Мандарины симона де бовуар краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Каково же место интеллигенции в общественной борьбе, какова должна быть ее позиция в сегодняшней Франции?
Поскольку писатель творит — он заявляет о своей идейной позиции, даже если тщательно избегает при этом ее формулировать. Поэтому роман о писателях закономерно вылился в роман об идейных исканиях. И в данном случае чем более он психологичен, чем сильнее затрагивает существо внутренней жизни героев, тем острее политически.
Все, что в дальнейшем происходит с героями романа, подтверждает: нельзя жить и обществе и быть от него свободным.
Перрон едет в Португалию. Синее небо, солений ветер с моря, светлые дома и белые громады кораблей, — как хочется ему наслаждаться этим. Но куда уйти от грязных лачуг, от лохмотьев, от голодных глаз босоногих детей и мертвого, скорбного взгляда женщин. Что ответить тем, кто продолжает бороться с диктатурой Салазара, несмотря на террор, — людям, которые ждут от французского писателя помощи в борьбе против фашизма? Нет, Анри не может быть счастливым и безмятежным туристом в стране, где из семи миллионов жителей только семьдесят тысяч едят досыта. Пытаясь помочь португальским демократам, Анри убеждается, что и Франция, изгнавшая немецких оккупантов, не так уж свободна.
Значит, его долг — действовать: поддерживать дух Сопротивления, сохранять единство Сопротивления, — ту силу, которая спасла Францию от нацизма. И Перрон примыкает к СРЛ.
С документальной скрупулезностью Симона де Бовуар передает борьбу противоречий в душе Анри.
Анри все-таки пишет статью. […] Перрона исключают из СРЛ, который, лишившись своего печатного органа, фактически перестает существовать. Члены СРЛ частично примыкают к коммунистической партии, частично отходят вправо. Дюбрей отдаляется от политики.
В состоянии глубокого душевного кризиса он попирает то, что оставалось для него святыней — братство Сопротивления.
Что же отличает книгу Симоны де Бовуар от прежних романов экзистенциалистской школы? Дюбрей не остается пассивным наблюдателем — тревога за судьбы мира заставляет писателя вернуться к литературной и общественной деятельности. Вместе с коммунистами — противоречия с которыми кажутся ему незначительными рядом с растущей опасностью новой войны — он участвует в митингах в защиту мира, мечтает об организации газеты, вокруг которой можно было бы объединить всех патриотов.
Роман Симоны де Бовуар написан о тех французских интеллигентах, кто участвовал в Сопротивлении, но после освобождения, в новых исторических условиях, трудно и мучительно ищет свое место в борьбе за свободу и демократию.
Эпопея Сопротивления сплотила все лучшие силы французской нации. Она была школой мужества и солидарности. Великий подвиг народа, в котором приняли участие все люди доброй воли, ясность и благородство целей — все это приподымав до участников борьбы, формировало их характеры, рождало жизнеутверждающее оптимистическое искусство. Сопротивление преобразило поэзию Элюара, создало писателя Веркора, определило общественную деятельность Фаржа, оно надолго стало главной темой творчества для многих писателей. Тема Сопротивления вошла во французскую литературу как тема формирования характера, подъема душевных сил, братства и единения.
Десятилетие, прошедшее со времени освобождения Франции от гитлеровской оккупации и до подписания французским правительством парижских соглашений, возвращающих германским реваншистам оружие, было периодом напряженных исканий для многих французов. Часть интеллигенции пыталась найти свой путь. Этот путь искали долго и мучительно. Для одних поиски были демагогией, для других — честными горькими блужданиями.
События последних лет памятны всем, нет нужды говорить о них здесь. Одних убедило мужество Анри Мартена, других заставило прозреть пламя напалма в городах Кореи. Но с каждым днем все большее число французов ощущало потребность в единстве, осознавало необходимость борьбы за мир, национальный суверенитет, демократические свободы.
Роман Симоны де Бовуар — первая попытка художественного осмысления эволюции во взглядах определенного круга интеллигенции. […]
Пожалуй, каждый из героев как бы представляет в романе определенное политическое направление — от крайне правых до коммунистов, и отношения между персонажами, какими бы личными мотивами они не обусловливались, воспринимаются читателем как отношения определенных политических групп.
Необходимо сразу сказать, что автор без малейшего снисхождения и приязни относится как к тем, кто за левой фразой скрывает ненависть к социализму, так и к тем, для кого лишь та политическая платформа хороша и достойна поддержки, которая в данный момент может послужить трамплином для личного успеха.
Основные герои романа — при всей разнице темперамента, зрелости и оттенков политических убеждений — едины в одном — им хотелось бы настоящего дела.
Значительные круги прогрессивно настроенной западноевропейской интеллигенции прочли этот роман, как роман о себе, узнали в нем свои волнения, может быть, свои ошибки. При этом, в той мере, в какой Симона де Бовуар воссоздает психологию своих героев, намного расширяет и углубляет наше понимание того поворота в их политическом поведении, который подчас толкуется слишком упрощенно.
Действие романа Симоны де Бовуар заканчивается 1949 годом. Показанные в нем тенденции общественной эволюции определенных кругов интеллигенции после 1949 года окрепли и захватили более широкие слои. […]
Симону де Бовуар упрекали в том, что она несколько сдвинула события, сгустила, сконцентрировала их. Однако то, что не дозволено историку, часто необходимо художнику. Оборвав действие в момент становления нового и показав тенденцию, направление развития, она создала полотно, по которому можно изучать нравы и мироощущение среды, можно предвидеть ее будущее, — все это дает право назвать роман Симоны де Бовуар не только психологическим, но и в значительной его части историческим.
Не случайно, назвав роман Симоны де Бовуар психологическим, мы остановились так подробно на интеллектуальной жизни его героев, не касаясь области чувств.
В самом построении романа подчеркивается полная противоположность двух разных отношений к человеческому существованию: личная жизнь Перрона и Робера Дюбрея заключается прежде всего в общественной деятельности, самое представление о счастье человека связано для них с борьбой за счастье человечества; для Анны Дюбрей определяющим является то вечное, что свойственно человеческому существу, то, что ограничивает и завершает его индивидуальное существование — смерть. Для нее пустота человеческой жизни, предшествующей небытию, может быть заполнена только чувством. С этим экзистенциалистским представлением Симоны де Бовуар о сущности и смысле бытия связано и обилие эротических сцен в романе, зачастую отвращающая читателя натуралистическая грубость.
Чередованием двух планов повествования Симона де Бовуар подчеркивает, что человек существует одновременно в глазах других и в собственном сознании, что эти два образа не совпадают: Анна для других — холодная, рассудочная делова женщина, жена Дюбрея; Анна для себя — страдающая и беспокойная натура, тщетно пытающаяся обрести смысл своего существования. На какое-то мгновение этот смысл найден — в любви к Льюису, которая поглощает ее всю. Но это мгновение проходит, и оказывается, что Анна не в силах совершить свой выбор: отказаться ради этого чувства от всего, чем она жила до сих пор, — от мужа, дочери, родины, профессии. А перестав полностью принадлежать своему чувству, она теряет Льюиса.
Эта часть романа, занимающая по объему почти такое же место, как история общественных поисков Перрона, значительно менее интересна. Если там нас увлекает самое движение мысли, — увлекает прежде всего потому, что в нем чувствуется уменье передать исторически значительные идейные искания, — то чувство Анны оставляет нас равнодушным. История любви тогда интересна, когда это история характера, здесь же нет ни характера Анны, ни характера Льюиса, и описанные со скрупулезной обстоятельностью перипетии их отношений не вызывают в душе читателя ответных эмоций.
Самый удачный образ романа — единственный, пожалуй, в котором не проглядывает философская конструкция, — это дочь Робера и Анны — Надин.
Тема Сопротивления до сих пор не сходит со страниц французских книг, и это время трактуется, как время формирования, становления, расцвета духовных сил личности.
Последующие годы ознаменовались для многих жестоким разочарованием: Франция, победившая немецкий фашизм, оказалась в тяжелом положении. Это породило настроения бессилия, упадка, пассивности, наложившие свой отпечаток и на творчество ряда писателей.
События последних лет заставили многих французов, в том числе и значительных писателей Франции, осознать необходимость объединения сил в борьбе за мир и подлинные человеческие ценности. Начав с поступков гражданских, с участия в конгрессах и политических декларациях, эти писатели и в своем творчестве приходят к осмыслению нового общественного опыта.
Л-ра: Иностранная литература. – 1955. – № 6. – С. 176-183.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Мандарины: краткое содержание, описание и аннотация
Симона Бовуар: другие книги автора
Кто написал Мандарины? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Мандарины — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
События, описанные в книге, так или иначе связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А. Камю и Ж.-П. Сартр). Хотя основную интригу составляет ссора, а затем примирение этих двух незаурядных личностей, важное место в сюжете отведено и Анне, жене Дюбрея — в этом образе легко угадываются черты самой Симоны де Бовуар. Многое из того, о чем писательница поведала в своем лучшем, удостоенном Гонкуровской премии произведении, находит объяснение в женской судьбе как таковой и связано с положением женщины в современном мире.
Роман, в течение нескольких десятилетий считавшийся настольной книгой западных интеллектуалов, становится наконец достоянием и русского читателя.
1.0 — создание файла Alhimik
1.1 — частичная вычитка Alhimik
Симона де Бовуар.
Анри в последний раз взглянул на небо: черный хрусталь. Тысяча самолетов, взрывающих тишину, — такое даже трудно вообразить; между тем в голове с каким-то радостным гулом сталкивались слова: наступление остановлено, разгром немцев, я смогу уехать. Он свернул на углу набережной. На улицах будет пахнуть растительным маслом и апельсиновым цветом, освещенные террасы заполнятся болтающими людьми, под звуки гитар он выпьет настоящий кофе. Его глаза, руки, кожа изголодались: какой затянувшийся пост! Не спеша он поднялся по выстуженной лестнице.
— Наконец-то! — Поль сжимала его в объятиях, как после долгой, полной опасностей разлуки; за ее плечами сверкала украшенная елка, до бесконечности отражавшаяся в больших зеркалах; на столе стояли тарелки, стаканы, бутылки; у стремянки вперемешку лежали охапки омелы и остролиста.
— Ах! Расскажи поскорее.
— Заметила, какой нынче ясный вечер? Говорят о тысяче самолетов в тылу фон Рундштедта.
— Боже мой! Неужели они не вернутся?!
Сказать по правде, такая же мысль пришла в голову и ему:
— Об их возвращении пока не слышно. Поль загадочно улыбнулась.
— А я приняла меры предосторожности.
— Попросила консьержку освободить в подвале чулан, чтобы ты, в случае чего, мог спрятаться там.
— Не следовало говорить об этом с консьержкой: так вот и рождается паника.
Левой рукой, словно заслоняя сердце, Поль сжимала концы шали.
— Они могут расстрелять тебя, — испуганно произнесла она. — Мне каждую ночь чудится: стучат, я открываю и вижу их.
Застыв с полузакрытыми глазами, Поль, казалось, действительно слышала голоса.
— Этого не случится, — весело успокоил ее Анри. Она открыла глаза и уронила руки.
— Война в самом деле окончена?
— Ждать осталось недолго. — Анри поставил стремянку под большой потолочной балкой. — Давай я помогу тебе.
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Мандарины"
Описание и краткое содержание "Мандарины" читать бесплатно онлайн.
События, описанные в книге, так или иначе связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А. Камю и Ж.-П. Сартр). Хотя основную интригу составляет ссора, а затем примирение этих двух незаурядных личностей, важное место в сюжете отведено и Анне, жене Дюбрея — в этом образе легко угадываются черты самой Симоны де Бовуар. Многое из того, о чем писательница поведала в своем лучшем, удостоенном Гонкуровской премии произведении, находит объяснение в женской судьбе как таковой и связано с положением женщины в современном мире.
Роман, в течение нескольких десятилетий считавшийся настольной книгой западных интеллектуалов, становится наконец достоянием и русского читателя.
События, описанные в книге, так или иначе связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А. Камю и Ж.-П. Сартр). Хотя основную интригу составляет ссора, а затем примирение этих двух незаурядных личностей, важное место в сюжете отведено и Анне, жене Дюбрея — в этом образе легко угадываются черты самой Симоны де Бовуар. Многое из того, о чем писательница поведала в своем лучшем, удостоенном Гонкуровской премии произведении, находит объяснение в женской судьбе как таковой и связано с положением женщины в современном мире.
Роман, в течение нескольких десятилетий считавшийся настольной книгой западных интеллектуалов, становится наконец достоянием и русского читателя.
1.0 — создание файла Alhimik
1.1 — частичная вычитка Alhimik
Симона де Бовуар.
Анри в последний раз взглянул на небо: черный хрусталь. Тысяча самолетов, взрывающих тишину, — такое даже трудно вообразить; между тем в голове с каким-то радостным гулом сталкивались слова: наступление остановлено, разгром немцев, я смогу уехать. Он свернул на углу набережной. На улицах будет пахнуть растительным маслом и апельсиновым цветом, освещенные террасы заполнятся болтающими людьми, под звуки гитар он выпьет настоящий кофе. Его глаза, руки, кожа изголодались: какой затянувшийся пост! Не спеша он поднялся по выстуженной лестнице.
— Наконец-то! — Поль сжимала его в объятиях, как после долгой, полной опасностей разлуки; за ее плечами сверкала украшенная елка, до бесконечности отражавшаяся в больших зеркалах; на столе стояли тарелки, стаканы, бутылки; у стремянки вперемешку лежали охапки омелы и остролиста.
— Ах! Расскажи поскорее.
— Заметила, какой нынче ясный вечер? Говорят о тысяче самолетов в тылу фон Рундштедта.
— Боже мой! Неужели они не вернутся?!
Сказать по правде, такая же мысль пришла в голову и ему:
— Об их возвращении пока не слышно. Поль загадочно улыбнулась.
— А я приняла меры предосторожности.
— Попросила консьержку освободить в подвале чулан, чтобы ты, в случае чего, мог спрятаться там.
— Не следовало говорить об этом с консьержкой: так вот и рождается паника.
Левой рукой, словно заслоняя сердце, Поль сжимала концы шали.
— Они могут расстрелять тебя, — испуганно произнесла она. — Мне каждую ночь чудится: стучат, я открываю и вижу их.
Застыв с полузакрытыми глазами, Поль, казалось, действительно слышала голоса.
— Этого не случится, — весело успокоил ее Анри. Она открыла глаза и уронила руки.
— Война в самом деле окончена?
— Ждать осталось недолго. — Анри поставил стремянку под большой потолочной балкой. — Давай я помогу тебе.
— Мне обещали помочь Дюбреи.
— Зачем дожидаться их прихода?
Он взял молоток; Поль коснулась его руки:
— Работать не собираешься?
— Только не сегодня.
— Я слышу это каждый вечер. Уже больше года ты ничего не пишешь.
— Не тревожься: мне хочется писать.
— Газета отнимает у тебя слишком много времени; посмотри, в котором часу ты приходишь. Я уверена, ты ничего не ел. Хочешь поесть?
Под ее взглядом, участливо обволакивавшим его, он ощущал себя бесценным сокровищем, хрупким и внушающим опасение: вот от чего он уставал. Анри влез на стремянку и принялся осторожно вбивать гвоздь: дом был далеко не новым.
— Я даже открою тебе, что именно собираюсь написать: это будет веселый роман.
— Что ты говоришь? — В голосе Поль снова засквозила тревога.
— Повторяю, что хочу написать веселый роман.
Забавно было бы тут же придумать этот роман, поразмышлять о нем вслух, но Поль устремила на него такой пристальный взгляд, что он умолк.
— Дай мне побольше омелы.
Он осторожно повесил зеленый шар, усеянный маленькими белыми точками, и Поль протянула ему другой гвоздь. Да, война кончилась: по крайней мере для него; сегодня настоящий праздник; наступал мир, и все возвращалось: праздники, развлечения, удовольствия, путешествия, быть может, счастье и наверняка свобода. Анри развесил вдоль балки омелу, остролист, гирлянды елочного дождя.
— Ну как? — спросил он, спускаясь со стремянки.
— Великолепно. — Она подошла к елке, поправила одну из свечей. — Если опасность миновала, ты поедешь в Португалию?
— И опять не будешь работать во время путешествия.
— Полагаю, что нет.
Она в нерешительности крутила один из висевших золотых шаров, и он сказал слова, которых она дожидалась:
— Жаль, что нельзя взять тебя с собой.
— Я прекрасно знаю, что это не твоя вина. Не расстраивайся: мне все меньше хочется колесить по свету. Зачем? — Она улыбнулась. — Ждать, когда ты вне опасности, совсем не тяжело.
— Ты собираешься переодеваться? — поинтересовался он.
— Как это мило: открыть все бутылки! — Поль спускалась с лестницы мелкими шелестящими шажками.
— Фиолетовое ты решительно предпочитаешь всему остальному, — улыбнулся Анри.
— Но ты ведь обожаешь фиолетовое! — удивилась она. Он обожал фиолетовое вот уже десять лет: десять лет, это немало. — Тебе не нравится мое платье?
Симона Бовуар - Мандарины краткое содержание
Симона Бовуар - Мандарины читать онлайн бесплатно
События, описанные в книге, так или иначе связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А. Камю и Ж.-П. Сартр). Хотя основную интригу составляет ссора, а затем примирение этих двух незаурядных личностей, важное место в сюжете отведено и Анне, жене Дюбрея — в этом образе легко угадываются черты самой Симоны де Бовуар. Многое из того, о чем писательница поведала в своем лучшем, удостоенном Гонкуровской премии произведении, находит объяснение в женской судьбе как таковой и связано с положением женщины в современном мире.
Роман, в течение нескольких десятилетий считавшийся настольной книгой западных интеллектуалов, становится наконец достоянием и русского читателя.
1.0 — создание файла Alhimik
1.1 — частичная вычитка Alhimik
Симона де Бовуар.
Анри в последний раз взглянул на небо: черный хрусталь. Тысяча самолетов, взрывающих тишину, — такое даже трудно вообразить; между тем в голове с каким-то радостным гулом сталкивались слова: наступление остановлено, разгром немцев, я смогу уехать. Он свернул на углу набережной. На улицах будет пахнуть растительным маслом и апельсиновым цветом, освещенные террасы заполнятся болтающими людьми, под звуки гитар он выпьет настоящий кофе. Его глаза, руки, кожа изголодались: какой затянувшийся пост! Не спеша он поднялся по выстуженной лестнице.
— Наконец-то! — Поль сжимала его в объятиях, как после долгой, полной опасностей разлуки; за ее плечами сверкала украшенная елка, до бесконечности отражавшаяся в больших зеркалах; на столе стояли тарелки, стаканы, бутылки; у стремянки вперемешку лежали охапки омелы и остролиста.
— Ах! Расскажи поскорее.
— Заметила, какой нынче ясный вечер? Говорят о тысяче самолетов в тылу фон Рундштедта.
— Боже мой! Неужели они не вернутся?!
Сказать по правде, такая же мысль пришла в голову и ему:
— Об их возвращении пока не слышно. Поль загадочно улыбнулась.
— А я приняла меры предосторожности.
— Попросила консьержку освободить в подвале чулан, чтобы ты, в случае чего, мог спрятаться там.
— Не следовало говорить об этом с консьержкой: так вот и рождается паника.
Левой рукой, словно заслоняя сердце, Поль сжимала концы шали.
— Они могут расстрелять тебя, — испуганно произнесла она. — Мне каждую ночь чудится: стучат, я открываю и вижу их.
Застыв с полузакрытыми глазами, Поль, казалось, действительно слышала голоса.
— Этого не случится, — весело успокоил ее Анри. Она открыла глаза и уронила руки.
— Война в самом деле окончена?
— Ждать осталось недолго. — Анри поставил стремянку под большой потолочной балкой. — Давай я помогу тебе.
— Мне обещали помочь Дюбреи.
— Зачем дожидаться их прихода?
Он взял молоток; Поль коснулась его руки:
— Работать не собираешься?
— Только не сегодня.
— Я слышу это каждый вечер. Уже больше года ты ничего не пишешь.
— Не тревожься: мне хочется писать.
— Газета отнимает у тебя слишком много времени; посмотри, в котором часу ты приходишь. Я уверена, ты ничего не ел. Хочешь поесть?
Под ее взглядом, участливо обволакивавшим его, он ощущал себя бесценным сокровищем, хрупким и внушающим опасение: вот от чего он уставал. Анри влез на стремянку и принялся осторожно вбивать гвоздь: дом был далеко не новым.
— Я даже открою тебе, что именно собираюсь написать: это будет веселый роман.
— Что ты говоришь? — В голосе Поль снова засквозила тревога.
— Повторяю, что хочу написать веселый роман.
Забавно было бы тут же придумать этот роман, поразмышлять о нем вслух, но Поль устремила на него такой пристальный взгляд, что он умолк.
— Дай мне побольше омелы.
Он осторожно повесил зеленый шар, усеянный маленькими белыми точками, и Поль протянула ему другой гвоздь. Да, война кончилась: по крайней мере для него; сегодня настоящий праздник; наступал мир, и все возвращалось: праздники, развлечения, удовольствия, путешествия, быть может, счастье и наверняка свобода. Анри развесил вдоль балки омелу, остролист, гирлянды елочного дождя.
— Ну как? — спросил он, спускаясь со стремянки.
— Великолепно. — Она подошла к елке, поправила одну из свечей. — Если опасность миновала, ты поедешь в Португалию?
— И опять не будешь работать во время путешествия.
— Полагаю, что нет.
Она в нерешительности крутила один из висевших золотых шаров, и он сказал слова, которых она дожидалась:
— Жаль, что нельзя взять тебя с собой.
— Я прекрасно знаю, что это не твоя вина. Не расстраивайся: мне все меньше хочется колесить по свету. Зачем? — Она улыбнулась. — Ждать, когда ты вне опасности, совсем не тяжело.
— Ты собираешься переодеваться? — поинтересовался он.
— Как это мило: открыть все бутылки! — Поль спускалась с лестницы мелкими шелестящими шажками.
— Фиолетовое ты решительно предпочитаешь всему остальному, — улыбнулся Анри.
— Но ты ведь обожаешь фиолетовое! — удивилась она. Он обожал фиолетовое вот уже десять лет: десять лет, это немало. — Тебе не нравится мое платье?
Читайте также: