Рассуждения о первой декаде тита ливия краткое содержание

Обновлено: 08.07.2024

Именно Макиавелли впервые в истории вводит понятие государства. Под этим термином он понимал и форму правления, и определенную территорию. По форме правления Макиавелли делит на республики, на государства, управляемые единовластно, и на лицензии (наихудший тип). Наилучшая форма правления - республика, но государству, “где государь правит в окружении слуг, которые милостью и соизволением его поставлены на высшие должности, помогают ему управлять государством”, также отданы симпатии автора.

Макиавелли разбирает, какими способами государи могут управлять государствами и удерживать над ними власть. Государства, управляемые единолично у него делятся на унаследованные и новые. Наследному государю гораздо легче удержать власть, чем новому, потому как для этого достаточно не преступать обычаев предков и без поспешности приспосабливаться к новым обстоятельствам.

Государство, по Макиавелли, можно приобрести собственным оружием или доблестью. В новых же государствах удержать власть бывает легче или труднее в зависимости от того, насколько велика доблесть государя. Тому, кто следует доблести, трудно завоевать власть, но легко её удержать. Основная трудность же заключается в том, что им приходится вводить новые установления и порядки, без чего нельзя основать государство и обеспечить себе безопасность.

Макиавелли также отмечает, что жестокость в политике - вещь неоднозначная. Жестокость применена хорошо в тех случаях - если позволительно дурное назвать хорошим, - когда её проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно удержать власть; действуя вторым - невозможно. Макиавелли считает, что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало - помалу, что бы их распробовали как можно лучше.

Политический реализм Макиавелли связывает свободу с истиной, с правдой. Макиавелли настаивает на том, чтобы государь больше всего избегал льстецов, которыми полны дворцы, и окружал себя людьми, которые способны ему всегда говорить только правду, какой бы горькой она не была. Если правила, предлагаемые Макиавелли, соблюдаются государями, то власть, нового государя делается крепче и обеспеченнее.

Новаторская политическая концепция Макиавелли опиралась на глубокое осмысление исторических судеб древних государств, их взлетов и падений, но не в меньшей мере и на вдумчивый анализ опыта современности, особенно тяжелейших испытаний, выпавших на долю Италии в связи с иноземным нашествием. Заслугой его стали трезвые оценки особенностей политического развития разных народов, умение выявлять причинно-следственные связи важнейших событий прошлого и настоящего, стремление определить закономерности эволюции государственных форм - все это вне теологического контекста, характерного для средневековой политической мысли. В результате его труды определили ведущую роль Макиавелли в ренессансной науке о государстве. Как политический мыслитель, он произвел переворот в устоявшейся традиции, сделав учение о государстве последовательно светским, освободив его от официальной церковной морали. Он сближал политику с наукой и искусством на основе изучения самой действительности и отказа от ее идеализации. Макиавелли строил теорию, обобщающую не воображаемый, а реальный конкретный государственный опыт. Успех любого правителя зависит, по его мнению, от того, насколько тщательно и непредвзято изучена им конкретная ситуация, насколько адекватна ей выработанная на этой основе тактика достижения определенных целей, которая должна быть, не только выстроена и продумана подобно произведению искусства, но и артистично проведена в жизнь.

Политика, по его мнению, - это относительно автономная, рациональная и аналитическая сфера человеческой деятельности. Человек, как считает Макиавелли, - это человек политический, активный деятельный, разумный и одновременно эгоистичный.

В заключение вышесказанного следует понять философию нравственно-политической проблемы у Макиавелли, о возможности научного подхода к субъективной сфере морали, тем более, что Макиавелли, иногда, до сих пор объявляют философом, разделившим политику и мораль. В своё время тезис о разделении политики и морали сыграл положительную роль, поскольку он апеллирует к научности и снимает с Макиавелли как учёного обвинение в аморализме. На сегодняшний день простого противопоставления политической реальности и нравственных норм не достаточно. Нужно объяснить их расхождение. Утверждение общеобязательности, абсолютной объективности моральных предписаний было преимущественно делом религиозных и идеалистических учений, отдалявших сферу человеческих отношений, регулируемую моралью, от всех прочих видов деятельности. Многие учёные подчёркивали её субъективный и переходящий характер, относительность нравственных критериев. Такая точка зрения может подкрепляться функционалистским противопоставлением морали и политики (у каждой из них своя область регулирования, свои законы, цели). Но ведь мораль - это способ быть человеком в конкретной социальной обстановке времени и среды. Уже поэтому не следует противопоставлять её политике, с которой она имеет общий предмет - отношения людей. Макиавелли "освобождает" науку не от морали, а от абстрактного морализирования. Нравственные проблемы политики можно и даже нужно решать только в пределах этики, ставя при этом вопросы о происхождении моральных норм, о том, как люди к ним относятся, как их используют.

Туземцами тех мест, где они строятся. Чтобы избежать опасности описанной ниже, они по собственному ли побуждению или по решению тех, кто пользуется между ними властью, решаются жить, соединившись в каком-нибудь избранном месте, где удобнее жить и которое легче защищать. Бывает, когда обитатели, рассеянные на множество мелких групп, не могут жить в безопасности, потому что:

каждая группа по условиям занимаемой ею местности и по малочисленности своей не способна выдержать отдельно нападение врагов;
соединиться же при приближении неприятеля для общей защиты им уже некогда;
притом если бы они и успели соединиться, то им пришлось бы покинуть большую часть своих жилищ и предоставить их в добычу врагу;

Чужеземцами. Переселяющийся народ может поселиться либо в существующих городах, либо основать новые.

Свободные люди. Когда народ или сам собою, или руководимый своим государем, будучи вынужден моровой язвой, голодом или войною покинуть свое отечество, отправляется искать себе нового местожительства и основывает город, то такой город можно считать основанным свободно.
Зависимые. Например, колонисты, посланные республикой или государем с целью освободить собственные земли от излишка народонаселения или же с целью заселить вновь приобретенные страны, дабы таким образом вернее и дешевле удерживать их в своей власти.

Мудрость основания города заключается в двух главных условиях: в выборе местоположения и в установлении законов. Выбирая место для основания города, следует отдать предпочтение более плодородной почве нежели бедной так, чтобы хватало средств защищаться от нападений и покорять все, кто будет противиться их величию. Затем следует законами обязать граждан к труду.

Какого рода бывают республики

Наиболее счастлив тот город, который нашел своего мудреца, заложившего правила и устои на многие сотни лет, а не тот, которому будет необходимо распоряжаться своими учреждениями. Но более всех несчастлив тот, который чужд порядка.

Учреждения которых хотя несовершенны, но которые исходят из хорошего начала и способны совершенствоваться, могут достичь лучшего порядка при благоприятном стечении обстоятельств.

Преобразование никогда не обходится без опасности, потому что люди никогда не соглашаются на новый закон, водворяющий в городе новый порядок, если не будут вынуждены крайней необходимостью; но такая необходимость не может возникнуть без опасности, и легко может случиться, что республика погибнет, прежде чем достигнет лучшего порядка.

Основные виды государств

Монархия -> Тирания.
Аристократия -> Олигархия.
Народное Правление -> Анархия (Распущенность).

Наилучшее решение при основании государства использовать мешенный тип состоящий из всех трех правильных видов управления: монархии, аристократии и народного правления.

Кому надежнее поручить охранение свободы: народу или аристократии

Кто имеет более поводов возбуждать смуты — те ли, кто желает приобретать, или те, кто желает сохранять?

Мудрые учредители республик обращали прежде всего внимание на ограждение свободы, и, смотря по тому, насколько они достигали этого, государство дольше или меньше существовало свободным.

Вверять охранение свободы должно тем, кто менее алчен и менее помышляет о ее захвате. Так знать, всегда одержима желанием господствовать, а народу достаточно, чтобы его не угнетали. В то же время, необходимо удовлетворить честолюбие тех, кто имеет в республике больше власти и тех, кто получив в руки орудие власти будет больше довольствоваться этим. Если народ имеет полную власть, то постоянно будет возбуждать смуты и беспорядки, доводя знать до крайних мер.

Правильный выбор зависит от того хочет ли республика достичь величия или же только сохранить себя. Для величия, следует доверить сохранение свободны народу, а для сохранения знати.

Как необходимы обвинения для поддержания свободы в Республике

Самая полезная и необходимая власть, какую можно дать лицам, установленным в городе для охранения свободы его, состоит в праве обвинять — перед народом, или судьей, или каким-нибудь советом — граждан, совершивших какое-либо преступление против общественной свободы

Ничто не придает республике столько прочности и устойчивости, как такое учреждение, которое представляет законный исход несогласиям, волнующим ее вследствие подобных неудовольствий. Если гражданин подвергнут наказанию законно, хотя бы и несправедливо, из этого не может возникнуть в республике никаких беспорядков, по крайней мере важных

Любое накозание должно быть общественным, а не частным, так как частное - это личная обида, которая порождает страх, а он в свою очередь желание защититься, а как результат разногласия.

Насколько обвинения полезны республике, настолько вредны клеветы

Самое лучшее средство пресечь путь клеветам состоит в том, чтобы дать простор обвинениям, ибо, насколько обвинения полезны для республики, настолько вредны клеветы.

Между обвинениями и клеветами та разница, что клеветы не нуждаются ни в свидетелях, ни в иных доказательствах, так что каждый может быть оклеветан всяким. Обвиняя необходимо доказать точно все обстоятельства, подтверждающие справедливость обвинений. Людей обвиняют в судах, перед народом, перед советом; клевещут же на них на улицах и площадях. Клеветы господствуют там, где стеснены обвинения и где общественный порядок не допускает их.

О необходимости быть одному, если желаешь основать новую республику или преобразовать существующую, совершенно уклонившуюся от своего древнего строя

Мудрый учредитель республики, одушевленный одним желанием служить не лично себе, а общественной пользе, заботящийся не о наследниках своих, а об общем отечестве, должен всеми силами стараться достигнуть единовластия.

Мудрость и добродетель человека, овладевшего властью, проявляются в том, что он, учредив государство, не передает его наследственно своему потомству. Государственный порядок хорош только тогда, когда предоставлен попечению большинства и когда охранение его вверено большинству. Но масса не способна учредить порядка потому только, что по различию мнений никак не может познать, что всего лучше.

Народ, привыкший жить под монархической властью и каким-нибудь случаем освободившийся, с трудом удерживает свободу

Трудность эта понятна, ибо подобный народ не что иное, как грубое животное, которое хотя свирепо и дико, но вскормлено в тюрьме и в рабстве. Если его вдруг выпускают на свободу в поле, то оно, не умея найти ни пастбища, ни пристанища, становится добычею первого, кто вздумает снова овладеть им.

Одна из основных проблем заключается в том, что свободное правление, вновь учреждаемое, имеет против себя враждебную партию, но не имеет партии друзей. (Все кто извлекал выгоды из тиранического порядка, пользуясь богатствами государя, образуют враждебную свободе партию; потеряв возможность наживаться, они не могут быть довольны и должны все пытаться восстановить тиранию, чтобы возвратить себе свою власть.)

Развращенный народ, достигнув свободы, с величайшим трудом сохраняет ее

Для общества неразвращенного не вредны никакие смуты и беспорядки; но для общества развращенного бесполезны самые лучшие законы, если только ими не руководит решительный человек, который проводит их так энергично, что совершенно исправляет все общество.

Государство, пришедшее в упадок по развращенности целого общества, если бы неожиданно и поднялось из своего упадка, то это могло бы произойти только по добродетелям одного человека, случившегося в нем, а не по достоинству всего общества, которое и не думало бы поддерживать добрые учреждения. Как скоро преобразователь умирает, общество возвращается к своим прежним нравам.

Кто неблагодарнее: народ или государь

Порок неблагодарности происходит или от скупости, или от подозрительности. Когда народ или государь посылает полководца в важный, отдаленный поход, где он побеждает и приобретает великую славу, то они должны наградить его; если, напротив, его обесчестят или обидят из скупости, если из алчности не захотят удовлетворить его, то сделают непростительную ошибку и навлекут на себя вечный позор.

Желание сохранять свободу ведет в числе прочих ошибок к оскорблению граждан, заслуживающих награды, к заподозрению достойных доверия. В развращенной республике это ведет к большой беде и нередко доводит ее до тирании. Но в республике благоустроенной это служит источником благосостояния и сохранения свободы.

Что должны делать государь или республика во избежание порока неблагодарности или что должен делать полководец или гражданин, чтобы не испытать их неблагодарности

Чтобы избежать необходимости жить с постоянным подозрением и являться неблагодарным, государь должен лично предводительствовать в походах.

Какую власть имеет великий человек для удержания восставшего народа

Человеку, известному народу своим умом и добродетелью, очень легко, выйдя к возмутившейся толпе, укротить ее.

Начальник взбунтовавшейся армии или правитель восставшего города должен немедленно явиться на место бунта, воспользоваться своим влиянием и значением как можно более ловко и обставить себя всеми знаками своего достоинства, чтобы внушить к себе более почтения.

Республики шли тремя путями к расширению

Первый состоял в том, чтобы соединять несколько республик союзом, не давая ни одной преимущества и перевеса над прочими. Для распространения следовало только продолжать принимать в союз другие республики.

Второй состоит в приобретении союзников, но с предоставлением себе в союзе главенства, верховной власти и права начинания общих предприятий.

Третий заключается в приобретении не союзников, а подданных.

Как стоит вести войну

Кто начинает войну по доброй воле или из честолюбия, имеет в виду сделать или сохранить приобретение; он желает действовать так, чтобы обогатиться, не разорив ни свою страну, ни завоеванную. Завоевывая и сохраняя завоевания, надо не тратить средств, а действовать всегда на благо общества.

Войны должны быть грозны, но кратковременны. Всегда стоит высылать большие армии и заканчивать войну в самый непродолжительный срок. Объявив войну, следует немедленно выступать против неприятеля со всеми своими силами и спешить дать сражение.

Войну можно начать когда угодно, но нельзя когда вздумается кончить ее; потому, прежде чем браться за предприятие, государь должен взвесить свои силы и соображаться с ними. Он должен быть благоразумен и не ошибиться в своих средствах; ошибка будет неизбежна, если он возложит упование на деньги, на положение страны, на любовь народа и не запасется хорошим войском.

Люди заблуждаются, думая укротить чужую гордость своим смирением

Смирение никогда не ведет к добру и, напротив, всегда вредит, особенно в отношении людей высокомерных, которые из зависти или по другим причинам питают к тебе ненависть. Государь никогда не должен терять своего достоинства и уступать по договору то, что может еще надеяться удержать.

Н. МАКИАВЕЛЛИ. РАССУЖДЕНИЯ О ПЕРВОЙ ДЕКАДЕ ТИТА ЛИВИЯ

Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О Н0енном искусстве / Предисл., кол/мент. Е.и. Те.ННОН0. М.: Мысль, С. 109-398

Изучая древнюю историю, мы находим, что республики шли тремя путями к распространению. Один из них был избран древними Тосканцами [этрусками]; он состоял в том, чтобы соединять несколько республик союзом, не давая ни одной преимущества и перевеса над прочими; для распространения следовало только продолжать принимать в союз другие республики. Так поступают в наше время Швейцарцы, а в древности в Греции - Ахейцы и Этолийцы [с. 234] .

Другой способ распространения состоит в приобретении союзников, но с предоставлением себе в союзе главенства, верховной власти и права начинания общих предприятий. Так поступали Римляне. Третий заключается В приобретении не союзников, а подданных, как поступали Спартанцы и Афиняне. Из этих трех способов последний самый бесполезный, как доказал пример этих двух республик, павших именно потому, что они приобрели владения не по силам. Трудно и опасно насилием управлять городом, который привык к независимости. Чтобы держать его в покорности, надо быть постоянно вооруженным и располагать большими силами, иначе не удержишь власти. Но, чтобы обладать у себя большими силами, надо иметь союзников, которые помогали бы умножать население господствующего города. Афины и Спарта упустили это из виду, и потому деятельность их была бесполезна. Рим же, действовавший вторым способом, принял все нужные меры и потому достиг такого необыкновенного могущества . Таким образом действовали только Римляне, но так должна поступать всякая республика, желающая усилиться, потому что, как показывает опыт, это вернейший способ приобрести могущество.

Способ распространения государства посредством союзов, которому следовали Тосканцы [этруски], Ахейцы и Этолийцы [с. 235], а теперь Швейцарцы, - самый лучший после римского. Правда, он не допускает слишком (большого распространения, но это имеет две выгоды: во-первых, реже вовлекает в войны; во-вторых, дает возможность прочнее сохранять приобретенное. Препятствием к обширному распространению федеративного госунарства служат разнохарактерность республик, слишком удаленных друг от друга, и самая отдаленность их, которая мешает им совещаться об общих мерах. Притом федеративные государства вообще менее завоевательные, потому что всякое завоевание приходится .делить между всеми участниками союза, а потому каждый меньше желает завоеваний, чем единая республика, которая может нераздельно пользоваться всем, что приобретает. Далее, будучи управляемо совещательным собранием, федеративное государство, естественно, не может действовать так быстро, как народ, живущий весь вместе, в одном городе. Наконец, опыт показывает, что федерация имеет известные пределы распространения по самой природе своей, и не было примера, чтобы она переступила их; в ней не может участвовать более двенадцати или четырнадцати государств. Дальше этого она не идет, потому что, усилившись настолько, чтобы обеспечить свою безопасность, она не ищет дальнейших завоеваний, не чувствуя ни надобности, ни желания большего усиления. Мы уже объяснили причины этого. Федерации для распространения своих пределов следовало бы или увеличивать число своих членов, что про извело бы замешательство, или приобретать новых подданных, что для нес трудно и почти бесполезно. Вот почему, усилившись настолько, чтобы жить безопасно, федерации стараются, во-первых, брать под свое покровительство слабые государства, чтобы получать от них деньги, которые легко делить; во-вторых, они охотно воюют за жалованье в пользу других государей и республик, которые нанимают их; так поступают в наше время Швейцарцы, и федерации всегда делали то же самое.

.. Таким образом, федерации поступали всегда одинаково и всегда при-

ходили к одинаковым результатам. Что касается завоевательного способа действий, мы видели, как [с.236] он всегда безуспешен и даже гибелен, если переходит за должную меру. Будучи бесполезен для республик воинственных, он тем более бесполезен для государств, не имеющих войск, каковы современные итальянские республики. Стало быть, самый лучший- путь, который был избран Римлянами; он тем удивительнее, что ни до, ни после Рима никто не мог подражать ему. Что же касается федераций, то в наше время их представляют только Швейцария и Швабский Союз. Замечательно, что из всех мудрых учреждений Рима в его внешней и внутренней политике ни одно не только не нашло в наше время подражания, но даже не заслужило ни малейшего внимания, и все считаются как будто вымышленными, невозможными, неудобными и бесполезными. Таким образом, коснея в своем невежестве, мы всегда жертва всякого, кому вздумается вторгнуться в нашу страну [с. 237] .

Вспоминают, говоря про искусство интриги, про законы политики, опровергая необходимость соблюдения норм морали.

Человек, чьи слова и мысли идут в разрез с общечеловеческими. Циничный, умный, наблюдательный, прекрасно образованный, тот человек, который не просто указал путь к построению сильного и крепкого государства, но и обосновал свои рассуждения реальными историческими фактами.

Никколо Макиавелли родился в деревне Сан-Кашано, рядом с городом-государством Флоренция, Италия, 3 мая 1469 году, и был вторым сыном Бернардо ди Николо Макиавелли, адвоката. Его отец, хоть и являлся продолжателем знатного рода, был всё же человеком скромного достатка. Его дела не всегда шли гладко, он работал не только юристом, но и репетитором. Так же источником доходов служило его поместье, находившееся в семи милях к югу от Флоренции.

Юный Никколо много читал, интересовался классической литературой, историей (и, конечно, политикой).

В 1498 Макиавелли был принят на службу секретарем во вторую канцелярию, Коллегию Десяти и магистратуру Синьории – посты, на которые он с неизменным успехом избирался вплоть до 1512 года. Макиавелли посвятил всего себя неблагодарной и плохо оплачиваемой службе. В 1506 году добавил к множеству своих обязанностей работу по организации флорентийской милиции (Ordinanza) и контролирующего ее деятельность Совета Девяти, учрежденным в том числе и по его рекомендациям

На всем протяжении службы Макиавелли использовали для дипломатических и военных поручений на флорентийских землях и сбора информации во время зарубежных поездок. Для Флоренции, продолжавшей профранцузскую политику Савонаролы, то было время постоянных кризисов: Италия раздиралась внутренними распрями и страдала от иностранных вторжений.

Макиавелли был близок к главе республики, великому гонфалоньеру Флоренции Пьеро Содерини, и хотя не имел полномочий вести переговоры и принимать решения, миссии, которые ему поручались, часто носили деликатный характер и были весьма важными. Среди них следует отметить посольства к нескольким королевским дворам. В 1500 году Макиавелли прибыл ко двору короля Франции Людовика XII , чтобы обсудить условия помощи в продолжении войны с отпавшей от Флоренции мятежной Пизой. Дважды находился при дворе Чезаре Борджа, в Урбино и Имоле (1502), чтобы оставаться в курсе действий герцога Романьи, возросшая власть которого беспокоила флорентийцев. В Риме в 1503 наблюдал за выборами нового папы (Юлия II ), а находясь при дворе императора Священной Римской империи Максимилиана I в 1507, обсуждал размеры флорентийской дани. Активно участвовал и во многих других событиях того времени.

Именно этот период его жизни дал ему огромное количество материала для размышлений и выводов. Тогда познакомился не только с внешней, красивой стороной власти, которую видят все, но и с внутренней, не такой яркой и приятной. А кто может оценить работу государственного деятеля лучше, чем человек, работающий в самой гуще механизма власти с удовольствием и усердием?

Его политическая карьера была окончена в 1512 году, когда Флоренция потерпела поражение от Священной лиги, образованной Юлием II против французов в союзе с Испанией. Медичи вернулись к власти, и Макиавелли был вынужден покинуть государственную службу. Он был обвинен в организации заговора против Медичи в 1513 году и заключен в тюрьму, где был подвержен пыткам.

Спустя некоторое время, он вновь обрел свободу и поселился в поместье своего отца.

Когда умер Юлий II, и его место занял Лев X, гнев Медичи смягчился. Макиавелли стал посещать друзей в городе, принимать активное участие в литературных собраниях и даже лелеял надежду вернуться на службу (в 1520 получил должность государственного историографа, на которую был назначен университетом Флоренции).

Именно в тот период Макиавелли и создал главные свои шедевры. Потрясённый быстрой сменой власти, раздавленный, лишенный возможности заниматься делом всей своей жизни – горячо любимой политикой, он не теряет присутствия духа и берётся за перо.

Среди других произведений – "Искусство войны" (Dell'arte della guerra, 1521г, написано в 1519–1520гг.), "История Флоренции" (Istorie fiorentine, 1520–1525гг.), две театральные пьесы – "Мандрагора" (Mandragola, 1518) и "Клиция" (в 1524–1525гг.), а также новелла "Бельфагор" (в рукописи – Сказка, написана до 1520года). Его перу также принадлежат стихотворные произведения.

Но, возможно, стоит посмотреть с другой стороны?

Лишенный своего положения, обвиненный в заговоре, брошенный в тюрьму, человек пишет произведение, посвященное, да, пусть не непосредственно обидчику, но одному из его семьи. Будет ли эта книга действительно хорошим руководством правителя или лишь хитроумно расставленным капканом, своеобразной местью?

Есть ещё множество вариантов. Например, действительно хорошо (без подвоха) написанная книга, в надежде на то, что её содержание примут за ловушку, и подчеркнуто не будут слушать действительно стоящих советов.

Или тихая спокойная жизнь в своем поместье не устраивала Макиавели, он мечтал о своем возвращении ко двору, светской жизни, власти и интригам. Раньше он был влиятельным человеком, теперь стал никем.

После написания трактата, перед Макиавелли встала сложная задача: нужно было доставить книгу государю. Макиавелли был в немилости, при дворе у него было много врагов, поэтому добиться личной аудиенции у Лоренцо было для него невозможно.

К тому же, если бы книга достигла бы цели и была прочитана, а государь бы внял содержанию, то, согласно словам самого Макиавелли, Лоренцо Медичи стоило присвоить себе эти идеи, так как государь не должен показывать, что он следует советам, а также вправе присвоить себе эти идеи.

Государь должен искать наиболее удобное решение, стараясь по возможности делать это в согласии с моральными принципами, но, когда это невозможно, без колебаний применять силу, хитрость, изворотливость, и даже нарушать своё слово.

Стоит заметить, что Макиавелли обосновывает возможность не совсем этичных действий чаще всего человеческой натурой, которая далека от совершенства (в чём, кстати, Никколо не раз убеждался на собственном опыте).

Он советует ту стратегию поведения, при помощи которой можно как получить власть, так и заручиться поддержкой своих подданных. Советует, опираясь на своё понимание человеческой психологии.

Ещё одна, наверное, самая примечательная особенность произведения: в нём нет места сентиментальности и нравственности, власть описывается такой, какой её видит автор.

Примечательна также и сама структура произведения.

С XV по XIX главу обсуждаются личные качества правителя и их проявления, то, каким государь должен быть на самом деле и каким должен представать в глазах своего народа.

Далее говориться об упрочнении своей власти, о поступках государя, и о его отношениях с приближенными и советниками (главы XX – XXIV).

В XXV главе автор рассуждает о влиянии случайностей и судьбы на события, и о том, насколько может человек противостоять этому влиянию. Эти рассуждения достаточно провокационны для средневековья, когда была сильна власть религии.

государь макиавелли правитель

Макиавелли подробно рассматривает личность государя, качества характера, которыми он должен обладать, те пороки, которые наиболее мешают его власти.

Государь не только должен обладать определёнными качествами, но порой и прикрывать, прятать эти качества от своих подданных, так как дурная слава тоже может пойти во вред правителю.

Макиавелли выделяет два основных качества, необходимые правителю и говорит об этом в форме аллегории:

Главное же для государя – вовремя сменить тактику, образ действий, согласно изменившейся ситуации. Вовремя проявлять твёрдость, силу и мужество льва или же хитрость и изворотливость лисы, которая вызывает, конечно, гораздо меньше симпатии, но иногда бывает куда более эффективна.

Государю следует проявлять бесстрашие, великодушие, основательность и твёрдость, потому что именно эти качества уважают в правителях (это опять же не значит иметь эти качества, но по возможности демонстрировать их).

Теми качествами, которых стоит избегать, Макиавелли считает легкомыслие, нерешительность, изнеженность и малодушие.

Государь должен твёрдо идти к своей цели, полагаясь и рассчитывая только на свои силы и способности, не опираясь на какие либо устоявшиеся правила (например, кодекс чести или религиозные заповеди), остерегаясь союзников (к которым легко попасть в зависимость), а так же изворотливых и хитрых приближенных, которые могли бы занять его место.

Вероятно, политика, которую рекомендует Макиавелли в «Государе – есть, по его мнению, вынужденный шаг при современном (современном автору) положении дел.

Именно благодаря этому произведению, имя Макиавелли связывают с жестокостью и отказу от всяческих принципов. Однако Макиавелли всего лишь был первым, кто открыто высказался о сущности политики, о том, что необходимо делать и как необходимо действовать государю.

Да, вряд ли в реальности мог бы существовать человек хуже, чем государь, описанный в этом произведении, однако Макиавелли писал этот образ, руководствуясь жестокими реалиями, а не своей жестокостью. Сам Макиавелли имел принципы и горячо переживал о благе своей страны, был человеком с сильно развитым патриотическим чувством.

Постоянные смены власти, политического строя, непрекращающиеся войны, общая нестабильность современной ему Европы – вот то время, в которое он жил.

В своё сложное время Макиавелли создал блестящие труды, которые впоследствии оказали огромное влияние на развитие политической идеологии. Он был первым, кто затронул проблему несовместимости соблюдения моральных устоев и должности правителя.

Эта проблема и в настоящее время остаётся вполне актуальной, что заставляет поневоле задуматься: а может и прав был Никколо Макиавелли, говоря, что человеческая натура остается такой же, что и позволяет нам учиться на примерах прошлого.

Читатель. Вон вы как все повернули! Я сразу вспомнил того египетского султана, который заказал перевод Макиавелли. Он его даже дочитывать не стал, а у нас, европейцев, Макиавелли – исчадие ада и великий учитель. Получается, что его популярность – от нашей европейской необразованности? От того, что мы не хитрые, как сто китайцев?

Читатель. Вы хотите сказать, что Макиавелли был сознательно распиарен?!

Читатель. Ну хорошо, вы меня практически убедили. Значит, Макиавелли – распиаренная пустышка, морковка перед носом осла. Но все-таки откуда в заголовке судьба и доблесть?!

Почему же успешный опыт Римской республики оказывается невостребованным? Макиавелии полагает, что причина этому – фаталистическое отношении к жизни:

Теоретик. Чтобы заинтриговать вас еще сильнее, добавлю, что этот источник не может быть свойством одного человека, будь он хоть самый государственный Государь. Чтобы просуществовать 500 лет, Власть должна опираться на что-то, распределенное среди многих людей[424]. Вот те начальные условия, с которыми Макиавелли приступает к созданию своей теории.

«. пусть те из наших государей, кто, властвуя много лет, лишился своих государств, пеняют не на судьбу, а на собственную нерадивость.

А между тем главным в макиавеллиевской доблести является не оправдание всяческих преступлений, а та самоотверженность, с которой обладающий доблестью человек приносит свои личные интересы – ни много ни мало, спасение души! – в жертву интересам государства. Во всех существовавших до Макиавелли книгах-наставлениях правителям неизменно рекомендовалось благородное и высокоморальное поведение; Макиавелли же обнаружил, а обнаружив, не побоялся сказать, что между моралью обычного человека и доблестью человека Власти лежит пропасть. В руках государя находится не только его жизнь и жизнь его семьи, от него зависит будущее целого государства, а потому он не имеет права руководствоваться обычной моралью, когда ситуация требует проявления доблести.

Макиавелли с предельной доходчивостью объясняет читателям эту разницу:

Милосердие обычного человека – пощадить провинившегося, ведь о такой пощаде узнает лишь ограниченное число людей, и никто не будет рассчитывать на следующую пощаду. Высшее милосердие человека Власти (говоря языком Макиавелли) – покарать даже невиновного[430], чтобы вселить страх в сердца остальных. Путь человека Власти – это всегда выбор наименьшего зла с целью предотвратить большее; но это всегда выбор зла, поскольку Власть всегда подразумевает ущемление интересов отдельных людей ради могущества властной группировки. Сознательно творить зло, но не для собственного удовольствия, а лишь для предотвращения еще большего зла[431] – вот что такое доблесть!

Практик. Помните, что я говорил про хирургов и офицеров? Они-то такие проблемы решали каждый день, и задолго до Макиавелли. Знать, что такое настоящая жестокость, может только тот, кто сам сталкивался с жестокостью необходимой. Умение отличать одну от другой и есть доблесть!

Читатель. Я правильно понял, что эта самая доблесть и есть источник Власти?

Читатель. Доблесть – у целых республик?! Погодите-ка, а это не то же самое, что ибн-хальдуновская асабийя? Та тоже приобреталась полной опасностей жизнью и способствовала основанию династий.

В отличие от асабийи, которую создавшие государство племена обречены потерять, доблесть (по крайней мере, в Риме) может сохраняться на протяжении веков, если устройство государства будет тому способствовать. Макиавелли вступает в заочный спор с Ибн Хальдуном: для достижения величия мало открыть источник власти; нужно еще обнаружить те способы, которые обеспечат его сохранение на протяжении веков. Что толку от асабийи, если она все равно будет потеряна внутри городских стен? Сохранить ее и преумножить в виде доблести – вот о чем должен заботиться мудрый правитель!

Читатель. Вот это новость! Половину книги вы учили, что любая власть организована иерархически, что во главе властной группировки всегда стоит единственный сюзерен – и вдруг оказывается, что на самом деле все наоборот?!

Но как же тогда существуют могущественные государства с республиканским способом управления? Пусть Римская республика скатилась в конечном счете к солдатским императорам, но ведь до этого она достигла величайшего могущества, и как раз при республиканском строе? Получается, что доблестные вассалы не только вредны, но и полезны? Да, так оно и есть. В тех редких случаях, когда объединение доблестных вассалов выживает на протяжении нескольких поколений[436], оно вырабатывает особые правила, препятствующие как узурпации власти одним из них, так и развалу республики на несколько независимых монархий. И вот тогда – в долгосрочном плане! – начинают проявляться преимущества коллективного управления.

Открытие Макиавелли относится к тысячелетним государствам, а не к локальным властным группировкам. Представьте себе сотни тысяч доблестных, нацеленных исключительно на величие свой страны и не стесненных никаким моральными нормами граждан, умеющих к тому же согласовывать свои действия и поступаться личными интересами ради общего дела. Подобная Власть отличается от привычной нам Власти одного сюзерена как атомная бомба от бочки с порохом; кто сможет противостоять такой мощи?! Никто; однажды возникнув, столь совершенная социальная машина неизбежно завоюет весь мир. Но поскольку мир до сих пор остается разделенным между тысячами более мелких государств и группировок, можно сделать противоположный Макиавелли вывод: создать такую машину практически невозможно. С нашей стороны было бы грубой ошибкой учить вас тому, что, скорее всего, не сработает (хотя и обещает в случае успеха все блага земные), вместо того, что работает в 99% случаев. Вот почему хотя на самом деле все и наоборот, вы должны учиться иерархической Власти.

Вернемся к Макиавелли. Как мы уже писали, доблестный гражданин руководствуется теми же самыми принципами, что и доблестный государь:

Поэтому поддержание определенных порядков (каких именно, чуть далее), способствующих величию государства, может быть делегировано таким доблестным гражданам:

Какие же порядки полезны для величия государства? Те, что мотивируют граждан действовать в общественных, а не в личных интересах. Во-первых, это религия[438].

Когда религиозные чувства сильны, убедить граждан действовать в интересах государства довольно просто:

Читатель. Потому, что открытия Макиавелли не для всех?

Вот оно, подлинное открытие Макиавелли: вечная Власть, Доблесть, побеждающая Судьбу. Цена существования такой Власти – постоянная борьба группировок, в которой ни одна из них не имеет права на окончательную победу. Три технологии этой Власти – религия, закон и свобода. Но какой сюзерен в здравом уме решится воплотить все это в жизнь?!

Читайте также: