Мишель уэльбек возможность острова краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
470 с лишним страниц о любви
Мишель Уэльбек. Возможность острова. Перевод Ирины Стаф. — М.: Иностранка, 2006.
Широкая пресса, гарантированная любому творению этого француза, не миновала и его романа “Возможность острова”: именно за фантастичный научно-фантастический текст Мишеля Уэльбека и удостоили не так давно премии “Интералье”. Однако кое-что журналисты, строча буковки да поглядывая на количество знаков с пробелами, пропустили. Что же?
470 с лишним страниц о любви. О закономерной, разъедающей душу ненависти к высшим приматам; презрение под микроскопом. О вечном, неизбывном страхе смерти и его преодолении бессмертием, заключенном в ДНК Homo Sapiens’a. Об узаконенной инквизиторской жестокости и невежестве “соли земли”. О некоей секте элохимитов, пытающихся достичь бессмертия и — в далеком будущем — достигающих-таки. Т.н. моральный аспект не в счет: “вынужденное” умерщвление одной из адепток “оправдано”. Ученый сравнивает жертву с “морозным узором на стекле”, “прелестной временной комбинацией молекул”, не более — в сущности, от ее жизни не будет никакого толка , смерть же принесет пользу … “Возможность острова” — пытка прокрустовыми критериями, на ложе которых та же любовь умещается лишь в футляр фашизма: молодость, красота, сила . А еще — игра: “Когда искренне любишь, единственный шанс выжить — это скрывать свои чувства от любимой женщины, в любых обстоятельствах напускать на себя легкое безразличие. Как это просто — и как печально! Этот факт сам по себе — обвинительный приговор человеку!…” — констатирует главный герой.
Даниэль, преуспевающий актер комического жанра, весьма известная персона, циник (“В день, когда мой сын покончил с собой, я сделал себе яичницу с помидорами… Не вижу никакой трагедии в том, что он умер; без таких людей прекрасно можно обойтись”), не лишенный сентиментальности, всеми кривдами хочет оправдать личное земное присутствие: чье-то еще его не особенно занимает. Чем, если не “продажными” — можно и без кавычек — скетчами, главный мотив которых — востребованные публичкой сцены насилия и банальное порно?
Что ж, поначалу удается: Изабель — умная, щедрой души (и тела), состоятельная француженка. Однако не настолько не-женщина, чтобы остаться одной на излете более чем успешной “глянцевой” карьеры. И все идет очень неплохо — Даниэль, очарованный ее умом и красотой (именно в таком порядке, хотя Изабель действительно красива), чувствует себя влюбленным и, несмотря на постоянную рефлексию, счастлив.
Однако наиболее существенные моменты в романе “Возможность острова” — вовсе не фейерверк страстей главного героя, жестоко переживающего неизбежное старение, а под конец постоянно муссирующего тему потенциальной сексуальной невостребованности: “За всю жизнь меня не интересовало ничего, кроме собственного члена, теперь мой член умер, и я собирался последовать за ним, пережить тот же роковой упадок, и поделом…”. И даже не попытка объяснения учения Элохим — вечные поиски бессмертия. Гораздо важнее то, сколь скрупулезно-безжалостно препарирует Уэльбек Двуногое Прямоходящее: “Францию накрыла волна сильных холодов, каждое утро на тротуарах находили замерзших бомжей”; “Каждый год летом во Франции начинался сезон отпусков, и каждый год в больницах и домах для престарелых множество стариков умирали от отсутствия ухода; но никто уже давно не возмущался, в известном смысле это вошло в обычай, превратилось во вполне естественный способ решить статистическую проблему…”; “Любая форма жестокости, циничного эгоизма и насилия принималась на ура…” etc.
Острым опытом, который ставит писатель на Даниэле1 и последнем, Даниэле25, является “двойная” трагическая гибель Фокса: один из глубинных смыслов этого, щедрого на жесткий натурализм, текста. Главный герой — как человек (1), так и неочеловек (25) — приходит, наконец, к тому, что именно собака является наиболее важным и нужным ему существом, и что именно ее следует любить со всей чистотой и бескорыстием альтруизма. Альтруизма, невозможного при общении ни с полярным, ни с одинаково заряженным полом. Даниэль25 сожалеет лишь о том, что “стал причиной гибели Фокса, единственно известного мне существа, заслужившего право жить дальше, ибо в глазах его иногда зажигалась искра, предвещавшая пришествие Грядущих”. Более того: Даниэль1 любил Фокса больше, чем он любил Изабель и Эстер, сам того не осознавая, что, впрочем, неудивительно: окончательно запутавшийся, растерзанный богачок, лишившийся абсолютно всех духовных подпорок: верил ли он в собственное воскресение, убивая физическую оболочку?
Умышленно раздавленный неким рабочим-троглодитом Фокс в случае человека Даниэля1 (причина убийства — тупая социальная зависть) и последний, воскрешенный Фокс, зверски убитый дикарями в случае неочеловека Даниэля25 — ноукомментсный смертный приговор нынешнему виду: “Теперь я точно знал, что изведал любовь, потому что изведал страдание… Мое одиночество было безысходно”. Стоит отметить, что положить конец всей этой безысходности — страданиям, на которые обречены люди, — Уэльбек предлагает весьма радикальным способом: освободить себя от потомства, ведь боль и печаль не уйдут, “пока женщины будут рождать детей”. Животный механизм репродукции, заложенный в любой самке, — вот корень людских бед. Точнее, “бед роботов” — Даниэль25 с горечью констатирует: “Подобно им (людям, — Н.Р .), мы были всего лишь разумными механизмами. Но, в отличие от них, сознавали, что мы — не более чем механизмы”.
Эти-то самые “механизмы” и превратят через 2000 лет остатки расы в чудовищных примитивов (“карикатурные отходы человечества”): т.е. “отходы” вернутся, так сказать, к “истокам”. Итак, дикари: злые, жестокие, ограниченные — лишь клинический идиот не увидит в них замаскированных современников: “бедных, злых, любимых”.
Отношение к старикам как к “отработанному материалу” характерно как для древних сообществ варваров, так и для большинства современных “цивилизованных” варваров. Уэльбек называет войну против стариков (sic!) “смертельным поединком, имеющим целью уничтожить наименее жизнеспособного индивида”, что и делается, собственно, в большинстве домов престарелых третьего тысячелетия.
На чашах весов — изолгавшееся общество потребления XXI-го с его перверзивным культом силы и жестокости, на другой — те же дикари с теми же культами: словно и не было этих двух тысяч лет… НЕ-естественный отбор, предполагающий выживание сильнейших и чудовищнейших. Однако механизм самоуничтожения, запущенный человечеством, не напрасен — таких людей , как замечает между строк Уэльбек, не должно быть.
Последний нео-Даниэль, как и все его предки, имеющие ДНК Даниэля1, по понятным причинам не испытывает сострадания к людям (= дикарям). Неолюди (“механизмы”, гораздо лучше “оснащенные” как физически, так и умственно; “усовершенствованная обезьяна” — так называет себя Даниэль25), читая записи предшественников, так скажем, недопонимали деяния далеких предков. А самой загадочной “опцией” оставалась для них пресловутая любовь. Неолюди — промежуточная форма между людьми и Грядущими, пришествие которых и является основным мотивом “войны против человечества”, — объясняли ее рождение в основном страхом одиночества и силой либидо. Однако на самом деле они уже не понимали, что представляет собой это чувство. И именно Фокс открыл Даниэлю25 “опцию любви”. И именно благодаря четвероногому созданию двуногое обрело способность любить и поверило… в возможность острова: быть может, он и существует, кто знает?…
И мне, ровеснику земли,
Единый миг любви откроет
Во времени — безбрежно море —
Возможность острова вдали.
Однако Даниэль-неочеловек впитал в себя слишком много от Даниэля-человека. Именно поэтому “№ 25” и решается уйти из замкнутого пространства, считавшегося наиболее оптимальным для поддержания жизни промежуточного вида. Итак, Даниэль25 покидает безопасный мирок, сим доказав несостоятельность “великого эксперимента”. Однако ему уже не обрести бессмертия, как не обрести и счастья: страдание заключается уже в самом факте существования. Быть может, думает он, Грядущие и смогут познать радость — “иное имя вечно длящегося удовольствия”. Но кто они и когда придут? Да и придут ли.
Роман вдребезги разбивает “великий гуманистический миф человечества”, ибо если Homo Sapiens (?) не изменится (что маловероятно), счастье ожидает его лишь за горизонтом. Вот он, совсем близко… Упс.
Будучи комиком, Даниэль глубоко несчастен и одинок в этом мире. Все его проблемы берут своё начало, как и завещал Фрейд, в проблемах сексуальной жизни. Герой Уэльбека – великолепное подтверждение теории психоанализа. Я не думаю, что психоаналитики слишком уж преувеличивают значение секса – это действительно важный фактор, напрямую влияющий на душевное спокойствие человека или же на его тягу к созиданию. Смешно и грустно слышать от некоторых асексуальных моралистов о порочной сущности половых утех, секс – это наивысшая точка созидания и любви, просто это не так очевидно большинству людей с сильным влиянием супер-эго. Да, может быть, излишнее влияние Ид – не самый большой повод для радости, но надо понимать, что человеческая психика – это не только разветвлённая система морально-нравственных ценностей, но также и животные стремления. Что делает человека человеком – это ещё вопрос, никто с уверенностью не может заявить об истинной природе человеческой психики (или души, если вам так будет угодно), потому не разумно было бы отрицать вероятное влияние секса на жизнь людей. Быть может, любовь – это лишь частный случай либидо, а не некое высокое поэтическое чувство. Быть может, секс – это настолько всеобъемлющая величина, что попросту включает в себя любовь, как одну из множества составляющих. Мы можем сомневаться и рассуждать на эту тему бесконечно долго, но конкретно Даниэль возвёл роль сексуальных отношений в абсолют.
Сделайте упор на угнетённый рабочий класс и получите коммунистов, поставьте во главу угла расовые особенности и получите нацизм. Что лучше? Оба стремления идеалистичны, но вектор их развития противоположен. Я не знаю, быть может, коммунизм или нацизм были бы идеальными государственными строями, если бы идеологам удалось воплотить в жизнь все свои стремления. Может быть, теоретически, и коммунизм, и нацизм верны. Верны в равной степени. И всё-таки я считаю, что это не совсем не так. Пусть моё предположение иррационально и очень субъективно, но моделей идеального общества может быть много, но все эти модели должны иметь единый вектор направленности! Ошибочных моделей идеального общества несоизмеримо больше, нежели моделей верных. Верная модель учитывает реалии, учитывает факты, старается учитывать все особенности группы лиц, которые послужат фундаментом для нового общества.
Возможность острова, Мишель Уэльбек - рейтинг книги по отзывам читателей, краткое содержание
Автор:
Категория:
Классическая и современная проза
О книге
- La possibilite d'une ile Название в оригинале
- 2012 Год первого издания книги
Краткое содержание
"Возможность острова" - это книга прежде всего о любви. Сам Уэльбек, получивший за нее премию "Интералье" (2005), считает ее лучшим из всего им написанного. Заявив в одном из интервью, что он "не рассказчик историй", Уэльбек тем не менее рассказывает здесь, в свойственной ему ироничной манере, множество нетривиальных историй, сплетающихся в захватывающий сюжет: о тоталитарных сектах, о шоу-бизнесе и о судьбе далеких потомков человечества, на которую проецируются наши сегодняшние эмоции и поступки. Установив своеобразный телемост между прошлым и будущим, Уэльбек переворачивает современные представления об устройстве мира. Главный герой, эстрадный артист, сначала успешно выступает со скетчами собственного сочинения, затем столь же успешно снимает порнофильмы. Власть над стремительно растущей аудиторией побуждает его анализировать состояние умов и пускаться на рискованные эксперименты. Из этих экспериментов вырастает второй план книги - фантастический, на удивление гармонично сплавленный.
— Очень устали?
— У меня много интервью было. Я давно устал.
— Каково вам, мизантропу, привыкшему работать в одиночестве, было оказаться в киноиндустрии, где постоянно нужно общаться с людьми?
Надо сказать, что я даю одинаковое количество интервью по поводу моей литературной деятельности и по поводу фильма. Самым тяжелым был поиск денег — действительно трудная и утомительная работа. Я просто знаю, что физически не вызываю у людей ощущения доверия. Моя манера поведения, манера говорить дает представление обо мне как о человеке пассивном, безответственном. Я оказался в той же ситуации, как когда-то давно, когда искал работу. И, конечно, главная разница. Когда пишешь книгу и отдаешь предполагаемому издателю, уже есть что показать и есть что оценить, а здесь ничего нет.
— Почему вы так сильно упростили сюжет романа?
— Ну, это скорее продолжение книги, нежели ее адаптация. Добавление к роману, если хотите.
— Наверное, да, скорее всего. Не только, но прежде всего они. Я хотел, чтобы они смотрели фильм и видели что-то новое, а не просто перенесенный на экран роман.
— Кино — искусство гораздо более массовое, чем литература. Вы много рассуждаете о массовом потреблении, и теперь, получается, сами в нем оказались?
— Я не уверен, что это правда; думаю, что в долгосрочной перспективе литература затрагивает большее число людей, чем кино. Мне кажется, что больше народу читали Стивена Кинга, чем смотрели экранизации его книг. В конце концов, я просто хотел попробовать себя в новом виде деятельности — относительно новом, я же раньше снимал короткометражки. Мне, в общем, понравилось.
— Почему вы выбрали на главную роль молодого, сексапильного, популярного Бенуа Мажимеля, а не сыграли ее сами, как, например, делает ваш герой в романе?
— Все очень просто. Надо выбирать кого-нибудь известного, иначе не будет финансирования.
— Перед фильмом вы рассказали, о чем он будет. Вы предполагали, что не читавшим роман сюжет картины будет непонятен?
— Да нет. Что можно не понять в этом фильме? Если есть что-то тяжелое для восприятия и понимания, скажите мне об этом.
Уэльбек смотрит так печально, что я начинаю мямлить что-то невнятное. Удивительно испытывать сочувствие по отношению к одному из самых жестоких современных авторов, но этому грустному, придавленному к земле человеку просто невозможно сказать, что у него получилась выспренняя белиберда, а не фильм.
Читайте также: