Шаров репетиции краткое содержание

Обновлено: 07.07.2024

Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.

Прилагаю несколько фотографий издания:

"Репетиции" - первый роман, открывший мне прозу Шарова. Был бы он мне интересен, если бы не была знакома с Библией? Да, все равно интересен. Читается на одном дыхании. Сюжет прекрасен. Рекомендую всем!

Прежде всего следует поблагодарить ArsisBooks за потрясающего качества издание избранной прозы Шарова в трёх томах, куда собственно входят и "Репитиции". Выбор произведений, конечно, может вызвать вопросы, однако к исполнению не придраться - всё на высоте. Бумага плотная, приятная на ощупь, всё добротно проклеено и прошито. Отдельная благодарность художнику, сумевшему очень чутко уловить настроение романов Шарова и воспроизвести в иллюстрациях.
О самой книге можно говорить много и долго, но я ограничусь главным - это, на данный момент, очевидно самая ёмкая и лаконичная книга прижизненного классика. Количество сквозных историй, по сравнению с прочими его произведениями, значительно уменьшено и почти весь объём книги занимает центральный сюжет, базирующийся на развёрнутой метафоре истории русского народа, как бесконечных, длящихся на протяжении веков грандиозных Репетиций Второго пришествия Христа. Книга во многом перекликается с другими романами Шарова, как структурно так и сюжетно. Композиция, в целом, типична для автора - зачин с условным героем-рассказчиком, нахождение им некоей рукописи/архива/истории, развёртывание этой истории перед читателем в повествовательном тоне. Как я уже сказал, в двух словах рассказать об этой книге невозможно. Как и любой другой роман Шарова, его нужно читать внимательно и въедливо, вскрывая всё новые и новые смысловые пласты.

Один из самых необычных романов, читанных мной за последние 10 лет. Его главный герой - философия русской истории, как ни парадоксально это может звучать. Вектор и динамика русской истории интерпретированы автором в романной форме: Постановка Евангелий как история России последних 400 лет в миниатюре. Будет интересен всем, интересующимся проклятыми "вечными русскими" вопросами. Специфика - авторский стиль сплошного "ветхозаветного" рассказа - без диалогов и прямой речи, который будет не всем по вкусу. Однако роман - одна из самых оригинальных и самобытных вещей современной русской литературы, заслуживающий самой высокой оценки хотя бы за свою неповторимость и самобытность.

Источник: Известия, 2 мая 2012, Елена Иваницкая

"Добро, обращенное на близких, всегда больше,
чем добро, обращенное на человечество"

Владимир Шаров — о рае на земле, сожженных архивах и умении не сбиваться в стаи
Автор восьми романов Владимир Шаров, которого на Западе называют "новым российским Достоевским", отметил 60‑летие и готовит к изданию новую книгу. Корреспондент "Известий" встретилась с юбиляром.

— Вы завершаете еще один роман. О чем он?

— Роман (рабочее название "Возвращение в Египет") получается очень большой: это фрагменты почти тысячи писем людей, прочно между собой, в том числе и по крови, связанных. Это их жизнь с 20‑х примерно по середину 60‑х годов прошлого века, и всё это так или иначе переплетено с комментариями к разным гоголевским текстам.

— Вашу писательскую манеру сопоставляют и с реализмом Льва Толстого, и с фантастическим абсурдом Кафки. А как вы сами ее определяете?

— Можно, наверное, сказать, что я ранен безумием нашей жизни, каким-то совершенно диким желанием втиснуть ее ужас в формальные и ко всему безразличные рамки. Достаточно вспомнить про папки со следственными делами, на которых был штамп: "Хранить вечно". В меру своих сил я и пытаюсь описать это вмешательство слов и понятий, связанных исключительно с Высшей силой, в самую обыкновенную жизнь заурядного человека. Эту ни с чем не сравнимую реалистичность нашего безумия, его достоверность, которая убила или сломала жизнь миллионам людей, а в общем, и всей стране.

— В своей прозе вы исследуете жестокий опыт ХХ века. А каким представляется вам желанный, добрый к человеку мир?

— Я убежден, что добро очень зависит от расстояния. Обращенное на близких — родных и друзей — оно всегда больше, чем обращенное на все человечество. Я безусловный сторонник "малых дел" — частной, семейной жизни. Люблю не философские трактаты и политические манифесты, не жизнеописания "сильных мира сего" (хоть я и историк), а дневники, воспоминания, переписку самых обыкновенных людей, роль которых в истории с общепринятой точки зрения невелика. Надо сказать, что всего этого от русского ХХ века осталось очень мало. Люди, боясь ареста, немилосердно жгли домашние архивы, а та часть, которая уцелела, написана со столь явной внутренней цензурой, что ничего, кроме печали, это не вызывает. Разумеется, я признаю, что немалое число тех, кто хотел радикально переустроить общество, выстроить рай на Земле, руководствовались вполне благими мыслями, однако, наверное, в любых абстрактных конструкциях (чем они величественнее, тем этого больше), есть что-то настолько враждебное человеку, что они режут его не хуже ножа.

— Вы придерживаетесь либеральных взглядов. Ответьте на вопрос: "Почему я либерал?"

— Большая часть того, что существует в мире (тут с Гегелем спорить трудно), так или иначе имеет свое назначение и смысл. И все-таки лично мне кажется, что самое хорошее, что в нас есть, связано с нашей непохожестью друг на друга, а не с нашей способностью сбиваться в стаи.

— Опыт историка, специалиста по истории русской Смуты, помогает вам понять сегодняшний день?

— Писательство — это радость или страдание? Или "радость–страданье одно"?

— В первую очередь это очень долгий и очень медленный труд. Когда пишешь вещь 5–6, а то и семь лет, неизбежны длинные и, понятно, невеселые периоды апатии, неуверенности в себе, часто и полной безнадежности. А как это точнее назвать — радостью, страданием или чем-то третьим, — я сказать затрудняюсь.

— Какие из ваших романов вам особенно дороги и почему?

— В общем и целом я отвечаю за все, что написал. Кроме того, на вопрос, кого из своих детей ты любишь больше, ответить трудно. Все-таки те люди, чье мнение я знаю, выделяют "Репетиции", "Старую девочку", "Воскрешение Лазаря" и "Будьте как дети".

— В ваших романах немало эротических сцен. Почему они для вас так важны?

— Эротика (в моем исполнении она, как правило, мягкая) — законная часть той интимной человеческой жизни, которая меня интересует. Вне и помимо нее трудно представить любовь, ласку, нежность двух близких людей. Наверное, поэтому.

— Что из личного опыта вы бы хотели передать своим детям и их ровесникам?

— Пожалуй, только одно: понимание того, насколько сложен, изменчив и подвижен мир, насколько легко походя, невзначай можно обидеть человека. Мне вообще кажется, что большая часть, а, может, и всё зло в нашем мире (революция в том числе) — от попыток упростить мир, посмотреть на него математически ясно и понятно.

Аспирант историко-филологического факультета Куйбышевского университета Сергей становится обладателем эксклюзивных рукописей, повествующих о событиях в России 17 века. Начинается расследование длиною в три столетия. На свет всплывает правда о самом грандиозном спектакле, который мог бы увидеть мир. Сергей даже не подозревает что за сокровище попало к нему в руки.

Так мог бы выглядеть трейлер, возьмись кто-нибудь экранизировать роман Владимира Шарова "Репетиции". И это, как водится, были бы самые яркие кадры из фильма. Но на самом деле оценивать это произведение как прочую прозу нельзя, она строится совсем иначе и ждать от нее привычного повествования было бы огромной ошибкой.

Действительно, если сравнивать произведение Шарова с другими творениями современных авторов, то тут мы не найдем ни динамики, ни заманухи для читателя. "Репетиции" это не та книга, на которую можно поставить штамп "бестселлер". Автор писал ее не для зарабатывания денег или популярности, но как средство высказать свои мысли, поделиться ими с другими. Именно поэтому в "Репетициях" нет определенно выстроенного сюжета или каких-либо главных героев. Начинается все со знакомства с философией Ильина. Затем читатель вместе с рассказчиком Сергеем попадает в университет и встречается с профессором Сувориным. И только после его смерти в руки Сергея попадает та самая рукопись, содержание которой и станет ядром романа Шарова. Так как сам автор являлся в свое время студентом института документоведения и архивного дела, а также защищал кандидатскую диссертацию на тему, связанную с политикой и социальными проблемами в России 16 - 17 веков, то обстоятельства, благодаря которым рассказчику Сергею достается рукопись Сертана, как и сама работа над ней выглядят правдоподобно, я бы даже сказала все это похоже на реальный воспоминания реально существующего человека.

После недавного прочтения "Лунной трилогии" Ежи Жулавского было ощущение, что тема религии, бога и его учения тут словно бы продолжается. Снова всплывает идея, что все что мы можем сделать, мы можем сделать только с собой, то есть изменить или научить другого невозможно, потому что единственное, что тебе подвластно это ты сам. Ни передать накопленный опыт, ни поделиться им человек не в состоянии. "Нет ничего опаснее учительства". Сперва это отчетливо видно в истории Христа, затем мы получаем еще одно подтверждение искажение слов учителя.

Дневник Сертана, попавший в руки аспиранта Сергея, рассказывает как по замыслу патриарха Никона строился Новоиерусалимский монастырь. Название свое это место получило не случайно, Никон стремился воссоздать на новой священной земле (русской священной земле, разумеется) древний Иерусалим, дабы было место где мог появиться Иисус Христос во время своего второго пришествия. Никон пример того погрязшего в грехах служителя церкви, что считает себя избранником божьим. Патриарх всея Руси Московский верит всей душой, что бог на его стороне, находит подтверждения в своей биографии как бог наказывал врагов его, как "расчищал подлесок", чтобы Никон рос сильным. Вы только подумайте, Христос, который учил любить ближнего своего, у Никона оказывается мстительным. Разве это не глупость? И не показатель того как учение одного человека коверкают его последователи? Даже когда ученики приходят и молят чтобы их учили, они не слышат речей учителя. Они выискивают в учении отдельные слова, дабы урвать для себя выгоду, ждут подтверждения своих собственных мыслей, но не слышат слов учителя. Не интересно им знать что тот несет им, потому как внимание их направленно лишь на себя. Часто люди становятся религиозными только чтобы почувствовать свою исключительность, чтобы "проповедуя религию последних стать первыми". Таков был патриарх Никон, лишенный любви и сострадания, зато полный алчности и желания утвердить свою власть.

Чтобы поторопить второе пришествие Христа Никон просит (а по сути заставляет) Сертана поставить в Новоиерусалимском монастыре спектакль, повторяющий события первого пришествия. Делается это для того, что Христос видел, что на земле его ждут. Роль Христа Никон отдавать актеру запрещает, потому что уверен, как только спектакль будет готов, бог непременно явится лично, дабы сыграть свою роль. Остальные роли достаются простым крестьянам, не профессиональным актерам. Они и про священное писание до этого не слышали, а тут необходимо учить текст оттуда слово в слово. И Сертан становится их учителем, растолковывая сказанное в евангелиях. Так Сертан становится еще одним учителем, слова которого коверкают. Нет, новоявленные актеры вполне послушны и старательны, в итоге им удается выучить свои роли, репетиции становятся частью обыденной жизни. Но Сертан не считал, что в его постановке одни роли преобладают над другими, а его ученики в итоге сведут все именно к этому вопросу. Репетиции из части жизни станут ее смыслом. Когда Никона лишат власти и людей из Новоиерусалимского монастыря, в том числе Сертана, сошлют в Сибирь, репетиции не прекратятся. Потомки первых актеров продолжат дело отцов своих вплоть до тридцатых годов 20-го века.

Как живуч миф об исключительности человека. Вместо того, чтобы учить детей своих жить свободно от прошлого, актеры Сертана передавали детям свои роли. Из поколения в поколение люди не жили, но лишь репетировали жизнь, каждый раз считая, что именно их поколение будет последним и Христос наконец явится. Когда становилось ясно, что Он не придет, те, кто играл христиан начинали истребление "любимого народа" Христа, евреев, а точнее тех, кому достались их роли. Так актеры стремились поторопить Его пришествие. Спектакль вышел за границы декораций. Больше не было актеров были только роли. Именно они определяли статус человека. В итоге благодаря революции все евреи наконец-то были убиты. Все, кроме одного ребенка. Который мог бы вернуться дорогой предков к старой жизни, но додумался свернуть в сторону и прекратить бесконечные репетиции. Прервавшееся таким образом поколение "неверующих", ускорило пришествие Спасителя. И "скоро явится Он во славе Своей."

Книга прочитана в рамках игр
Долгая прогулка. Команда "Настроение: безумный чтец". Уровень 8. Основное задание №3. Книга Владимира Шарова
Книжное государство. Бригада каменщиков "Не стой под стрелой!" помогает в строительстве города Crossville. Объект БУНКЕР
Русское лото. Тема второго уровня “Книга с одним персонажем на обложке”
Собери их всех! Квест №64

Ценность этой книги для меня сосредоточена в документализме: если нечто подобное действительно было - это поразительно; если главный сюжетный ход сочинен автором - ну и наркомань же это! Я не верю - соответственно не могу принять книгу. А теперь попытаюсь по порядку.

Композиция, структура у книги плохая. Смешно, что в послесловии рецензент называет перескакивание от темы к темы плюсом, подобием жизни. Нет, это минус. Это не жизнь, а книга, у нее должна быть продуманная структура, даже если она пытается передать хаотичность бытия (а у нее совсем другая цель), это должна быть продуманная хаотичность.

Автор начинает с подробного пересказа Нового Завета, причем со слов некоего Ильина (не философа). Возникает мысль, что оригинал автор сам не читал и исходит из того, что не читали другие.

Потом мы получаем рассказ о некоем ученом и его многочисленных абьюзах студенток и аспиранток (всё по взаимному согласию и к взаимному счастью, ну-ну). Зачем нам эти подробности, если единственный вклад персонажа - у него была рукопись.

И вот ключевой отрывок: пересказ странной рукописи - дневника бретонского "директора" театра, который ездил со спектаклями по Речи Посполитой и был взят как трофей московитами. И попал к патриарху Никону, у которого готовил мистерию о Христе. Вот здесь и начинается для меня наркомань. Если это вставка а-ля исторический роман, почему мы не слышим ни слова о том, чем собственно прославился Никон (книжная справа, соотнесение практики греческой и русской церквей, что привело к возникновению старообрядчества). Оказывается, смысл жизни Никона был сосредоточен вокруг театральной постановки-мистерии четырех Евангелий (но без актера Христа), чтобы во время близкого второго пришествия Христос узнал учеников и обстановку и воплотился здесь.

Но дальше - больше. Необразованные крестьяне, отобранные на роли героев Нового Завета -римлян, евреев-фарисеев, прокаженных, апостолов, первых христиан - вживаются в свои роли и передают их потомкам, делятся на касты в зависимости от "положительности" ролей и через века (!) проносят репетиции своей мистерии. А в середине 20-го века в Сибири "христиане" решают, что обязаны убить "евреев". Это всё настолько абсурдно, что почти правдоподобно.

И пытаюсь оправдать для себя книгу тем, что это же просто метафора. Автор нарисовал такой образ общества, народа с навязанными, случайно распределенными культурными и религиозными ролями. Недопринятое, недопонятое наследие, православие, или иудаизм, или еще что-то. Жизнь как вечная репетиция чего-то великого, что вроде каждый ждет, но что никак не наступит.

Каштоўнасць гэтай кнігі для мяне засяроджаная ў дакументалізме: калі нешта падобнае сапраўды было - гэта ўражвае і ашаламляе; калі галоўны сюжэтны ход прыдуманы аўтарам з ніадкуль - ну і наркамань жа гэта! Я не веру - адпаведна не магу прыняць кнігу. А цяпер паспрабую па парадку.

Кампазіцыя, структура ў кнігі дрэнная. Смешна, што ў пасляслоўі рэцэнзент называе пераскокванне ад тэмы да тэмы плюсам, падабенствам да жыцця. Не, гэта мінус. Гэта не жыццё, а кніга, у яе павінна быць прадуманая структура, нават калі яна спрабуе перадаць хаатычнасць быцця (а ў яе зусім іншая мэта), гэта павінна быць прадуманая хаатычнасць.

Аўтар пачынае з падрабязнага пераказу Новага Запавету, прычым са словаў нейкага Ільіна (не філосафа). Узнікае думка, што арыгінал аўтар сам не чытаў і зыходзіць з таго, што не чыталі іншыя.

Потым мы атрымліваем аповед пра нейкага навукоўца і ягоныя шматлікія абьюзы студэнтак і аспірантак (усё з узаемнай згоды і да ўзаемнага шчасця, ну-ну). Навошта нам гэтыя падрабязнасці, калі адзіны ўнёсак персанажа - у яго быў рукапіс.

І вось ключавы ўрывак: пераказ дзіўнага рукапісу - дзённіка брэтонскага "дырэктара" тэатра, які ездзіў са спектаклямі па Рэчы Паспалітай і быў узяты як трафей маскоўцамі. І патрапіў да патрыярха Нікана, у якога рыхтаваў містэрыю пра Хрыста. Вось тут і пачынаецца для мяне наркамань. Калі гэта ўстаўка а-ля гістарычны раман, чаму мы не чуем ні слова пра тое, чым уласна праславіўся Нікан (кніжная справа, суаднясенне практыкі грэцкай і рускай цэркваў, што прывяло да ўзнікнення стараверства). Высвятляецца, сэнс жыцця Нікана быў засяроджаны вакол тэатральнай пастаноўкі-містэрыі чатырох Евангелляў (але без актора Хрыста), каб падчас блізкага другога прышэсця Хрыстос пазнаў вучняў і абстаноўку і ўцялесніўся тут.

Калі б гэта была ідэя фікс малапісьменнага бажаволка, можна было б паверыць і прыняць. Але Нікан не быў вар'ятам і быў для свайго часу цалкам адукаваным (пра гэта сведчыць якраз ягонае паглыбленае чытанне розных перакладаў Бібліі і жаданне выправіць памылкі ў славянскім). (Калі што, я не фанатка гэтай гістарычнай постаці, я проста спрабую быць аб'ектыўнай.) Нікан - і тэатр (які лічыўся д'ябальскім ў тыя часы)?!

Але далей - больш. Неадукаваныя сяляне, адабраныя на ролі герояў Новага Запавету - рымлянаў, габрэяў-фарысеяў, пракажоных, апосталаў, першых хрысціянаў - ужываюцца ў свае ролі і перадаюць іх нашчадкам, дзеляцца на касты ў залежнасці ад "станоўчасці" роляў і праз стагоддзі (!) праносяць рэпетыцыі сваёй містэрыі. А ў сярэдзіне 20-га стагоддзя ў Сібіры "хрысціяне" вырашаюць, што абавязаныя забіць "габрэяў". Гэта ўсё настолькі абсурдна, што амаль праўдападобна.

І спрабую апраўдаць для сябе кнігу тым, што гэта ж проста метафара. Аўтар намаляваў такі вобраз грамадства, народа з навязанымі, выпадкова размеркаванымі культурнымі і рэлігійнымі ролямі. Недапрынятая, недазразумелая, недаўсвядомленая спадчына, праваслаўе, або юдаізм, або нешта яшчэ. Жыццё як вечная рэпетыцыя чагосьці вялікага, што быццам кожны чакае, але што ніяк не наступіць.

Что вам нужно знать о Владимире Шарове:
- он родился в 1952 году, а это значит, что немалая часть его жизни прошла при Союзе;
- он еврей;
- у него есть ученая степень по истории.

1 ЧАСТЬ
1.1. Автор знакомит нас с главным героем (далее – ГГ), окончившим историко-филологический факультет. Герой вспоминает некого Сергея Ильина, с которым он приятельствовал какое-то время. Все их общение сводилось к обсуждению Библии и событий, описанных в ней. При этом ГГ особо ничего не говорил, просто уточнял определенные моменты, а Ильин исчез, как только пришел к выводу, что ГГ усвоил его идеи.

Родственники Ильина по матери – евреи. Более того, в семье были раввины. Родственники Ильина по отцу – православные. Более того, среди них были старообрядцы. Таким образом, мы можем наблюдать персонажа, в котором совмещается, казалось бы, несовместимое: иудаизм и христианство, Ветхий Завет и Новый Завет. Возможно, Ильин сам есть Библия, а ГГ (напоминавший мне самого Шарова) – человек, изучающий Писание.

Основные моменты монологов Ильина:

А) Бог Торы – это чувствующий, сострадающий Бог. Он гневается, прощает, любит.
Б) никто не может знать всего Бога, но мы можем знать и понимать его человеческую часть. И Бог в этом понимании нуждается.
В) Христос как богочеловек – метафора отношений между Богом и людьми, намек на слитие во Христе и на соединение с Господом в Царстве Небесном.
Г) До человека зла в мире не было. Знание о зле было, но не само зло.
Д) Рай – это время детства человека.
Е) Зло нужно понимать как удаление от Господа. Зло – стена между людьми и Богом. Когда нам кажется, что мы одни, мы опьянены правом творить все и творим зло.
Ж) жизнь Христа беспрецендентна, Бог принял течение времени человека.
З) из земной жизни Христос выносит основное знание: единственное, что может помочь человеку – чудо.
И) чем ближе к Голгофе – тем виднее человек.

Квинтэссенцией того, что говорил Ильин, становится история про выбор между Христом и Вараввой. Вот это очень сочная идея Шарова. Действительно, зачастую антагонистом Христа, как Бога, выступает Антихрист, а антагонистом Христа, как человека, люди нередко воспринимают Иуду. Он был приближен к такому человеку, но взял и предал его, предал своего учителя. И так вся история с распятием превращается в чуть ли не личный выбор.

1.2. ГГ вспоминает о лекциях профессора Кучмия, на которых ему довелось побывать. Семья ГГ должна была переехать их Куйбышева в Томск, поэтому из десяти запланированных лекций спецкурса про Гоголя, он прослушал только три.

Теперь тезисно об этих лекциях.

Вторая лекция касалась того, что писатели размножаются более совершенным способом, чем все остальные, и делают это, продуцируя персонажей. Персонажей помнят дольше конкретных людей. Однако, писатели лишены материнского инстинкта и не заботятся о своих творениях. В том числе и убивают их.

1.3. ГГ вспоминает о том, как он, после переезда в Томск, познакомился и сблизился с профессором Сувориным, возглавлявшим кафедру истории Сибири.
Интересно, что толчком к возникновению их отношений стало то, что ГГ поделился с профессором идеями Ильина.

Все становится еще занимательней, когда читатель начинает улавливать: особенность России заключается в том, что на уровне макрокосма и душевного генома она велика, но на уровне микрокосма она ущербна. В каком-то смысле, выходит, что народ велик, а каждый конкретный человек ущербен. Впрочем, это мои размышления. Конечно же, никаких греков и Сковороды в книге нет.

Главная идея в том, что в 1666 году ждали конца всего и Страшного Суда. Как известно, перед Вторым пришествием, на людей падут разные несчастья. Староверы считали, что реформы Никона – одно из знамений скорого конца. А Никон считал, что Второе пришествие не случится, пока все не начнут славить Господа одинаково, чему и должно помочь реформирование Церкви.

1.4.
Все дальнейшее, конечно, попахивает безумием и просится в какой-нибудь арт-хаусный русский фильм, однако, Шаров даже не все это придумал. Его фантазии выросли из почвы реального.

Патриарх Никон задумал построить храм, аналогичный Иерусалимскому, но на Руси, чтоб Второе пришествие произошло не на еврейских землях. При этом Никон действительно собирался воссоздать на территории Руси комплекс святых палестинских мест.

Но мистерии не суждено было быть сыгранной. Патрирха Никона на Соборе лишили патриаршества, а Жака де Сертана и всех актеров арестовали и сослали в Сибирь.

2.1. Жак де Сертан умирает по дороге, но актеры держатся друг друга и репетируют. Проходит год Х, но Христос не приходит. Тогда люди решают, что был назван неверный год. Очевидно, Христос и во второй раз проживет 33 года до того, как они смогут сыграть мистерию.
Люди вновь ждут и репетируют.

2.2 Проходит еще 33 года, но ничего не происходит. Актеры умирают, их заменяют новыми, люди репетируют и ждут.
Периодически происходят замены в связи с тем, что актеры уже долго играют свои роли. Это мертвое время, в которое Христу не к кому приходить.
Ожидание выматывает, люди начинают придумывать объяснения тому, почему Второе пришествие не случается. Однажды тем, кто играет христиан, приходит в голову, что евреи мешают Второму пришествию. Из-за них другие не чувствуют себя любимыми Богом.
Начинается резня и хаос, после чего часть евреев бежит в заснеженные леса. Христиане преследуют их и так происходит до тех пор, пока все не возвращаются в деревню, замыкая круг.
Раз в несколько поколений история повторяется.

2.4. Отдельным блоком идет история про Рут, Илью и Анну.
У Рут и Ильи были отношения. Ей нравился какой-то прежний, ранний Илья. Тот, который остался где-то на свободе в момент ее попадания в лагерь, уже не особо был ей нужен.
Письма Ильи Рут читала Анне. Скоро письма стали в лагере разменной монетой, о них слагали легенды, их перевирали и пересказывали друг другу.
Постепенно Анна влюбилась в автора писем, адресованных другой женщине, в человека, которого она никогда не видела.
Рут скончалась. И однажды Илью привезли отбывать срок в тот самый лагерь. И он жил в этой искаженной реальности его писем. Все знали Илью и про Илью. Он – ничего и не про кого.
Анна нашла Илью и сказала, что это Господь привел его и дал ее ему вместо Рут, которая и оценить-то его не могла. Спустя время у них родился сын, которому дали имя Исайя.

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Репетиции: краткое содержание, описание и аннотация

Владимир Шаров: другие книги автора

Кто написал Репетиции? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Репетиции — читать онлайн ознакомительный отрывок

Владимир Шаров (род. в 1952 г.), выдающийся современный писатель, автор семи романов, поразительно смело и достоверно трактующих феномен русской истории на протяжении пяти столетий — с XVI по XX вв. Каждая его книга вызывает восторг и в то же время яростные споры критиков.

Роман Шарова — глубокий, тревожный и вестнический.

Все шаровские романы пронизаны желанием ничего не пропустить. Запутанные клубки историй, из которых они вышиваются, придают текстам почти толстовский размах.

В 1939 году Исай Трифонович Кобылин перестал быть евреем, и еврейский народ, в котором он был последним, на нем пресекся. Две тысячи лет жестоковыйные, как называл их Господь, соплеменники Кобылина не желали покаяться и обратиться в истинную веру, две тысячи лет, потакая нечестивым, они мешали второму пришествию Спасителя, которого молили и ждали все верующие, и теперь, когда земная жизнь евреев окончена, уже скоро. Скоро явится Он во славе Своей.

Историю гибели евреев я узнал от самого Кобылина в Томске в 1965 году, но начну я семью годами ранее и с другого. В 1958 году я поступил на первый курс историко-филологического факультета Куйбышевского (теперь город опять называется Самара) университета. Той же осенью я познакомился с человеком, который пытался понять Бога. Звали его Сергей Николаевич Ильин. Всю зиму и весну мы встречались каждый вечер и вместе гуляли в маленьком парке около улицы Свободы. Он проповедовал мне свое учение и, когда увидел, что я понял его, ушел из моей жизни. Ильин был старше меня на семь лет и ко времени нашего знакомства работал экскурсоводом в доме-музее Радищева.

Сам я крещеный. В трехмесячном возрасте я с молчаливого согласия родителей, однако по внешности втайне от них, был крещен нянькой в церкви ее родного села Троицкое, стоящего прямо на берегу Волги в десяти километрах южнее Куйбышева. Скоро няньку рассчитали: она оказалась больна какой-то неприятной кожной болезнью, кажется псориазом, и мое религиозное воспитание на этом прервалось.

Ильин был полурусский-полуеврей. Крещеной еврейкой была его мать, происходившая из старого раввинского рода; среди своих не менее известны были и предки отца Ильина — купцы-старообрядцы, одни из основателей знаменитых поселений на Иргизе. В Ильине соединился народ, которому некогда было дано обетование и был послан Сын Человеческий, но который не принял Его, не пошел за Ним, и народ, которому ничего не было даровано и обещано, но который уверовал в Христа и будет спасен. Две крови соединились в нем плохо, и лицо Ильина было асимметрично. О себе он говорил, что в средние века такая внешность неминуемо привела бы его на костер как явного, отмеченного печатью дьявола суккуба или инкуба. Сейчас, вспоминая Ильина, я с удивлением понимаю, что во время наших прогулок всегда шел слева от него, и хорошо помню только его левую, еврейскую сторону — черную и печальную.

Речь и самый ход мысли Ильина был странным образом ритмизован. Как в музее, ведя экскурсию, он вычленял из жизни Радищева ключевые, ударные слова, дела, вещи, а пространство между ними почти бежал, лишь шагами обозначая общую канву событий, так и с Христом; пытаясь уяснить, что пришло с Ним в мир, что было Им возвещено и евреям и другим народам, он, закладывая свой храм понимания Бога, сознательно не дробил его на приделы, а только положил в основание и под углы начальные камни веры, возвел каркас, но ни стен, ни кровли ставить не стал, сохранив все, как в пустыне, — сквозным и открытым.

Шаров Владимир - Репетиции краткое содержание

Шаров Владимир - Репетиции слушать онлайн бесплатно

Шаров Владимир - Репетиции - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно, автор Шаров Владимир, исполнитель Герасимов Вячеслав

Шаров Владимир слушать все книги автора по порядку

Шаров Владимир - Шаров Владимир - Репетиции отзывы

Отзывы слушателей о книге Шаров Владимир - Репетиции, исполнитель: Герасимов Вячеслав. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.

Читайте также: