблизости жилья - Нещерда, огромное озеро вроде морской заводи. Когда поднимется ветер, от озера плывет равный шум и видно через окно, как покрытые пеной волны подымают вверх и опять бросают вниз рыбачьи лодки. На юг от дома низины зеленеют кустами лозы, кое-где холмы, поросшие березами и липами, на запад - раскидистые луговины, и река бежит с востока - перерезая эти околицы, вливается в Нещерду. Весна там чрезвычайно красивая, когда по лугам разольется вода, и в воздухе над озером и в лесах зазвенят голоса птиц, которые возвращаются с юга.

Пан Завальня любил природу, наибольшей приятностью для него было сажать деревья, и потому, хотя дом его стоял на горе, за полверсты нельзя его увидеть, поскольку был со всех сторон прикрыт лесом. Только рыбакам, что плавали по озеру, открывалось все постройки. Он также имел врожденную душу поэта и хотя сам не писал ни прозой, ни стихом, но каждый рассказ о разбойниках, героях, о приворотах и чудесах чрезвычайно его занимал, и каждую ночь он засыпал не иначе, как слушая чародейные истории. Поэтому уже было обычным, что, пока он не уснет, кто-нибудь из челяди должен рассказывать ему какую-нибудь простонародную повесть, и он слушал терпеливо, даже если одна и та же история повторялась несколько десятков раз. Когда кто приезжал к нему, имея какую нужду, какой-либо проезжающий или квестор, он ласково его принимал, угощал, оставлял ночевать и исполнял все прихоти, награждал, лишь бы только тот рассказал ему какую-нибудь сказку. А особенно осенью, когда ночи длинные. Тот гость был для него самый милый, который имел в запасе больше историй, разных происшествий и анекдотов.

Когда я приехал к нему, он был очень мне рад, расспрашивал о почтенных людях, у каких я прослужил столько лет, рассказывал о своём хозяйстве, о березах, липах и кленах, какие широко распростёрли свои ветви над крышей. Некоторых соседей хвалил, других же осуждал, что они занимались только собаками и охотой. Наконец, после долгого разговора о том, о сём, говорит мне:

- Ты человек ученый, ходил в иезуитскую школу, читал много книжек, беседовал с учеными людьми, должен знать много разнообразных историй, сегодня вечером расскажи мне что-нибудь интересное.

И я начал припоминать, чем бы похвастаться. Я ничего не читал, кроме историков и классиков. История народов - не увлекательная вещь для того, кого не интересуют театр мира и особы, что играют разные сцены. Для моего дяди единственной историей были Библия, со светских же преданий он где-то вычитал, что Александр Македонский, жаждущий узнать про высоту неба и глубину моря, летал на грифах и опускался на дно океана и такая человеческая смелость его, дядю, удивляла и занимала. Надо было и мне рассказать что-либо похожее, поэтому решил начать с "Одиссеи" Гомера, поскольку в этой поэме полно волшебства и чудес, как и в наших отдельных простонародных повестях.

Около десяти часов вечера, когда деревенские жители завершают свою работу, мой дядя после молитвы идет почивать. Уже собралась вся челядь послушать новые повести, а он сказал так:

- Ну, Янка, расскажи же нам что интересное, я буду внимательно слушать, поскольку сегодня чувствую, что не скоро усну.

Тогда я, чтобы мои повести были лучше понятные для слушателей, рассказал кратко про самых главных греческих богов, богинь и героев, затем про золотое яблоко, про суд Париса, про осаду Трои. Все слушали с интересом и удивлением. Я слышал, как некоторые из челяди говорили:

- Этой басни запомнить не можно, очень тяжкая.

- А было ли когда в действительности то, что ты рассказываешь? - после долгого молчания прервал дядя.

- Так когда-то верили поганцы, поскольку это было до рождества Христова.
Конечно из истории про этот народ, конечно также и про его религию.

- И такому вас учат иезуиты в школах, для чего же это пригодится?

- Кто учится, - ответил я, - тот должен про все знать.

- Ну, так говори дальше.

И дальше я рассказывал без перерыва. Уже было после полуночи. Челядь, расходясь, тихонько повторяла между собой:

- Нам этой басне не выучиться, все что-то не по-нашему, тут ничего не вспомнишь.

Через какое-то время я услышал сильный храп моего дяди и, утешенный этой причиной, перекрестился и уснул.

На другой день он как деревенский хозяин встал очень рано, осмотрел всю свою маленькую усадьбу, вернулся в дом и, приближаясь к мне, когда я еще дремал, закричал:

- О, как вижу, вашество любить спать по-пански; вставай, у простых людей это грех, и тебя назовут лентяем! Но твоя вчерашняя история очень учёная, хоть убей, не помню ни единого имени тех языческих богов. Да это не последний раз, погостишь у меня до весны и за долгие зимние ночи много мне расскажешь о том, о сём.

Во время моего пребывания в дядином доме должен я почти пять недель каждую ночь усыплять его пересказом знаменитых поэм греческих или латинских классиков, однако наиболее ему нравилась из "Одиссеи" мудрость Улисса на берегах Цирцеи и на острове циклопов. Повторял мне не раз:

- А может, когда-то давно и бывали такие огромнистые великаны, только удивительно, что с одним глазом на лбу. Но же и хитрец этот Улисс - напоил, выколол глаз и выехал на баране.

Не мог также он забыть шестой песни из Вергилия, где Эней вошел в ад. Повторял несколько раз такие слова:

- Хотя он был и поганец, и какое благородное чувство и привязанность к отцу - идти в такое опасное место. Но какая у них странная вера, у нас душеньки спасённые идут на небо, а они себе придумали небесное владычество так глубоко под землей. Странная вещь!

Один раз, разговаривая со мной, спросил он, давно ли я был в Полоцке.

- Почти год не было повода быть в этом городе.

- Если случится там быть, хорошо было бы узнать от ксендзов иезуитов, как учатся мои Стась и Юзик. О, не плохо быть человекам ученым! Вот, как вашество рассказываешь из разных книжек, того неуч и во сне не увидит! Хорошо все знать. Я, будучи в Полоцке, и моя покойница жена, вечная ей память, просили ксендза-префекта, чтобы не жалели розог.
Розгой дух святой деток бить советует, розга никак здоровью не вредит.

О, это чудесные стихи - розга учит уму и вере. Кое-кто из наших паничей, которых пестуют у родителей, только и развлекается с лошадьми и собаками, а придет который в костел, так даже не перекрестится. Какая утеха родителя - только кара Божья!

Уже были первые дни ноября. Уединенный, сидя у окна, я слушал завывание осенних ветров и шум берез и кленов, которые густо поднимались над крышей. Вихрь крутил по двору желтую листву и возносил её вверх. Везде глухо, только изредка залает собака, когда идёт прохожий или покажется из леса зверь. Мысли мои были заняты какими-то тоскливыми мечтами. Тут входит женщина, хозяйка у моего дяди. Эта сестра его жены-покойницы, уже пожилая. Увидев, что я задумался, сказала:

- Тоскуешь ты у нас, пан Янка. Ты молодой человек, а подходящей компании не имеешь, а может, уже и эти ночные рассказы опротивели. Немножко потерпи, - как только замерзнет Нещерда, через этот фольварк через озеро будет большая дорога. О! Тогда пан Завальня пригласит к себе много гостей, чтобы рассказывали, что кому вздумается.

Прошло сколько дней. Ясными и погожими ночами заискрились морозы. Уснуло озеро под толстой ледяной глыбой, посыпался снег из облаков - и уже зима. Вдоль Нещерды появилась широкая дорога, проходят путники и тянутся в Ригу возы, грузившиеся льном и пенькой, показалась группа рыболовов на льду. Мы с дядей любили часто навещать тони и смотреть на богатый улов, а тут еще и та была польза, что он, пробыв целый день на морозе, быстро засыпал, и я вечерами был свободен. К тому же мы чаще имели и заезжих гостей, перед какими дядя очень хвалил меня и иезуитские науки, рассказывая, что слышал от меня много новых и таких разумных повестей, что и запомнить тяжело. Был и я рад гостям, ведь кое-кто из них занимал мое место, и мне уже было приятнее слушать, чем говорить.

Вечер был темный, небо покрыто тучами, нигде ни одной звезды, падал густой снег. Вдруг начинает дуть северный ветер, вокруг страшная буря и метелица, окна засыпало снегом, за стеной завыли грустным голосом вьюги, будто над могилой самой природы, за один шаг не видно ни зги, и собаки на подворье лают: бросаются, будто напали на какого-то зверя. Выхожу из дома, слушаю, не подошла ли стая волков, ведь в такую метелицу эти хищные звери чаще ищут себе добычу, рыща тут и там около деревень. Взял набитое ружье, чтобы хоть попугать их, если сумею заметить сверкающие волчьи глаза. Вдруг услышал крик на озере, там и тут перекликались между собой множество отчаянных голосов, будто не умея совладать в страшной опасности. Я возвращаюсь в дом и говорю об этом дяде.

- Это проезжающие, - ответил он, - позёмка снегом замела дорогу, и они, блуждая по озеру, не знают, в какую сторону податься.

Говоря это, он взял зажженную свечку и поставил ее на подоконнике.

Пан Завальня имело обыкновение делать это каждую метельную ночь уже потому, что жила в его христианском сердце любовь к ближнему, и он рад был всегда гостям, чтобы с ними поговорить и послушать их истории. Проезжающие, что заплутались, заметив с озера огонь в окне, утешались, как мореходы, измученные морскими волнами, когда увидят издали среди ночного мрака свет портового фонаря, утешались и съезжались все к усадьбе моего дяди, будто к придорожному трактиру, чтобы погреться и дать отдых коням.

Ветер не утихал, и дом, будто высокие валы, осаждали снежные сугробы; среди шума бури слышно скрипение снега под нагруженными возами, стучат в закрытые ворота и кричать:

- Рандар! рандар! Открой ворота; ахти, какая метелица, совсем продрогли, и лошади устали, чуть тянут. Рандар! Рандар! Открой ворота!

На этот крик выходит батрак, недовольный, что ввалился в глубокий снег:

- Погодите, открою, чего вы кричите, тут не рандар живёт, а пан Завальня.

- Ах, паночек (думали, что это сам хозяин), пусти нас переночевать, ночь темная, ничего не видно, и дорогу так замело, что и найти нельзя.

- А умете ли сказки да присказки?

- Да уж как-нибудь скажем, если только будет ласка панская.

Открываются ворота, на подворье заезжает несколько возов, навстречу выходит дядя и говорит:

- Ну, хорошо, будете иметь ужин и сено для коней, только с условием, что кто-нибудь из вас должен рассказать мне интересную сказку.

- Добре, паночек, - отвечают крестьяне, снимая шапки и кланяясь.

Вот выпрягли они и привязали к возам своих коней, положили им сена, зашли в комнату для челяди, отрясли снег, там дали им ужин; после него кое-кто из них пришел в комнату к моему дяде, он дал им еще по рюмке водки, посадил проезжающих около себя и улегся в постель с намерением, однако, слушать сказки. Собрались домашние, и я сел поблизости, с большим интересом желающий услышать новые для меня простонародные повести.

Когда кто приезжал к нему, имея какую нужду, какой-либо проезжающий или квестор, он ласково его принимал, угощал, оставлял ночевать и исполнял все прихоти, награждал, лишь бы только тот рассказал ему какую-нибудь сказку. А особенно осенью, когда ночи длинные. Тот гость был для него самый милый, который имел в запасе больше историй, разных происшествий и анекдотов.

именно так, Светлана. спасибо, что читаете.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

На берегу большого озера Нещердо, что на Витебщине, стоит усадьба. Зимой, когда озеро замерзает, через него прокладывают санный путь. И каждый путник может попросить пристанища у гостеприимного хозяина усадьбы, шляхтича Завальни. Когда случается буря или ненастье, Завальня зажигает на окне свечу, чтобы указать замерзшему и уставшему путнику путь к дому, к теплу. В качестве платы хозяин просит лишь рассказать интересную историю.

Ян Барщевский родился в деревне Мураги, что стоит возле Нещердо, того самого куда позднее он поселил шляхтича Завальню. Оно располагается в северной части Республики Беларусь, у самой границы с Российской Федерацией, но в те времена это был географический центр Витебской губернии. Тогда в нее входили Невельский и Себежский уезды, ныне относящиеся к Псковской области, а также так называемые Инфлянты – Динабургский, Режицкий и Люцынский уезды, теперь принадлежащие Латвии.

Немногочисленные биографические сведения об этом писателе, оставленные современниками и описанные в его собственных произведениях, часто противоречат друг другу, и поэтому точно не известно, когда именно Ян Барщевский появился на свет. По разным данным, Барщевский мог родиться в 1794, 1796 и в 1797 годах.

В январе 1812 года по указу императора Александра I Полоцкий коллегиум был преобразован в академию с предоставлением ей статуса университета. Теперь её выпускники могли получать степени кандидата и магистра свободных наук и философии, а также доктора права и богословия.

Ян Барщевский учился на литературном отделении факультета свободных наук. В числе преподаваемых там дисциплин значились всеобщая история, древняя история, стихосложение, красноречие, рисование и музыка.

Нашествие Наполеона прервало обучение в академии на полгода: иезуиты были эвакуированы в Вологду, а большинство студентов разъехалось по домам.

В 1826 или 1827 году Ян Барщевского отправляется в Санкт-Петербург. Здесь он устраивается в морское ведомство и по служебным надобностям ездит в Англию, Францию и в Финляндию. Однако карьера не заладилась, и Барщевский оставил службу. Обосновавшись в столице, Барщевский стал давать частные уроки латыни и греческого языка, некоторое время преподавал в государственных образовательных учреждениях.

Он был вхож в дома многих любителей изящной словесности, где собирались литераторы и поэты. Особенно большое впечатление на Барщевского произвело знакомство с Адамом Мицкевичем, состоявшееся, скорее всего, в период с 1827 по 1829 год, когда тот приезжал в Санкт-Петербург и жил в городе по несколько месяцев. По свидетельству современников, Мицкевич благосклонно отнёсся к стихам Барщевского и даже поправил некоторые собственной рукой.

В начале 40-х годов Барщевский после долгого отсутствия вновь приехал в родную Белоруссию. Впоследствии он стал бывать здесь ежегодно. Отправляясь туда весной или в начале лета, Барщевский путешествовал по родному краю. Как отмечают биографы, в своих странствиях он обошёл всю Беларусь. И повсюду носил с собою тетрадь, в которую записывал свои стихи и народные предания, а в Санкт-Петербург возвращался лишь к осени.

Важным событием в жизни Барщевского стало знакомство с Тарасом Шевченко, которое состоялось в 1839 году. В период своего пребывания в Санкт-Петербурге Шевченко встречался с выходцами из Белоруссии, интересовался их стихами и белорусскими народными песнями.

Собственно, это был последний большой труд писателя и поэта. В 1851 году обострившаяся чахотка свела Барщевского в могилу.

Читайте также: