Рассказ неизвестного человека чехов краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Рассказ неизвестного человека. Антон Павлович Чехов

По причинам, о которых не время теперь говорить подробно, я должен был поступить в лакеи к одному петербургскому чиновнику, по фамилии Орлов. было ему около тридцати пяти лет, и звали его Георгием Иванычем.

К этому Орлову поступил я ради его отца, известного государственного человека, которого считал я серьезным врагом своего дела. Я рассчитывал, что, живя у сына, по разговорам, которые услышу, и по бумагам и запискам, какие буду находить на столе, я в подробности изучу планы и намерения отца.

Обыкновенно часов в одиннадцать утра в моей лакейской трещал электрический звонок, давая мне знать, что проснулся барин. Когда я с вычищенным платьем и сапогами приходил в спальню, Георгий Иваныч сидел неподвижно в постели, не заспанный, а скорее утомленный сном, и глядел в одну точку, не выказывая по поводу своего пробуждения никакого удовольствия. Я помогал ему одеваться, а он неохотно подчинялся мне, молча и не замечая моего присутствия; потом, с мокрою от умыванья головой и пахнущий свежими духами, он шел в столовую пить кофе. Он сидел за столом, пил кофе и перелистывал газеты, а я и горничная Поля почтительно стояли у двери и смотрели на него. Два взрослых человека должны были с самым серьезным вниманием смотреть, как третий пьет кофе и грызет сухарики. Это, по всей вероятности, смешно и дико, но я не видел для себя ничего унизительного в том, что приходилось стоять около двери, хотя был таким же дворянином и образованным человеком, как сам Орлов.

У меня тогда начиналась чахотка, а с нею еще кое-что, пожалуй, поважнее чахотки. Не знаю, под влиянием ли болезни или начинавшейся перемены мировоззрения, которой я тогда не замечал, мною изо дня в день овладевала страстная, раздражающая жажда обыкновенной, обывательской жизни. Мне хотелось душевного покоя, здоровья, хорошего воздуха, сытости. Я становился мечтателем и, как мечтатель, не знал, что, собственно, мне нужно. То мне хотелось уйти в монастырь, сидеть там по целым дням у окошка и смотреть на деревья и поля; то я воображал, как я покупаю десятин пять земли и живу помещиком; то я давал себе слово, что займусь наукой и непременно сделаюсь профессором какого-нибудь провинциального университета. Я – отставной лейтенант нашего флота; мне грезилось море, наша эскадра и корвет, на котором я совершил кругосветное плавание. Мне хотелось еще раз испытать то невыразимое чувство, когда, гуляя в тропическом лесу или глядя на закат солнца в Бенгальском заливе, замираешь от восторга и в то же время грустишь по родине. Мне снились горы, женщины, музыка, и с любопытством, как мальчик, я всматривался в лица, вслушивался в голоса. И когда я стоял у двери и смотрел, как Орлов пьет кофе, я чувствовал себя не лакеем, а человеком, которому интересно все на свете, даже Орлов.

Наружность у Орлова была петербургская: узкие плечи, длинная талия, впалые виски, глаза неопределенного цвета и скудная, тускло окрашенная растительность на голове, бороде и усах. Лицо у него было холеное, потертое и неприятное. Особенно неприятно оно было, когда он задумывался или спал. Описывать обыкновенную наружность едва ли и следует; к тому же Петербург – не Испания, наружность мужчин здесь не имеет большого значения даже в любовных делах и нужна только представительным лакеям и кучерам. Заговорил же я о лице и волосах Орлова потому только, что в его наружности было нечто, о чем стоит упомянуть, а именно: когда Орлов брался за газету или книгу, какая бы она ни была, или же встречался с людьми, кто бы они ни были, то глаза его начинали иронически улыбаться и все лицо принимало выражение легкой, незлой насмешки. Перед тем как прочесть что-нибудь или услышать, у него всякий раз была уже наготове ирония, точно щит у дикаря. Это была ирония привычная, старой закваски, и в последнее время она показывалась на лице уже безо всякого участия воли, вероятно, а как бы по рефлексу. Но об этом после.

После десяти он тщательно одевался, часто во фрак, очень редко в свой камер-юнкерский мундир, и уезжал из дому. Возвращался под утро.

Жили мы с ним тихо и мирно, и никаких недоразумений у нас не было. Обыкновенно он не замечал моего присутствия, и когда говорил со мною, то на лице у него не было иронического выражения, – очевидно, не считал меня человеком.

Только один раз я видел его сердитым. Однажды, – это было через неделю после того, как я поступил к нему, – он вернулся с какого-то обеда часов в девять, лицо у него было капризное, утомленное. Когда я шел за ним в кабинет, чтобы зажечь там свечи, он сказал мне:

– У нас в комнатах чем-то воняет.

– Нет, воздух чист, – ответил я.

– А я тебе говорю, что воняет, – повторил он раздраженно.

– Я каждый день отворяю форточки.

– Не рассуждай, болван! – крикнул он.

Я обиделся и хотел возражать, и бог знает, чем бы это кончилось, если бы не вмешалась Поля, знавшая своего барина лучше, чем я.

– В самом деле, какой дурной запах! – сказала она, поднимая брови. – Откуда бы это? Степан, отвори в гостиной форточки и затопи камин.

Она заахала, засуетилась и пошла ходить по всем комнатам, шурша своими юбками и шипя в пульверизатор. А Орлов все был не в духе; он, видимо, сдерживая себя, чтобы не сердиться громко, сидел за столом и быстро писал письмо. Написавши несколько строк, он сердито фыркнул и порвал письмо, потом начал снова писать.

– Черт их возьми! – пробормотал он. – Хотят, чтоб я имел чудовищную память!

Наконец письмо было написано; он встал из-за стола и сказал, обращаясь ко мне:

– Ты поедешь на Знаменскую и отдашь это письмо Зинаиде Федоровне Красновской в собственные руки. Но сначала спроси у швейцара, не вернулся ли муж, то есть господин Красновский. Если он вернулся, то письма не отдавай и поезжай назад. Постой. В случае если она спросит, есть ли кто-нибудь у меня, то ты скажешь ей, что с восьми часов у меня сидят два каких-то господина и что-то пишут.

Я поехал на Знаменскую. Швейцар сказал мне, что господин Красновский еще не вернулись, и я отправился на третий этаж. Мне отворил дверь высокий, толстый, бурый лакей с черными бакенами и сонно, вяло и грубо, как только лакей может разговаривать с лакеем, спросил меня, что мне нужно. Не успел я ответить, как в переднюю из залы быстро вошла дама в черном платье. Она прищурила на меня глаза.

– Зинаида Федоровна дома? – спросил я.

– Письмо от Георгия Иваныча.

Она нетерпеливо распечатала письмо и, держа его в обеих руках и показывая мне свои кольца с брильянтами, стала читать. Я разглядел белое лицо с мягкими линиями, выдающийся вперед подбородок, длинные темные ресницы. На вид я мог дать этой даме не больше двадцати пяти лет.

– Кланяйтесь и благодарите, – сказала она, кончив читать. – Есть кто-нибудь у Георгия Иваныча? – спросила она мягко, радостно и как бы стыдясь своего недоверия.

– Какие-то два господина, – ответил я. – Что-то пишут.

– Кланяйтесь и благодарите, – повторила она и, склонив голову набок и читая на ходу письмо, бесшумно вышла.

Я тогда встречал мало женщин, и эта дама, которую я видел мельком, произвела на меня впечатление. Возвращаясь домой пешком, я вспоминал ее лицо и запах тонких духов и мечтал. Когда я вернулся, Орлова уже не было дома.

Итак, с хозяином мы жили тихо и мирно, но все-таки то нечистое и оскорбительное, чего я так боялся, поступая в лакеи, было налицо и давало себя чувствовать каждый день. Я не ладил с Полей. Это была хорошо упитанная, избалованная тварь, обожавшая Орлова за то, что он барин, и презиравшая меня за то, что я лакей. Вероятно, с точки зрения настоящего лакея или повара, она была обольстительна: румяные щеки, вздернутый нос, прищуренные глаза и полнота тела, переходящая уже в пухлость. Она пудрилась, красила брови и губы, затягивалась в корсет и носила турнюр и браслетку из монет. Походка у нее была мелкая, подпрыгивающая; когда она ходила, то вертела, или, как говорится, дрыгала плечами и задом. Шуршанье ее юбок, треск корсета и звон браслета и этот хамский запах губной помады, туалетного уксуса и духов, украденных у барина, возбуждали во мне, когда я по утрам убирал с нею комнаты, такое чувство, как будто я делал вместе с нею что-то мерзкое.

Оттого ли, что я не воровал вместе с нею, или не изъявлял никакого желания стать ее любовником, что, вероятно, оскорбляло ее, или, быть может, оттого, что она чуяла во мне чужого человека, она возненавидела меня с первого же дня. Моя неумелость, нелакейская наружность и моя болезнь представлялись ей жалкими и вызывали в ней чувство гадливости. Я тогда сильно кашлял, и случалось, по ночам мешал ей спать, так как ее и мою комнату отделяла одна только деревянная перегородка, и каждое утро она говорила мне:

– Ты опять не давал мне спать. В больнице тебе лежать, а не у господ жить.

Она так искренно верила, что я не человек, а нечто стоящее неизмеримо ниже ее, что, подобно римским матронам, которые не стыдились купаться в присутствии рабов, при мне иногда ходила в одной сорочке.

Однажды за обедом (мы каждый день получали из трактира суп и жаркое), когда у меня было прекрасное

Антон Чехов - Рассказ неизвестного человека краткое содержание

Рассказ неизвестного человека - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Чехов Антон Павлович

Рассказ неизвестного человека

РАССКАЗ НЕИЗВЕСТНОГО ЧЕЛОВЕКА

По причинам, о которых не время теперь говорить подробно, я должен был поступить в лакеи к одному петербургскому чиновнику, по фамилии Орлову. Было ему около тридцати пяти лет и звали его Георгием Иванычем.

Обыкновенно часов в одиннадцать утра в моей

лакейской трещал электрический звонок, давая мне знать, что проснулся барин. Когда я с вычищенным платьем и сапогами приходил в спальню, Георгий Иваныч сидел неподвижно в постели, не заспанный, а скорее утомленный сном, и глядел в одну точку, не выказывая по поводу своего пробуждения никакого удовольствия. Я помогал ему одеваться, а он неохотно подчинялся мне, молча и не замечая моего присутствия; потом, с мокрою от умыванья головой и пахнущий свежими духами, он шел в столовую пить кофе. Он сидел за столом, пил кофе и перелистывал газеты, а я и горничная Поля почтительно стояли у двери и смотрели на него. Два взрослых человека должны были с самым серьезным вниманием смотреть, как третий пьет кофе и грызет сухарики. Это, по всей вероятности, смешно и дико, но я не видел для себя ничего унизительного в том, что приходилось стоять около двери, хотя был таким же дворянином и образованным человеком, как сам Орлов.

У меня тогда начиналась чахотка, а с нею еще

кое-что, пожалуй, поважнее чахотки. Не знаю, под влиянием ли болезни, или начинавшейся перемены мировоззрения, которой я тогда не замечал, мною изо дня в день овладевала страстная, раздражающая жажда обыкновенной, обывательской жизни. Мне хотелось душевного покоя, здоровья, хорошего воздуха, сытости. Я становился мечтателем и, как мечтатель, не знал, что собственно мне нужно. То мне хотелось уйти в монастырь, сидеть там по целым дням у окошка и смотреть на деревья и поля; то я воображал, как я покупаю десятин пять земли и живу помещиком; то я давал себе слово, что займусь наукой и непременно сделаюсь профессором какого-нибудь провинциального университета. Я -отставной лейтенант нашего флота; мне грезилось море, наша эскадра и корвет, на котором я совершил кругосветное плавание. Мне хотелось еще раз испытать то невыразимое чувство, когда, гуляя в тропическом лесу или глядя на закат солнца в Бенгальском заливе, замираешь от восторга и в то же время грустишь по родине. Мне снились горы, женщины, музыка, и с любопытством, как мальчик, я всматривался в лица, вслушивался в голоса. И когда я стоял у двери и смотрел, как Орлов пьет кофе, я чувствовал себя не лакеем, а человеком, которому интересно всё на свете, даже Орлов.

Наружность у Орлова была петербургская: узкие плечи, длинная талия, впалые виски, глаза неопределенного цвета и скудная, тускло окрашенная растительность на голове, бороде и усах. Лицо у него было холеное, потертое и неприятное. Особенно неприятно оно было, когда он задумывался или спал. Описывать обыкновенную наружность едва ли и следует; к тому же Петербург - не Испания, наружность мужчин здесь не имеет большого значения даже в любовных делах и нужна только представительным лакеям и кучерам. Заговорил же я о лице и волосах Орлова потому только, что в его наружности было нечто, о чем стоит упомянуть, а именно: когда Орлов брался за газету или книгу, какая бы она ни была, или же встречался с людьми, кто бы они ни были, то глаза его начинали иронически улыбаться и все лицо принимало выражение легкой, не злой насмешки. Перед тем, как прочесть что-нибудь или услышать, у него всякий раз была уже наготове ирония, точно щит у дикаря. Это была ирония привычная, старой закваски, и в последнее время она показывалась на лице уже безо всякого участия воли, вероятно, а как бы по рефлексу. Но об этом после.

В первом часу он с выражением иронии брал свой

портфель, набитый бумагами, и уезжал на службу. Обедал он не дома и возвращался после восьми. Я зажигал в кабинете лампу и свечи, а он садился в кресло, протягивал ноги на стул и, развалившись таким образом, начинал читать. Почти каждый день он привозил с собой или ему присылали из магазинов новые книги, и у меня в лакейской в углах и под моею кроватью лежало множество книг на трех языках, не считая русского, уже прочитанных и брошенных. Читал он с необыкновенною быстротой. Говорят: скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты. Это, быть может, и правда, но судить об Орлове по тем книгам, какие он читал, положительно нельзя. То была какая-то каша. И философия, и французские романы, и политическая экономия, и финансы, и новые поэты, и издания "Посредника", - и всё он прочитывал одинаково быстро и всё с тем же ироническим выражением глаз.

Жили мы с ним тихо и мирно и никаких недоразумений у нас не было. Обыкновенно он не замечал моего присутствия, и когда говорил со мною, то на лице у него не было иронического выражения, - очевидно, не считал меня человеком.

Только один раз я видел его сердитым. Однажды - это было через неделю после того, как я поступил к нему, - он вернулся с какого-то обеда часов в девять; лицо у него было капризное, утомленное. Когда я шел за ним в кабинет, чтобы зажечь там свечи, он сказал мне:

- У нас в комнатах чем-то воняет.

- Нет, воздух чист, - ответил я.

- А я тебе говорю, что воняет, - повторил он раздраженно.

- Я каждый день отворяю форточки.

- Не рассуждай, болван! - крикнул он.

- В самом деле, какой дурной запах! - сказала

она, поднимая брови. - Откуда бы это? Степан, отвори в гостиной форточки и затопи камин.

- Чёрт их возьми! - пробормотал он. - Хотят, чтоб я имел чудовищную память!

Наконец письмо было написано; он встал из-за стола и сказал, обращаясь ко мне:

- Ты поедешь на Знаменскую и отдашь это письмо Зинаиде Федоровне Красновской в собственные руки. Но сначала спроси у швейцара, не вернулся ли муж, то есть господин Красновский. Если он вернулся, то письма не отдавай и поезжай назад. Постой. В случае, если она спросит, есть ли кто-нибудь у меня, то ты скажешь ей, что с восьми часов у меня сидят два каких-то господина и что-то пишут.

Повесть А. П. Чехова Рассказ неизвестного человека состоит из восемнадцати частей. Действующие лица повести: чиновник Орлов Георгий Иванович, его гражданская жена Зинаида Федоровна Красновская, горничная Поля, и лакей, от лица которого ведется повествование.

Автор, рассказанной А. П. Чеховым истории, поступает к Орлову в лакеи по определенным причинам. В действительности он отнюдь не принадлежит к столь низкому сословию, а в лакеи поступает из-за отца Орлова, видного государственного деятеля, который считается серьезным врагом для него. Однако впоследствии выясняется, что отец с сыном практически не общаются и в доме Орлова совершенно ничего нельзя узнать об этом видном деятеле.

В доме Орлова живет горничная Поля, хорошо упитанная избалованная тварь. Поля с первой же минуты знакомства крепко невзлюбила лакея и всем своим поведением постоянно стремится показать свою неприязнь.

Первое время герою очень трудно приходится у Орлова: сказывается непривычка лгать – говорить барина нет дома, когда он дома; постоянно молчать и ни в чем не высказывать его мнения. А сотни записок и бумаг, которые лежат в кабинете Орлова, совершенно никакого отношения не имеют к громкой деятельности его отца.

По четвергам в дом Орлова приезжают гости. Как правило, это всегда одни и те же люди. Это – солидный чиновник Пекарьский, действительный статский советник Кукушкин и сын генерала по прозвищу Грузин. Гости обычно сходились к вечеру и почти до утра играли в карты. Затем расходились или уезжали вместе за город.

У Орлова имеется любовница, Зинаида Красновская, молодая женщина двадцати пяти лет. Орлов часто передает через лакея письма для нее. А однажды Зинаида Федоровна сама появляется в доме Орлова. Как выясняется позже, она ушла от мужа к Орлову, предварительно устроив супругу громкий скандал. Орлов шокирован ее поступком – она нарушила привычный уклад его жизни. Сама же Зинаида Федоровна была полна горделивого сознания, что ею совершено что-то смелое и необыкновенное.

Оказавшись в доме, Орлова Зинаида Федоровна пытается изменить его жизнь: нанять повара, отправится в путешествие, но все ее попытки оборачиваются неудачами: Орлов против каких – либо перемен в жизни. В то же время Зинаида Федоровна встречает неприязнь к своей персоне со стороны Поли. Та потихоньку приворовывает вещи барышни: деньги, часы, перчатки. А когда Зинаида пытается сообщить об этом Георгию, он ей не верит, а на ее предложение выгнать Полю отвечает отказом.

… Жизнь в доме Орлова у Зинаиды Федоровны не ладится. Все чаще она сознает, что совсем не понимает его: его характера, поступков, привычек. Сам же Орлов однажды совершает прескверный поступок: обманув Зинаиду, что едет в командировку, в действительности же в течение нескольких дней скрывается у друга. Обо всем этом знает и Поля, и лакей, от лица которого ведется повествование.

А однажды между Орловым и Зинаидой Федоровной происходит действительно крупная ссора, после которой он вновь уезжает к другу. А вскоре в дом к Орлову приходит его отец, важный государственный деятель. Но так как Орлова нет, он оставляет ему письмо. Лакей, все это время живший мысленно о встрече с этим человеком, вдруг осознает, что его персона не имеет для него абсолютно никакого значения. Тогда герой понимает, что надо скорее уходить. Он оставляет Орлову свои фальшивые документы и записку, в которой признается о своей истинной сущности. Перед уходом он входит к Зинаиде Федоровне, рассказывает всю правду о себе, о Орлове, о том, что тот смеется за ее спиной над ее любовью… Герой уговаривает Зинаиду бежать вместе с ним за границу, не признаваясь в главном - своей любви к этой женщине.

Таким образом они оказываются в Венеции. Первое время жизнь их движется вполне размеренно и спокойно. Но однажды герой застает Зинаиду Федоровну в слезах. Она задает ему множество вопросов, с горечью восклицает, почему же он раньше не сказал ей о равнодушии Орлова. Затем Зинаида Федоровна с горечью говорит, что герой привез ее за границу лишь с одной целью: чтобы она стала его любовницей. А вечером Зинаида Федоровна родила ребенка, девочку. После родов она приняла какой-то яд, и спасти ее не удалось; хотя окружающим было сказано, что она умерла от родов.

Прошло два года. Герой вновь оказался в России. Все прошедшее время он занимался воспитанием Сони, дочери Зинаиды Федоровны и Орлова. Теперь же он задался целью определить судьбу девочки, так как считал себя не слишком молодым для ее дальнейшего воспитания. Он встречается с Орловым. Тот достаточно благодушно беседует с ним и соглашается устроить Соню в один из широко известных пансионатов.

Это произведение А. П. Чехова особенно интересно тем, что оно ведется от лица террориста. Главный герой – это революционер, который держит свои мотивы в тайне и находится под прикрытием, однако настоящей его целью является убийство.

Такая тема была очень популярна в 1880-ых годах (когда Чехов и начинал работу над рассказом), ведь в России все сильнее накалялась политическая обстановка и развивались революционные настроения. Они, собственно, и вылились в гражданский переворот и свержение монархии в 1917 году.

Прочитать Рассказ неизвестного человека краткое содержание можно ниже.

Герои рассказа

Центральным персонажем произведения является тот самый Неизвестный человек – Степан. Он работает лакеем в доме столичного чиновника Орлова, однако на самом деле он вовсе не тот, за кого себя выдает.

Сам Орлов – уставший от жизни человек, которому претят все земные радости. Он живет вместе со своим отцом, престарелым крупным сановником. У Орлова есть любовница – Зинаида Федоровна, властная женщина, которая ждет от него ребенка.

Произведение написано от первого лица. Рассказчиком выступает Степан.

Он нанялся прислугой в дом чиновника Орлова. Его новый работодатель был состоятельным и влиятельным человеком, однако работа и специфический образ жизни наложили на него особенный отпечаток – он стал циничным и во всем разочарованным. Однако какие-то радости у него остались, и последствием этих радостей становится переехавшая без позволения в дом Орлова Зинаида Фёдоровна.

Оказывается, Зинаида намеренна порвать с нынешним мужем и строит планы на счастливое будущее со своим любовником. Она начинает перестраивать все в доме на свой лад, наводит новые бытовые порядки и готовится к тому, чтобы рожать Орлову детей. Тот ничего этого не хотел, но все же любовницу принимает. Они начинают вместе жить.

Тем временем раскрываются настоящие мотивы рассказчика. Степан – совсем не простой слуга, он образованный дворянин, который увлекся революционными идеями. Он состоит в тайной группе, которая хочет уничтожить Орлова-старшего. Именно за этим Степан и устроился прислуживать в этот дом – ему нужно убить отца своего работодателя. Однако, когда он знакомится с ним, то видит, что бывший сановник – уставший, дряхлый и слабый человек.

Тем временем Орлову явно приелась жизнь с Зинаидой Федоровной. Он все время врет ей, подолгу не ночует дома и вовсе не обращает внимание на ее беременность. Степан берет на себя смелость написать Орлову гневное письмо с обвинениями в неподобающем отношении к своей женщине. В итоге Степан увозит Зинаиду в Италию.

Все заканчивается тем, что Зинаида рожает ребенка Орлова, а потом умирает. Предположительно – она сама себя отравила, так как устала от общества безответственных и слабых мужчин.

Степан начинает растить дочку Орлова и Зинаиды, но он смертельно заболевает чахоткой. Чувствуя приближающуюся кончину, он отдает девочку отцу – больше ему ничего и не остается.

Главная мысль произведения

Основная тема этого рассказа – это смысл жизни. Человек может много лет посвятить себя какой-то идее или миссии, но разочароваться в ней в один день. Именно в такие моменты нужно находить в себе силы жить дальше и находить новую истину, иначе все просто утратит смысл, а жизнь человека бесславно закончится.

Читайте также: