Марсельские тайны эмиль золя краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Во второй том Собрания сочинений Эмиля Золя (1840–1902) вошли "Марсельские тайны", "Мадлен Фера".
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.2 1
МАРСЕЛЬСКИЕ ТАЙНЫ - © Перевод Н. Анисимовой и С. Викторовой 1
МАДЛЕНА ФЕРА - © Перевод Е. Бабун и А. Слонимской 76
Эмиль Золя
Собрание сочинений. Т.2
МАРСЕЛЬСКИЕ ТАЙНЫ
© Перевод Н. Анисимовой и С. Викторовой
ПРЕДИСЛОВИЕ
Этот роман имеет историю, которую, пожалуй, следует рассказать.
Дело происходило в 1867 году, в пору моих первых литературных начинаний. В то тяжелое для меня время я не всегда имел кусок хлеба. И вот в один из таких дней беспросветной нужды ко мне с деловым предложением явился издатель марсельского листка "Вестник Прованса": желая привлечь читателей к своей газетке, он задумал выпустить в свет роман под заглавием "Марсельские тайны", положив в его основу действительные события. Для этого он брался собственноручно перерыть все бумаги в судебных архивах Марселя и Экса и переписать протоколы самых крупных процессов, которые волновали оба города за последнее полстолетие. Затея этого издателя была не столь уж глупа, особенно для газетчика, но ему очень не повезло, что он напал на меня, а не на какого-нибудь прожженного фельетониста с широким полетом романтической фантазии.
Я принял его предложение, хотя чувствовал, что оно не отвечает ни моим склонностям, ни характеру моего дарования. Но в тот период своей газетной деятельности я скрепя сердце еще и не тем занимался. Мне обещали по два су за строчку, и согласно моим подсчетам "Марсельские тайны" должны были давать мне на протяжении девяти месяцев без малого по двести франков. Словом, мне неожиданно улыбнулось счастье. Получив материалы - целую груду объемистых папок, - я тут же принялся за дело. Для главной интриги моего романа я взял самый нашумевший процесс, а вокруг него постарался расположить все остальные, связав их единой повествовательной нитью. Конечно, здесь это сделано довольно грубо; и все же ныне, перечитывая гранки, я вдруг понял, что по воле случая все эти подлинные факты, собранные воедино, помогли мне в пору моих первых творческих исканий написать произведение, вполне профессиональное, хотя и ремесленническое. Позже в моей литературной деятельности я неизменно прибегал к такому приему.
Итак, девять месяцев кряду я дважды в неделю печатал в газете свой роман-фельетон и одновременно писал "Терезу Ракен", которая должна была принести мне пятьсот франков в "Артисте"; если в иное утро я целых четыре часа бился над двумя страничками этого романа, то после полудня мне за какой-нибудь час удавалось накатать семь, а то и восемь страниц "Марсельских тайн". Поденщик честно зарабатывал себе на ужин.
К чему же возрождать из небытия подобную вещь, да еще по прошествии восемнадцати лет? Не лучше ли оставить ее в забвении, на которое она неминуемо обречена? "Марсельские тайны" переиздаются мною по следующим причинам.
Я намерен опровергнуть одну из небылиц, какие распространяются на мой счет. Людская молва утверждает, будто мне приходится краснеть за свои ранние произведения. В связи с этим марсельские книготорговцы рассказали мне, что некоторые мои собратья по перу (не нахожу нужным приводить их имена) перерыли сверху донизу все лавки в поисках хотя бы одного экземпляра первого издания этого романа, ставшего библиографической редкостью. Братья писатели, видимо, надеялись откопать в нем какой-нибудь скрытый промах, стилистическую погрешность, следы которых мне якобы хотелось раз и навсегда уничтожить; до меня дошли слухи, что они платили по тридцать франков за книжку; если это верно, то мне искренне жаль, что их так бессовестно ограбили: ведь они выбросили деньги на ветер. Мнение, будто у меня в этом романе не все гладко, распространилось так широко, что ко мне по сей день, правда изредка, приходят письма от того или иного марсельского букиниста с предложением купить у него по баснословно высокой цене случайно отыскавшийся экземпляр. Подобные предложения я, разумеется, оставляю без ответа.
Стало быть, самый простой способ опровергнуть все эти измышления - переиздать "Марсельские тайны". Я всегда писал то, что думал, всегда говорил то, что считал своим долгом говорить, и мне нет нужды отказываться ни от своих произведений, ни от своих взглядов. Люди полагают, что доставят мне большую неприятность, если из груды той чепухи, которую мне приходилось писать изо дня в день в течение десяти лет, извлекут на свет несколько неудачных страниц. Все это газетное кропание немногого стоит, я знаю; но мне нужно было чем-то жить, ведь я пришел в литературу отнюдь не богачом. Нет ничего зазорного в том, что в трудную минуту я брался за любую работу; не скрою, это даже подымает меня в собственных глазах. Для меня "Марсельские тайны" - та поденщина, на какую я был тогда обречен. Чего мне стыдиться? Книга эта кормила меня в самую мрачную полосу моей жизни. Несмотря на всю ее безнадежную посредственность, я сохранил к ней благодарное чувство.
Есть еще одна причина, побуждающая меня переиздать "Марсельские тайны", и я, пожалуй, готов о ней сказать. По моему мнению, писатель должен знакомить читателей со всем своим творчеством, а не только с теми произведениями, которые сам он сочтет нужным отобрать; ибо сплошь и рядом слабые вещи помогают наиболее полно оценить талант их автора. В процессе естественного отбора мертворожденные книги отпадают. И я был бы счастлив, если бы, несмотря на все свое несовершенство, роман "Марсельские тайны", которому суждено первым из всех моих творений кануть в вечность, заставил бы читателей задуматься над тем, чего мне стоило подняться от всей этой писанины до подлинной литературы в "Ругон-Маккарах".
Медан, июль 1883 года
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Бегство Бланш де Кавалис с Филиппом Кайолем
В последних числах мая 184… года по дороге предместья Сен-Жозеф, неподалеку от Эгалад, торопливо шел человек лет тридцати. Лошадь свою он оставил у фермера в соседней деревне, а сам направился в сторону большого, основательно и прочно сколоченного дома, своего рода сельского замка, каких немало встречается на холмах Прованса.
Минуя замок, человек свернул в сосновый лесок, что тянулся позади этого жилища. Углубившись в чащу, он спрятался за дерево и, раздвинув ветви, стал с лихорадочным беспокойством оглядываться по сторонам, словно ждал кого-то. Он поминутно вскакивал, ходил, опять садился и весь дрожал от нетерпения.
То был мужчина высокого роста, очень своеобразной внешности. Его удлиненное, резко очерченное лицо с широкими черными бакенбардами поражало силой и какой-то буйной, дерзкой красотой. Внезапно взгляд его смягчился, нежная улыбка тронула полные губы. Из ворот замка вышла молоденькая девушка и, низко нагнувшись, словно прячась от кого-то, помчалась к лесу.
Пунцовая, запыхавшаяся, вбежала она под сень деревьев. Ей было от силы шестнадцать лет. Из-под полей соломенной шляпки с голубыми бантами ее юное личико улыбалось радостно и растерянно. Белокурые волосы рассыпались по плечам. Маленькие ручки, прижатые к груди, казалось, старались сдержать бурное биение сердца.
- Я заждался вас, Бланш! - произнес с укоризной молодой человек. - Мне уже не верилось, что вы придете!
Он усадил ее рядом с собой на мох.
- Не сердитесь на меня, Филипп, - ответила девушка. - Дядюшка уехал в Экс покупать имение, но я никак не могла отделаться от гувернантки.
Девушка позволила своему милому обнять себя, и они повели разговор, в котором было мало смысла, но много прелести. Бланш, еще совсем дитя, играла в любовь, как в куклы. Филипп в молчаливом порыве обнимал молодую девушку и смотрел на нее со всем пылом честолюбия и страсти.
Долго сидели они, позабыв обо всем на свете, как вдруг заметили проходивших мимо крестьян, которые посмеивались, глядя на них. Бланш в испуге отстранилась от своего возлюбленного.
- Я погибла! - воскликнула она, побледнев. - Они донесут дядюшке. Ах, Филипп, сжальтесь, спасите меня!
Услышав ее мольбу, молодой человек одним движением встал на ноги.
- Я спасу вас, - с жаром отозвался он, - но вы должны последовать за мной. Бежим скорее! Завтра ваш дядюшка согласится на наш брак… Мы познаем радость вечной любви.
- Бежать, бежать… - повторяла девочка. - Боюсь. Я так слаба, так нерешительна…
- Я буду тебе опорой, Бланш… Мы будем жить жизнью сердца.
Бланш, глухая к словам Филиппа, молча склонила голову ему на плечо.
- Мне страшно, - прошептала она, - страшно при одной мысли о монастыре. Ты женишься на мне? Ты всегда будешь любить меня?
- Люблю тебя… Видишь, я у твоих ног…
И Бланш слепо вверилась Филиппу. Она оперлась на его руку, и они торопливо спустились с холма. Удаляясь, молодая девушка бросила прощальный взгляд на покинутый ею дом и ощутила такую щемящую боль, что глаза ее наполнились слезами.
Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.2. Марсельские тайны. Мадлена Фера краткое содержание
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Собрание сочинений. Т.2. Марсельские тайны. Мадлена Фера - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Собрание сочинений. Т.2. Марсельские тайны. Мадлена Фера - читать книгу онлайн бесплатно, автор Эмиль Золя
Собрание сочинений. Т.2
© Перевод Н. Анисимовой и С. Викторовой
Этот роман имеет историю, которую, пожалуй, следует рассказать.
Я намерен опровергнуть одну из небылиц, какие распространяются на мой счет. Людская молва утверждает, будто мне приходится краснеть за свои ранние произведения. В связи с этим марсельские книготорговцы рассказали мне, что некоторые мои собратья по перу (не нахожу нужным приводить их имена) перерыли сверху донизу все лавки в поисках хотя бы одного экземпляра первого издания этого романа, ставшего библиографической редкостью. Братья писатели, видимо, надеялись откопать в нем какой-нибудь скрытый промах, стилистическую погрешность, следы которых мне якобы хотелось раз и навсегда уничтожить; до меня дошли слухи, что они платили по тридцать франков за книжку; если это верно, то мне искренне жаль, что их так бессовестно ограбили: ведь они выбросили деньги на ветер. Мнение, будто у меня в этом романе не все гладко, распространилось так широко, что ко мне по сей день, правда изредка, приходят письма от того или иного марсельского букиниста с предложением купить у него по баснословно высокой цене случайно отыскавшийся экземпляр. Подобные предложения я, разумеется, оставляю без ответа.
Медан, июль 1883 года
Бегство Бланш де Кавалис с Филиппом Кайолем
В последних числах мая 184… года по дороге предместья Сен-Жозеф, неподалеку от Эгалад, торопливо шел человек лет тридцати. Лошадь свою он оставил у фермера в соседней деревне, а сам направился в сторону большого, основательно и прочно сколоченного дома, своего рода сельского замка, каких немало встречается на холмах Прованса.
Минуя замок, человек свернул в сосновый лесок, что тянулся позади этого жилища. Углубившись в чащу, он спрятался за дерево и, раздвинув ветви, стал с лихорадочным беспокойством оглядываться по сторонам, словно ждал кого-то. Он поминутно вскакивал, ходил, опять садился и весь дрожал от нетерпения.
То был мужчина высокого роста, очень своеобразной внешности. Его удлиненное, резко очерченное лицо с широкими черными бакенбардами поражало силой и какой-то буйной, дерзкой красотой. Внезапно взгляд его смягчился, нежная улыбка тронула полные губы. Из ворот замка вышла молоденькая девушка и, низко нагнувшись, словно прячась от кого-то, помчалась к лесу.
Начинаются тайны с громкого дела о совращении пятнадцатилетней девушки тридцатилетним мужчиной. Её опекун уверен — совершено похищение. Похититель с таким утверждением не согласился, поскольку был похищен как раз он. Исходную позицию Эмиль Золя обрисовал ярко, осталось остальное привязать к повествованию. Совершится ещё много преступлений, обязательно связанных с описанным на первых страницах. Вмешается религия, проявят заинтересованность родственники, посторонние присоединяться к разбирательствам. В итоге конфликт растворится в периодически терзающих Францию социальных волнениях, когда уже перестанет быть важным, кто кого похищал, ежели пора взбираться на баррикады и отстаивать право на существование с оружием в руках.
Рассказывает Эмиль Золя и о простых человеческих слабостях, вроде поиска возможностей для лёгкого обогащения. С большим энтузиазмом он описывает участие в азартных играх, уделяя им более положенного количества времени. Рисует схемы отъёма денег у населения, готового нести накопления с целью приумножения. Показывает ростовщиков, благородно обирающих лишь воров. Представляет вниманию дельца, построившего финансовую пирамиду на махинациях, продолжавшего её поддерживать от безысходности, не зная как спастись от образовавшейся под ним пропасти. Есть на страницах и старушка с фальшивыми векселями, совершавшая финансовые операции так, что её боялись выдать добропорядочные граждане.
Золя сыт. Сыт читатель. Золя доволен. Устал внимать сюжетным поворотам читатель. Золя готовится повергать мрачными деталями повествования дальше. Приготовился внимать людским горестям и сам читатель.
Автор: Константин Трунин
Дополнительные метки: золя марсельские тайны критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Émile Zola Les Mystères de Marseille analysis, review, book, content, The Mysteries of Marseilles
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Этот роман имеет историю, которую, пожалуй, следует рассказать.
Том 2. Марсельские тайны. Мадлена Фера скачать fb2, epub бесплатно
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Предисловие И. Анисимова.
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Аделаида Фук, по прозв. тетя Дида. Род. в 1768 г.;вышла замуж в 1786 г. за садовника — неповоротливого и спокойного; от него у нее родился в 1787 г. сын; овдовела в 1788 г.; в 1789 г. взяла себе в любовники Маккара, неуравновешенного пьяницу, контрабандиста; прижила с ним сына в 1789 г. и дочь в 1791 г.; сошла с ума в 1851 г. и содержалась в Тюлет, в доме умалишенных, где и умерла от удара в 1873 г.,105 лет от роду. (Врожденный или первоначальный невроз.)
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
По дороге в Париж, среди глубокой тишины и безлюдья, тащились возы огородников, мерно покачиваясь на ухабах, и громыханье колес эхом отдавалось между домами, спавшими по обе стороны шоссе за смутно видневшимися рядами вязов. На мосту Нейи к восьми возам с репой и морковью, выехавшим из Нантера, присоединились еще две повозки — одна с капустой, другая с горохом; лошади сами плелись вперед, понурив головы, безостановочным и ленивым шагом, который замедлялся еще больше оттого, что они шли в гору. Лежа ничком на доверху загруженных овощами подводах, дремали возчики, обмотав вокруг руки вожжи и накрывшись шерстяными плащами в черную и серую полоску. Свет газового фонаря, прорывая пелену тьмы, озарял то гвозди на подметке башмака, то синий рукав блузы, то край картуза, мелькавшие в этом исполинском цветении красных пучков моркови, белых пучков репы и буйной зелени гороха и капусты. А на дороге, на соседних дорогах, впереди и позади, далекий гул колес возвещал приближение таких же караванов — целый транспорт тянулся в два часа ночи сквозь мрак и непробудный сон, баюкая темный город мерным шумом возов, на которых везли ему пищу.
…Золя остается художником, верным правде жизни. Он показывает девушку из народа, дочь провинциального красильщика, в образе которой писатель особо подчеркивает человеческое достоинство, гордость, мужество.
…При всем этом любовь Денизы к Мурэ изображена у Золя не как любовь забитой продавщицы к всесильному хозяину, а как полное человеческого достоинства добровольное признание его правоты, восхищение его мощью и смелостью.
…Любовь Денизы к Мурэ — это своего рода награда, которую Золя выдает победителю.
Я простодушно полагал, что этот роман не нуждается в предисловии… Имея обыкновение излагать свои мысли полным голосом и недвусмысленно обрисовывать в своих произведениях даже мелочи, я надеялся, что буду понят и судим без предварительных разъяснений. Оказывается, я ошибся.
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.
В это утро Жан шел по полю с раскрытой торбой из синего холста на животе. Левой рукой он поддерживал торбу, а правой доставал из нее горсть пшеницы и через каждые три шага разбрасывал ее перед собой. Его грубые башмаки были в дырах, и грязь налипала на них по мере того, как он переступал ногами, покачиваясь из стороны в сторону. На рукаве еще не совсем доношенной солдатской куртки сквозь разлетающиеся при броске золотистые зерна алели две нашивки. Он шел один, величественно продвигаясь все дальше и дальше. Вслед за ним пара лошадей медленно тащила борону, которая зарывала зерна. Лошадей подгонял погонщик, мерно щелкавший длинным бичом над самыми их ушами. Земельный участок, расположенный в урочище Корнай и едва достигавший пятидесяти аров, был настолько мал, что г-н Урдекен, владелец фермы Бордери, решил обойтись здесь без механической сеялки, занятой к тому же в другом месте. Жан шел на север. В двух километрах прямо перед ним раскинулись постройки фермы. Дойдя до конца борозды, он остановился, чтобы немного передохнуть, и задумчиво посмотрел вдаль. Там виднелись слившиеся в одно темное пятно старые черепичные крыши низких строений. Ферма затерялась на краю провинции Бос, плоские равнины которой расстилались по направлению к Шартру. Под широким, затянутым облаками небосводом, как бывает обычно в конце октября, на целые десять лье простирались поля. В это время года большие квадраты пашен были голы и имели темно-желтый цвет. Пашни чередовались с зеленеющими коврами люцерны и клевера, но нигде, насколько хватало глаза, не видно было ни холмика, ни деревца. Поля сливались вдали и опускались к линии горизонта, правильной, как в открытом море. Только на западе небо окаймлялось пожелтевшим бордюром маленькой рощицы. Среди полей виднелась белая, как мел, дорога из Шатодена в Орлеан. Прямая, точно стрела, она бежала вперед ровными отрезками, от одного телеграфного столба к другому. Больше не было ничего, если не считать трех-четырех ветряных мельниц, возвышавшихся со своими неподвижными крыльями на деревянных срубах. Каменные островки деревень скрывались в лощинах, над которыми были заметны одни только шпили колоколен; сами церкви тонули в волнистой поверхности этой хлебородной земли.
Читайте также: