Мушка зеленушка и комарик носатый сударик краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Друг художника Элеонора Езерская писала, что "он создавал невероятный, карнавальный, сказочный мир, в котором много дорог. и детских снов. Он был из тех художников, кто всегда носил детство в кармане".
Очарованный тоской - /by Кот Оксюморон/
Автор Ирина Кулаковская
В этом сентябре (статья написана в 2016 г.) исполнится ровно двадцать лет, как оборвалась жизнь одного из самых примечательных художников и книжных графиков Беларуси — Николая Селещука. Его внезапная смерть кажется тем трагичней, что случилась она на взлете его карьеры, во время поездки по Италии, одной из самых солнечных и жизнеутверждающих стран.
Оставалось меньше года до пятидесятилетия, планировалась его первая персональная выставка в минском Национальном художественном музее.
В компании белорусских художников и режиссеров, путешествующих по Неаполитанской Ривьере, велись нескончаемые разговоры об искусстве, о вечности, о роли художника в стремительном потоке времени — и невозможно было допустить мысли, что спустя несколько часов приливная волна Тирренского моря станет для одного из них роковой и остановит этот поток времени навсегда.
Творчество Селещука, пропитанное метафорами и символизмом, проявилось незримо и в его уходе — в недописанных им работах, представленных в той запланированной и вдруг ставшей посмертной выставке виделись тревожащие знаки и зловещие предзнаменования. Загоняющий в воду ангела черт, мужская фигура на больничной каталке на фоне свинцового моря казались пришедшим почтить его память друзьям и поклонникам мистическим предчувствием художника, запечатлевшем на холсте роковые обстоятельства своей гибели.
И в разрозненных голосах слышится общий мотив этого загадочного, почти мистического восприятия действительности, проявлявшегося калейдоскопом аллюзий в его картинах, наложившего отпечаток на всю его жизнь и, как казалось многим, на его смерть.
Портрет жены “Конец сезона туманов”
Возможно, истоки этого мистицизма, этой двойственности бытия и творчества, словно приоткрывающей окно в какую-то потустороннюю реальность, находятся где-то в его далеком детстве, в оторванном от бурлящей цивилизации хуторе, на котором Селещук провел первые несколько лет своей жизни.
Обособленность, уединение, отсутствие обычных шумных детских игр и забав, неторопливый и размеренный ритм жизни в лесу, на природе – все это давало прекрасную возможность погрузиться в мир своих фантазий и грез.
Внутренняя сосредоточенность на себе, своем мироощущении утвердилась в Селещуке на всю жизнь и не могла не проявиться позже в его творчестве.
Эта двойственность вызывала порой противоречивые чувства у окружающих. Не поддаться обаянию художника, его проникновенности и искренности было почти невозможно. Жизнелюбивый и гостеприимный он заряжал своей творческой энергией всех вокруг. Природное добродушие вкупе с немного ироничной элегантностью создавали образ богемного, светского художника и эстета.
Он слыл щеголем, ярко и необычно одевался, любил красивых женщин, красивые автомобили, с удовольствием проводил время в шумных компаниях.
Таких же неоднозначных оценок удостаивалось творчество Селещука: одни сравнивали его с Сальвадором Дали за сюрреалистичность сюжетов и отстраненную, декоративную манеру письма; другие видели в его картинах интеллектуальную, философскую глубину, парадоксальное сочетание примитивизма с изощренностью, урбанизма и народности; причисляли то к концептуалистам, то к постмодернистам, а то, бывало, клеймили за конформизм.
Но как бы то ни было, фантасмагория, творившаяся на полотнах Селещука, мало кого оставляла равнодушным; любая выставка его работ собирала толпы зрителей — и на заре его деятельности, в эпоху пыльного соцреализма, и на вершине карьеры в постперестроечные будоражащие времена, и сегодня, спустя много лет после смерти художника.
Его картины остаются вне времени и пространства, несмотря на свою вполне определенную принадлежность и тому и другому. Селещук стремился передать в своих работах дух непростого времени, в котором жил, замечая в своем дневнике: «У каждой эпохи есть свой уклад, понятие красоты и жестокости, радости и горя, суровости и мягкости.
Мир его картин и иллюстраций, наполненный тревожащими предчувствиями, одиночеством и нежностью, обращенный к глубинам подсознания, кишащий метафорами и намеками, при всей своей притягательной искренности и кажущейся наивности тщательно спроектирован; имея все приметы реальности и рожденный наитием он облечен художником в герметичную искусственную форму. Словно полотно для Селещука — это театральные подмостки, а иногда и арена цирка-шапито, где он разыгрывает свои маленькие представления. Живопись Селещука пытается вырваться за пределы двумерного искусства, она по музыкальному пластична и образна; тщательно выстроенная композиция картины кажется красочной декорацией, а персонажи — драматическими актерами, разыгрывающими свой иносказательный спектакль.
Эта способность Селещука превратить сюжет в сказочное представление, трансформировать будничность и повседневность в феерию, наполнить движением и смыслом статичное изображение проявилась и в книжной графике, занимавшей в жизни художника довольно важное место.
Его самоидентичность, осознание себя были неотделимы от истории своей страны и своего народа. Белорусское наследие, национальная самобытность являлись для художника неизменным источником вдохновения, основой его творчества. Интерпретируя их, придавая им современное и часто символическое прочтение он стремился определить место и роль белорусского народа в пространстве и времени, в мире и в собственной истории.
Его иллюстрации — как ребус, занимательная шарада, послойно приоткрывающая свои смыслы.
При помощи затаившихся деталей, недосказанных приглушенных образов рисунок не столько следует за текстом, сколько дополняет его, показывает историю с новых, зачастую удивительных и неожиданных ракурсов.
Селещук вынимает на поверхность неочевидные, скрытые мотивы; исследует какие-то параллельные, не всегда уловимые — а возможно, и вовсе автором не затронутые — линии сюжета.
В контрасте с общей спешкой, непрерывным движением сюжета они кажутся застывшими, почти эфемерными, будто оторванными от всеобщего переполоха и суеты.
И, показанная с несколько иного ракурса, история о дружбе и поддержке приобретает дополнительный объем. Такой прием Селещук использует неоднократно — играя на контрастах, смещая фокус, он предлагает читателю посмотреть на сюжет немного по-другому, а то и переосмыслить все произведение целиком.
Кажется, что художник-иллюстратор всегда ограничен рамками произведения, над которым работает; что готовый, осмысленный автором текст сковывает, не дает проявиться воображению во всей своей полноте. Но для истинного мастера, коим несомненно являлся Селещук, авторский замысел является лишь отправной точкой для дальнейшего, абсолютно свободного полета.
Сохраняя цельность произведения, следуя сюжету, визуально комментируя чужие мысли, слова и смыслы художник между тем рассказывает свою собственную историю.
Своей замысловатой игрой в смыслы, жонглированием метафор, смещением фокуса он приглашает к переосмыслению текста и читателя, делает его соучастником своих замысловатых манипуляций, предлагая интерпретировать историю самостоятельно, приглашая к сотрудничеству — и в конечном итоге, делая читателя соавтором произведения.
О вовлеченности зрителя в творческий процесс, его сопричастности действию, разворачивающемуся на полотне, Селещук в своих записях упоминает неоднократно. «Художник и зритель обладают общим кодом, гарантирующим его понятность.
книга Змитрока Бядули "Клад" (или "Сокровище")
И неожиданно вдруг и в меланхоличной, как бы отстраненной фигуре Ивана-гончара, и в незаконченном портрете царя за его спиной считывается образ самого художника, — полуотвернувшись и от мольберта и от зрителя, с венцом на голове и растрепанной бородой отрешенно вдаль смотрит Николай Селещук…
книга Змитрока Бядули "Клад" (или "Сокровище")
Падающие с неба дары ушедшего лета — ягоды и фрукты, — толпятся в воздухе будто праздничные шары; шарф на шее таинственным образом сливается с зимними облаками и растворяется в снежном пейзаже, и все произведение наполняется сказочностью, игрой и ощущением чуда.
Одинокая фигура мальчика в зимнем лесу, причудливое облако, парящие в вышине птицы создают лирическую, немного таинственную картину, и только улепетывающий со всех ног волк, освободившийся наконец от нескончаемого града вопросов, раздающихся из живота, возвращает немного к шутливому настроению стихотворения.
Вновь и вновь художник с ловкостью профессионального иллюзиониста одним рисунком меняет интонацию всего произведения. С каждой иллюстрацией погружаясь все глубже в параллельный и парадоксальный мир Николая Селещука, почти не замечаешь, как вдруг меняется восприятие изначального текста.
И от пассивной роли восхищенного или, напротив, удрученного (но редко — равнодушного) зрителя совершается незаметный переход к роли создателя, того, кто в предложенных декорациях разыгрывает свой собственный спектакль. Зашифрованные художником детали, таинственные недосказанные образы — все это становится инструментарием собственных фантазий. И в меняющейся системе координат становится неочевидно (и не так уж и важно), — кто же творит повествование, а кто тот самый тоскующий молчаливый зритель, о котором писал Селещук.
книга Змитрока Бядули "Клад" (или "Сокровище")
Своим мастерством, пластичностью создаваемых им небрежными штрихами и яркими красками образов, внутренней глубиной изображения художник достигает эффекта причастности, вовлеченности в разыгрываемое на полотне представление.
Иллюстратор Николай Селещук
Автор Якуб Колас
Страна Белоруссия
Год издания 1989
Издательство Юнацтва
Источник иллюстраций: Национальная библиотека Беларуси
Иллюстратор Николай Селещук
Белорусские сказки
Страна Белоруссия
Год издания 1986
Издательство Юнацтва
Николай Селещук (1947-1996). Белорусский художник и график. Родился в деревне Великорита Брестской области. В 1968 году окончил Минское художественное училище, а в 1976 – Белорусский театрально-художественный институт. Множество раз выигрывал всесоюзные, республиканские и международные премии. В 1992 году стал лауреатом Государственной премии Республики Беларусь, а Биографический центр Кембриджского университета признал его человеком года в области культуры. Трагически погиб в 1996 году в Италии. Произведения художника хранятся в музеях Беларуси, России, Финляндии, Греции, Канады, США, Польши, Болгарии, Германии и других стран.
Максим Богданович - Белорусские поэты (XIX - начала XX века) краткое содержание
В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича. Переводы принадлежат известным советским поэтам: М. Исаковскому, С. Маршаку, А. Прокофьеву, B. Саянову и др.
Белорусские поэты (XIX - начала XX века) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
© Перевод А. Прокофьев
МУШКА-ЗЕЛЕНУШКА И КОМАРИК-НОСАТИК
Очень жалостная история, рассказанная в согласии с правдой
© Перевод П. Семынин
Детская литература русская — Сборники Детская литература белорусская — Сборники
Издательство: Планета (Москва), Беловагрупп (Минск)
Год издания: 2016
Объём: 251 с.
Язык: русский
Тип издания: Книги
- Наличие в библиотеках
- Содержание
- Аннотация
В сборник вошли известные произведения русских и белорусских поэтов и прозаиков. В произведениях рассказывается о смелости и находчивости, о добре и зле, о труде и взаимовыручке.
Какие меры закрепили минские соглашения. Краткое содержание
Как исполнялись минские соглашения
По факту за семь лет сторонам после долгих переговоров удалось лишь добиться обмена насильно удерживаемых лиц (по факту пленных). ДНР и ЛНР, а также МИД России неоднократно обвиняли Киев в незаконном занятии населенных пунктов в буферной зоне и появлении там тяжелой техники.
Не были амнистированы участники событий 2014–2015 годов. И хотя Верховная рада приняла в 2015 году закон об особом статусе Донбасса, однако увязала вступление его в силу с проведением местных выборов. При этом в Киеве настаивали на том, что сначала должны восстановить контроль над границей, а уже потом проводить выборы. В Москве с этим категорически не соглашались.
В 2019 году участники Контактной группы приняли так называемую формулу Штайнмайера (по имени ее автора, главы МИД Германии Франка Штайнмайера), в соответствии с которой закон об особом статусе должен был вступить в силу после признания местных выборов в Донецкой и Луганской областях соответствующими стандартами ОБСЕ. Помимо этого, предполагалось вновь отвести вооруженные формирования на прежние позиции. Принятие этой поправки вызвало недовольство оппозиции в Киеве. Согласовать порядок проведения выборов сторонам так и не удалось.
Читайте также: