Преподаватель парижской соборной школы автор фразы чтобы верить нужно понимать
Обновлено: 05.07.2024
В этом уроке поговорим об образовании, науке и философии в эпоху расцвета Средневековья.
Жители Западной Европы с враждебностью относились к иноверцам: мусульманам, иудеям, язычникам. Они совсем забыли греческий язык и не стремились к изучению языков других народов. Но в XI-XII веках появилось большое количество переводов на латинский язык книг арабских и греческих ученых по географии, астрономии, математике, медицине и т.д. На пересечении культур (арабской и европейской) появились центры перевода в Испании, где книги переводились сначала на еврейский язык, а потом на латынь, и в норманнской Сицилии, где бок о бок жили арабы-мусульмане, католики и православные греки. Благодаря этим трудам круг знаний европейцев значительно расширился и обогатился.
С развитием городов и торговли, деловых и дипломатических связей, в ходе военных предприятий, завоевания новых территорий и переселений люди стали чаще покидать родные места. Путешественники выходили далеко за пределы христианского мира и привозили интересные сведения о разных народах. Яркий рассказ о странах Дальнего Востока в XIII веке оставил венецианский купец и путешественник Марко Поло.
В XI–XII веках появилось большое количество переводов на латинский язык книг греческих и арабских ученых: почти все сочинения Аристотеля, главные труды греков и арабов по географии, астрономии, математике, медицине. Центрами перевода были Испания и норманнская Сицилия, единственное королевство этого времени, где бок о бок мирно жили православные греки, арабы-мусульмане и западные католики. Круг знаний европейцев необыкновенно расширился и обогатился.
Рис. 1. Средневековый университет
Рис. 2. Схема управления средневекового университета
В XV веке в Европе было уже более 60 университетов. Парижский университет славился преподавателями философии и богословия, университет Болоньи (Италия) – права, Салерно (Сицилия) – медицины. Университеты способствовали появлению в Европе светской интеллигенции и образованного чиновничества, общему подъему культуры.
Рис. 3. Могила Пьера Абеляра и Элоизы (Источник)
Как в случае с наукой, так, и даже в еще большей мере, в случае с богословием, поиск правдоподобия, то есть приближение к истине, — дело очень тонкое и может осуществляться миллионом различных способов. Описание такого поиска не может быть простым и алгоритмически точным. Для обеих дисциплин верен тезис критического реализма о том, что цель поиска — отыскание истины, но этот поиск не может осуществляться с помощью какой–то одной четко сформулированной методики. Обе дисциплины нуждаются в обретении осознанной веры, а формирование их мировоззрения основано на интерпретации опыта. Богословию, как и науке, свойственна некоторая логическая закругленность, которая, однако, никого не смущает и не удивляет. Ведь еще со времен Августина известно, что для того, чтобы понимать, нужно верить, а для того, чтобы верить, нужно понимать.
Если наука и богословие — действительно партнеры в великой попытке человечества постичь реальность, то значит они способны к взаимодействию. Иен Барбур предложил хорошую классификацию возможных видов такого взаимодействия.
Он случается, когда одна из дисциплин угрожает узурпировать законные права и свободу другой. В качестве примеров можно было бы привести сциентизм (утверждающий, что единственно осмысленные вопросы — научные, и только на них возможно дать разумный ответ, что просто означает упразднение богословия) или библейский буквализм (утверждение, что первая и вторая Книга Бытия дает нам единственно верное описание происхождения вселенной и жизни, которое и должно быть принято наукой во всех деталях). Такой тоталитаризм со стороны одной или другой дисциплины вряд ли оправдан и интеллектуально убедителен, поскольку он основан на упрощении того знания и опыта, что был накоплен человечеством за всю его долгую историю.
Читайте также: