Миндаль сон вон пхен краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Сон Вон Пхён — корейская писательница и режиссер. Она окончила университет Согён, где изучала социологию и философию. В качестве режиссера сняла ряд короткометражек, включая Oooh You Make Me Sick в 2005 году и A Two-way Monologue в 2007-м. Ее сценарий к фильму I Believe in The Moment был отмечен Science Fantasy Writers’ Award в 2006 году.
Мама, едва услышав от бабули рассказ о девочке с Микки-Маусами, пустилась в слезы:
— Я же знала, что это начнется. Но не думала, что так рано.
— Перестань! Хочешь попричитать — иди к себе в комнату, закройся и причитай сколько влезет!
От такой внезапной выволочки мама перестала плакать, со злостью взглянула на бабушку, а потом разрыдалась еще сильнее.
Поначалу мама считала, что это просто позднее развитие рефлекса. Но в книгах для родителей писали, что ребенок начинает улыбаться уже через три дня после рождения. И мать с нетерпением считала дни. А те уже приближались к первой сотне.
Я был спокоен и невозмутим, как заколдованная царевна Несмеяна, а мама, подобно заморским принцам из той же сказки, перепробовала все способы, чтобы мне угодить: хлопала в ладоши, трясла разноцветными погремушками и даже забавно танцевала под детские песенки. А когда уставала, выходила на веранду перекурить, хотя почти завязала с сигаретами еще во время беременности. Я смотрел видео, которое мама засняла в то время: она из кожи вон лезет, пот течет в три ручья, а я просто тихо сижу напротив и смотрю на все происходящее безучастным взглядом.
В общем, рассмешить меня у мамы не получалось. Осмотр в больнице показал, что никаких отклонений нет: рост, вес, развитие двигательной сферы — все соответствовало норме. Наш участковый педиатр тоже сказал, что ребенок растет замечательно здоровым, посоветовал маме не переживать и отправил ее домой. Тогда мама тоже старательно успокаивала себя тем, что я, возможно, просто чуть более спокойный, чем другие дети. Но после того как мне исполнился год, начали происходить события, давшие ей действительно серьезный повод для волнений.
Как-то раз мама готовила для меня молочную смесь. Закипятив чайник, она поставила его на стол и только повернулась за порошком, как я потянулся к привлекательному ярко-красному предмету и опрокинул его на пол. Из чайника потекла вода. У меня до сих пор остались следы от ожогов как памятная медаль о тех временах. Я тут же пронзительно зарыдал. Мама тогда еще опасалась, что после этого случая я буду бояться горячей воды, или чайников, или красного цвета. С другими детьми обычно так и происходит. Но не со мной. Всего этого я не боялся. И по-прежнему тянул к красному чайнику свои ручонки, без разницы, горячая там вода была или холодная.
Но дальше было только больше. Меня не пугал ни одноглазый старик, живший ниже по улице, ни огромная черная собака, сидевшая на привязи на лужайке перед его домом. Я спокойно рассматривал бельмо в глазу старика, в котором зрачок был затянут белесой пеленой. А однажды, когда мама ненадолго выпустила меня из виду, я так же спокойно подошел к его яростно лающей собаке с острющими зубами и протянул к ней руку. Причем я так поступил уже после того, как эта собака до крови искусала соседских детей (это я тоже видел своими глазами). В общем, пришлось, конечно, матери за мной побегать не раз и не два.
Тем не менее если ребенок годами не улыбается, то, скорее всего, это уже крайне серьезный повод для беспокойства. Когда мне исполнилось четыре, мама взяла меня за руку и отвела в другую, более крупную клинику. Мои самые ранние детские воспоминания относятся как раз к тому дню. Чаще всего они расплывчатые, как будто я смотрю на них под водой, но иногда картинка становится четкой и резкой.
Вот напротив меня сидит мужчина в белом халате. На его лице — широкая улыбка, он показывает мне всякие игрушки, одну за другой. Некоторые игрушки можно трясти — мужчина сам показывает как. Вот он несколько раз бьет мне по коленке маленьким молоточком. Моя нога, будто качели, непроизвольно подлетает вверх. Мужчина просовывает мне пальцы под мышки — мне немного щекотно, и я слабо улыбаюсь. Вот он показывает мне фотографии, попутно задавая какие-то вопросы. Одну из этих фотографий я запомнил.
— На фото плачет ребенок, он потерял маму. Как ты думаешь, что он сейчас чувствует?
Я не знаю, что ответить, и беспомощно поднимаю взгляд на сидящую рядом мать. Мама улыбается и гладит меня по голове. Тихонько прикусив нижнюю губу.
Спустя некоторое время мама сказала, что мы сегодня полетим в космос. Снова взяла меня за руку и куда-то повела. По прибытии выяснилось, что мы опять пришли в поликлинику. Я спросил, зачем мы сюда пришли, ведь у меня ничего не болит. Но мама не ответила. Помню лишь, что лежал на чемто холодном и что меня засосало внутрь какой-то белой бочки, издававшей странные звуки: пи-пипи. Полет в космос оказался весьма скучным занятием.
Тут картинка снова меняется и вокруг появляется очень много мужчин в белых халатах. Один из них — самый старый — показывает мне неясную черно-белую фотографию и говорит, что ее сняли у меня в голове. Ерунда, как я ни приглядывался, на мою голову фото было не очень похоже. Но мама как будто поверила этой явной чепухе и все время кивала. Всякий раз, как старший открывал рот, молодые парни вокруг него тут же начинали что-то записывать. От скуки я принялся болтать ногами и пару раз заехал по столу врача. Мама сказала, чтобы я прекращал, и положила руку мне на плечо. Я запрокинул голову и увидел, как по ее щеке катится слеза.
Что еще помню из того дня? Помню только, что мама после этого плакала. Много. Очень много. Даже когда мы уже вышли из кабинета в приемную.
В приемной был телевизор, по которому шли мультики, но я не мог на них сосредоточиться: космодесантники расправлялись со злодеями, а мама только и делала, что плакала. В конце концов даже дремавший рядом старик начал ворчать:
— Хватит уже канючить! Замучила, слушать противно.
Только после этого мама, которую отчитали, словно школьницу, плотно сжала губы и не издавала ни звука, лишь только дрожала всем телом.
Мама часто покупала мне миндаль. Я перепробовал его весь, начиная с американского и заканчивая российским. А еще австралийский, китайский — в общем, все, что импортировалось в Корею. Китайский миндаль — одно расстройство, вкус у него горький. У австралийского — какой-то кисловатый земляной запах. В Корее миндаль тоже растет, но мне больше по вкусу американский, особенно калифорнийский. Я вам сейчас расскажу, как ем калифорнийский миндаль — нежно-коричневатый, словно до отказа налитый светом тихоокеанского солнца.
Сначала берем пакетик с миндалем и, не открывая, прощупываем орехи снаружи. На дне пакета ядрышки будут тугие и неподатливые. Не торопясь отрываем полоску сверху и расстегиваем пластиковую застежку. Делать это нужно с закрытыми глазами.
После этого засовываем нос внутрь пакета и медленно втягиваем воздух. Чуть-чуть, неглубоко, и тут же задерживаем дыхание. Чтобы максимально насладиться моментом, когда аромат проникнет внутрь тебя, распространяясь по всему телу. Когда же ты полностью наполнишься миндальным ароматом, можно наконец положить в рот с полгорсти орехов. Когда зернышки окажутся на языке, нужно немного покатать их во рту, пройдясь по шершавой поверхности и острым краям. Но не слишком долго: если миндаль разбухнет от слюны, вкуса уже не будет. Воспринимайте эту стадию просто как процесс подготовки к пику удовольствия. Если недодержать, вкус будет слабый, если передержать — эффект будет уже не тот. Подходящий момент нужно прочувствовать самому. По мере приближения к кульминации представляйте себе, что миндаль увеличивается в размерах: ядрышко с ноготок постепенно становится все больше и больше: сначала с крупную виноградину, потом — с киви, апельсин, арбуз. Наконец зерно распухает, как мяч для регби. Все, вот теперь — хрусть! — раскусываем орешек. И одновременно с этим хрустом рот наполняется солнечным светом, долетевшим из далекой Калифорнии.
Я неизменно совершал весь этот ритуал вовсе не потому, что так любил миндаль. Его всегда ставили на стол, каждый раз во время еды, трижды в день. Отвертеться от него возможности не было. Поэтому мне оставалось только изобретать различные способы его есть. Мама считала, что если я буду есть много миндаля, то и в голове у меня миндалины станут больше. Это была одна из многих маминых несбывшихся надежд, на которые она напрасно уповала.
Под воздействием внешнего раздражителя в миндалинах словно загорается красный огонек, и в зависимости от характера раздражителя вы можете воспринимать его как приятные или неприятные ощущения, страх или злость.
Дата публикации: 23 июня 2021
Категория: Отрывки
Теги: Polyandria NoAge Миндаль Сон Вон Пхён
Подборки:
У Сона Юна Чжэ алекситимия — он неспособен описывать и определять собственные чувства. Из-за дефицита эмоциональных реакций у него нет друзей — нейроны миндалевидного тела, расположенного в глубине мозга, позаботились об этом. Любовь, забота и поддержка мамы и бабушки защищает мальчика. Но однажды все меняется. Перевод дебютного романа южнокорейской писательницы Сон Вон Пхён вышел этим летом в издательстве NoAge
Слева: обложка книги; справа: Сон Вон Пхён Издательство: NoAge
Мама винила себя за то, что во время беременности сильно нервничала, да еще и тайком покуривала — одну-две сигареты в день. А на последнем месяце, когда терпеть уже не было мочи, позволяла себе хлебнуть пару глотков пива. Но на самом деле было вполне очевидно, почему у меня не все в порядке под черепной коробкой. Просто не повезло, судьба такая. Потому что на удивление много зависит от нее, судьбы-злодейки, грубо поддерживающей в мире причудливый баланс. В общем, что случилось, то случилось. Возможно, мама рассчитывала, что взамен утраченной способности к эмоциям у меня, как в кино, появится сверхпамять, словно у компьютера, или до невероятной степени разовьется чувство прекрасного и я буду рисовать гениальные картины. Тогда бы я смог выступать в различных шоу-программах, а намалеванные мной полотна разлетались бы за десятки миллионов вон. Не знаю, может, она так и думала, вот только гениальных способностей у меня не было.
Например, мне можно было устраивать выволочку с самым свирепым выражением лица, кричать или громко орать, яростно хмуря брови, — толку от этого не было никакого. Мне сложно было уловить, какой конкретно смысл люди вкладывают во все эти действия. Соответственно, я не понимал, какое значение скрывается за внешней формой какого-то явления. Я воспринимал мир буквально.
На все случаи жизни мама писала мне записочки на цветных стикерах и прикрепляла их к большому листу ватмана на стене. Весь ватман был украшен этими мелкими листочками с напоминаниями:
Если рядом едет машина держись подальше, если приближается к тебе беги.
Если на тебя идут люди отойди в сторону, чтобы не столкнуться с ними.
Если собеседник смеется тоже улыбнись в ответ.
И в самом низу была приписка:
Для справки: будет легче, если ты будешь копировать выражение собеседника.
Мне на тот момент было восемь, и такие предложения были для меня длинноваты.
Этим цветным стикерам не было ни конца ни края. Пока мои ровесники зубрили таблицу умножения, я учил наизусть примеры на этих записках. Подобно тому, как на уроках истории нужно было запоминать имена королей вместе с периодами их правления, мне приходилось заучивать правильные реакции для каждого конкретного случая. Мама периодически меня экзаменовала. Любой нормальный человек безо всякого труда усвоил бы эти примеры инстинктивно, но мне приходилось заучивать все примеры подряд, один за другим. В бабушкины обязанности входило вырезать стрелочки, которыми я потом указывал на правильные ответы на ватмане. Бабуля недоверчиво цокала языком, сомневаясь, будет ли толк от такой зубрежки, но стрелочки тем не менее вырезала.
Прошло несколько лет, голова у меня выросла, но размер миндалин внутри оставался прежним. Чем более сложные отношения приходилось выстраивать с людьми и чем больше параметров появлялось в маминых формулах, тем труднее мне становилось их применять на практике; постепенно я становился для окружающих бельмом на глазу.
В первый же день учебного года меня стали считать чудилой, специально отзывали в уголок на школьной площадке и выставляли на всеобщее посмешище. Дети забрасывали меня дурацкими вопросами, а поскольку врать я тоже не умел, то всегда отвечал как было, ничего не скрывая. И не понимал, с чего они прямо лопаются со смеха. Этим, сам того не желая, я каждый день ранил маму в самое сердце.
Но она все равно не сдавалась:
— Ты, главное, не высовывайся, уже толк будет.
Например, когда твои одноклассники показывают или рассказывают о своих новых школьных принадлежностях или дают посмотреть какие-то игрушки, то на самом деле они просто хотят похвастаться.
Фото: Getty Images
Все, включая саму маму, знали, что у нее ужасный почерк, поэтому она скачала в интернете иероглифы, обозначающие семь главных чувств: радость (喜), гнев (怒), грусть (哀), веселье (樂), любовь (愛), ненависть (惡), страсть (慾) и потом распечатала каждый на листе А4. Взглянув на мамины распечатки, бабуля лишь неодобрительно поцокала языком: она считала, что в любое дело нужно вкладывать душу, поэтому хотя и не знала иероглифики, но сама вручную перерисовала все знаки. Иероглифы получились большие, как на плакатах. Мама взяла бабушкины картинки и развесила по всему дому, словно фамильные гербы или талисманы-обереги.
Как-то раз я спросил мать, а какие чувства нужно испытывать, если еда невкусная? Вопрос был неожиданным, и она ненадолго задумалась, прежде чем ответить. Наконец после некоторых колебаний мама сказала, что в первую очередь может возникнуть чувство гнева из-за того, что еда невкусная (до этого мне доводилось несколько раз видеть, как мама ворчала, что в той или иной закусочной еда просто отвратительная). Но потом добавила, что бывают и такие люди, которые радуются или благодарят даже за невкусную еду (это как раз был бабушкин подход, которая всякий раз выговаривала маме, что нужно не жаловаться, а говорить спасибо, что накормили).
По правде говоря, мне было все равно. Подобно тому, как я не различал тонкие нюансы в значении слов, так же для меня не играло никакой роли, нормальный я или нет.
Приобрести книгу можно на сайте издательства NoAge
Алекситимия: этим заумным словом обозначается состояние, когда человек не способен в силу нарушений работы миндалевидного тела (оно же амигдала) описывать и понимать свои чувства.
Возможно, этот расчет бы сработал, не случись трагедии — на глазах у шестнадцатилетнего Сон Юн Чжэ неизвестный мужчина зверски зарезал случайных прохожих, в том числе мать и бабушку героя. Оставаясь за стеклянной дверью и не имея возможности помочь, единственное, что может Сон Юн Чжэ, — это наблюдать за безжалостной бойней.
Как бы цинично это ни звучало, но особенность строения мозга Сон Юн Чжэ позволила ему безопасно для психики пережить тот ужас потери в букете с посттравматическим синдромом, что ждал бы большинство людей. Единственное, что его по-настоящему волнует — это отсутствие возможности продолжить эмоциональное обучение под чутким семейным руководством. Теперь все тонкости межличностных отношений ему приходится постигать самостоятельно.
Конечно, пример Сон Юн Чжэ экстремальный, но в целом эмоциональная инвалидность (не в медицинском, а в бытовом смысле), остается причиной глухого непонимания между даже близкими людьми, что уж говорить о соседях по лестничной площадке.
Представляется, что найдется немало компетентных психологов, способных объяснить, что в действительности люди плохо понимают свои и чужие чувства и эмоции, что приводит к бессмысленным конфликтам. Нам кажется, что чужое состояние не требует объяснений, оно очевидно и понятно. Пропустить через свое сознание мысль, что коллега по работе может обладать иным спектром эмоций, для многих из нас кажется диким.
Писательница Сон Вон Пхён смогла рассказать историю взросления человека с особенностями без пафоса и надрыва, с такой же холодной отстраненностью в повествовании, что присуща ее герою. Пусть разыграть эту карту в полной мере автору не удалось (то ли не хватило объема текста, то ли оставила запас энергии для будущей работы, которая, я надеюсь, обязательно появится), но похоже, что будь эта история описана иначе, читать ее было бы слишком болезненно.
Почитайте и другие книжные обзоры Вадима Бадретдинова: о романе про андроидов, способных чувствовать и любить, и о том, почему британцы полюбили преступников. Также обратите внимание на подборку умных книг на выходные: нон-фикшн от Древнего Египта до музыкального бизнеса.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
22 января 2022, 14:35
2 октября 2021, 13:00
18 сентября 2021, 11:30
31 июля 2021, 11:30
15 мая 2021, 13:06
2 мая 2021, 12:30
24 апреля 2021, 11:50
20 марта 2021, 14:01
Автором колонки может стать любой. У вас есть свое мнение и вы готовы им поделиться? Почитайте рекомендации и напишите нам!
Какого быть человеком неспособным ощущать ни одну эмоцию? Иронично, что такая "бесчувственная" история, как раз и заставила меня чувствовать многое.
Всем большой привет
Сегодня поделюсь одной книгой, о которой я узнала от своих любимых людей, знаменитостей, которыми я очень вдохновляюсь, а именно участниками BTS. Книга стала такой известной в Южной Корее, что её тут же начали переводить на другие страны мира. Книгу я читала еще весной, и скачала себе на электронную книгу английский перевод.
Страна: Корея
Год издания: 2021
Цена и где её можно купить: около 700 рублей, можно найти в онлайн магазинах. Или купить онлайн версию, чтобы потом скачать её. Она доступна и в России и в Украине, я проверяла.
О чем же именно эта книга? Что это за миндаль такой?)
Перейдем к самому интересному, итак главный герой нашей книги - мальчик, живет с мамой и бабушкой. В детстве после одного интересного случая, все вокруг поняли что с малышом что-то не то, в то время как он вообще не понимал что такое, ведь он вроде ничего такого не делал.
Рассказываю от себя, аннотацию книги ! без спойлеров.
Врачи констатировали - у главного героя Сон Юн Чжэ алекситимию, а именно - синдром когда человек не может определять свои чувства, руководиться ими, оно возникает именно из-за строения наших миндалин в головном мозге. В книге описано это все детально и четко— я только скажу, миндалевидное тело у него маленькое, не как у всех людей.
Оно должно быть больше, и врач сказал что есть еще шанс что оно вырастет и станет лучше. Его мама и бабушка растят его в любви, помогают ему безумно. Мама оберегает и говорит постоянно о разных ситуацией и как он должен себя вести, ведь он совсем не может правильно "почувствовать", самое удивительное, что он просто запоминает эмоции и как робот все делает. А мысленно совсем не понимает почему так. В такие моменты чувствовала я себя непонятно. Потом был момент, который меня заставил выть просто. Эмоции были нереальными. В один момент столько всего, я грустила и плакала за него, потому что он не мог.
В другой половине книги, история кружит вокруг дружбы. Главный герой встречает такого же возраста парня, но совсем отличающегося от него. Очень громкого, эмоционального. Он говорит все, что думает. История его жизни очень непростая, этим они и нашли друг друга. История о дружбе, любви, семейных проблемах. Об искренности, нахождении себя и надежде на светлое будущее с чувствами.
Книга написана очень и очень легко и понятно. Сразу с первой главы начинаются карусели. А дальше идет все спокойнее, пока карусели не начинаются вновь.
Диалоги, описание читаются так быстро и совсем не скучно. Я прочитала её за три дня, и все время не хотела отрываться. От всей души советую её прочитать всем, чтобы почувствовать себя опустошённой, порыдать, а потом наоборот почувствовать облегчённость и поблагодарить за то, что у нас все хорошо)
История без чувств заставляет чувствовать многое, во время прочтения и после.
Читайте также: