Подготовка в школе разведчиков работающих на территории вражеских стран

Обновлено: 07.07.2024

На территории оккупированной Беларуси во время последней войны действовали более полусотни разведывательно-диверсионных школ, где слушателей из бывших военнопленных и местных жителей учили устраивать диверсии.

В 1943 году в партизанской бригаде "Дяди Васи" разоблачили группу диверсантов. Один из вновь прибывших бойцов, выпив, начал критиковать советскую власть. К нему присмотрелись, передали информацию сотрудникам Особого отдела.

Итогом этого "пьяного" эпизода стала докладная записка в штаб партизанского движения, где подробно описывалась история появления и выявления диверсантов в бригаде. Все началось с того, что партизаны пытались переманить к себе бойцов украинских батальонов, служивших в Минске немцам. Вместе с перебежчиками в отрядах оказались выпускники немецких разведшкол.

Основной задачей выпускников разведшкол в большинстве случаев была борьба с партизанами и подпольщиками

Задержанный антисоветчик рассказал следователям, что их группе дали задание "влиться в число уходящих в партизаны солдат из батальона и пойти в партизанские отряды Плещеницкого и Логойского районов для шпионско-разведывательной работы", говорится в бумаге за подписью начальника особого отдела партизанской бригады "Дяди Васи" Иванова…

На территории Беларуси в годы оккупации работали десятки всевозможных школ и курсов, где слушателей учили собирать информацию и устраивать диверсии, утверждает историк Святослав Кулинок. Он более 10 лет исследует эту тему и говорит, что смог установить существование как минимум 68 таких разведывательно-диверсионных школ и курсов.

"Еще порядка 10 школ, я знаю, что были, но пока не хватает документальных подтверждений", – говорит Кулинок.

Под школами в данном случае понимаются не только стационарные учебные заведения под эгидой Абвера, органа военной разведки и контрразведки, но и многочисленные обучающие курсы. Диверсантов готовили и тайная полевая полиция, и служба безопасности СД, и другие немецкие службы.

Сроки обучения варьировались от двух недель до года. Соответственно отличались программы, уровень подготовки и формат обучения. Это могли быть краткосрочные курсы, а могли быть и стационарные школы.

Объединяло их то, что основной задачей выпускников в большинстве случаев была борьба с партизанами и подпольщиками, а не работа в советском тылу.

"Безусловно, были школы, наиболее крупные, которые, как правило, размещались в восточной Беларуси, поближе к фронту, и курировались Абвером, которые готовили агентуру для заброски в части Красной армии и советский тыл. Но основной профиль деятельности этих школ на территории Беларуси – это все-таки антипартизанский вектор. Можно сказать, что порядка 80% таких школ и курсов были ориентированы на борьбу с партизанами и городским подпольем", – рассказывает Кулинок.

Диверсанты: прирожденные и вынужденные

Одним из пятерых разоблаченных в бригаде "Дяди Васи" диверсантов был уроженец украинского местечка Белая Церковь Михаил Иосифович Брейтман-Петренко 27 лет. По профессии слесарь, по национальности еврей. С 1938 года в армии, войну встретил в должности политрука танковой роты.

В августе 41-го Брейтман-Петренко попал в плен, назвался украинцем и согласился сотрудничать с немцами в составе одного из украинских батальонов. Батальон нес службу в Минске. Однако во время одного из медосмотров немцы обнаружили, что Петренко вовсе не украинец.

У входа в лагерь смерти Тростенец стояли запрещающие таблички, фото сделано после освобождения, в июле 1944 года

В Тростенец Брейтман-Петренко приехал под видом рабочего. Поселили его, равно как и других курсантов, по соседству с караульными лагеря, в другой части дома. На занятия возили на машине. Занятия проходили или в квартире коменданта, которая находилась за пределами лагеря, или на поляне в лесу.

Рассказывая свою историю советским "особистам" в апреле 1943-го, Брейтман-Петренко подчеркивал: школа состояла исключительно из зависимых людей, тех, кого принудили к сотрудничеству под угрозой смерти. Вспоминает, к примеру, некого Платонова.

Евреев, а также женщин и детей активно вербовали для учебы в таких школах, говорит историк Святослав Кулинок. Их было проще – шантажом и угрозами – принуждать к сотрудничеству и потом внедрять.

"Когда в партизанский отряд приходит еврей, в нем в последнюю очередь будут подозревать немецкого агента. И легендировалось это соответствующим образом – сбежал из гетто. Очень часто к нему приставлялись сопровождающие, которые якобы вывели его из гетто и якобы могут это подтвердить. На сегодняшний день есть порядка 30-40 архивных документов, которые говорят о том, что на территории Беларуси к подготовке в качестве диверсантов привлекались евреи. Но так было не только в Беларуси, это практиковалась и в других регионах Советского Союза", – говорит историк.

На территории Беларуси было как минимум 16 разведшкол, где готовили детей-диверсантов, утверждает Кулинок. Через них прошло более тысячи белорусских детей. Подростков, помимо прямых угроз, соблазняли игрой в шпионов, возможностью получить оружие или порой более сытой жизнью.

"Привлекались же и дети из детдомов, где были страшные условия жизни. А им за выполнение обещали еду и деньги. И второе – ребенок вызывает меньше подозрений. Ребенок, который придет с легендой в партизанский отряд и скажет: "Маму с папой убили, я хочу вступить в отряд, бороться с немцами, хочу отомстить", безусловно, вызовет меньше подозрений и больше сочувствия взрослых", – объясняет Святослав Кулинок.

Но военнопленные, как тот же Брейтман-Петренко, и мирные советские граждане, которые вынужденно шли на сотрудничество – это лишь одна часть слушателей немецких разведшкол в Беларуси. Была и другая.

"Это все те, кто в свое время оказался обижен советской властью: попал под репрессии, был раскулачен, отсидел в лагерях. Это уголовники, это часть людей, которые были вынуждены эмигрировать из Советского Союза и создали различные организации, в том числе на территории Германии. Они были заинтересованы в этой борьбе, их не надо было мотивировать. С ними было проще работать", – рассказывает историк.

Но кого в этих школах и на курсах, организованных на территории оккупированной Беларуси, было больше – сознательных или вынужденных слушателей – сказать сложно. Тема слишком мало изучена. С определенной долей уверенности можно говорить лишь об общем числе слушателей – их, по данным Святослава Кулинка, было около 11 тысяч человек.

Чему учили

Примерно два раза в неделю курсантов школы Гестапо в Тростенце вывозили в Минск в здание полиции – посмотреть, как вести допрос, итогом которого должна стать вербовка.

. 1943 год. Утром 1 сентября в Тимское районное отделение Управления НКГБ СССР по Курской области пришел необычный посетитель – 15-летний подросток Коля Гучков с немецким парашютом в руках. Изумленным оперативникам мальчик заявил, что минувшей ночью он и еще девять человек были сброшены с вражеского самолета для совершения диверсии на железной дороге. Приземлившись недалеко от сельского совета Тимского района Курской области, Коля Гучков переночевал в поле и утром пошел сдаваться в НКВД. В этот же день в Обоянское районное отделение УНКГБ был доставлен еще один парашютист — четырнадцатилетний Коля Рябов, который пришел в воинскую часть, что стояла недалеко от города Обоянь. А 6 сентября 1943 года в Управление НКГБ СССР по Курской области, в город Курск пришел третий диверсант Геннадий Соколов…

Еще задолго до описываемых событий сотрудники абвера пришли к мысли об использовании подростков и детей на оккупированной территории для агентурной и диверсионной работы. Это было вызвано рядом объективных причин. Дети и подростки менее всего привлекали внимание советских органов контрразведки, патрули. А любой советский военнослужащий не только проникался состраданием к малолетнему человеку, но и отдавал последнее, чтобы подкормить исхудавшего, оголодавшего ребенка.

Русские дети-диверсанты Миша Кругликов и Петя Маренков. 1943 год
Сложный нравственный вопрос: насколько оправданно участие детей в войне… Ведь у них итак было украдено детство. И дело даже не в том, что им приходилось работать наравне со взрослыми. Эти дети пережили смерть близких, голод, холод, страх. Страх одиночества, страх смерти. Им пришлось бросить школу и идти работать, чтобы как-то прокормиться. Так как все мужчины ушли на фронт, они вместе с женщинами работали в колхозах, на фабриках и заводах. Из-за нехватки рабочей силы, дети начинали трудиться с 12 лет, и даже раньше. Совсем недетские обязанности легли на их хрупкие плечи. Тяжелый физический труд, бесконечные страдания несомненно подорвали психику детей того времени. Маленьким, беззащитным им приходилось бороться не только за свою жизнь, но и за жизнь своих сестер и братьев. Дети постарше пытались поставить на ноги младших, вести домашнее хозяйство, пока их мать добывала хлеб.

К тому же, как уже говорилось, дети малоприметны, по тылам их бродит много — осиротевших и неприкаянных, они вне подозрений. И, что немаловажно, психология подростка такова, что его тянет к путешествиям, приключениям, к подражанию военным, а это значит — иметь оружие, испытать опасность… И еще такие особенности как внимание, умение действовать нестандартно (ведь в отличие от взрослых, психика ребенка не засорена стереотипами) и, чего греха таить, заниженный порог опасности, меньше, чем у взрослых, развитое чувство самосохранения.

Немецкий солдат с детьми в оккупированной советской деревне
… Как показывает опыт, завербовать взрослого человека — чаще всего сложнее, чем ребенка. Дети, как никто другой, оказываются в уязвимом положении перед лицом вербовки на военную службу и вовлечения в военные действия, поскольку они невинны и впечатлительны. С помощью запугивания детей часто принуждают к послушанию, и они вынуждены постоянно бояться за свою жизнь и благополучие. Они быстро осознают, что полное послушание является единственным средством для выживания.

Соответственно перед нашей контрразведкой была поставлена задача — выявление этих завербованных подростков, выяснение к какому разведцентру принадлежал ребенок, где находится этот разведцентр, сфера его ответственности т.е. куда, в какие районы засылают детей-шпионов и с какими заданиями.

Ориентировка Управления особых отделов НКВД СССР № 43079 от 30 августа 1941 года «О переброске через линию фронта агентуры немецкой разведки для проведения шпионской и диверсионной работы в тылу Красной Армии:«16 июля сего года Особым отделом НКВД 15-го стрелкового корпуса (Юго-Западный фронт) был задержан 14-летний Капчинский Тадеуш, который показал, что его послал на нашу сторону для шпионской работы офицер германской армии. Капчинскому было дано задание пробраться в расположение частей 15-го стрелкового корпуса и установить их численность и вооружение.

5 августа сего года в районе скопления наших войск во время выбрасывания ракет были задержаны 12-летний Дорощев Петр и 15-летний Авдеев Роман, которые на допросе показали, что ракеты им дали немцы, показали, как их пускать, предварительно угостили вином и сладостями, а затем указали место перехода на территорию расположения Красной Армии. Дорошев и Авдреев заявили, что немцы обещали им по возвращении дать деньги, угостить сладостями, вином и катать на машине, а если они не выполнят их поручения, то арестуют их родителей.

Заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР комиссар госбезопасности 3 ранга Мильштейн.

Подавляющее число шпионов и диверсантов не представляло большой опасности для частей и соединений Красной армии для решающих сражений, для судеб войны в целом. Дети приходили с повинной, как только попадали на советскую территорию. И таких было достаточное количество.

Сложилась целостная система обучения подростков-диверсантов и подростков-шпионов. Разведывательные школы и курсы существовали и в Белоруссии — в Орше и Бобруйске. Они существовали на территории Украины в Донецкой области, в городе Словянске и в поселке Райгородок. В Харьковской обдасти, в поселке Протопопово. На территории России разведшколы и разведкурсы существовали в Смоленске, в Мценске, Белгороде.

Развешколы и разведкурсы готовили из детей и подростков настоящих профессиоальных разведчиков и диверсантов. Давали азы оперативной работы, обучали детей обращению со взрывчатыми веществами, маскировке, владению военными топографическими картами. Дети умели определять местонахождение штабов Красной армии, понимали, как можно повредить средства проводной связи… Фактически дети обучались всему, чему обучались и взрослые шпионы и диверсанты.

Также подростков один раз вывезли за город Кассель, где все сделали по одному прыжку с парашютом из транспортного самолета. Во время этого десантирования один из подростков получил травму головы и был госпитализирован немцами. Больше он в специальную школу не вернулся…

Если в гемфуртскую школу воспитанники поступали, как уже говорилось, из детских домов, то в Альдек ребята попадали уже совершенно иным путем. Чаще всего это были те подростки, которых немецкое командование мобилизовало в т.н. Русскую освободительную армию (РОА или, как ее еще называют, Власовскую). Их сгоняли на призывной пункт, там им предписывалось прохождение военной подготовки в лагере, который находился в немецком городе Альдек. В Альдеке вместо лагеря ребята оказывались в развешколе, где им объясняли, что отныне они не будут служить в РОА… Теперь их задача — обучаться разведывательной и диверсионной работе на территории Советского Союза…

И еще один немаловажный вопрос: как же обстояло дело у нас? Ведь всем известны пионеры-герои времен Великой Отечественной войны, множество книг и фильмов, посвященных подвигам детей… Согласно архивным документам, можно утверждать с категоричностью императива: никаких подростковых диверсионных школ советская сторона не создавала. И наши дети находили место на войне только по собственной инициативе и в виде исключения…

Если боевое крещение в родном районе было удачным, то было немало случаев, когда вторая-третья заброска была уже в Чехословакию, в Польшу, даже в Германию. Считалось, что вся совокупность боевых качеств подростка плюс личный боевой опыт делали его, что называется, универсальным солдатом по меркам той, конечно страшной, конечно кровавой, но безусловно великой эпохи и Великой войны.

В 1943-м году, когда до победы оставалось еще два кровопролитных года, в стране была создана сеть суворовских и нахимовских училищ, в которые отбирались в первую очередь дети павших на фронте. Исследователям это известно, но широкая публика вряд ли знает, что в системе Суворовских училищ тогда же были созданы Суворовские училища НКВД. Причем, как и в обычных Суворовских училищах, приоритет при поступлении там отдавался детям, потерявшим родителей на фронтах, а также подросткам, которые уже сами имели боевой опыт. Суворовские училища НКВД начали подготовку для поступления в военные, главным образом, в пограничные училища. Курсанты этих училищ проходили стажировку в воинских частях, и порой оказывались в районах боевых действий. Один из примеров. Двое выпускников из Ташкентского Суворовского училища в 45-м году оказались на погранзаставе на Дальневосточной границе, где как раз начались боевые действия… Причем отцы-командиры отпустили их туда, не зная, что война с Японией начнется так быстро. Перед нашими пограничными частями стояла боевая задача – захват, прорыв приграничных японских укреплений. И эти ребята настолько отличились, что командир погранотряда, не имея права наградить их боевыми наградами, поскольку они были прикомандированы, на свой страх и риск подобрал уникальные самурайские японские мечи и наградил ими ребят…

Дочитали статью до конца? Пожалуйста, примите участие в обсуждении, выскажите свою точку зрения, либо просто проставьте оценку статье.

Любой профессии необходимо обучаться. Обучают и разведке. Правда, не всех, а только тех, кем заинтересовалась разведслужба, и одолевших различные процедуры, тесты и спецпроверки. И для этого у всякой порядочной разведки есть особые учебные заведения. В нашей стране - Академия Службы внешней разведки, Академия ФСБ и Военно-дипломатическая академия.

Для системы подготовки кадров американской разведки типично сочетание обучения разведчиков в специальных разведывательных школах с обучением в обычных военных и гражданских учебных заведениях, где для них создаются особые группы. Что позволяет привлекать более опытные преподавательские кадры и использовать обширную учебно-материальную базу этих учебных заведений, но и может привести к преждевременной расшифровке разведчиков.
В 1997 году в г. Чиксенд, графство Бердфоршир, начал действовать новый центр подготовки специалистов для разведывательных служб Великобритании — DISC (Defens Intelligense and Security Center). Здесь проходят обучение сотрудники MI-6, SAS и SBS. Центр объединил под одной крышей целый ряд разведшкол, существовавших ранее, что позволило существенно сократить расходы на профессиональную подготовку разведчиков.

За 12 лет до англичан к аналогичному решению пришли во Франции, когда была образована школа разведки и лингвистических исследований вооруженных сил Франци (EIREL), а ныне центр разведывательной подготовки видов вооруженных сил (CERIA).

Для подготовки сотрудников и повышения их квалификации в федеральной разведывательной службе Германии (БНД) тоже имеется своя школа (цифровой код — 91). Подразделения школы находятся в Кельне, Мюнхене, Штарнберге, Вайльхайме и Пуллахе.

Другим главным оружием разведчика является владение иностранным языком. Огромная доля учебного времени в разведшколах отдана именно изучению иностранных языков. В Высшей школе КГБ СССР для овладения языком выделялось до сорока часов в неделю! В разведшколе Германской БНД иностранный язык изучают около двадцати часов в неделю. Весь курс занимает полторы тысячи часов, упор делается на разговорную практику.

Замечая и фиксируя все детали в поведении собеседника, разведчику необходимо отслеживать свое. У курсантов разведшкол развивают наблюдательность и память, чтобы ни одно мельчайшее изменение в окружающей обстановке не осталось незамеченным, их учат контролировать каждое свое слово, жест и взгляд. Кроме того, учат противостоять допросам, как обычным, так и с применением физических мер воздействия, полиграфа или психотропных веществ, и учат, замечу, не только в теории. Словом, разведчик обязан владеть собой, то есть полностью управлять своим телом и разумом. Все это пригодится в случае провала, от которого, к сожалению, никто не застрахован.
Большинство провалов в разведке объясняются или предательством, или осечками в поддержании конспиративной связи, например при передаче секретных документов. Для всех разведок мира именно связь является самым уязвимым звеном. Поэтому формы и методы получения интересующих разведку сведений определяются применительно к каждому конкретному случаю и тщательно отрабатываются. С кем-то возможны и удобны личные встречи и беседы, а с кем-то безопаснее моментальные встречи. С наиболее ценной агентурой лучше всего контактировать через тайники или технические средства связи. Чтобы научить разведчиков ценить и беречь агентов, в ЦРУ их заставляют играть роль информаторов на учениях, чтобы они на собственной шкуре прочувствовали их (агентов) незавидную долю.

Но никакая изобретательность в поддержании связи не поможет, если оперативный контакт попадет в поле зрения контрразведки. В этом случае вся ее мощь обращается против разведчика и его источника. Поэтому в разведшколах не жалеют времени на практические занятия по выявлению наружного наблюдения в обстановке, приближенной к боевой.
Выявить наружное наблюдение, определить состав и количество наблюдений — задача сложная. С курсантами, как правило, работают профессионалы оперативно-поисковых подразделений контрразведки. По окончании занятий сравниваются отчеты слушателя разведшколы — объекта наблюдения и отчеты наблюдающих.

Лекции и семинары по спецдисциплинам проводят опытные разведчики, они знакомят курсантов со свежими материалами из практики разведки и контрразведки, разбирают с ними конкретные разведывательные операции, в том числе те, в которых принимали участие, чтобы слушатели поняли, как можно применять полученные знания. Разбираются различные оперативные ситуации, и решаются задачи из практики разведывательной деятельности. Изучаются способы добывания разведывательных данных, их анализа, обработки, разработка разведывательных документов, разведывательных донесений, сводок, справок и пр. Преподавание ведется непременно с учетом критического осмысления накопленного опыта.

Разведчик должен обладать глубокими познаниями и широчайшим кругозором, ведь, по сути, он — исследователь. Исследователь политических, экономических и военных процессов какой-либо страны или даже целого региона. И потому он изучает массу дисциплин, которые могут пригодиться ему в работе. Структура и методы работы зарубежных спецслужб, с которыми придется вступить в противоборство, изучение иностранных армий, иностранное и международное право, экономическая география, этика и эстетика и еще множество предметов, казалось бы, напрямую к разведке не относящихся, но необходимых для жизни и деятельности разведчика в шкуре интеллигентного, высокообразованного гражданина страны будущего пребывания.

В годы Великой Отечественной войны немецкие спецслужбы открыли на территории оккупированной Беларуси ряд разведывательно-диверсионных школ и курсов, где гото¬вилась агентура для последующей засылки в партизанские соединения и заброски в тыл Советского Союза. В историографии на сегодняшний день общепринятыми считаются данные о деятельности 22 или 25 спецшкол на территории БССР. Отметим, что эти сведения характерны как для советской, так и для современных российской и белорусской историографий. В настоящее время эти данные устарели и требуют пересмотра.

По самым заниженным подсчётам автора, основанным на изучении новых архивных документов, общее количество немецких разведывательно-диверсионных школ и курсов на оккупированной территории БССР составляет более 65. В некоторых городах одновременно могли действовать сразу несколько учебных заведений: в Борисове — минимум 4, в Волковыске — 2, в Вилейке — 2. Одним из крупнейших (наряду с Борисовом и Смоленском) центров подготовки агентов и шпионов противника являлся город Минск, в котором немецкими спецслужбами была организована деятельность сразу нескольких спецшкол. Анализируя историографию данной проблемы, можно выделить несколько закономерностей: деятельность разведывательно-диверсионных и шпионских школ рассматривается либо в контексте противостояния советских и немецких органов государственной безопасности, либо как отдельные сюжеты разведывательной и контрразведывательной работы партизан; основная часть исследований, в которых в той или иной степени рассматривается деятельность спецшкол в Минске, касается учебного заведения, организованного абвером (абвершколы), в то время как в столице Беларуси действовали и другие учебные заведения для подготовки немецких агентов.

двойной клик - редактировать изображение

Каковы же масштабы и результаты деятельности немецких разведывательно-диверсионных школ и курсов, действовавших в столице Беларуси? Точные данные о количестве подготовленной агентуры установить на сегодняшний день представляется затруднительным, но даже по имеющейся информации размах подготовки агентуры был весьма значительный. В 1942 году удалось определить выпуски агентуры в феврале (количество неизвестно), мае (300 человек), августе (установлены 19 агентов), конце сентября (120 человек) и два выпуска в ноябре (50 и 250—300 человек). Также за 1942 год были подготовлены и выпущены минимум 77 детей-агентов. Активность минских школ и курсов в 1943 году значительно возросла. По архивным материалам были выявлены следующие выпуски: два выпуска в апреле (400 человек и 200 агентов-подростков); 10 июня — до 300 человек (евреи. цыгане, поляки обоего пола); июль — более 100 человек (лица еврейской национальности обоего пола); 5 октября — 150 агентов (преимущественно жители Западной Беларуси); конец октября — около 100 агентов-женщин (беженки из Орловской области); 15 декабря — 1600 шпионов (1400 мужчин и 200 женщин). В первой половине 1944 года спецшколы в Минске также успели провести ряд крупных выпусков агентов: 18 февраля — около 500 шпионов (фольксдойче, белорусы, евреи); четыре выпуска в апреле (62 человека, до 50 агентов, 17 шпионов и около 500 женщин- агентов); май—июнь — 700 человек (шпионы обоего пола).

Подводя итог, можно отметить следующее:

- в период оккупации столицы Беларуси в городе в разное время действовали минимум 6 учебных разведывательно-диверсионных заведений немцев: школа на территории концлагеря Тростенец; курсы в Минской тюрьме; школа СД на территории университетского городка Белгосуниверситета; абвершкола по ул. Островского; школы в военном городке Козырево и по ул. Мопровской. Кроме того, принадлежность и деятельность ещё нескольких школ установить пока не удалось. Весной 1944 года в Минск также передислоцировалась разведшкола из Могилёва и расположилась в Красном урочище, а в апреле 1944 года прибыла школа абвера, выехавшая из Борисова. Она располагалась по ул. Шорной и в апреле выпустила 30 агентов;

- учебные заведения готовили разведывательно-диверсионную агентуру для действий против белорусских партизан и подпольщиков (приоритетное направление), для заброски в тыл Советского Союза и Красной армии, а также для оседания на освобождаемых советских территориях. Социальная база для вербовки была достаточно широкой: антисоветски настроенный элемент, уголовники, военнопленные, женщины, дети, евреи, поляки и местные жители;

- по неполным архивным данным, за 1942—1944 гг учебные заведения в Минске подготовили около 5,5 тыс. агентов. Цифра эта сама по себе огромная. Для сравнения можно указать, что всеми партизанскими соединениями за 1942—1943 гг. были разоблачены, по неполным данным, около тысячи агентов;

- результаты деятельности этой агентуры в стратегическом плане были незначительные. Немцам не удалось организовать беспрерывное получение ценных разведданных, а в архивных документах не выявлено документов, которые указывали бы на удачные диверсии и теракты. Вместе с этим имели место удачные действия отдельных агентов по передаче разведданных, дискредитации партизан, которые, однако, являлись скорее исключением.

Кулинок Святослав Валентинович — заведующий отделом информации и использования Белорусского государственного архива научно-технической документации, кандидат исторических наук.

Читайте также: