Сердцедер борис виан краткое содержание
Обновлено: 04.07.2024
Борис Виан за свою недолгую жизнь успел побывать инженером, изобретателем, музыкантом, критиком, поэтом, романистом, драматургом, сценаристом, переводчиком, журналистом и чтецом. Он играл на тромбоне, пел и сочинял песни (всего их около четырех сотен). Время отводило на все считанные секунды.Сегодня творчество этого культового автора органично входит в общий контекст XX века. Виан признан мастером интеллектуального эпатажа, ярким представителем послевоенного французского авангарда.В состав настоящего издания вошли два романа, опубликованные под псевдонимом Вернон Салливан ("Я приду плюнуть на ваши могилы", "У всех мертвых одинаковая кожа"), знаменитая "Пена дней", "Сердцедёр" и "Осень в Пекине".
История
Роман "Сердцедер" (1953) был задуман Вианом еще в 1947 году, он относится к основной части творческого наследия писателя.
Сегодня его творчество органично входит в общий контекст XX века. Влияние оспаривается, наследие изучается, книги переиздаются и переводятся. Пустое место между Жаком Превером и Аленом Роб-Грийе заполняется. Виан признан классиком интеллектуального китча, ярким представителем послевоенного французского авангарда.
15 сентября 2018 | 20:03
С Вианом я впервые познакомился пару лет назад. Совершенно случайно увидел аннотацию к "Я приду плюнуть на ваши могилы". Сразу заинтересовался, чувствовалось что-то нестандартное, отсутствие стеснения и боязни критики, которой так часто страдают писатели. Книга не разочаровала, но в полную меру погружаться в творчество писателя не было времени и желания.
В "Сердцедёре" чувствуется рука Виана, но его стиль проявляется только местами, есть ощущение, что книга писала себя сама. Периодически ты сам не понимаешь, что происходило с автором, когда он писал это.
В то же время роман - прекрасный пример сюрреализма. Есть ощущение, что события книги возможны в нашем мире, но ты понимаешь, что это и не стоит того, гораздо важнее подтекст и аллегории, использованные Вианом.
Но писатель не углубляется в какую-то слабоосмысленную философию, он не хочет читать нотации, смысл книги не в этом. По этой причине местами слегка суховатый сюжет окрашивается эротизмом, чернухой и чёрным юмором. Классические приёмы французской школы. Однако у Виана они не становятся пошлыми, он использует их как повар специи - только там, где нужно акцентировать внимание.
Пустые люди
Я взялась за эту книгу под сильным впечатлением от другого произведения Виана - "Пены дней",где меня поразил как изумительный и необычный язык повествования ,так и более чем оригинальный мир книги. Именно там мне и встретилось слово "сердцедёр", обозначавшее оружие, вырывающее сердце,как несложно догадаться.
Выбирая, какой книгой продолжить знакомство с Вианом, я выбрала "Сердцедёра", ожидая, что действие будет происходить "в том же мире". В этом мои ожидания не оправдались. Сюжет разворачивается в месте, так же фантастичном и не похожем на наш мир,но полным абсурдных вещей. Я была готова к заявленным аннотацией "насмешливой буффонаде, пафосу отрицания и проникновенному лиризму", однако встретилось мне слегка иное.
Никакого проникновенного лиризма, который с достатком имелся в "Пене дней", я не почувствовала.Зато в изобилии встретила выражение немотивированной агрессии, которая никак не смахивает на сатиру на реальные события. Описание омерзительных вещей, вроде продажи стариков на ярмарке для забавы или специально обученного человека, хватающего мертвечину ртом за деньги, может и имеет глубинный смысл, но выглядит преувеличенно жестоким и ненужным.
Кстати о ненужности. Книга изобилует ничего не значащими героями, чьи действия детально описываются, но никакой роли ни в сюжете, ни в развязке не играют. Даже главные герои прописаны очень скупо, выглядят пустыми, после прочтения я не смогла бы дать детальную характеристику ни одному.Более того, многие явно страдают психическими расстройствами на серьезной стадии. Соответственно, симпатией ни к кому я не прониклась, что уж там, хоть какими-нибудь чувствами. Не нашла также ни одного наполненного смыслом диалога, который бы не выглядел как бессмысленный набор слов для заполнения места. Многие моменты сюжета совершенно не разъяснены. Значения названия мне тоже осталось неясным.
Однако в целом я не жалею,что прочла и ознакомилась с творчеством Виана и с такой стороны.
Тут можно читать бесплатно Сердцедер - Виан Борис. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Сердцедер - Виан Борис краткое содержание
Сердцедер - Виан Борис - описание и краткое содержание, автор Виан Борис , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
Исчезнувший в 39 лет Борис Виан успел побывать инженером, изобретателем, музыкантом, критиком, поэтом, романистом, драматургом, сценаристом, переводчиком, журналистом, чтецом и исполнителем собственных песен. Время отводило на все считанные секунды.
Сегодня его творчество органично входит в общий контекст XX века. Влияние оспаривается, наследие изучается, книги переиздаются и переводятся. Пустое место между Жаком Превером и Аленой Роб-Грийе заполняется. Виан признан классиком интеллектуального китча, ярким представителем послевоенного французского авангарда.
Сердцедер читать онлайн бесплатно
Тропа тянулась вдоль обрыва. По ее краям росли окалины в цвету и слегка увядшие опаленки, черные лепестки которых устилали землю. Вздувалась пористая почва, изрытая остроигольными насекомыми; при взгляде на тысячи маленьких дырочек думалось об околевшей губке.
Жакмор неторопливо брел, посматривая на окалины, чьи темно-красные сердца учащенно бились на солнце. При каждом ударе облако пыльцы поднималось, а затем оседало на нехотя вздрагивающие листья. Рассеянные пчелы были не у дел.
От подножия скалы доносилось тихое хрипение волн. Жакмор остановился на узкой кромке, отделяющей его от пропасти, и посмотрел вниз. Там все казалось недостижимым, обрывистым, и пена дрожала в расщелинах скал июльским студнем. Пахло палеными водорослями. У Жакмора закружилась голова, и он опустился на колени, прямо на землистого цвета летнюю траву. Коснувшись вытянутыми руками козлиного помета удивительно неправильной формы, он решил, что здесь водится Содомский козел — разновидность, которую он считал давно исчезнувшей.
Теперь он уже не испытывал такого страха и даже решился взглянуть еще раз. Большие пласты красной породы уходили вертикально вниз, в мелководье, откуда почти сразу же взмывали вверх, образуя скалу, на гребне которой пребывал коленопреклоненный Жакмор.
То там, то здесь всплывали черные рифы, промасленные прибоем и увенчанные колечками пара. Солнце разъедало поверхность моря, отражаясь в накипи искрящимися похабными каракулями.
Жакмор поднялся с колен и зашагал по тропе. Та заворачивала; слева он увидел уже тронутый ржавчиной папоротник и зацветающий вереск. На обнаженных скалах сверкали кристаллы соли, принесенные прибоем. Удаляясь от моря, тропа карабкалась по склону, который становился все круче и круче, огибала грубые глыбы черного гранита, местами помеченные очередными кучками козлиного помета. Самих коз не было и в помине. Их отстреливали таможенники. Из-за помета.
Он ускорил шаг и внезапно оказался в тени, так как солнечные лучи не могли за ним угнаться. Прохлада принесла облегчение, и он прибавил шагу. А цветы окалины так и плыли бесконечной огненной лентой перед его глазами.
По верным приметам он понял, что приближается, и остановился пригладить растрепанную рыжую бороду. Затем вновь бодро зашагал по тропе. Спустя мгновение Дом явился ему во весь рост в обрамлении двух гранитных глыб, выточенных эрозией в форме леденцов на палочке; сдавливая тропу, они казались столбами огромных крепостных ворот. Новый поворот — и Жакмор потерял Дом из виду. Тот находился довольно далеко от обрыва — на самом верху. Когда два мрачных столпа остались позади, ему открылось белоснежное здание, окруженное необычными деревьями. Начинающаяся от крыльца светлая линия лениво петляла вдоль холма и, вдоволь напетлявшись, соединялась с тропинкой, по которой поднимался Жакмор. Он свернул и в знак солидарности тоже запетлял. Дойдя почти до самой вершины, он услышал крики и побежал.
От широко распахнутой калитки до крыльца чья-то заботливая рука протянула ленту красного шелка. Лента вела по лестнице на второй этаж. Жакмор поднялся. В спальне на кровати лежала измученная женщина, потерявшая счет бесконечным родовым схваткам. Жакмор бросил на пол кожаную сумку, засучил рукава и принялся намыливать руки над грубой посудиной из цельного необработанного камня.
Одинокий Ангель сидел в своей комнате и удивлялся собственной выдержке. Он слышал, как за стенкой стонет жена, но зайти к ней не решался — она угрожала ему револьвером. Супруга предпочитала кричать без свидетелей; она ненавидела свой огромный живот и не хотела, чтобы ее видели в таком виде. На протяжении двух месяцев Ангель жил отдельно, ожидая, когда все это закончится; самые разные пустяки давали пищу его грезам. Целыми днями он ходил по кругу, узнав из репортажей, что заключенные кружат по камере, как звери в клетке. Вечерами он засыпал, стараясь увидеть во сне ягодицы жены, так как, учитывая размеры ее живота, было предпочтительнее думать о ней сзади. Ночами он часто вздрагивал и просыпался. Зло, в основном, уже свершилось, и ничего удовлетворительного в этом не было.
На лестнице послышались шаги Жакмора. В этот момент крики жены оборвались; Ангель оцепенел. Затем подкрался к двери, прильнул к замочной скважине, но, как ни старался, ничего не смог разглядеть: ножка кровати закрывала все остальное. Только зазря вывихнул себе правый глаз, затем выпрямился и прислушался — не к чему-то, а просто так.
Жакмор положил мыло на край посудины и взял махровое полотенце. Вытер руки. Открыл сумку. Тут же в электрическом сосуде закипала вода. Жакмор простерилизовал в ней резиновый напальчник, ловко натянул его на палец и приоткрыл сокровенно-женское, чтобы посмотреть, как разворачиваются события.
Увидев, выпрямился и брезгливо поморщился:
— Трое… — прошептала пораженная роженица.
И тут же завопила, поскольку измученная утроба внезапно напомнила о том, что ей очень больно.
Жакмор достал из сумки несколько стимулирующих пилюль и проглотил их; он чувствовал, что ему сейчас достанется. Выдернул грелку из постели и со всей силы швырнул ее на пол, чтобы привлечь шумом кого-нибудь из прислуги. Он услышал, как внизу кто-то забегал и ринулся вверх по лестнице. Появилась сиделка, вся в белом, как на китайских похоронах.
— Подготовьте инструменты, — приказал Жакмор. — Как вас зовут?
— Белянкой меня кличут, — произнесла она с сильным деревенским акцентом.
— В таком случае я предпочитаю вас никак не называть, — пробурчал Жакмор.
Ничего не ответив, девушка бросилась начищать никелированные медицинские штуковины. Жакмор подошел к кровати. Женщина внезапно замолчала. Ее пронзила боль.
Он схватил бритву и с видом знатока обрил роженице лобок. Затем решительно обвел белой чертой границы операционного поля. Сиделка смотрела на него с изумлением, поскольку ее знания в области акушерства за рамки отела не выходили.
— У вас есть медицинский словарь? — спросил Жакмор, откладывая помазок. Завершив приготовления, он склонился над своим произведением и подул на краску, чтобы быстрее высохла.
— У меня есть только Общий Каталог Французских Оружейных Заводов да песенник города Сент-Этьена, — ответила сиделка.
— Досадно, — сказал Жакмор. — В словаре мы могли бы что-нибудь вычитать.
Не дожидаясь ответа, он обшарил взглядом Комнату; тот остановился на двери, за которой томился Ангель.
— А кто томится за дверью?
— Там хозяин… — ответила сиделка. — Он заперт.
В этот момент роженица очнулась и выдала серию пронзительных криков. Ее кулаки сжимались и разжимались. Жакмор повернулся к сиделке.
— У вас есть какой-нибудь таз?
— Пойду посмотрю, — ответила та.
— И пошевеливайтесь, безмозглое создание, — прикрикнул Жакмор. — Или вы хотите, чтобы она загадила нам все простыни?
Сиделка вылетела пробкой, и Жакмор с удовлетворением услышал, как, скатываясь по лестнице, она бьется головой о ступеньки.
Он подошел к роженице и нежно погладил испуганное лицо.
Ее руки судорожно сжали запястье Жакмора.
— Вы хотите видеть мужа? — спросил он.
— О да! — воскликнула она. — Только дайте мне револьвер, он там, в шкафу…
Жакмор покачал головой. Вернулась сиделка с овальной лоханью для ощипа собак.
Перевод на русский: — Н. Калугина (Сердцедёр) ; 1994 г. — 1 изд. — Н. Мавлевич (Сердце дыбом) ; 1998 г. — 1 изд. — В. Кислов (Сердцедёр) ; 1998 г. — 6 изд. — Т. Михайлова (Сердцедёр) ; 1998 г. — 1 изд.
- Жанры/поджанры: Сюрреализм
- Общие характеристики: Психологическое
- Место действия: Наш мир (Земля)( Не определено )
- Время действия: 20 век
- Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
- Возраст читателя: Только для взрослых
Похожие произведения:
Доступность в электронном виде:
Yazewa, 11 января 2018 г.
На протяжении всего чтения не оставляла мысль, что подобные произведения нужно читать только в первоисточнике, то есть на родном языке.
Неловким казалось словообразование, все эти выдуманные названия растений и животных. В целом же — при всей моей симпатии к сюру это явно не моё. Хотя с знакомиться творчеством автора желание не пропало.
Groucho Marx, 8 сентября 2016 г.
Да, это высокая, поразительной красоты поэзия. Да, это очень тяжело, мучительно читать.
Buhrun, 17 марта 2010 г.
Парадоксальное и едкое.
Неприятное, резкое, мутное, странное, драматическое, черствое, правдивое, ложное, короткое, языкозаплетное, словодерное, тупосоциальное, остромистическое.
Строго на любителей неформата.
Магический реализм со вкусом мяты и тухлого мяса.
rusty_cat, 30 апреля 2010 г.
Слушал аудио. Преотвратительное, надо сказать, исполнение. Читает барышня, местами делая такие паузы в середине предложений, будто силится прочитать. Возможно, поэтому роман не поразил меня, но то, что он оказался удивительным, неожиданным, странным — однозначно.
События развивались по нарастающей (твердая 9), будоража и окатывая очередной порцией жути примерно до встречи со Слявой, и примерно до этого момента оставалось еще неясно — к чему же ведет автор и вообще, о чем роман. Но дальше все несколько поуспокоилось, текст стал более ровный и менее неожиданный, почти до самого окончания мы будем видеть переживания Клементины, воспитывающей близнецов. Рождением близнецов роман начинается, завершением их судьбы он и заканчивается, поэтому тема ребенка является ключевой в романе и для меня, пожалуй, самой неинтересной. Вообще же, полотно романа пронизано множеством символических деталей, прототипы которых легко обнаружить в окружающем мире — здесь и жестокость к детям, к старикам, и тема стыда, и тема диктата родителя, и религия, и тема человеческих комплексов. Недаром, главный герой — психиатр, который словно бы погружается в сон, развивающийся согласно канонам Фрейда, Юнга и еще бог знает кого. Пожалуй, роман заслуживает самого пристального внимания, но есть у меня ряд замечаний, из-за которых я не могу поставить высшие баллы:
- главный женский персонаж чересчур логичен: рассуждать, искать следствия и делать выводы — это прерогатива мужчин, Клементина же, выдумывая катастрофы для детей, проявляет излишнюю последовательность, логичность и доказательность, что снижает достоверность персонажа;
- смещены акценты повествования: жизнь деревни по окончании представляется фоном для основной драмы — детской, однако, этим недетским эпизодам (соития со служанкой, религиозные обряды, жестокость жителей, железная любовница кузнеца и любовные акты Клементины, психоанализ кота, превращение того в оболочку, прозрачность людей) уделено столько времени, что по окончании остается вопрос — а так ли уж это было нужно?
- замят центральный момент перерождения героя в Сляву: нам только сообщают, что прежний Слява умер, и герой вдруг начинает рассуждать, что теперь он должен занять место старика, хотя на протяжении уже долгого текста он проявлял все черты деревенских — бил подмастерьев и пр.; а угроза становления Слявой после того диалога со стариком — ни разу в тексте не возникла, оттого это перерождение кажется понятным, но не подтверждается текстом и потому неестественно.
Читайте также: