Модиано из самых глубин забвения краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Х отя название недавно открытой серии - "Новый французский роман" - вызывает ассоциации с Роб-Грийе, следует иметь в виду, что никакой явной связи здесь не наблюдается. В отличие от понятия, введенного Роб-Грийе, в данном случае новизна носит хронологический характер. То есть подразумевается, что в этой серии будут публиковаться переводы "свежих", недавно вышедших во Франции произведений.
Сегодня в магазинах можно найти уже три книги, изданные в рамках этого проекта. И если Катрин Кюссе и Гуго Прадье - это (в литературном смысле) молодые писатели, выступающие с первым или вторым романом, то в случае с Патриком Модиано мы имеем дело с новым текстом уже весьма известного автора, утвердившего свое имя почти двумя десятками произведений.
Название романа Модиано некоторым образом соотносится с литературной судьбой самого автора, ибо появлению новой книги в 1996 году предшествовал весьма длительный период "безмолвия". (Хотя, конечно, литература - не поп-музыка, где за пять лет бездействия может быть забыт даже очень талантливый человек.) Национальной премией в области литературы французы выразили признательность "заговорившему" писателю.
Интересной особенностью издания является и то, что перевод сделан господином Жаком Петивером, то есть соотечественником Модиано.
"Из глубин. " - это произведение, вошедшее в мою память главным образом своими беспокойными интонациями. Жизнь героя, с какой бы временной точки он ее ни осматривал (а в романе есть три таких точки: когда рассказчику 20, 35 и 50 лет), в ретроспекции кажется ему набором неверных нот, неправильно исполненной мелодией, и ото всей ее нелепой партитуры он был бы рад избавиться. Иногда это ему удается - безо всякого сожаления сбрасывает он со своих плеч очередной период жизни, как змея - свою кожу. Но после такой процедуры - это же не кожа, и мы не змеи - легкость освобождения быстро оборачивается пустотой и болью, и затем "на помощь" приходят еще несколько бессмысленно прожитых лет.
Прожить полвека, после каждого шага испытывая все то же желание элиминировать из своей памяти каждый прожитый момент. Не мука ли это? Единственное, что герой хотел бы оставить при себе, - это события тридцатилетней давности, начавшиеся со знакомства в Париже с одной странной парой. Эта история нарисована такими нечеткими штрихами, что вдруг начинает казаться, будто автор предлагает нам детективный роман. Но нет. Впрочем, писатель, думается, сознательно удерживает эту детективную атмосферу. Она необходима ему как скрепляющий материал для всех тех отрывочных и не очень ярких сцен, из которых составляется произведение; атмосфера усугубляется до тех пор, пока мы, переместившись с автором в середину 90-х, не обнаруживаем, что детективность была на деле лишь ощущением тревожности и непостоянства существования. Ощущение это усиливается образом загадочной девушки Жаклин - выписанном очень робко, и так же осторожно автор пишет о "своих" чувствах по отношению к ней, словно, несмотря на все время, проведенное с Жаклин, он знает ее не больше, чем в первый день знакомства. Жаклин - единственный человек, об утрате которого жалеет герой. Исчезая, появляясь и снова исчезая как призрак, она лишь еще ярче освещает повествователю бессвязность прожитой им жизни.
Из Парижа герои перебираются в Лондон, который, как немного позже выясняется, вот-вот собирается "засвинговать" - то есть речь скорее всего о лете 1966-го. И здесь Модиано мог бы дать более четкую или развернутую картину, остановиться на характере изображаемого времени - но и эти сцены проскальзывают мимо, как преследуемые безжалостным разумом воспоминания. Разум давно уже посоветовал им не появляться, но все же они приходят каждый день - украдкой, по просьбе сердца.
Вся эта недочерченность, беглость представляется мне средством передачи безнадежной усталости, владеющей героем, - словно нет у него ни желания, ни сил вдаваться в подробности. Он был бы рад передать всю историю в одном-единственном вздохе, но он и так, похоже, сделал все, что мог.
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 173
- КНИГИ 669 720
- СЕРИИ 25 792
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 021
8 (1)
Роман "Из самых глубин забвения" был удостоен в 1966 году GRAND PRIX NATIONAL в области литературы. В нем идея осмысления собственного духовного опыта, вины и ответственности. "Я мог бы перемешать все эти клочки бумаги, словно карты, и разложить их на столе. Так это и есть моя нынешняя жизнь? Все ограничивается для меня двадцатью разрозненными именами и адресами, единственной связью между которыми был я сам? Но почему эти, а не другие, что у меня общего с этими именами и местами? Я был как во сне, когда знаешь, что в любой момент, когда возникает опасность, можешь проснуться. Если бы я захотел, то встал бы из-за столика, и связь бы нарушилась, все бы рассыпалось и исчезло в небытии. Остались бы только обрывки бумаги с именами и местами, ни для кого не имеющими ни малейшего смысла".
Мне нравится ( 0 )
Обычно я не очень люблю женские романы, сладкие истории о любви, видимо, достаточно насытилась этим в юности. Но от этой книги именно в аудио постановке получила колоссальное удовольствие! Огромное спасибо
Берегись! Полукровка в ковене! (СИ)
ССпасибо за книгу. Очень понравилось. Любовь действительно "страшная сила". Писать много не умею. Вам с музой легкого пера!
Из самых глубин забвения
Формат: FB2 (77 Kb) RTF (65 Kb) TXT (76 Kb) HTML (80 Kb) EPUB (150 Kb) MOBI (555 Kb) JAR (92 Kb) JAD (0 Kb)
Она была среднего роста, а он, Жерар Ван Бевер, чуть пониже. В тот зимний вечер, тридцать лет тому назад, когда мы встретились впервые, я проводил их до гостиницы на набережной Турнель, где они жили, и неожиданно очутился в их номере. Там стояли две кровати: одна возле двери, а другая под окном. Окно не выходило на набережную; мне показалось, что оно наклонное, как в мансарде.
Из самых глубин забвения скачать fb2, epub бесплатно
Я — никто. Просто светлый силуэт, в этот вечер, на террасе кафе. Не успел Хютте уйти, как хлынул дождь, настоящий ливень, и мне пришлось ждать, пока он перестанет.
За несколько часов до этого мы с Хютте в последний раз встретились в Агентстве. Он сидел, как всегда, за массивным письменным столом, но пальто не снял, и поэтому действительно чувствовалось, что он уезжает. Я сидел напротив него в кожаном кресле, предназначенном для клиентов. Яркий свет лампы с абажуром из опалового стекла бил мне прямо в глаза.
Автор книги, пытаясь выяснить судьбу пятнадцатилетней еврейской девочки, пропавшей зимой 1941 года, раскрывает одну из самых тягостных страниц в истории Парижа. Он рассказывает о депортации евреев, которая проходила при участии французских властей времен фашисткой оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
Оригинальные иллюстрации выполнены известным французским художником-карикатуристом Ж.-Ж. Семпе.
Для младшего школьного возраста.
В эту книгу включены рассказы английской писательницы Элизабет Боуэн, написанные в разные периоды ее творчества. Боуэн – тонкий, вдумчивый мастер, она владеет искусством язвительной иронии, направленной на человеческие и социальные пороки
В это на редкость знойное лето дважды горели камыши. После второго пожара, в начале августа, из села исчезли крестьяне Лайош Давид и Антал Кренц. Оба ушли на озеро косить камыш.
Странно, что именно они попали в эту трагическую историю, о причине которой так и не узнали обитатели деревни.
Давид и Кренц во всем были противоположностью друг другу – как день и ночь.
Еще в юности Акутагава определил для себя главную тему творчества: бесконечная вселенная человеческой души и тайны человеческой психологии. За короткий срок, что был отпущен ему судьбой, он создал около полутораста новелл, эссе, десятки миниатюр, сценарии, стихотворения. Материалы для многих своих произведений писатель черпал из старинных хроник, средневековых анекдотов и феодального эпоса. Акутагава подчеркивал, что психология человека мало меняется на протяжении веков, и с тонким вкусом, неподдельным юмором и ярким литературным даром создавал свои бессмертные новеллы.
Морской берег в Торресалинас, усеянный множеством лодок, был излюбленным местом сборищ окрестного населения. Выбрав тенистое место, ребятишки, лежа на животе, играли в карты, а старики, покуривая привезенные из Алжира глиняные трубки, вели беседу о рыбной ловле или вспоминали былые рейсы к берегам Гибралтара и Африки в те счастливые времена, когда сатане еще не пришло в голову изобрести то, что люди называют нынче: Табачное управление.
Вереница легких парусных лодок, окрашенных в белый или голубой цвет, чуть подавшись вперед мачтой, вытянулась у берега там, где плескались волны, набегая на гладкий, отполированный до блеска песок. За ними, чернея просмоленным брюхом, стояли попарно рыбачьи лодки, готовые выйти в море и распластать в его волнах широкий веер сетей; и наконец последними шли старые ветхие посудины; вокруг них суетились конопатчики и горячим паром смолили им бока, чтобы они вновь могли пуститься в скучное и утомительное плаванье по Средиземному морю: перебросить груз соли на Балеарские острова или корзины с душистыми фруктами из валенсийских садов к алжирским берегам, а чаще всего арбузы и картофель для военного гарнизона в Гибралтаре.
История эта случилась в то время, – начал свой рассказ скульптор Гарсия, – когда я, чтобы заработать себе на хлеб, подрядился обновлять иконы и золотить алтари в церквах; я обошел таким образом почти всю Валенсийскую провинцию.
Самый выгодный заказ достался мне в деревне Бельюс: некая престарелая сеньора пожертвовала крупную сумму на реставрацию главного алтаря местной церкви. Я явился туда в сопровождении двух учеников, моих ровесников.
Растянувшись на койке, журналист Хуан Яньес, единственный обитатель "салона политических", от нечего делать рассматривал трещины на потолке и думал о том, что с сегодняшнего дня пошел третий месяц его пребывания в тюрьме.
Девять часов… Во дворе раздался протяжный звук рожка, игравшего отбой; в коридорах слышны были размеренные шаги караульных. Из запертых общих камер, набитых человеческим мясом, шел мерный гул, напоминавший пыхтенье кузнечных мехов или дыхание спящего великана; казалось непостижимым, что в здании этого старого глухого монастыря, ветхость которого особенно бросалась в глаза при скудном свете газовых фонарей, помещалась тысяча человек.
В тот день, когда мать впервые послала Нелета в город, деревенский паренек смутно понял, что для него начинается новая жизнь. Детство кончилось.
Мать ворчала, что у мальчика день-деньской лишь игры на уме; она подвесила ему на спину плетенку и послала в Валенсию собирать мусор, – хватит прыгать через оросительные каналы да вырезать дудочки в зеленых зарослях тростника или плести венки из алых и желтых чудоцветов, густо разросшихся у порога хижины; пора взяться за ум и самому зарабатывать на кусок черного хлеба и миску риса.
Добродушие нашего учителя математики не уступало его необузданной стремительности; обычно он врывался в класс, держа руки в карманах, выплевывал окурок в плевательницу, стоявшую слева от корзинки для бумаг, взбегал на кафедру, выкликал мою фамилию и задавал вопрос, на который я никогда не мог ответить, в чем бы он ни заключался…
Пер. с франц. - Т.Ворсанова.
Посвящается Роберу Галлимару 1
Летние дни еще вернутся, но такой тяжелой жары, таких пустынных улиц, как в тот вторник в Милане, больше не будет. Вчера было 15 августа. Я оставил чемодан в камере хранения, а когда вышел из здания вокзала, на минуту растерялся: ходить по городу под этим свинцовым солнцем было совершенно невозможно. Пять часов вечера. До поезда на Париж еще четыре часа. Надо было где-то укрыться, и ноги с трудом преодолели несколько сотен метров от вокзальной улицы до отеля, внушительный фасад которого привлек мое внимание.
Пер. с франц. - Ю.Яхнина.
Странно слышать французскую речь. Спускаясь по трапу самолета, я почувствовал легкий укол в сердце. В очереди у таможни я разглядывал свой теперешний паспорт, бледно-зеленый, с двумя золотыми львами - эмблемой моей приемной родины. И вспоминал другой - в темно-синей корочке, который когда-то, когда мне исполнилось четырнадцать, мне выдали от имени Французской Республики.
ТАТЬЯНИН ДЕНЬ Православный церковный календарь с 23 по 29 января 1995 г.
Мученица Татьяна (правильнее - Татиана), пострадавшая в Риме в 226-235 годах, стала покровительницей Московского университета. В день ее праздника императрица Елизавета Петровна подписала указ о создании в Москве университета, в ее честь была освящена университетская церковь. Так уж повелось, что не только в Москве, но и во многих городах России день памяти мученицы Татьяны стал праздником студенчества, молодежи.
Уильям Сомерсет Моэм
Белье мистера Харрингтона
Перевод с английского Гурова И., 1992 г.
Читайте также: