Писарев реалисты краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Мне кажется, что в русском обществе начинает вырабатываться в настоящее время совершенно самостоятельное направление мысли.
Мы видели и до сих пор видим перед собою два громадные факта, из которых вытекают все наши отдельные неприятности и огорчения. Во-первых, мы бедны, а во-вторых, глупы. Кто может, тот работает, но кое-как, потому что потребность на эту работу слаба . Мы не идиоты и не обезьяны по телосложению, но мы люди Кавказской расы, сидевшие сиднем, подобно нашему милому Илье Муромцу, и наконец ослабившие свой мозг этим продолжительным и вредным бездействием. Надо его зашевелить, и он очень быстро войдёт в свою настоящую силу. — I
Наших реалистов упрекают давно, и часто и сильно, в том, что они не понимают и не уважают искусства. Упрёк в непонимании несправедлив; а что они не уважают искусства — это верно. Наши реалисты, как люди молодые и не вполне установившиеся, до сих пор ещё не определили с достаточною ясностью свои отношения к искусству. Реальное направление нашей литературы вообще находится теперь в переходной поре: оно перестало быть смутным инстинктом, но не сделалось ещё строгим и отчётливо сознательным убеждением. — III
Мысль, работающая для блага человечества, действует обыкновенно по одном из двух главных путей: или она прилагает к современной жизни те результаты, которые уже добыты. или же она добывает для будущего времени новые результаты, т.е. производит исследования, наблюдения и опыты. — VII
Если вы когда-нибудь любили, то вы получите тогда лёгкое понятие о том, каким образом знающие естествоиспытатели относятся ко всем трудам, неприятностям и страданиям той деятельности, которая наполняет всю их жизнь. — VIII
Откуда же вы, милые русские журналисты, взяли все ваши обвинения против реалистов? Из романа Тургенева? Нет, врёте, там нет этих обвинений. Там даются голые факты, которые надо только понять. А если вы извратили эти факты, сообразно с вашими закулисными выгодами, то вы напрасно прикрываетесь именем честного, хотя и отсталого русского писателя. Имя Тургенева наделало, быть может, много путаницы, но Тургенев не виноват в том, что его именем пользуются Хлестаковы и держиморды нашей журналистики. И все идеи Базарова остаются верными и честными идеями, несмотря на тот толстый слой грязи, которым завалили их. Конечно, Тургенев мог бы быть менее пассивным в то время, когда его имя марали, но ведь известное дело, старость не радость, и шум журнальной полемики ему уже не по летам. — XXI
. умственный труд непременно должен быть полезным, то есть он не только должен быть направлен к известной разумной цели, но он, кроме того, должен достигать этой цели. — XVII
Мы хотим, чтобы исследование историка раскрывало нам настоящие причины процветания и упадка отживших цивилизаций. Мы читаем книги единственно для того, чтобы посредством чтения расширить пределы нашего личного опыта. Если книга в этом отношении не даёт нам ровно ничего, ни одного нового факта, ни одного оригинального взгляда, ни одной самостоятельной идеи, если они ничем не шевелит и не оживляет нашей мысли, то мы называем такую книгу пустою и дрянною книгою. автору такой книги мы всегда, с искренним доброжелательством, готовы посоветовать, чтобы он принялся шить сапоги или печь кулебяки. — XXIV
. всякая умственная деятельность велика и плодотворна только до тех пор, пока она остаётся неразлучной с искренностью и твёрдостью глубокого убеждения. Только пустые и мелкие люди могут оставаться бесполезными, а великие умственные силы непременно приносят пользу, даже своими ошибками. — XXV
Конечная цель всего нашего мышления и всей деятельности каждого честного человека всё-таки состоит в том, чтобы разрешить навсегда неизбежный вопрос о голодных и раздетых людях; вне этого вопроса нет решительно ничего, о чём бы стоило заботиться, размышлять и хлопотать; но вопрос этот и сам по себе так громаден и так сложен, что на его разрешение требуется вся наличная сила и зрелость человеческой мысли, всё напряжение человеческой энергии и любви и весь запас собранных человеческих знаний; излишку оказаться не может, а, напротив, оказывается до сих пор громадный недочёт, который поневоле будут пополнять рабочие силы следующих столетий. — XXVII
Ничто так сильно не расширяет весь горизонт наших понятий о природе и о человеческой жизни, как близкое знакомство с величайшими умами человечества . Но, во-первых, знакомясь с этими титанами, надо непременно сохранять в отношении к ним полную самостоятельность своей собственной мысли, а иначе придётся принимать за чистое золото даже то, что составляет грязное пятно в произведении титана. Во-вторых, и это главное, надо преспокойно проходить, не кивая головою, мимо многих и премногих кумиров, выставляемых на поклонение толпы усердными историками различных литератур.
Чтобы приносить людям пользу, надо знать, что их интересует и о чём они в данную минуту толкуют, а для этого приходится очень часто просматривать ничтожнейшие романы, пробегать пустейшие номера журналов и газет и выслушивать от разных добродушных личностей ещё более пустые рассуждения. Кто хочет заниматься психиатриею, тот поневоле должен выслушивать рассказы всяких Поприщиных о шишке алжирского дея. Но и психиатру нет особенной надобности читать в пыльных архивах и библиотеках умозрения всех тех Поприщиных, которые жили раньше нас и которых бредни, на беду нашу, не затерялись. — XXVII
Удачное выражение, меткий эпитет, картинное сравнение чрезвычайно много прибавляют к тому удовольствию, которое доставляется читателю самим содержанием книги или статьи. — XXXIII
Естественные науки, при всём своём великом значении, не исчерпывают собою всего круга предметов, о котором человеку необходимо составить себе понятие. — XXXIV
Философскую базу критической системы Д.И. Писарева составила позитивистская философия О. Конта и материализм К. Бюхнера, Я. Молешотта — учений, согласно которым природа мира сплошь материальна, психология сводится к физиологии, и вообще человеческое знание укладывается в рамки естественнонаучного знания. Отличительными чертами метода Д.И. Писарева являются:
а) Предельный утилитаризм. Критик считает оправданным только то, что приносит практическую пользу (наука, технология, прогрессивная общественная идея). В свете этого убеждения Д.И. Писарев полностью подчиняет искусство целям социального прогресса. Как Н.Г. Чернышевский, и даже гораздо энергичнее он отрицает специфичность искусства как культурной и творческой сферы. Из утилитаризма вытекало требование экономии энергии в интеллектуальной и прочей деятельности, в том числе искусстве. Это идея, по которой из двух способов действия нужно выбирать более простой.
в) Антиэстетизм. Это качество вытекает из предыдущих двух: эстетика абстрактна и не имеет утилитарного значения. Д.И. Писарев (задолго до формалистов) понимал, что художественный язык — это усложненный язык. Так как критик не признавал никакой специфики за искусством и не мог, как В.Г. Белинский, признать, что искусство имеет свои собственные средства, он должен был счесть усложненный язык нерациональным, неэкономным.
С этих позиций литература представляется критику только вместилищем идей, общественно полезной работой, участием в общем деле построения справедливого общества. Искусство, не имеющее силы пропаганды (музыка, скульптура, архитектура, лирическая поэзия) кажется Д.И. Писареву вообще ненужным. Обобщая, отметим, что для методологии Д.И. Писарева…
(с использованием вымышленных примеров)
(художественные образы рассматриваются как подлинные биографии).
В методе Д.И. Писарева содержалось причудливое противоречие. Он исходил из представлений, которые должны были бы исключать существование самого метода. Ведь если отказаться от теоретической абстракции, то придется отказаться и от теоретических предустановок (пресуппозиций) в отношении литературы. Но Д.И. Писарев смело решает этот парадокс, воплотив свои пресуппозиции в форме поэтического образа. В самом деле, ведь образ обладает силой факта, значит его нельзя назвать теоретической реальностью.
Метаязык Д.И. Писарева характеризуется и тем, что он переносит в критику пласт терминологии, заимствованной из естественной и общественной науки того времени (экономия, наслаждение, польза и т.п.)
Жанр и текст. Статьи Д.И. Писарева носят публицистический, часто памфлетный характер, сама его позиция в литературе значительно отличалась от позиции других критиков, его предшественников и современников. Новаторство Д.И. Писарева состоит в том, что он решился радикально изменить речевой образ критика в критическом тексте. И Н.Г. Чернышевский, и Н.А. Добролюбов выступали как ученые-публицисты, и этот авторитетный образ носителя речи казался, видимо, единственно возможным. Но Д.И. Писарев увидел условность этого образа (как сказали бы в ХХ веке, осознал его как прием) и справедливо рассудил, что речевой образ реалиста-разночинца должен быть радикально отличным от речевого образа критиков-интеллигентов предыдущего поколения. Он должен служить факту, а не подчиняться искусственной норме (этикету, стилистическому коду). Поэтому речевое, действенное отрицание норм (в том числе жанровых) стало принципиальным, эстетическим жестом в критике Д.И. Писарева[1]. Своих сторонников часто именует мальчишками — и в курсиве этого слова звучит вызывающая цитатность и одобрительная ирония. Агрессивный, нелицеприятный, по-юношески дерзкий тон и стиль критики Д.И. Писарева — ее важнейшая поэтическая и риторическая черта. Стиль Д.И. Писарева стал в дальнейшем одним из универсальных, вечно присутствующих в критике стилистических начал.
Писарев в главе первой писал, что Базаров не признает никакого авторитета, регулятора, никаких нравственных законов и принципов, потому что он живет сам по себе: как умеет, как знает, как хочется и невзирая на лица.
Автор указал и на то, что Базаров поставил себя выше толп народных масс. Он всячески пытался от них отдалиться и никоим образом не хотел быть хоть чем-то схожим с ними.
Люди типа Базарова действительно ведут себя очень резко, иногда нагло и бесстрашно. Их характер проявляется в поступках, привычках и образе жизни. Таких людей совершено не интересует, пойдет ли за ними народ и примет ли их общество. До этого им нет никакого дела.
Что делать?
Новые люди
Содержание
Новый человек без своего любимого труда так же не мыслим, как не мыслим труд без него. Прежние люди (инт-я) заботились о своем положении в обществе и прежде всего старались составить себе карьеру и состояние, хотя бы пути, ведущие к тому и другому, внушали им глубочайшее отвращение.
В жизни новых людей не существует разногласия между влечением и нравственным долгом, между эгоизмом и человеколюбием; это очень важная особенность; это такая черта, которая позволяет им быть человеколюбивыми и честными.
Люди прежнего времени были красивы и свежи в умственном отношении только тогда, когда были молоды; проходило лет десять, и вся эта красота и свежесть пропадала вместе с румянцем щек; являлась кропотливость и мелочность, копеечная расчетливость и куриная трусливость; петушок превращался в каплуна, блестящий студент делался отъявленнейшим филистером и "проницательнейшим" читателем. Все это было совершенно естественно, потому что прежние молодые люди только ярились и горячились, только красноречиво болтали и красиво разнеживались; забава молодости должна была пройти вместе с молодостью, потому что она была забавою.
Люди, живущие эксплуатациею ближних или присвоением чужого труда, находятся в постоянной наступательной войне со всем окружающим их миром. Для войны необходимо оружие, и таким оружием оказываются умственные способности. Ум эксплуататоров почти исключительно прилагается к тому, чтобы перехитрить соседа или распутать его интриги.
Ум заостряется и закаляется для борьбы, но всем известно по опыту, что чем лучше оружие приспособлено к военному делу, тем менее оно пригодно для мирных занятий.
Мелкая проницательность, мелкая подозрительность, умение и охота всматриваться очень внимательно в такие крошечные случаи вседневной жизни, которые вовсе не заслуживают изучения, умение и охота морочить себя и других софизмами, сшитыми на живую нитку, - вот те свойства, которыми обыкновенно отличается ум практического человека нашего времени. Ум этот непременно делается близоруким, потому что практический человек постоянно смотрит себе под ноги, чтобы не попасть в какую-нибудь западню.
У людей старого закала голос чувства и голос рассудка находятся в постоянном разладе, и потому они, во избежание дисгармонии, всегда заставляют молчать один из этих голосов, когда говорит другой. А из этого выходит естественное следствие, что в своих деловых сношениях они почти всегда бывают жестоки и несправедливы, а в своей домашней жизни - нелепы и бестолковы.
У новых людей ум и чувство находятся в постоянной гармонии, потому что их ум не превращен в орудие наступательной борьбы; их ум не употребляется на то, чтобы надувать других людей, и поэтому они сами могут всегда и во всем доверяться его приговорам.
Читайте также: