Наказание девушек в школе ремнем
Обновлено: 06.07.2024
Математичка вызвала родителей в школу. Явился дядя. Училка пожаловалась на плохое поведение девочки. Дядя выпорол Галку тут же в пустом классе перед учительницей. Выдернул ремень, положил девочку на парту, задрал школьную юбку, снял трусики. И ремнем по голой попе - раз тридцать. Попа стала ярко красной, и сильно болела.
- Как думаете, хватит? - спросил дядя у училки.
Та подошла ближе и осмотрела пунцовый зад.
- Думаю, для первого раза хватит, - сказала она.
Галка, всхлипывая, хотела сказать, что это был совсем не первый раз, но сообразила, что могут начать пороть дальше, и промолчала. Дядя похлопал Галку рукой по выпоротому заду, вроде как ласково, но на самом деле сильно, и чувствительно для наказанной девочки.
- Хватит, так хватит. Ну, егоза, поднимайся, можешь одеться.
Галя поднялась с парты, с некоторым трудом, но вполне ловко. Подняла штанишки, упавшие на пол в процессе порки, и быстро надела их на горящую попку. Одернула юбку и ожидающе посмотрела на взрослых.
Дядя взял Галю за руку и подвел к себе. Начиналась нотация. Галка никогда не понимала смысла нотации, до, а тем более, после порки. Обычно все слова, которые взрослые говорили после порки, тут же вылетали у нее из головы. Важно было только не пропустить всего и вовремя сказать: "Да", "Конечно", "Я больше не буду", а то бывали случаи, что за невнимательность начинали пороть снова. Нельзя было и потереть поротую попу. Если ты в трениках, то можно было попробовать незаметно. Но если ты в юбке, то залезть под нее себе в трусики, чтобы чуть ослабить боль в ягодицах, было нельзя категорически. То есть никто этого, конечно, не запрещал, но при таких твоих жестах всегда опять задирают тебе юбку, сдергивают трусы и добавляют по голому заду. У Галки уже были такие случаи, поэтому свободную руку она держала спереди.
Нотация тем временем уже началась. Солировала ненавистная училка.
- Вот, Галя, результат твоей плохой учебы. Поверь, мне очень жаль, что с тобой такое произошло. Наказание было очень серьезным. Но ты на самом деле его заслужила. Ты согласна, что заслужила такое наказание?
Галка вовремя сумела вставить: "Да, согласна". А что еще тут скажешь, если дядя даже еще не вдел обратно свой ремень в брюки? Всем троим в комнате было ясно, что будет, если Галя скажет: "Нет, я не согласна".
- Это хорошо, что ты согласна. К сожалению, сейчас в школах так наказывать нельзя. Зря, наверно. К счастью, у тебя есть хороший дядя, который тебя хорошо воспитывает. Что надо сказать дяде за его заботу?
Галка опять ловко вставила: "Спасибо".
- Вот, видишь, ты уже становишься понятливой и послушной.
(Пользуясь моментом, когда дядя с училкой переглядывались, Галка всё-таки быстро потерла одну половинку через юбку. Вроде стало чуть полегче)
Училка опять продолжила.
- Только, Галя, я боюсь за тебя (опять всем в комнате было понятно, что хотела она сказать "за твою попу") . У тебя такой запущенный случай, что одним разом тут не обойдешься. Поэтому, я боюсь, тебе придется пережить еще не один такой момент, пока ты не исправишься совсем. Но когда тебя будут еще наказывать, ты должна помнить, что это делается для твоей пользы. Ты поняла меня, егоза?
Галка, уже почти пришедшая в себя, бодро закивала: "Да, да, конечно, поняла".
- Хорошо, что поняла. Сейчас ты пойдешь с дядей домой и будешь учить математику. А завтра я опять тебя спрошу, и проверю, что ты поняла. А если получишь двойку, или будешь вертеться на уроке, я опять позову твоего дядю сюда. Чтобы он воспитывал тебя передо мной. Мне же надо проверить, как он это делает.
Училка с дядей засмеялись. Галка, поверив, что сейчас больше пороть не будут, тоже робко заулыбалась. Обстановка выглядела вполне по-семейному. Как известно, семейную идиллию всегда украшает присутствие девочки, хотя даже и полностью одетой, но только что выпоротой, можно сказать, свежевыпоротой. В этот момент взрослые смотрят на нее с такой нежностью, какой от них не дождешься в другое время.
Дядя встал со стула и слегка подтолкнул Галю к двери.
- Ладно, егоза, пошли домой.
Училка тоже стала приподниматься со стула. Дядя, воспользовавшись тем, что Галя уже брела к дверям, сильно шлепнул своим ремнем по выпятившимся женским ягодицам, обтянутым шерстяной юбкой. Училка опять шмякнулась на стул, схватившись за свой зад. Галя от дверей обернулась назад, но ничего не смогла заметить. Дядя сказал ей, вставляя свой ремень в брюки:
– Сейчас сама всё узнаешь, ты себя просто невозможно вела в последнее время, пользуясь мягкостью папы и мамы. Я помогу твоим родителям, я в этом специалист, поверь. Валерия Николаевна стянула спортивные домашние штанишки вместе с трусиками с Машиной попы, похлопала по сочным, розовым ягодицам девочки, – попка, я смотрю, ни разу не поротоя – исправим.
Женщина щёлкнув пультом, включила стоящий в комнате телевизор, выбрала музыкальный канал, добавила звук. "Кричать бесполезно, подумала девочка, никто меня не услышит".
В чорном тубусе оказались длинные прутья, розги. Вытянув одну из них, дисциплинаторша резко секанула ей по воздуху. Сняла жакет, оставшись в белой рубашке, подошла к зафиксированной жертве, погладив прутом по попке.
– Запомни этот момент, Мария, у тебя начинается новый этап, раз… – прут со свистом рассёк воздух, впился в Машину попу. Поначалу девочка ничего не поняла, а потом пришла жгучая боль, по попе полыхнуло огнём.
– Два, три, – хлёсткие удары падали на попку, девочка задёргалась, выступили слёзы.
– Перестаньте, вы за это ответите! Я в милицию сообщу! – женщина никак не отреагировала на угрозу, методично продолжая наказание.
– Осталось ещё семнадцать ударов, четыре, пять… Но, я могу добавить, добавить?
– Не надо, – Маше совсем не хотелось испытывать свою попку на прочность, она и так, вся горела огнём.
На десятом ударе Валерия Николаевна сделала перерыв, перейдя на другую сторону.
– Простите меня, не надо больше, – попросила девочка, – я не выдержу.
– Выдержишь, двадцать, это немного. Вот недавно я секла одну из жен, богатого, восточного коммерсанта, вот там было немало, три по двадцать.
Девочку пришлось увозить, а тебе что, пару дней попка поболит, и всё, зато сразу послушной девочкой станешь.
За разговорами дисциплинаторша не забывала своё дело, розга раз за разом, размеренно ложилась на попку Марии, заставляя жертву стонать и всхлипывать.
– Девятнадцать, двадцать, всё, наказание завершено. Потерпи, я обработаю твою попу специальным гелем, следов не останется, боль пройдёт через два-три дня. – Выдавив на пальцы немного геля из тюбика, женщина втёрла препарат в повреждённые участки ягодиц. Отвязав Машу, Валерия Николаевна с лёгкостью вернула кресло на прежнее место.
– Минутку внимания, – обратилась она к девочке, – Ты, я надеюсь, поняла, что теперь за плохое поведение придётся отвечать?
– Да, – прошептала Маша, – попа горела, что делало слова этой жестокой женщины очень понятными.
– А теперь, в ванную, и отдыхать. За завтра всё утихнет, и к понедельнику ты сможешь сидеть.
Девочка кое-как натянула трусики, затем штанишки и осторожно, стараясь беречь выпоротую попку, прошла в ванную. Дама уложила свои принадлежности, и тоже направилась к выходу, её работа завершена.
– Как она? – В прихожей ждал отец девочки.
– Отлично, мне кажется, мои услуги вам потребуются ещё очень нескоро, – ответила женщина. Следов и повреждений на коже не останется, не волнуйтесь. Будет нужда в моих услугах, привозите дочь ко мне, в офис, в экстренных случаях, вызывайте на дом. – Отец промолчал.
– До свиданья, – Валерия Николаевна протянула мужчине руку.
Женщина ушла, отец тихо присел на тумбочку в прихожей, не сделал ли он ошибку, эта мысль не давала ему покоя. В ванной комнате тихо плакала Маша, не, сколько от боли, сколько от обиды и сознания того, что, в её жизни произошли необратимые перемены.
Урок для учительницы
Двадцатитрехлетняя Линда Чарлтон заканчивала свой первый год в школе Редмонт в качестве учительницы. Ей понравилась преподавать – она думала, что выбор карьеры, сделанный ею, когда она пошла учиться на педагога, был правильным. Молодая и красивая учительница была очень популярна у своих учеников – как мальчишек, так и девчонок. Возможно, ей даже удалось привить им хотя бы минимальную любовь к истории. Более старшие девочки, кроме того, восхищались вкусом, с которым Линда подбирала себе одежду, чтобы подчеркнуть тонкую фигуру. Директор школы, Колин Престон, недавно поблагодарил ее за отличную работу и спросил, желает ли она стать классной дамой у семиклассников на следующий год.
Как только приблизился конец учебного семестра, Линда обнаружила, что значительную часть времени придется затратить на подготовку оценок по истории для всех учеников. Для этого надо было отсортировать все баллы, полученные ими в течение года. Для того, чтобы повозиться с контрольными, она взяла из школы папку, содержащую все баллы учеников и их работы, решив увезти ее домой на один уик-энд. В пятницу, конечно, за контрольные ей садиться не хотелось, а когда наступило субботнее утро, она никак не могла найти папку. Думая, что она все-таки оставила ее в школе, Линда поехала туда, но и там не оказалось злополучной папки. Учительница поняла, что пропажа случилась когда-нибудь по пути домой. Да, документы были потеряны! Некоторое время Линда была в отчаянии и не знала, что делать. Ей не хотелось допустить, чтобы мистер Престон узнал, что его молодая подопечная потеряла такую важную папку – папку, содержащую информацию, с учетом которой выставляются итоговые оценки за год всему классу.
Она пришла домой, успокоилась и попыталась еще раз подумать. У нее возникла довольно хорошая идея – восстановить приблизительно данные по памяти. Линда взяла табель и начала выставлять оценки ученикам, вспоминая свое личное отношение к каждому. Это заняло все выходные, но в понедельник она уже смогла передать директору результаты, чтобы мистер Престон не заподозрил ничего плохого.
На следующий день мистер Престон заглянул в классную комнату, где Линда вела урок, и попросил ее, чтобы она зашла к нему в офис после окончания дневных занятий – в четыре часа. Линда не могла даже предположить, зачем могло быть это приглашение.
После того, как уроки кончились, Линда пришла к кабинету директора. Она так и не постучала, потому что на панели над дверью сиял красный свет, а Линда знала, что это означает – мистер Престон выдавал порцию розог какому-нибудь непослушному ученику.
Только директору и старшим госпожам разрешалось использовать розгу в школе Редмонт, и вообще-то порки производились не очень часто – только как исключительное наказание для худших нарушений школьных правил или за повторение этих нарушений. И все же в течение первого года работы учительницы она видела некоторых только что выпоротых учеников на своих уроках. По большей части, это были мальчики, но также и несколько девушек. Она обратила внимание, как после их визита в кабинет директора они суетились и извивались на своих местах – иногда даже в течение нескольких дней после наказания.
Пока Линда стояла перед дверью, она слышала изнутри слабые звуки наказания. Во-первых, это был тихий свист – по-видимому, это был свист розги по заду школьника. Моментом позже она слышала подавленный визг юной жертвы. Учительнице оставалось только гадать, сколько ударов получил мальчик прежде, чем она приблизилась к двери, и сколько еще он должен вытерпеть… Новый удар вызвал визг боли, слышимый даже через толстую деревянную дверь. Линда криво улыбнулась самой себе. Мистер Престон связался с этим жалким мальчиком, но кто бы ни он был, Линда не сомневалась, что наказание было заслужено и принесет хороший эффект.
Хотя сама Линда девочкой не получала розог, она была убеждена, что они очень эффективны для некоторых девушек – и убедилась она в этом вскоре после своего прибытия в Редмонт. Через пару недель работы она впервые пожаловалась своей коллеге мисс Грин, классной даме, на поведение Джули Хэллам, своей ученицы, ни в какую не хотевшей учить историю.
– О, я не думаю, что вам нужно беспокоиться относительно нее, – ответила мисс Грин, – я думаю, миссис Лонгворт устроит этой молодой леди проблемы для ее зада!
Линда не поняла сначала, что это означает, а потом узнала. Джулия была хорошенько выпорота Мэри Лонгворт, старшей госпожой – по голому заду, подобно мальчикам. Моментально поведение ученицы улучшилось настолько, что Линда Чарлтон ее буквально не узнала.
До недавнего времени в общественном укладе многих стран считалось, что родительская любовь состоит в строгом отношении к детям, а любое телесное наказание подразумевало пользу для самого ребенка. И вплоть до начала ХХ века порка розгами была обыденным делом, а в некоторых странах и до конца столетия это наказание имело место. И что примечательно у каждой народности своя национальная методика порки, выработанная веками: в Китае - бамбук, в Персии – плеть, в России – розги, а в Англии – палка. Шотландцы же предпочитали ремень и угревую кожу.
Розги, будучи средствами воспитания в учебных заведениях, находились замоченными в кадке, установленной в конце класса и всегда были готовы к применению. За различные детские шалости и провинность было четко предусмотрено определенное количество ударов розгами.
Английская "методика" воспитания розгами
Народная английская пословица гласит: "Пожалеешь палку – испортишь дитя". Палок на детей в Англии действительно никогда не жалели. Чтобы оправдать применение телесных наказаний в отношении детей, англичане часто ссылались на Библию, в особенности на притчи Соломона.
Относительно же знаменитых итонских розг ХIХ века, то они вселяли жуткий страх в сердца учеников. Это была метелка из пучка толстых прутьев, прикрепленных к ручке длиною в метр. Заготовку таких розг проводил директорский слуга, каждое утро приносивший в школу целую охапку. Деревьев на это изводилось огромное множество, но как считалось игра - стоила свеч.
За простые провинности, ученику регламентировалось 6 ударов, за серьезные проступки их число увеличивалось. Секли иногда до крови, а следы от ударов не сходили неделями.
Провинившихся же девочек в английских школах ХIХ века секли гораздо реже, чем мальчиков. В основном их били по рукам или плечам, лишь в очень редких случаях с воспитанниц снимали панталоны. В исправительных же школах для "трудных" девочек с большим усердием применяли розги, трость и ремень-тоуз.
И что примечательно: телесные наказания в государственных школах Британии были категорически запрещены Европейским судом в Страсбурге, вы не поверите, лишь в 1987 году. Частные же школы еще 6 лет после этого прибегали к телесным наказаниям учеников.
Традиция суровых наказаний детей на Руси
Много веков в России массово практиковались телесные наказания. Причем если в рабоче-крестьянских семьях родители могли запросто накинуться на ребенка с кулаками, то детишек из среднего класса чинно секли розгами. В качестве средств воспитания также применялись трости, щетки, тапки и все на что была способна родительская изобретательность. Частенько в обязанности нянек и гувернанток входило сечь своих воспитанников. В некоторых же семьях папаши "воспитывали" своих детишек сами.
И что совсем шокирует, так это то, что родители за свое изуверство подвергались наказанию лишь в тех случаях, если случайно убивали своих детей в процессе "воспитания". За это преступление они приговаривались к году тюрьмы и церковному покаянию. И это при том, что за любое другое убийство без смягчающих обстоятельств полагалась в то время смертная казнь. Из всего этого следовало, что мягкое наказание родителям за их преступление способствовало развитию детоубийства.
"За одного битого - семь небитых дают"
Высшая аристократическая знать совсем не гнушалась чинить рукоприкладство и пороть своих детей розгами. Это было нормой поведения в отношении отпрысков даже в царских семьях.
Так к примеру, будущего императора Николая I, также как и его малолетних братьев, их наставник генерал Ламсдорф порол нещадно. Розгами, линейками, ружейными шомполами. Иногда в ярости он мог схватить великого князя за грудь и стукнуть об стену так, что тот лишался чувств. И что было ужасным, что это не только не скрывалось, но и записывалось им в ежедневный журнал.
Телесным наказаниям подвергались в детстве Афанасий Фет и Николай Некрасов.
Жена Пушкина - Наталья Гончарова, никогда не интересовавшаяся стихами мужа, была строгой матерью. Воспитывая в дочерях чрезвычайную скромность и повиновение, за малейшую провиность безжалостно хлестала их по щекам. Сама же будучи обворожительно красивой и выросшая на детских страхах, так и не смогла блистать в свете.
Эта пытка официально была отменена лишь в 1904 году. В наши дни в России официально наказания запрещены, однако в семьях рукоприкладство нередко, а отцовского ремня или розги по-прежнему боятся тысячи малышей. Так розга, начав историю с Древнего Рима, живет и в наши дни.
Стинг, Джаггер, Черчилль и другие о телесных наказаниях в британских школах
Всего 35 лет назад, в июле 1986 года в Великобритании официально запретили телесные наказания в школах. Соответствующий закон был принят Палатой общин. “Ъ” собрал воспоминания известных британцев о том, как их наказывали в юности.
Фото: Ullstein bild via Getty Images
Писатель Джордж Оруэлл:
К концу моего пребывания Самбо сменил наездничий кнут на ротанговую трость, от которой было гораздо больнее… Припоминаю, как несколько раз меня выводили из кабинета посреди латинского предложения и пороли, после чего я продолжал то же самое предложение.
Вокалист группы The Rolling Stones Мик Джаггер:
Фото: Michel Euler / AP
Раньше нас били розгами. Это было обычным ежедневным делом, у кабинета директора стояла очередь мальчиков. Директора называли Высокий Герман, хотя он был невысокого роста. Он был одержим идеей дисциплины, и у него были странные представления о социальной жизни…
У каждого учителя были свои пытки. Были такие, кто тебя просто вырубал . Они так сильно били по лицу, что ты падал. Другие выкручивали ухо и тянули тебя за собой, пока оно не краснело и не жгло. Это был другой мир. Сегодня бы им это не сошло с рук (в интервью журналисту Найджелу Уильямсону, 31 марта 2000 года).
Премьер-министр Уинстон Черчилль:
Порка розгами входила важнейшим пунктом в учебный план. Уверен, никакой тогдашний мальчик из Итона, и тем более из Харроу, не отведал столько березовой каши, сколько ее скормил малышам, доверенным его властному попечению, наш директор.
Ни в одном исправительном заведении Министерства внутренних дел столь жестоких наказаний не допустили бы…
Писатель Роальд Даль:
Фото: Dave Pickoff / AP
Вы можете спросить, почему на этих страницах я так напираю на битье в школе. Отвечаю: я ничего с этим не могу поделать. Всю свою школьную жизнь я ужасался тому, что наставникам и старшим мальчикам позволено не то что лупить, но буквально ранить других мальчиков , и подчас очень даже сильно…
Нечестно, конечно, было бы утверждать, что в те времена все учителя только то и делали, изо дня в день и весь день напролет, что избивали мальчиков, причем всех мальчиков. Нет, конечно. Били не все, только некоторые, даже очень немногие, но и того оказалось достаточно, чтобы во мне родилось чувство ужаса.
Музыкант и певец Стинг:
Фото: Кирилл Беляев, Коммерсантъ
В каком-то классе я за год получил сорок два удара розгами. Это почти как порезы от ножа — они очень тонкие, и учителя нас частенько били. За раз можно получить шесть ударов, три можно вынести, четвертый — это мучительно, на пятом ты хочешь убить того, кто делает это с тобой, на шестом ты теряешь всякое уважение к авторитетам. Это было очень жестоко, почти как в Средневековье — я не испытываю ни к кому за это благодарности.
Это заставило меня усомниться в самой идее милосердного Бога , как минимум в его наместниках на земле — это казалось мне очень жестоким. Я по-прежнему переживаю (в интервью Владимиру Познеру 27 декабря 2010 года).
Актер, радио- и телеведущий Николас Парсонс:
Фото: Steve Parsons / PA / AP
Писатель, фотожурналист Джон Уолтер:
Философ Альфред Джулс Айер:
Фото: John Minihan / Daily Express / Hulton Archive / Getty Images
Полковник ВВС Питер Таунсенд:
Фото: Carlo Bavagnoli / Leemage via AFP
Приговоренный сам готовил комнату. Это было как рыть собственную могилу. Ты сдвигал всю мебель к одной стене, за исключением двух деревянных стульев, которые ставил спинками друг к другу, чтобы твоим палачам было удобнее тебя пороть…
Читайте также: