Отель большая л краткое содержание

Обновлено: 16.05.2024

Ну что, фурычит или нет? Пишет? Раз-раз… Раз– два… Минуточку… [Щелк.] Ага, порядок. Будто мой голос намотали на ленту серпантина.

Если верить Валпюту, этой штуке шестьдесят лет. Я еще уточнил, на чем она работает – на масле или на газе, но, оказывается, из нее торчит вполне обычный шнур с вилкой.

Я так устал, что не могу заснуть. Оказывается, такое и вправду бывает. Я думал, это стариковская напасть. Йес! Вот это точно мысль! Сегодня мы стали чемпионами, у отца случился сердечный приступ, мы ездили в больницу и продержали отель на плаву до одиннадцати вечера, пока бар и ресторан не опустели, а потом еще и посуду перемыли. Я едва стою на ногах, но голова моя никак не угомонится. Ну то есть закрываешь глаза, мир окутывает тьма, а у тебя в голове по-прежнему горит свет. А Пел еще хотела завести будильник на шесть утра!

Меня окружают три сумасшедшие девчонки и трое полудохлых мужиков. Спокойной ночи, хороших снов! Сегодня я чуть нюни не распустил, так что от дневника хуже не будет. С кем поведешься, от того и наберешься. Похоже, я превращаюсь в девчонку. Полудохлую девчонку. Кос, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Полудохлой девчонкой. Ну ладно. Поехали…

Папа – единственный, кому можно ерошить мои волосы

12 мая, воскресенье

Утро началось идеально. Будто лето пришло. В такой день радуешься, что живешь у моря: сплошная свежесть вокруг. На тростнике в дюнах и на стульях террасы еще не высохла роса, из-под земли выползает громадное солнце, ты стоишь у себя на балконе и машешь руками, а твоя тень на пляже машет в ответ. Воздух ласково пощипывает кожу. Небо чисто-голубое, пляж еще пуст. Только море лежит себе и дышит, и ты знаешь, что так будет всегда. Ну вроде того…

А потом день родился по-настоящему. Со всех сторон стали появляться люди. Словно кто-то взял и прикрыл ночь крышкой.

Первым, как обычно, пришел Феликс – красиво одетый, в дорогих ботинках, с окаменевшими от геля волосами. Из-за всего этого великолепия он выглядит намного старше своего возраста – на самом деле ему лет двадцать пять, не больше. Феликс благоухал, как весенний луг в цвету. Отец крикнул сверху, чтобы Феликс сегодня сам сварил кофе, все едут на игру. Потому что сегодня – важный для меня день. Мы с Феликсом стукнулись кулаками, и он зашел внутрь.

Тут у себя в комнате запела Брик. Слышно было хорошо, даже сквозь закрытое окно. Брик хлестала по струнам маминой гитары и выводила свою коронную песню. [Кос поет. Ха!]

У Белоснежки депресняк…
У Белоснежки депресняк…
Молча в гробу она лежит,
От одиночества грустит.
У Белоснежки депресняк…
У Белоснежки депресняк…
Где же ты, принц, приди скорей
И поцелуем обогрей!
У Белоснежки депресняк…

Люблю я эту песню, сам не знаю почему. Ну идет она Брик, с ее готическим прикидом.

Я позвал Пел, но Брик так разошлась, что та меня не услышала. А время поджимало.

Точно, это его дочь, я видел ее однажды.

Папа радостно приветствовал Валпюта со стремянки. Это он сделал зря: женщина его заметила.

– Нам надо поговорить. Прямо сейчас!

От такого голоса, как у нее, мрут небольшие млекопитающие.

Тут из отеля вышли две женщины и поинтересовались, даем ли мы напрокат велосипеды, на что я предложил достать их из гаража, но отец не согласился. Он слез со стремянки:

– Детям работать не полагается. Им полагается наслаждаться жизнью.

Дочь Валпюта схватила отца за руку, но он вырвался и направился к гаражу.

Я еще раз позвал Пел. Она опять меня не услышала, так что пришлось лезть наверх по стремянке.

Я постучал в окно, и оно тут же распахнулось – от испуга я чуть не сверзился. Пел опять вся была в маме. Пижаму ей заменяло мамино платье, а в ее комнате играла мамина песня. [Кос снова поет!]

Четыре поросенка
Купаются в бочонке.
И что, скажи, тут странного?
Что странного? А то,
Что есть пи-пи-пи-писка
Всего у одного.

Я сказал ей поторопиться и спросил, готовы ли к выходу Брик и Либби. До отъезда оставалось пять минут. Но сестры с нами ехать не собирались (как же я сразу не догадался!).

– Брик в печали, а Либби нужно делать уроки, – сообщила Пел.

Она подошла к фотографии мамы на прикроватном столике. Я впервые заметил, что на фото мама в том же платье, в котором Пел повадилась спать.

– Кос сегодня станет чемпионом, – рассказала фотографии Пел.

Выслушав ответ, она кивнула и вернулась к окну.

– Мама думает, что ты сегодня забьешь десять голов.

– Три, – возразил я.

– Мне тоже надо делать уроки, и я тоже в печали.

И так быстро захлопнула окно, что я снова чуть не грохнулся с лестницы.

От сестер толку маловато. Кто-нибудь хоть раз слышал, чтобы известный футболист рассказывал о своих сестрах? Мне кажется, это неслучайно. Девять месяцев я надеялся, что Пел окажется мальчиком: мы бы вместе играли в футбол, может, даже за один клуб, а потом и в голландской сборной. Но Пел – девочка. Милая, но меня не очень понимает. Ну и ладно. Пусть они с Либби и Брик все делают втроем. Может, они думают, что однажды будут вместе играть в мюзикле, ну или о чем там мечтают девчонки. Или что они выйдут замуж за одного и того же парня. Они есть друг у друга, а у меня есть папа. Так было последние три года, и пожалуйста, пусть так будет и дальше. Пли-и-из!

Папа беседовал с Валпютом и его дочерью. То есть как беседовал: дочь орала, Валпют стоял рядом, как набитый опилками кролик, а папа слушал. С его шевелюры капал пот.

– Но… но… но… – спотыкался он, будто пытаясь забить гвозди в бетон, – но я ведь вам все отдам, как только смогу. Честное слово…

– Это издевательство над пожилыми людьми! – вопила дочь. – К тому же…

Она махнула рукой Валпюту – мол, и ты не молчи.

– А, да! – спохватился он. – Бензин дорожает с каждым днем.

– Вот-вот! – воскликнула дочь. – И еще…

– А, да! И кошачий корм тоже.

Видно было, что ему хотелось провалиться сквозь землю. Да и есть ли у него вообще кошка? Его дочери это бы не понравилось. У нее вроде собака. Которую Валпют боится. Спасибо Валпюту за магнитофон, но я никогда не дам ему послушать, что я тут записываю.

Отец потянул Валпюта за собой в отель.

– Прошу тебя, – сказал он, – у нас сегодня все битком, ни одного свободного столика.

Когда папа вышел из отеля, дочь опять принялась его утюжить:

– Сегодня не заплатишь – завтра я его на работу не пущу!

Папа не реагировал. Он вопросительно посмотрел на меня.

– Либби надо делать уроки, а Брик в печали, – объяснил я. – И Пел тоже надо делать уроки, и она тоже в печали.

Папа втиснул коробки с переднего сиденья между лежавшими сзади, сел за руль, завел мотор и зажег сигарету. Потел он еще пуще прежнего, будто принял душ не раздеваясь – и не вытерся. Я сел рядом.

Мы съехали с дюны, и я обернулся. Сестры вышли из отеля. Либби и Пел в купальниках, Брик вся в черном.

– Сначала они немного позагорают, – объяснил я.

– Ох уж эти девчонки… – вздохнул папа и улыбнулся.

Своих девчонок он обожает, сразу видно. Но я это и так знаю.

Мы въехали в польдер[1] 1
Польдер – осушенный участок, расположенный ниже уровня моря и защищенный плотинами от наводнения.

[Закрыть] . Я спросил, из-за чего злится дочь Валпюта.

– Ерунда, – ответил папа, – не бери в голову. Валпют – старый хиппи, в банки не верит, требует, чтоб ему платили наличными. Чтобы в карманах шуршало и позвякивало. Но в кассе сейчас пусто. Сегодня вечером заработаем достаточно, и я ему заплачу.

Ясно, подумал я. Тогда мне еще все было ясно. Откуда мне было знать? Теперь-то я знаю побольше. Лучше б не знал.

Папа взъерошил мне волосы.

[Валпют работает поваром в отеле у папы Коса. Он и правда ужасно старый. Дневники люди ведут для себя и поэтому ничего не объясняют. Но раз уж этот дневник станет книгой, читателю стоит знать, что Валпют – повар, а Феликс вечно сидит в баре отеля – с раннего утра до поздней ночи. И смотрит на море. Никто не знает почему. В отеле он не ночует. Где он живет – неизвестно. У Коса три сестры – Либби (ей девятнадцать), Брик (ей пятнадцать) и Пел (ей девять). Косу тринадцать. И мне тоже. Если всего этого не знать, то у вас голова может пойти кругом и вам расхочется читать дальше, потому что тут сам черт ногу сломит. А жаль, ведь это потрясающая история, правда! Мама Коса умерла. Но пусть Кос сам об этом расскажет. У него это получится куда лучше.]

Папа должен ездить со мной на футбол каждую субботу или воскресенье, это важно, но сестры мне там нужны, как пенальти в мои ворота. Если бы они внезапно появились у поля и стали выкрикивать всякие глупости, мы бы, скорее всего, продули ноль – семь.

Мама тоже практически никогда не приезжала на матчи, и хорошо, что не приезжала. Пел тогда была совсем маленькой, да и Либби с Брик еще нельзя было оставлять одних. Сейчас тоже нельзя, но они, конечно, так не считают. А что им еще остается?

Когда мама рассказала нам, что у нее рак и она умрет, я прорыдал всю ночь. Она меня утешала. А ведь это я ее должен был утешать. Но когда она умерла, я не плакал, и на ее похоронах тоже, и потом больше ни разу. Ни о чем. Я так решил. Однажды я сломал запястье, но ни слезинки не проронил. Потому что мама больше не могла меня утешить. Она здорово умела утешать. Каких-нибудь полчаса – и ты уже корчишься от смеха. А вот папа – неуклюжий утешитель. Просто у него опыта мало. Нас всегда утешала мама, а после ее смерти мы больше не плакали. Либби считает, что она осталась за маму, а мамы не плачут, Брик слишком сердита, чтобы плакать, а Пел думает, что мама все равно живет. На фотографиях, в старых платьях или в животных. У Пел такое богатое воображение, что порой мне кажется – она и саму себя нафантазировала.

Если у тебя умерла мама, то у твоего папы больше нет жены. И ты не плачешь, ведь ты не хочешь расстраивать папу еще сильнее. Папа – единственный, кому можно ерошить мои волосы. Иногда я думаю, что он мой лучший друг, но это не так, потому что он намного больше чем друг. Он всегда рядом. Если поссориться с другом, тот может уйти и не появляться несколько дней, а то и вообще никогда. Отец не уйдет. Во всяком случае, мой отец. Отца можно потрогать и крепко обнять, а он прижмет тебя к своему большому телу. С другом так не пообнимаешься. И ты знаешь, что, если кто-то вдруг расстреляет в тебя всю обойму пистолета, отец выскочит перед тобой и подставит под пули свою грудь. Просто знаешь, и все. И я бы сделал для него то же самое. Наверно. Да нет, точно. Я бы все для него сделал. Сделаю. Я сделаю для него все.

– Ох уж эти мужики…

Бывают дни, когда знаешь, что способен на все. Что умеешь летать. Что стоит тебе коснуться мяча, и он – бах! – окажется в воротах противника. То воскресенье и было таким днем.

Конечно, где-то еще такой же, как я, мальчик с таким же, как у меня, отцом ехал на стадион и чувствовал ровно то же самое. Игрок команды-соперника. Что ж, не повезло ему.

Я не знаю девочки красивее Изабель

Я не знаю девочки красивее Изабель. На уроках я частенько на нее посматриваю, когда она не замечает, но она все равно заметит, и взглянет в ответ, и улыбнется – и становится еще красивее. И я начинаю краснеть, как идиот. Ну почему нельзя нажать кнопку где-нибудь на носу и отключить этот чертов румянец?! Или потянуть себя за ухо. И принять невозмутимый вид. А я, наверное, похож на морскую свинку, которая пытается сосчитать, сколько будет один минус один. И когда наконец до нее доходит, что ноль, думает, что это про нее.

Когда Изабель стоит у боковой линии и болеет за брата, я вспыхиваю не меньше обычного, но, по крайней мере, на поле я далеко. Бывает, она мне машет, и у меня едва не взрывается голова. Приходится хлопать по ней руками, чтобы затушить пылающие волосы. И первый гол я всегда посвящаю маме, второй – папе, а третий – Изабель.

Но тем утром посвящать было нечего и некому. Я почти заскучал, болтаясь посреди поля. Глянул в сторону Изабель и папы – и увидел, что они разговаривают. Интересно, о чем?

Я показала на седого мужчину, который стоял у средней линии, засунув руки в карманы плаща.

– Вот так штука, – выдохнул папа Коса, закашлялся и внимательно посмотрел на меня. – А ты ведь сестра…

Ричард – капитан команды.

Тут я сказала, что курить вредно для здоровья, и сама испугалась, что ляпнула такое едва знакомому взрослому мужчине. Он внимательно на меня поглядел. Сейчас он мне задаст, подумала я. А он возьми и скажи:

– Девочка, да от тебя глаз не оторвать!

Как я обрадовалась! Давно мечтаю услышать что-то подобное от Коса, но он все молчит. Может, трусит, а может, я ему не нравлюсь.

Тогда я еще не знала того, что знаю сейчас. Видели, как эта глава называется?

– Спасибо, – ответила я, надеясь, что вкусы отцов и сыновей совпадают.

Папа Коса спросил, всегда ли я прихожу поддержать брата. А я возьми и признайся:

– Не брата – Коса.

– Ах вот как… – протянул он.

И видно было, что он понял.

Внезапно он завопил:

Я взглянул на табло. Все еще ноль – ноль. Делать им там, наверху, сегодня особо нечего. Часы отсчитывали время. Кажется, оставалось три минуты и сорок три секунды. Изабель с отцом вели задушевную беседу. Я заметил, что она чему-то обрадовалась. Ни разу я еще не разговаривал с ней так долго, как папа сейчас. Надо бы спросить, как ему это удается.

Чего бы я хотел от Изабель? Думаю, всего лишь быть с ней рядом и не краснеть. Вот просто быть рядом с ней и чувствовать такую легкость в голове, от которой хочется петь. Говорить с ней. Без опаски делиться всем, о чем я думаю. Но, похоже, на этом свете запрещено изобретать хоть что-нибудь новое. Если бы мы с Изабель были вместе, то мне, уж конечно, пришлось бы держать ее за руку, объясняться в любви и целовать. Но этого я не хочу! Я даже не знаю, люблю ли ее, потому что понятия не имею, каково это. Если для этого обязательно целоваться – спасибочки, обойдусь как-нибудь. А может, любовь – это когда хочется быть вместе всегда, не отходить друг от друга ни на шаг. Так было у мамы с папой. Просто у Изабель такое милое лицо, что хочется рассматривать его вблизи. И слушать, что она говорит. Пусть бы она рассказывала что-нибудь совсем обычное. Про бабушку с дедушкой. Неважно. Как она провела каникулы. И мы бы сидели рядышком на дюне и просеивали бы песок сквозь пальцы. Или в дождь укрывались бы под навесом. И смеялись бы шуткам друг друга.

Но я сомневаюсь, что наши желания совпадают. Наверняка Изабель хочется чего-то другого, как и всем девчонкам. Такой, как я, ей не нужен. С таким, как я, ей скучно. Со мной и вправду скучно. [А вот и нет!] Дал бы я ей послушать эту пленку? Наверняка нет. [А вот и да!]

Я очнулся от папиного крика:

Одна минута семь секунд. Мяч высокой дугой летел ко мне. Кажется, от Ричарда. Во всяком случае, сзади, с правой стороны. Их крайний защитник ринулся ко мне. Он был года на три старше и на две головы выше меня, с усами и бакенбардами – полный джентльменский набор. Я стоял ближе к месту, куда должен был приземлиться мяч, и кинулся туда. Но как завладеть мячом? Надо было повернуться и отбить его грудью, но тогда усатый догнал бы меня. Я вдруг понял, что делать. И знал, что смогу: однажды на тренировке мне это удалось. Я метнулся еще быстрее, чтобы мяч приземлился чуть позади меня. Все вышло как надо. Когда мяч находился в полуметре от земли, сзади и справа от меня, я выставил ногу назад и отбил его вправо внешней стороной бутса, так что он красивой дугой перелетел через голову противника. Я промчался мимо него, принял мяч верхней частью стопы, пнул его и побежал. Все это происходило в центре поля, так что бежать было неблизко. Я увидел, что вратарь вышел из ворот, но заколебался. Это означало, что их защитник совсем уже рядом. Я слышал, как трава шелестит у него под ногами. Вратарь вернулся в ворота, снова вышел вперед и внезапно побежал мне навстречу. Это усложнило ситуацию. Я вбежал в штрафную площадь. Что теперь? Бить слева? Справа? Парашютом?

Когда рассказываешь, выходит долго, но думаем-то мы гораздо быстрее. Так что все эти мысли действительно промелькнули у меня в голове. Если бы можно было думать о том, что произошло сегодня, и одновременно как-то фиксировать это на пленке, я бы уже давно закончил. И спокойно спал бы. Хотя нет, я бы ворочался в постели и думал о папе. Смертельно усталый, но сна – ни в одном глазу.

Тот крайний защитник – вылитый зомби! – сам помог мне с выбором. Он ухватил меня за футболку. Всего на секунду. Но все же. Клянусь, я на миг потерял равновесие! Наверно, я смог бы устоять на ногах. С трудом. Но шанс был бы упущен. И я упал. Покачиваясь, сделал еще несколько шагов и упал. Даже удержись я на ногах, зомби все равно совершил нарушение, так что какая разница? Но арбитр мог бы этого не заметить. Так что разница все-таки есть. Однако я не думаю, что все, что было дальше, случилось из-за того, что я решил упасть. Это произошло бы и если б я просто забил гол – слева, справа или парашютом, я уверен. Абсолютно уверен. Это я так, чтоб все знали.

В общем, я это сделал. Я решил упасть, и так на моем месте поступил бы каждый. Я упал как подкошенный. Так сказал бы Феликс: Кос упал как подкошенный. Это он меня научил так говорить. Я упал как подкошенный, арбитр засвистел и указал на одиннадцатиметровую отметку.

Эта книга посвящается моей жене Маргье

Ну что, фурычит или нет? Пишет? Раз-раз… Раз- два… Минуточку… [Щелк.] Ага, порядок. Будто мой голос намотали на ленту серпантина.

Папа – единственный, кому можно ерошить мои волосы

Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.

Блин, книжка с одной стороны классная. В плане сюжета, например. Читал с большим интересом. Но пара нюансов, можно сказать, перевернули о ней впечатление.

Когда впервые дочитал до момента, где мальчик вынужден одеть женский лифчик, чтобы выступить на конкурсе вместо своей сестры, особо не заострил на этом внимание. Но то, что было потом, как-то насторожило. Читать в подробностях описания того, как мальчик становится "девочкой" в мельчайших нюансах, в т.ч. как прячет между ног половые органы, чтобы "спереди не видно было" - всё это, на мой взгляд, переходит за определённые рамки

Такое ощущение, что автор реализовывал свои извращенские фантазии через эту книгу. Купил её для племянников, но пожалуй не стану им дарить, хорошо что сначала сам прочитал.

Ставлю низкий балл, при всём уважении к издательству, которое издаёт прекрасные книжки для детей, которые я часто покупаю.

Не понимаю, откуда такие розово-восторженные отзывы, я на них и купилась! Купила по рецензиям и дала почитать сыну 11 лет, ему понравилось и он настоятельно решил прочитать мне вслух. Я стала слушать, и волосы на моей голове постепенно седели с каждой главой.

И вообще не поняла, над чем смеялись мама с дочкой в предыдущих отзывах. Я что-то смешного там вообще ничего не увидела, а с чувством юмора у меня все в порядке.

Мир тринадцатилетнего Коса в эти майские недели переворачивается вверх тормашками: папа опасно заболевает, девочка, в которую он влюблен, трижды порывает с ним, отель, которым он вместе с сестрами вынужден заниматься в отсутствие взрослых, могут отобрать за долги, и приходится одновременно участвовать в отборочном футбольном матче, чтобы попасть в команду своей мечты, и в девичьем конкурсе красоты, чтобы расплатиться с кредиторами. И все же эта книга не о злоключениях подростка, не о трудностях.

От этой книги внутри щекотно

А я совсем не смущаюсь того, насколько мне понравилась эта авантюрная, абсурдная, юморная и трогательная история! Косу, лавному герою книги — тринадцать. Он живет в небольшом отеле с отцом и тремя сестрами. Его мама умерла несколько лет назад от рака. Кос играет в местной футбольной команде и любит Изабель. Правда, она об этом пока не знает. Однажды, отец Коса серьезно заболевает, отель могут отобрать за долги, а Изабель трижды бросает Коса, не успев толком начать с ним встречаться.

Но! Не спешите хвататься за голову, история совсем не о скорби (нет, вы будете хохотать до упаду), она о всемогущей силе Любви. О том, что наша жизнь (и смерть), сердце, лёгкие (и другие органы) подчинены только ей. Она в воздухе и в воде, она в каждом из нас. Она повсюду.

Они целовались как сумасшедшие, наши мама и папа, а если поцелуи вдруг кончаются, а ты делаешь по глоточку пива за каждый неполученный поцелуй, то оглянуться не успеешь, как потяжелеешь под сто кило. Поцелуи помогают не толстеть.

История о первой влюбленности и о том, что мальчики ничего не знают о девочках и наоборот.
История о том, как четверо детей, которые совсем ничего не умеют, спасли отель от банкротства. Больше всех старался Кос - подрабатывал обезьяной, получил приглашение в "Аякс" и участвовал в конкурсе красоты вместо сестры Брик, потому что у той - "несчастная любовь".
Книга представлена в виде катушечного дневника, который Кос наговаривал на него, с комментариями Изабель, его девушки.

Когда видишь море и знаешь, что, если закрыть глаза, больше никогда его не увидишь, то постараешься не закрывать их как можно дольше. Это можно понять. Будешь смотреть, даже если на тебя надвигается цунами.

- Девочки делятся на тысячи подвидов. Одни вяжут носки и копят себе на приданое, другие лазают по горам и гоняют на мотоциклах, третьи участвуют в конкурсах красоты.
- И все они - гадюки подлые.

Как бы вы себя вели, что бы делали, если бы вам в 13 лет пришлось спасать семейный бизнес от разорения? Главному герою Косу выпадает такая участь, и, поверьте, это далеко не самое тяжкое испытание из всех, которые ему предстоит пройти! Начнем с того, что недавно Кос потерял мать, которую очень любил. Конечно, у него есть отец и целых три сестры, но почему-то после смерти мамы Кос все чаще ощущает себя главным в семье и не чувствует себя, как было при маме, маленьким мальчиком. Кос обожает футбол и очень надеется, что его возьмут играть за профессиональный клуб. Но тут внезапно отец оказывается в больнице, и ему нужна срочная операция! А на плечах детей оказывается отель, которому грозит разорение! Конечно, отец никогда бы не бросил детей в такой ситуации: он им строго-настрого наказал пригласить временного управляющего. Но получилось, как получилось: дети не хотят его расстраивать и всеми силами стараются наладить дела в отеле.

Обо всех событиях мы узнаем из дневника, куда Кос подробно записал обо всем, что с ним случилось. Его записи прерываются комментариями Изабель – любимой девочки Коса. Она читает дневник вместе с нами и, когда видит, что речь идет о ней, дополняет сказанное собственной точкой зрения. Такой прием добавляет истории правдивости и искренности: кажется, что мы действительно общаемся с подростками, которые доверили нам свои тайны.

Книга получилась ошеломляюще-безумная, хулигански-откровенная, веселая и смешная, местами грубоватая (а как без этого, когда речь идет о подростках?!), яркая и праздничная, как бразильский карнавал, чувственная и нежная, освежающая, как морской бриз, очень живая и настоящая. Ее с интересом прочитают и подростки, и взрослые. Здесь много рассуждений о любви и смерти, о смысле жизни и о многом другом. А еще здесь много любви, которая является движущей силой для всех нас.

Что же касается отеля, то я не буду рассказывать, что с ним стало и удалось ли его спасти. Прочитайте книжку, и вы сами обо всем узнаете. Тем более, что после чтения вам обеспечен заряд позитива и хорошего настроения.

Книга в мягкой обложке, качество среднее: не развалилась после первого чтения, бумага достаточно плотная.

Главы короткие, как я люблю: читаются быстро и повествование не выглядит растянутым.

На этом, увы, достоинства книги заканчиваются.

Читайте также: