Рубанов финист ясный сокол краткое содержание

Обновлено: 06.07.2024

В этом выпуске лауреат премии "Ясная Поляна" Андрей Рубанов рассказывает про свой новый роман "Финист – Ясный Сокол", а редактор издательства "Робинс" знакомит с увлекательным феминистским романом в фэнтези-обертке "Черная ведьма".

Участники: – Андрей Рубанов, писатель; – Светлана Митричева, сотрудник издательства "Робинс".Ведущая: Наталья Ломыкина.____________________________________________________________________________________ КНИЖНЫЙ РАЗВОРОТЛауреат премии "Ясная Поляна" Андрей Рубанов написал новый роман "Финист – Ясный сокол". В книжных магазинах он появится через неделю, но авторитетные критики давно включили его в список самых ожидаемых книг года. А те, кто уже книгу прочел, заявляют, что это лучший роман Андрея Рубанова. Я тоже прочла рукопись и согласна. "Финист – Ясный сокол" ошеломляет. Неожиданная, мощная, причудливо и ладно скроенная и отлично написанная книга. После остросовременного романа "Патриот", который всего два года назад получил премию "Ясная Поляна" и был отмечен членами жюри как один из значимых романов десятилетия, так быстро, так скоро не ждешь от писателя равновеликого произведения. А получаешь роман еще более мощный. И совсем другой. Андрей Рубанов взял известную народную сказку "Финист – Ясный сокол", которую в свое время записал Андрей Платонов, и превратил в трехголосый славянский эпос на стыке фэнтези и былины. Получился стилизованный под сказ большой роман на пятьсот с лишним страниц, который – сейчас скажу банальность – читается абсолютно на одном дыхании. Об истории любви земной девки Марьи, дочери кузнеца, и небесного княжича, птицечеловека Финиста, рассказывают трое: скоморох, глумила Иван Корень, кожедуб и воин Иван Ремень и изгнанный из небесного Вертограда за разбой Соловей. Как рождался роман, где в нем ложь, где быль, а где намек, в программе рассказывает сам Андрей Рубанов:"Сказка превращена в такое жанровое славянское фэнтези большое. Я старался. Действительно, получилось пятьсот страниц.Там три героя, три части, три мужчины. Каждый из них влюбляется в эту девчонку без надежды на взаимность и помогает ей, как может, достичь своей цели. Бескорыстно, без каких-либо обиняков. Все это происходит внутри такой сказочной реальности. Там есть у меня ведьма – прообраз Бабы-Яги, есть таинственный змей древний, которого надо победить, есть еще какие-то штуки из славянского бестиария. Много всего. Люди, увлекающиеся историей древних славян, будут заинтересованы. Заслуга тут по большей части самой фабулы. Потому что это архетип, девушка-воин. Это редкий архетип, но он есть – девушка, которая ничего не боится. Она не сидит в горнице, не ждет суженого, глядя в окошко. Она сама добивается. И это универсальный сюжет, можно переместить в будущее его, можно сделать детский спектакль, можно сделать взрослый спектакль. И даже мюзикл можно было бы сделать из этого. Потому что девушка в железных сапогах или окно, утыканное ножами, или красивый парень с крыльями за спиной – это мюзикл. Если я поднялся над жанром, если я сделал нечто большее, чем славянское фэнтези, я рад".Все три героя Андрея Рубанова каждый на свой лад размышляют об устройстве мира. И глумила, и воин, и летающий изгнанник пытаются постичь мировой порядок и суть всех вещей. Андрей Рубанов, вживаясь по очереди в образ каждого из трех сказителей, воссоздает не просто язык и образ мыслей, но и само сознание наших предков, и ищет там истоки. "Чтоб узнать, как устроены штаны, – выверни их, – объясняет мудрая бабка Язва. – Так же и весь мир живой: чтоб узнать, как он излажен, – выверни его, мысленно, и узри сокрытое нутро. Вывернуть – значит выверить, сделать верным. Настоящим. Истинным". Роман "Финист – Ясный Сокол" – "выворот" Андрея Рубанова. Чтобы было легче понять век сегодняшний, восстановить в душе своей лад и ряд, вспомнить живую правду и верность слову, стоит погрузиться в роман, в то дохристианское сознание наших пращуров, где только зарождается русский дух.Полную версию интервью с Андреем Рубановым можно послушать здесь.СИГНАЛЬНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯРПосле большого русского сказа, который, в принципе, можно назвать славянским фэнтези, расскажу про фэнтези классическое, зарубежное, young adult. Дебютный роман Лори Форест из Вермонта с простым и не очень выразительным названием "Черная ведьма" – история как раз такая. Дверь в огромный придуманный мир, где живут маги, чародеи, эльфы, люди с синей кожей и люди с крыльями. Единственное, чего не хватает этому миру, так это равноправия и свободы выбора. Главная героиня Эллорен Гарднер живет в глуши. Так решил дядя, который ее воспитывает. Дело в том, что бабушка героини была могущественной чародейкой, но дядя не хочет, чтобы Эллорен вообще связывалась с магией и волшебством. Он мечтает, чтобы она изучала травы и аптекарское дело. Но когда Эллорен выберется из глуши и разберется, как устроен ее мир, ей придется сделать выбор. "Черная ведьма" Лоры Форест – практически феминистский роман о праве выбора, упакованный в причудливую фэнтези-обертку. Об этом рассказывает в программе сотрудница издательства "Робинс" Светлана Митричева.

Андрей Рубанов - Финист – ясный сокол краткое содержание

Это изустная побывальщина. Она никогда не была записана буквами. Во времена, о которых здесь рассказано, букв ещё не придумали. Малая девка Марья обошла всю землю и добралась до неба в поисках любимого – его звали Финист, и он не был человеком. Никто не верил, что она его найдёт. Но все помогали. В те времена каждый помогал каждому – иначе было не выжить. В те времена по соседству с людьми обитали древние змеи, мавки, кикиморы, шишиги, анчутки, лешаки и оборотни. Трое мужчин любили Марью, безо всякой надежды на взаимность. Один защитил, другой довёл до края земли, третий донёс до неба. Из-за одной малой девки целый мир сдвинулся и едва не слетел с оси. Ничто, кроме любви, не может сдвинуть мир с места.

Финист – ясный сокол - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Финист – ясный сокол

Тут у вас хорошо. Интересно. Все пьяные, все весёлые. В таких местах бывать – одно удовольствие. Я люблю, когда шумно, когда толпа, когда не знаешь, что дальше будет. То ли ограбят, то ли приголубят, то ли взашей вытолкают.

Звать меня Иван.

Есть второе имя, заветное, но я его потом скажу, и то – если ты мне придёшься по нраву. А не придёшься – не скажу.

А третье имя, смертное, не скажу совсем. Его назову только богам, когда помру.

Да, у меня есть бубен. Большой, в мой рост. Его завтра на лодке привезут. Есть и малые бубенчики – не скажу где.

Скажу только, что отлили те бубенчики из такой чистой меди, что когда они звенят – даже змеи танцуют.

Потому что если я тебе скажу, где мои бубенчики, – так ты меня возьмёшь да зарежешь, ради той чистой меди.

Мы глумилы, мы дальше всех от могилы.
Поём, пляшем, руками-ногами машем.
Прыгаем выше головы да на обе стороны́.
В бубен бьём, никогда не врём.
Наше дело глумецкое, озорное, молодецкое.

Конечно, я знаю ваш язык. Я сам венед. А ты, судя по говору, вятич. Вот, угадал.

А отец мой помер. Пошёл в лес, и его зверь задрал. Когда он меня родил, ему было восемьдесят четыре года.

Когда он помер, мне исполнилось пять.

Но рассказ вообще не про меня, а про молодую девку.

Если в рассказе нет молодой девки – это, как ты понимаешь, и не рассказ вовсе.

Обязательно девка должна быть.

Конечно, я не местный. Здесь у вас бывал – но очень давно. Может, лет семь назад. С тех пор всё тут изменилось. Лучше стало. Очень мне у вас нравится. Народу – толпа, все нарядные, на каждом углу пиво наливают и брагу. И девчонки красивые. Такие, что подойти страшно. Нет, я не робкий, я ж глумила, мы робкими не бываем. Перед старшинами не робею, в любой богатой гридне держусь как у себя дома, а девчонку увижу – сам не свой.

Нет, ты мне так много вопросов не задавай. Лучше налей.

Я буду рассказывать сначала коротко, затем всё более подробно. Моё лицо при этом может принять неприятное выражение. Кроме того, в определённое время я впаду в нарочитое состояние, могу крикнуть, или заговорить не своим голосом, или хватануть себя зубами за пальцы. Может и слюна изо рта пойти, или сопля из ноздри выбежать.

Но в таком телесном проявлении не будет ничего стыдного.

Я не обещал, что будет легко и приятно.

Ничему не удивляйся, просто слушай и получай удовольствие. Понимаешь меня? Хорошо. Тогда слушай.

Это было во время оно.

Очень, очень давно. Когда я был горячий, лёгкий, точный и весёлый.

Когда моему разуму открывается расстояние между тем борзым мальчишкой и мною теперешним – я ужасаюсь и восхищаюсь силе водоворота времени, протекающего через всё живое.

Коловрат всесилен, это так.

С тех времён я прожил ещё две судьбы. Был вором, потом колдуном. Теперь живу четвёртую судьбу. Может, и не последнюю.

Я мало помню из бестолковой юности. Только самое изумительное, самое стыдное и самое страшное. Наша память так устроена.

И вот эта девка была самый изумительный человек, которого я встретил в те лета.

А всё, что с ней случилось, – самая страшная быль изо всех моих былей.

В прочие годы передо мной появлялись и другие невероятные люди, скроенные по удивительным меркам, туго заряженные силой жизни. Но девка Марья первая из них встретилась мне в мельтешении людской гущи. Поэтому она навсегда со мной останется: на дне разума, в самой твёрдой памяти.

Моя мать была обычная баба, дочь бортника. А отец тоже был глумила. Скоморох. И мать, когда влюбилась, с ним ушла, и так родился я.

И дед мой тоже был глумила, и прадед.

Навыков много в этом деле, и они передаются от отца к сыну.

Но не обязательно: бывает, что отец – какой-нибудь простой засечный оратай, а сын – и поёт, и играет, и чего только не вытворяет.

Вот мой друг тех времён, рыжий Кирьяк – он был именно такой. Глумила в первом колене.

А я – потомственный, и число колен моих велико: мой род от Дамира, и от Глеба, и от Владуха, и от Новика, а там дальше и другие есть, и слава их гремела по всей Оке до самого Итиля и дальше до Лукового моря.

И пока я не начал своего рассказа, скажи мне – где тут можно недорого переночевать?

Отсюда – четвёртый дом? Но там нет домов, только землянки. Нет, я не против, но моим костям полезно спать на дереве. Без обид, ага? Допустим, ежели я заплачу полкуны лысых за три ночи? С хорошей хозяйкой? Подберёшь мне что-нибудь? Пока я не охмелел?

Рассказывать буду долго, предупреждаю, до утра могу, если твоей браги хватит.

Да, кстати! Пока не забыл. Вы тут, извиняюсь, кому требу подносите?

В смысле, какому богу жертвуете?

Чего молчите? Это простой вопрос.

Мать моя подносила Мокоши, чтоб был в доме достаток, и скотьему богу, чтоб дал ещё детей, и Хорсу, богу света и тепла. В моей родной селитьбе все подносили Хорсу – ну вот и мать подносила ему, а вы кому подносите?

Ага, понимаю. Ну что же, хорошо.

Вот и я ему теперь жертвую из первой чаши.

Да прольётся сладкая брага прямо в горло этого сильного бога.

Пошли удачу вашему дому, и чтоб его двери, когда надо, открывались во всю ширину – а когда надо, закрывались накрепко.

Сам я не скажу, чтобы часто подносил требу, и у меня нет какого-то одного бога, на которого я полагаюсь.

Мне кажется, боги мало про нас думают, а больше заняты своими делами.

Они такие же, как мы, они тоже движутся по кругу, они ничего не могут изменить.

Иногда мне кажется, что боги нас обманывают. Мы проливаем кровь на их алтари, а на самом деле наша кровь им не нужна, а нужно что-то другое.

Подожди, не надо так глазами сверкать. Я не хулитель богам. Но я не обещал, что рассказ будет простым. Мы уговорились, что я буду излагать, а вы слушать, – слушайте и молчите. Я жертвую, как любой другой нормальный человек, всегда, когда мне нужна подмога. Я бродяга, мы же глумилы, мы ходим из одного места в другое, а в каждой селитьбе свои порядки: в одном месте стоит Мара – и я жертвую Маре, в другом месте стоит Хорс, и я тогда жертвую Хорсу.

Конечно, от сердца жертвую, иначе какая жертва? Но, повторяю, я не из тех, кто по любому поводу курицу на требище несёт. Честно признаюсь. Когда закончу этот сказ, сами поймёте.

Один умный человек, живший на другом конце света, сказал: бог получает божью долю, а человек – человеческую. В общем, я больше думаю про свою, человеческую долю, а боги свою божью долю как получали, так и будут получать.

Сказка про Финиста — один из редких сюжетов русского фольклора, в котором женщина выступает не просто важным персонажем, но активным протагонистом (протагонисткой!). Фактически это вывернутая наизнанку сказка о царевне-лягушке: не парень теряет возлюбленную и отправляется в поход за ней, а девушка снашивает железные сапоги, чтобы спасти возлюбленного из щекотливой ситуации. И вот за этот сюжет про girl power взялся писатель, известный романами о суровых мужчинах в суровых условиях — неужели Рубанов решил совершить кувырок и выдать что-то для себя несвойственное? Как бы не так; он то ли не видит этой возможности, то ли уверенной мускулистой ладонью отстраняет ее.

Это изустная побывальщина. Она никогда не была записана буквами. Во времена, о которых здесь рассказано, букв ещё не придумали. Малая девка Марья обошла всю землю и добралась до неба в поисках любимого — его звали Финист, и он не был человеком. Никто не верил, что она его найдёт. Но все помогали. В те времена каждый помогал каждому — иначе было не выжить. В те времена по соседству с людьми обитали древние змеи, мавки, кикиморы, шишиги, анчутки, лешаки и оборотни. Трое мужчин любили Марью, безо всякой надежды на взаимность. Один защитил, другой довёл до края земли, третий донёс до неба. Из-за одной малой девки целый мир сдвинулся и едва не слетел с оси. Ничто, кроме любви, не может сдвинуть мир с места.

Издательская аннотация к этой книге напечатана на 4-й странице и на обложке и стала частью книги, поэтому начать есть смысл с нескольких замечаний, касающихся этой самой маленькой её части.

*) Это яркая и в то же время простая метафора, передающая тяжесть пройденного пути. Башмаков с железными подошвами тоже была стоптана не одна пара, а три; и железный каравай хлеба выдуман Автором романа, чем это лучше трёх каменных просвир из сказки, мне так и осталось не ясным. Ну, выдумал, и ладно, имел право.

**) Чтобы идти с посохом переменной длины всё время в нормальном положении, нужно придумать и изготовить не очень-то простую деревянную конструкцию (если коротко — это трубка) навершия к посоху. Для изготовления такого навершия нужен не только нож, но и шило и прочные волокна для стяжки трубки. Ни одна девочка в мире не додумалась бы.

***) Хотя в этом конкретном сильно растянутом эпизоде героями романа было сделано особенно большое, сверх меры, количество ошибок. Например, лезть с сосудом для набора слюны чуть ли не в пасть к разозлённому ящеру, в то время, как эта позарез нужная слюна капала из пасти на землю, не было необходимости. Но привязать сосуд к ветке никому в голову не пришло, садисты вообще плохо соображают, да и лишились последних сил, охаживая тяжёлыми дубинами несчастную тварь.

****) Действие в романе довольно точно привязывается к реальному историческому фону. Князь птиц говорит, что в земле Хань, далеко на востоке, есть другие летающие змеи. Но ему Китай столь же безразличен, как и весь человеческий мир. Династия Хань правила около полутора тысяч лет назад. Время Хань давно прошло, но вот упоминание в романе императора Византии Василия II, совершившего своё очень громкое, ставшее легендой, преступление в 1014 году, приводит к выводу, что действие происходит примерно через полтора века после этой даты. В южных степях уже хозяйничают половцы, до монгольского нашествия ещё далеко, значит годы на дворе примерно 1140-е — 1160-е. Правда, когда Автор сообщает об очень солидном возрасте глумилы, повествующем о далёких днях своей молодости (а это середина 12-го века), он (Автор) ещё не знает, что будет говорить по этой теме в дальнейшем. Это следует из того, что глумила дожил примерно до взятия ордой Киева, но в первой части романа о нашествии Батыя нет ни слова. Эта привязка к истории не нужна в романе абсолютно. До упоминания Василия II читатель имеет все основания для предположения, что дело происходит примерно за 2-3 столетия до крещения Руси, и это вполне правдоподобно — там везде сплошные идолы да волхвы, в жертву богам (их много!) приносят животных и отгоняют их кровью злых духов. Кроме того, остаётся не ясным, является ли Автор приверженцем Новой хронологии Фоменко-Носовского, совмещая былинные времена Змея Горыныча и Соловья-Разбойника с хорошо известными из документов, хроник и летописей событиями, или наоборот — остроумно эту хронологию разоблачает.

Читайте также: