Михаил львовский сестра милосердия краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Сам же Эрнест Викторович скончался в больнице 9 мая 2018 после серьезного ДТП, в которое попал накануне.
Ну а ключевой момент фильма – разговор Сережи с отцом о любви. В лице Сережи отец дает совет многим и многим подросткам:
И, конечно, когда слышишь песню из фильма на стихи Бориса Заходера (к слову, песня – это лишь отрывок из стихотворения), то становится понятно: даже эти страдания, которые сейчас так мучают главного героя, – это все равно счастье!
Не бывает любви несчастной.
Может быть она горькой, трудной,
Безответной и безрассудной,
Но несчастной любовь не бывает,
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
И несчастной любви не стоит…
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Сигнал надежды: краткое содержание, описание и аннотация
Михаил Львовский: другие книги автора
Кто написал Сигнал надежды? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Сигнал надежды — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
1977 ru LT Nemo FB Editor v2.0 24.03.2010 F79F93A2-8A8B-4F8E-9240-6C2D54C929C9 1.0 М. Львовский Сигнал надежды Детская литература Москва 1980
Михаил Григорьевич Львовский
Из нотной тетради Тани Ищенко
ПЕСЕНКА О КРАСНОЙ ЧЕРТЕ,
отделяющей операционные от подсобных помещений.
Врач, конечно, богу не чета,
Он не всемогущий, не всесильный;
Но недаром красная черта
Строго охраняет мир стерильный.
Прежде чем её переступить.
Долго совершает омовенье
Тот, кто должен скромно сотворить
Истинное чудо — исцеленье.
Врач — он не бог,
Сделал, что мог…
Секунды бегут. Продолжается шок…
Ну, где же, где ж ты,
Сигнал надежды —
Благодарного сердца толчок?
Побывав за красною чертой,
Где секунды тянутся так долго,
Не гордись душевной чистотой,
Здесь её зовут служебным долгом;
Без неё ворвётся к нам беда,
Без неё со смертью как бороться?
Пропускает красная черта
Только Доброту и Благородство!
Врач — он не бог. Сделал, что мог…
Секунды бегут. Продолжается шок…
Ну где же, где ж ты,
Сигнал надежды —
Благодарного сердца толчок?
В полутьме длинного больничного коридора свет лампы с металлическим абажуром, падавший на крышку столика дежурной сестры, казался далёким, недосягаемым, а путь к нему бесконечно трудным.
Человек в сером байковом халате пробирался к зыбкому, как бы сквозь туман пробивающемуся свету, часто останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Правой рукой он по временам опирался о стену. Левая была прибинтована к туловищу.
В провинциальных городах, стараясь создать в лечебных учреждениях уютную, небольничную обстановку, иногда хватают через край. Человек в байковом халате ковылял по больничному коридору мимо тропических пальм и прабабушкиных фикусов, золочёных, резного дерева диванчиков и кресел, обитых старинным гобеленом.
На одном из диванчиков в неудобной позе похрапывала санитарка — очень пожилая женщина.
За каких-нибудь четыре шага до лампы с металлическим абажуром больному пришлось опуститься в старинное кресло. Капельки пота заблестели на бледном лице, покрытом глубокими морщинами. Человек стал клониться куда-то вбок, пока его ухо не прислонилось к листику фикуса.
Он вздрогнул от холодного, щекочущего прикосновения, а потом уставился на фикус. И вдруг только что изнемогавший от слабости человек вырвал с корнем тощий фикус из зелёного ящика и одной здоровой рукой сломал его пополам. Потом начал обрывать ветки и листья. Разделавшись с фикусом, человек в сером халате ринулся к столику дежурной сестры — надо успеть, пока она где-то ходит! — и выдвинул ящик с картотекой.
— Больной, в вашей карточке только назначения лечащего врача. Диагноза там нет. Истории болезней мы храним в ординаторской.
Не успел! Перед человеком с прибинтованной к туловищу рукой возникла Танечка, неземное существо, созданное для белого крахмального халата, от одного вида которой становилось легче даже тем, кто уже не мог дышать без кислородной подушки! (О том, сколько терпения и точного расчёта понадобилось для аккуратных вытачек в талии, можно только догадываться.)
Михаил Львовский - Сигнал надежды краткое содержание
Михаил Львовский - Сигнал надежды читать онлайн бесплатно
— Светка, какой сегодня день?
— Четверг, — отвечает сестрёнка.
— Почему я на пять будильник поставила?
— Тебе к Неониле Николаевне…
— Правильно. Что бы я без тебя делала!
Сёстры чаёвничают в своей маленькой комнатке старого деревянного дома на окраине города. Окно распахнуто, и ранняя южная осень заглядывает в него ещё жаркими, но уже не испепеляющими лучами.
— Я от Серёжи Лаврова опять письмо получила, — говорит Света.
— Покажи письмо, — просит Таня.
— Может, ты не всё разобрала. — В Танином голосе звучат виноватые нотки, как будто она нарушила какой-то давний уговор.
— Про себя что-нибудь сообщает?
— Про себя он нарисовал пароходик.
— Сама бы и написала без ошибок, — обиделась Света.
Таня не выдерживает:
— На. Только, чур, не реветь!
Слёзы сами потекли из Таниных глаз, едва она увидела Серёжкины печатные буквы.
— Начинается! — сказала Света. — Что Серёже про нас написать?
— Про нас нарисуй самолётик.
…Неонила Николаевна жила неподалёку. Тоже в ветхом деревянном доме с застеклённой террасой.
— У тебя золотые ручки. И всё-таки я тебе никогда не прощу, что ты забросила музыку.
— А я не забросила, Неонила Николаевна.
Таня опустила голову.
— Помнишь, как вы во Дворце пионеров называли свою старую учительницу пения?
— Неистовой Неонилой, — не поднимая головы, ответила Таня.
— Я такой же и осталась. Какой у вас был дуэт с Серёжей Лавровым! Истинно божественное сладкоголосие, как говорили в старину. Но он хотя бы успешно закончил что-то там научное, бог ему судья. А ты? С твоей одухотворённостью…
— Неонила Николаевна, — робко сказала Таня, — я музыку пытаюсь сама сочинять.
— Сочинять? — изумилась бывшая учительница пения.
Сначала её глаза были полны недоверия, а потом постепенно в них вспыхнула радостная надежда.
— А что? Это может внезапно, как молния, озарить душу. И в глубокой провинции вдруг засверкает самородок! Покажи, сейчас же покажи мне что-нибудь!
Сухонькая, с красными пятнами на щеках, Неонила Николаевна всегда была порывистой и чересчур суматошной. Годы не принесли ей успокоения.
— Я боюсь, — призналась Таня.
— Меня? Да я же всё пойму! — горячилась Неонила Николаевна, волоча Таню к пианино, которое всю тёплую пору стояло на застеклённой террасе. Почти насильно она усадила девушку на круглую вращающуюся скамейку, а сама устроилась в качалке возле стола, покрытого потёртой клеёнкой.
— Это песни, — сказала Таня.
Неонила Николаевна кивнула.
— Даже не знаю, какую сыграть… — всё ещё трусила Таня. Вытащив из сумки потрёпанную нотную тетрадку, она поставила её на пюпитр и начала перелистывать страницы.
— Какую сама считаешь лучшей. Песни — это хорошо. Их писали Шуман, Шуберт и даже Бетховен. Давай, давай, не стесняйся.
— Боюсь, — опять сказала Таня, перебирая клавиши.
— Чего? Я уже по твоим первым аккордам чувствую, что хорошо. Ну!
— Это не мои аккорды, — сказала Таня. — Это аккорды Шуберта.
— Ну давай, давай, не ломайся.
Постепенно из шубертовских аккордов как бы выплыл слегка наивный аккомпанемент Таниной песни.
Лицо Неонилы Николаевны засияло от восторга. Ей очень хотелось, чтобы заблестел в провинции самородок.
Наконец Таня запела, как всегда чисто и трогательно:
Дрогнут детские ресницы,И ворвётся в сновиденьеСчастья сказочная птицаВ золотистом оперенье.С той поры по белу светуИщешь ты свой детский праздник,Он всё время рядом где-то,Но всегда лишь только дразнит…
Некоторое время Неонила Николаевна продолжала подбадривать Таню восторженным выражением лица. Но это продолжалось недолго. Восторженное выражение превратилось в маску, и, позабыв снять её, Неонила Николаевна сказала:
— Довольно, Танечка. Это, родненькая, не сочинение музыки, а совсем, совсем другое. Стихи не моя область, поэтому молчу. Но когда-то то, что ты делаешь, называлось: подобрать мотивчик. Нет, чудес не бывает, моя милая. Из искусства не уходят. Даже те, кому не повезло. Некоторые, например, становятся обыкновенными учительницами пения и никогда — слышишь? — никогда об этом не жалеют.
Самородок обнаружить не удалось, и Неонила Николаевна, казалось, была искренне огорчена.
Таня слушала свою бывшую учительницу с горьким удивлением. Горько было оттого, что неистовой Неониле не понравилась песня. Удивление вызвала странная, необычная резкость тона, с которым был вынесен приговор.
Таня очень любила свою бывшую учительницу и сейчас проклинала только себя.
— До свидания, Неонила Николаевна.
Но Таня уже бежала к калитке. Её потрёпанная нотная тетрадка осталась на пианино.
По временам санитарки возвращались с ответами от больных и выкликали их родственников.
— Сорокина! Получите из тридцать второй.
— Солдатенко! Возьмите обратно сумку. Я вашей жене всё в тумбочку поставила. Она как раз уснула, так что письма не ждите.
— Люся! В какой у вас палате Карташов?
— В четвёртой, — ответила молоденькая санитарка. — А зачем он тебе?
— Карташову? Ты что, спятила? Он вторые сутки ничего в рот не берёт. Его, наверное, скоро в психушку отправят.
У Тани ёкнуло сердце.
— А почему сама не отнесёшь?
— Что у тебя там? — Люся пощупала свёрток, встряхнула его и, услышав бульканье, посмотрела Тане в глаза.
— Рехнулась, да? Он тарелками швыряется, а ты ему… И не подумаю. Хочешь — сама неси. Твоё дело. А я в ваши игры не играю.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
"В моей смерти прошу винить Клаву К." — советская мелодрама о первой любви 1980 года выхода, снятая режиссёрами Эрнестом Ясаном и Николаем Лебедевым по одноимённой повести Михаила Львовского (1976 г.).
Сценарист и писатель Михаил Львовский в одном из своих интервью признался, что частично идею для повести "В моей смерти прошу винить Клаву К." взял из своих подростковых переживаний и отношений с Валентиной Архангельской, которая позже стала первой женой поэта Александра Галича.
Для будущего "гардемарина" Владимира Шевелькова роль Серёжи Лаврова стала дебютной. Владимир даже и подумать не мог, что свяжет свою жизнь с искусством, ведь после школы он пошёл учиться в электротехнический институт. Но в какой-то момент преподаватель по физкультуре предложил сходить на пробы нового фильма, режиссёр которого долгое время не мог найти подростка на главную роль.
Воспоминания Шевелькова о не очень удачных пробах: "Просто я тогда чувствовал, что заболеваю: знаете, такое странное состояние, как легкое опьянение. Ясан теперь говорит, будто он с самого начала почувствовал, что будет снимать именно меня. А на самом деле Эрнест Викторович ещё два месяца не мог определиться с кандидатурой на главную роль. Я прошёл три кинопробы. По–моему, они тогда прочесали всю страну в поисках актёров".
Серёжу Лаврова в возрасте 3-4 лет сыграл сын режиссёра — Максим Ясан.
Съёмки проходили в Ленинграде, Краснодаре, Карелии и Ростове-на-Дону.
Михаил Львовский в 1977 году написал продолжение — "Сестра милосердия", события в котором происходят через 5-6 лет. И упоминание о Клаве сводится только к тому, что она вышла замуж. Сергей учится в Москве и уговаривает Таню переехать к нему. Но Таня отказывает ему, боясь, что он не так сильно любит её, как она его. У книги открытый финал, потому что Сергей пишет Тане, что жить без неё не может.
В первый год проката картину посмотрел почти 31 млн. советских граждан.
Фильм получил большое признание на различных кинофестивалях, а также в 1981 году был удостоен Государственной премии РСФСР им. Н. К. Крупской.
Читайте также: