Критика гоголевского периода краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

В “Очерках гоголевского периода” Чернышевский пытался разгадать внутренний смысл противоречий Гоголя. В чем источник его художественной силы, какова степень сознательности творчества, в чем сущность духовного кризиса? Его интересует вопрос: была ли какая-то метаморфоза во взглядах Гоголя в конце жизни или же он всегда был самим собой, но его не понимали?

Как квалифицировать в привычных понятиях особенности мировоззрения Гоголя, в чем психологическая загадка его характера?

Новые, публиковавшиеся тогда материалы впервые раскрывали

поразительную картину внутренних процессов, противоречий в душе писателя. Чернышевский решительно возражал против попыток представить Гоголя писателем, бессознательно нападавшим на пороки общества. Гоголь понимал необходимость быть сатириком.

Итак, суть дела в посылках и целях Гоголя. Ясно, что обличение было средством для этих целей. Лихоимство обличали уже Кантемир, Державин, Капнист, Грибоедов, Крылов.

В чем особенность сатиры Гоголя?

Основа сатиры у Гоголя была “благодарная и прекрасная”. Это утверждение Чернышевский распространяет даже на второй том “Мертвых душ”. Более

того, хотя “Выбранные места из переписки с друзьями” легли пятном на имя Гоголя, он и здесь не мог “ни при каких теоретических убеждениях окаменеть сердцем для страданий своих ближних”.

Он был человеком “великого ума и высокой натуры”. По характеру своего творчества Гоголь – общественный деятель, поэт идеи; и в “Выбранных местах” энтузиазм его несомненен.

Может показаться, что в рассуждениях Чернышевского есть некоторая непоследовательность. С одной стороны, он подбирает из писем Гоголя, например к С. Т. Аксакову, такие заявления, как: “Внутренне я не изменялся никогда в главных моих положениях”, и утверждает, что путь Гоголя – нечто единое, писатель не изменялся, он только постепенно раскрывался. А с другой стороны, Чернышевский доказывает, что в образе. мыслей Гоголя, приведших к “Выбранным местам”, сделалась разительная перемена где-то в 1840-1841 годах.

Этому содействовал “какой-то особенный случай”, вероятно, в связи с “жестокою болезнью”.

Видимо, Чернышевского надо понимать так: перелом произошел только в смысле откровенности и полноты раскрытия взглядов, но с субъективной стороны нового в концепции Гоголя ничего не появилось. Объективно “Выбранные места”, конечно,- реакционная книга. Но в субъективном плане проповедническая идея входила в общую концепцию жизни у Гоголя и тогда, когда он создавал “Ревизора” и “Мертвые души” и когда писал “Выбранные места”.

В чем же тогда беда Гоголя как внутренне противоречивого мыслителя? Если продолжить рассуждения Чернышевского, то основа трагедии Гоголя в том, что, правильно почувствовав пророческое “назначение писателя на Руси” и необходимость иметь самому всеохватывающую концепцию жизни с ее обличительными и позитивно-утверждающими тенденциями, он оказался неподготовленным, чтобы занять такое положение. Он был плохим теоретиком не вообще (об этом свидетельствуют его дельные критические статьи), но именно теоретиком того “учительского” и всеохватывающего масштаба, каким хотел быть.

Для этого надо было решительно идти на сближение с лагерем Белинского, что критик и предлагал ему еще в письмах 1842 года.

В развитии Гоголя-писателя был свой предел. Чернышевский указывал: “Мы не считаем сочинения Гоголя безусловно удовлетворяющими всем современным потребностям русской публики, даже в “Мертвых душах” мы находим стороны слабые или по крайней мере недостаточно развитые, наконец, в некоторых произведениях последующих писателей мы видим залоги более полного и удовлетворительного развития идей, которые Гоголь обнимал только с одной стороны, не сознавая вполне их сцепления, их причин и следствий”1. Чернышевский нашел единственно верный ответ: нельзя сказать, что Гоголь не понимал того, что писал, он все понимал, и довольно широко, но не с той степенью теоретической и социально-политической последовательности, какой требовали подымаемый им острый жизненный материал и претензии быть “учителем жизни”.

Понятие “гоголевского периода” органически включало в себя и другую колоссальную фигуру, в которой как раз идеально выразились сознательные теоретические начала реалистического направления, это – Белинский. Он был для Чернышевского идеальным критиком и общественным деятелем. Для восстановления памяти о нем Чернышевский сделал больше, чем кто-либо.

Надо было снять запрет с имени Белинского, опровергнуть клевету врагов, возродить его концепцию и оценки, его критический метод.

Чернышевский подчеркивал, что он “не любит” расходиться с мнениями Белинского, он любит ссылаться на них, так как нет более справедливого авторитета, чем Белинский, “истинный учитель всего нынешнего молодого поколения”.

Критик нарисовал трогательную картину своего посещения могилы Белинского на Волковом кладбище, на которой даже не было тогда памятника (“Заметки о журналах”, июль 1856 года). А между тем везде “его мысли”, “повсюду он”, “им до сих пор живет наша литература!”

Чернышевский считал 1840-1847 годы периодом расцвета деятельности Белинского, когда его взгляды вполне сформировались и имели наибольшее влияние на русское общество. После смерти Белинского русская критика заметно ослабла. До сих пор только одна критика Белинского сохраняет свою жизненность.

Все остальные направления, либо ей противостоявшие, либо уклонявшиеся от нее в сторону, за последние годы были “пустоцветами” или “тунеядными растениями”.

Чернышевский назвал Белинского человеком “гениальным”, произведшим “решительную эпоху” в нашей умственной жизни. Он имел “стройную систему воззрений”, в которой одно понятие вытекало из другого. И нелишне было подчеркнуть, что вся его деятельность имела глубоко патриотический характер.

Система Белинского сложилась на основе важных исканий предшествующей русской критики в борьбе с враждебными реализму течениями. Чернышевский разбирал критическое наследие И. Киреевского, Шевырева, Сенковского, Н. Полевого, Надеж-дина и других предшественников и противников Белинского уже не только с точки зрения того, как они оценивали Гоголя, а с точки зрения их критической, философско-теоретической методологии, подхода к литературным явлениям вообще. Именно должной системности мышления и понимания реальности он у них и не находил.

Любопытны ракурсы, в которых Чернышевский рассматривал Белинского. Для Чернышевского всего важнее было показать целостность личности Белинского, подлинно творческий и концептуальный характер его теории реалистического искусства. Эволюция взглядов Белинского полна исканий, зигзагов, но в целом совершалась медленно, перемены в суждениях происходили незаметно.

Величайшим достоинством критики Белинского Чернышевский считал ее теоретичность, обращенность к действительности, ее общественно-социальный пафос.

Чернышевский подробно выяснял, в каких отношениях к Гегелю находился Белинский, что было благоприобретением и что уступкой идеализму с его стороны. Белинский “отбросил все, что в учении Гегеля могло стеснять его мысль”1, и сделался критиком совершенно самостоятельным. “Тут в первый раз русский ум показал свою способность быть участником в развитии общечеловеческой науки”.

С большой осторожностью, веской аргументацией Чернышевский раскрывал основные особенности эволюции Белинского, до самой смерти шедшего вперед, все более “проникавшегося живыми интересами русской действительности”3. Требования его были “очень умеренными”, но “последовательными”, высказывавшимися с “энергией”. Что касается учености Белинского, то какое может быть в ней сомнение: он, “будучи значительнейшим из всех наших критиков, был и одним из замечательнейших наших ученых”.

Опираясь на “гоголевское” направление и наследие Белинского, Чернышевский смело оценивал современную ему литературу. Ее проблематика начинала выходить за рамки прежнего опыта, обусловливаться требованиями новой эпохи.

"Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют — простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной.

Потом не знакомитесь ли вы с каждым персонажем его повести так коротко, как будто вы его давно знали, долго жили с ним вместе? Какая этому причина? Та, что эти создания ознаменованы печатию истинного таланта, что они созданы по непреложным законам творчества.

Эта простота вымысла, эта нагота действия, эта скудость драматизма, самая эта мелочность и обыкновенность описываемых автором происшествий — суть верные, необманчивые признаки творчества; это поэзия реальная, поэзия жизни действительной, жизни, коротко знакомой нам.

. Гоголь мастер делать все из ничего, что он умеет заинтересовать читателя пустыми, ничтожными подробностями. И чем обыкновеннее, чем пошлее, так сказать, содержание повести, слишком заинтересовывающей внимание читателя, тем больший талант со стороны автора обнаруживает она.

Если г. Гоголь часто и с умыслом подшучивает над своими героями, то без злобы, без ненависти; он понимает их ничтожность, но не сердится на нее; он даже как будто любуется ею, как любуется взрослый человек на игры детей, которые для него смешны своею наивностию, но которых он не имеет желания разделить. . вот настоящая нравственность такого рода сочинений. Здесь автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений; он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать."

Д. Н. Овсянико-Куликовский:

"Гоголь поражает нас разносторонностью своего художественнаго дарования и глубиною поэтическаго гения. Он был и великий мастер в области искусства образного, и вѳликий поэт-лирик, и великий художник-юморист.

Этот необыкновенный человек, одаренный изумительной поэтической гениальностыо, быль прежде всего человек необыкновеннаго исключительно сильного ума.

Великий юморист и тонкий наблюдатель пошлой стороны души и жизни человеческой, он вместе с тем был и великий лирик, в душе котораго слагались вдохновенные гимны в то время, когда еще не сошла с уст саркастическая улыбка, и глаза еще искрились веселым или лукавым юмором. В его смехе было много веселости и много грусти.

По своей душевной организации он был меланхолик и ипохондрик, но только таящий в глубине души неисчерпаемый родник добродушнаго смеха и беззаботной шутки. Но всего значительнее были противоречия его ума: это был сильный, острый, проницательный, критический ум, и в то же время это был ум мистически-настроенный, обуреваемый суеверными страхами, неспособный освободиться от гнета традиционных понятий. При огромной силе, это был ум темный и в этой своей темноте — пугливый. "
(Овсянико-Куликовский Д.Н. "Гоголь в его произведениях: к столетию рождения великого писателя. 1809-1909", 1909 г.)

"Теперь для всех ясно, что вмесше с Пушкиным, Гоголь разделяет славу истинно-народного великого художника-реалиста.

Литературная деятельность Гоголя, как известно, приняла в последние годы его жизни совсем особое направление. Художник-бытописатель превратился в моралиста-проповедника. . никакого резкого перелома, никакого кризиса его творчество не испытало, но общий характер его незаметно и постепенно изменился. Это случилось приблизительно в середине сороковых годов.

И при всей такой романтической организации духа Гоголь был одарен удивительным даром, который и составил всю красоту и все несчастье его жизни: художник обладал редкой способностью замечать всю прозаичность, мелочность, всю грязь жизни действительной.

Естественно, что при такой раздвоенности настроения и творчества художник был осужден на страдание, и не мог освободиться от тяжелого душевного разлада.

Чемь больше в Гоголе разгоралось желание помочь своим ближним в деле нравственного и общественного воспитания, темь труднее становилось ему, как художнику. И глубокой трагедгей стала жизнь этого человека."
(Котляревский Н.А., "Н. В. Гоголь. 1829-1842 : Очерк из истории рус. повести и драмы", 1908 г.)

Это была критика о творчестве Гоголя, отзывы современников о произведениях писателя.


Свою жизнь кри­тик поло­жил на алтарь слу­же­ния рус­ской лите­ра­ту­ре и пре­дал ей то исклю­чи­тель­ное зна­че­ние, какое она зани­ма­ет в миро­вой куль­ту­ре и сего­дня. Уже в 1859 году начи­на­ют изда­вать собра­ние его сочи­не­ний, кото­рое насчи­ты­ва­ет 12 томов. А в сво­их ста­тьях о твор­че­стве Пуш­ки­на, Гого­ля, Гри­бо­едо­ва, Лер­мон­то­ва он один из пер­вых раз­вил тео­рию реа­лиз­ма, осно­вой кото­рой ста­ли такие эти­че­ские прин­ци­пы, как народ­ность, соот­вет­ствие дей­стви­тель­но­сти и современность.

VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет об основ­ных вехах жиз­нен­но­го пути вели­ко­го рус­ско­го кри­ти­ка Вис­са­ри­о­на Гри­го­рье­ви­ча Белинского.

Детство и учёба в Пензенской гимназии

Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич родил­ся 11 июня 1811 года в кре­по­сти Све­а­борг (сей­час Суо­мен­лин­на, Фин­лян­дия) в семье флот­ско­го вра­ча. Его отец Гри­го­рий Ники­фо­ро­вич был сыном свя­щен­ни­ка села Белынь Пен­зен­ской губер­нии. Посту­пив в духов­ную семи­на­рию, ему, как и всем семи­на­ри­стам, по ста­рин­но­му обы­чаю было дано про­зви­ще по месту про­ис­хож­де­ния, так и появи­лась фами­лия Белын­ский. Не желая свя­зы­вать жизнь с духов­ной сфе­рой, Гри­го­рий Ники­фо­ро­вич оста­вил семи­на­рию и посту­пил в Санкт-Петер­бург­скую меди­ко-хирур­ги­че­скую ака­де­мию, отку­да был выпу­щен кан­ди­да­том хирур­гии в мор­ской гос­пи­таль в Крон­штад­те, а затем отправ­лен в кре­пость Свеаборг.

В Крон­штад­те Гри­го­рий Ники­фо­ро­вич позна­ко­мил­ся с доче­рью мор­ско­го офи­це­ра Мари­ей Ива­нов­ной Ива­но­вой, про­ис­хо­див­шей из бед­ной дво­рян­ской семьи. Вско­ре они поже­ни­лись. Кро­ме Вис­са­ри­о­на, у них были ещё дети: два сына, Кон­стан­тин и Ники­фор, и дочь Алек­сандра. Когда Вис­са­ри­о­ну испол­ни­лось пять лет, семья реши­ла вер­нуть­ся в род­ные края отца, в город Чем­бар Пен­зен­ской губер­нии, где Гри­го­рий Ники­фо­ро­вич был назна­чен уезд­ным лекарем.

Семей­ной идил­лии в доме Белын­ских не было. Как вспо­ми­на­ет сам Вис­са­ри­он и его дру­зья дет­ства, мать была жен­щи­ной раз­дра­жи­тель­ной, мало­об­ра­зо­ван­ной и не выка­зы­ва­ла осо­бой люб­ви к детям. Меж­ду супру­га­ми посто­ян­но слу­ча­лись ссо­ры и скан­да­лы. Жало­ва­ния лека­ря не хва­та­ло на нуж­ды семьи, что дава­ло ещё один повод к разногласиям.

У Гри­го­рия Ники­фо­ро­ви­ча не сло­жи­лись дру­же­ские свя­зи с жите­ля­ми Чем­бар. За пре­не­бре­жи­тель­ное отно­ше­ние к вос­крес­ным служ­бам и рели­ги­оз­ным празд­ни­кам, горо­жане счи­та­ли его воль­но­дум­цем и воль­те­рьян­цем, чем он вызы­вал к себе недо­ве­рие. Воль­те­ра Гри­го­рий Ники­фо­ро­вич дей­стви­тель­но читал, но уже крайне враж­деб­ны­ми отно­ше­ния сде­ла­лись из-за пря­мо­ли­ней­но­го и занос­чи­во­го харак­те­ра уезд­но­го лека­ря, не стес­няв­ше­го­ся выска­зы­вать всё, что он дума­ет пря­мо в гла­за пациентам.

В кон­це кон­цов, к нему ста­ли обра­щать­ся толь­ко в край­ней необ­хо­ди­мо­сти, а с появ­ле­ни­ем в Чем­ба­ре 9‑го егер­ско­го пол­ка, кото­рый имел сво­их док­то­ров, его прак­ти­ка сошла на нет. Гри­го­рий Нико­ла­е­вич стал мно­го выпивать.

Напря­жён­ная домаш­няя обста­нов­ка, посто­ян­ные скан­да­лы и при­стра­стие отца к спирт­но­му, есте­ствен­но, небла­го­при­ят­но вли­я­ли на детей. Вспо­ми­ная своё дет­ство, Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич писал:

Уже с ран­них лет буду­щий кри­тик нахо­дил покой в уеди­не­нии, про­во­дя вре­мя за книгой.

При этом Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич был люби­мым сыном отца, и внеш­но­стью, и по харак­те­ру он был похож на него. И хотя читать и писать маль­чик научил­ся не дома, а с уезд­ной вос­пи­та­тель­ни­цей, некой Ципров­ской, вовре­мя раз­гля­дев его стрем­ле­ние к зна­ни­ям и любо­зна­тель­ность, отец стал давать сыну уро­ки латин­ско­го язы­ка. Когда в 1820 году в Чем­ба­ре откры­лось уезд­ное учи­ли­ще, Вис­са­ри­он посту­пил туда.


Чем­бар­ское уезд­ное учи­ли­ще (сей­час город Белин­ский, Пен­зен­ская область)

Педа­го­ги­че­ский штаб вна­ча­ле состо­ял из одно­го смот­ри­те­ля — Авра­ама Гри­го­рье­ви­ча Гре­ко­ва, кото­рый пре­по­да­вал все пред­ме­ты. Поз­же коли­че­ство учи­те­лей уве­ли­чи­лось до двух. Неко­то­рые уро­ки стал вести Васи­лий Руба­шев­ский. Ситу­а­ция от это­го не улучшилась.

Педа­го­ги люби­ли выпить и часто остав­ля­ли детей во вре­мя заня­тий одних.

Толь­ко при­су­щая Вис­са­ри­о­ну уже с дет­ства само­сто­я­тель­ность и неве­ро­ят­ная пыт­ли­вость ума помог­ли обре­сти необ­хо­ди­мые зна­ния и раз­вить зало­жен­ные талан­ты. Об этом вре­ме­ни он вспо­ми­нал так:

В 14 лет в 1825 году Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич, окон­чив чем­бар­ское учи­ли­ще, посту­пил в пер­вый класс Пен­зен­ской муж­ской гим­на­зии, кото­рая состо­я­ла из четы­рёх стар­ших клас­сов. Пер­вые два года Вис­са­ри­он был одним из луч­ших уче­ни­ков, сре­ди гим­на­зи­стов имел попу­ляр­ность бла­го­да­ря ост­ро­умию и отста­и­ва­нию спра­вед­ли­во­сти, а сре­ди учи­те­лей обрёл ува­же­ние за ста­ра­тель­ность и увле­че­ние литературой.

Один из учи­те­лей гим­на­зии, Миха­ил Мак­си­мо­вич Попов, с кото­рым у Вис­са­ри­о­на ещё дол­гие годы после гим­на­зии сохра­ня­лись тёп­лые отно­ше­ния, рас­ска­зы­вал о Белин­ском-гим­на­зи­сте следующее:

Московский университет и литературный кружок

Несмот­ря на то что поезд­ка сто­и­ла семье боль­ших уси­лий, в авгу­сте 1829 года Вис­са­ри­он выехал в Моск­ву, кото­рая про­из­ве­ла на него силь­ное впе­чат­ле­ние. В пись­ме к род­ным он пишет:

Уже при въез­де в город не обо­шлось без курьё­за. У Вис­са­ри­о­на Гри­го­рье­ви­ча не ока­за­лось с собой мет­ри­че­ско­го сви­де­тель­ства (сви­де­тель­ства о рож­де­нии). Что это может повлечь за собой боль­шие непри­ят­но­сти, выяс­ни­лось у мос­ков­ской заста­вы, где его не хоте­ли про­пу­стить в город. К сча­стью, с ним вме­сте ехал его род­ствен­ник Вла­ды­кин, чело­век состо­я­тель­ный. Вис­са­ри­он назвал себя лаке­ем Вла­ды­ки­на и толь­ко после это­го был про­пу­щен через заставу.

Но на этом зло­клю­че­ния не закон­чи­лись. Несчаст­ный доку­мент ока­зал­ся необ­хо­дим для поступ­ле­ния в уни­вер­си­тет. В пани­ке, боясь про­пу­стить всту­пи­тель­ные экза­ме­ны и не посту­пить в этом году, Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич умо­ля­ет роди­те­лей как мож­но быст­рее при­слать необ­хо­ди­мые бумаги.

Одна­ко это толь­ко гипо­те­за, суще­ству­ет так­же вер­сия, что Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич сам поже­лал изме­нить фами­лию на более звуч­ную. Так или ина­че, уже сту­дент сло­вес­но­го факуль­те­та Вис­са­ри­он Белин­ский писал сво­им роди­те­лям в Чембар:


Мос­ков­ский уни­вер­си­тет. Худож­ник Д. Н. Афа­на­сьев. 1820‑е гг.

Зна­че­ние Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та в 1830–1840‑е годы труд­но пре­уве­ли­чить — он был цен­тром рус­ско­го обра­зо­ва­ния. Мно­гие выпуск­ни­ки тех лет ста­ли веду­щи­ми дея­те­ля­ми нау­ки и обще­ствен­но-поли­ти­че­ской жиз­ни стра­ны. На кур­се Вис­са­ри­о­на Гри­го­рье­ви­ча чита­ли лек­ции такие выда­ю­щи­е­ся лич­но­сти, как Миха­ил Гри­го­рье­вич Пав­лов и Иван Ива­но­вич Давы­дов, на заня­тие к кото­ро­му одна­жды при­шёл Алек­сандр Сер­ге­е­вич Пуш­кин. На стар­ших кур­сах начал пре­по­да­вать про­фес­сор тео­рии изящ­ных искусств и архео­ло­гии Нико­лай Ива­но­вич Надеж­дин. Посколь­ку в 1826 году кафед­ра фило­со­фии была закры­та, учё­ные пыта­лись вос­пол­нить про­бел в зна­ни­ях и на сво­их заня­ти­ях зна­ко­ми­ли слу­ша­те­лей с основ­ны­ми фило­соф­ски­ми учениями.

Как подо­ба­ет пыл­ко­му девят­на­дца­ти­лет­не­му юно­ше, Белин­ский со всей серьёз­но­стью отнёс­ся к сво­е­му про­из­ве­де­нию и воз­ло­жил на него чрез­мер­но боль­шие надеж­ды. Он верил, что тра­ге­дия непре­мен­но при­не­сёт ему день­ги для избав­ле­ния от нуж­ды и лите­ра­тур­ную сла­ву. В пись­ме к род­ным он сооб­ща­ет о сво­их планах:

После несколь­ких неудач­ных попы­ток пустить в ход тра­ге­дию, Белин­ский реша­ет­ся предо­ста­вить её в цен­зур­ный коми­тет, кото­рый состо­ял тогда из уни­вер­си­тет­ских профессоров.

Когда он вер­нул­ся через неде­лю, что­бы узнать даль­ней­шую судь­бу сво­е­го сочи­не­ния, его ждал не самый при­ят­ный ответ. Цен­зор Лев Алек­се­е­вич Цве­та­ев оце­нил рабо­ту по досто­ин­ству, но тра­ге­дия, в кото­рой осуж­да­лись кре­пост­ни­че­ские устои, вызва­ла гнев рек­то­ра Ива­на Алек­се­е­ви­ча Дви­губ­ско­го. Он назвал сочи­не­ние без­нрав­ствен­ным, бес­че­стив­шим уни­вер­си­тет. Дви­губ­ский при­ка­зал еже­ме­сяч­но достав­лять ему доне­се­ния о Белин­ском и при­гро­зил выгнать его за малей­ший проступок.

Раз­до­са­до­ван­ный Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич писал домой:


Моло­дой Вис­са­ри­он Белин­ский. Худож­ник К. А. Гор­бу­нов. 1832 год

Путь к литературной критике и «принятие действительности

Поло­же­ние дел ока­за­лось крайне небла­го­при­ят­ным, юно­ша был вынуж­ден искать любой зара­бо­ток. Сна­ча­ла это были какие-то уро­ки, потом Белин­ский попы­тал­ся пере­ве­сти фран­цуз­ский роман, но труд не при­нёс дол­го­ждан­но­го заработка.

В 1832 году Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич сбли­зил­ся с уни­вер­си­тет­ским сту­ден­че­ским круж­ком Нико­лая Васи­лье­ви­ча Стан­ке­ви­ча, кото­рый собрал вокруг себя мно­гих выда­ю­щих­ся пред­ста­ви­те­лей рус­ской моло­дё­жи. Они зани­ма­лись изу­че­ни­ем тру­дов немец­кой иде­а­ли­сти­че­ской фило­со­фии: Кант, Фих­те, Шел­линг и Гегель.

Чле­ном круж­ка был и Миха­ил Алек­сан­дро­вич Баку­нин. Белин­ский сра­зу под­пал под вли­я­ние буду­ще­го тео­ре­ти­ка анар­хиз­ма и с голо­вой погру­зил­ся в науч­ные и фило­соф­ские заня­тия. Поз­же в пись­ме Баку­ни­ну, Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич признавался:

Ста­тья про­из­ве­ла на чита­те­лей силь­ное впе­чат­ле­ние. В ней ещё чув­ство­ва­лось вли­я­ние Надеж­ди­на, кри­ти­ку­ю­ще­го роман­тизм за отвле­чён­ные меч­та­ния, и вли­я­ние круж­ка Стан­ке­ви­ча, из кото­ро­го Белин­ский почерп­нул идею лич­но­го само­раз­ви­тия, без­от­но­си­тель­но к окру­жа­ю­щей дей­стви­тель­но­сти. Тем не менее сме­лым нис­про­вер­же­ни­ем ста­рых авто­ри­те­тов и лите­ра­тур­ных кано­нов, а так­же тре­бо­ва­ни­ем к искус­ству быть народ­ным, Белин­ский внёс в кри­ти­ку совер­шен­но новый стиль повест­во­ва­ния, а искрен­но­стью и стрем­ле­ни­ем к истине взял недо­ся­га­е­мую высоту.

Из-за ухуд­ше­ния здо­ро­вья Белин­ский вынуж­ден был занять денег у дру­зей и в июне 1837 года отпра­вить­ся на Кав­каз. Он про­вёл три меся­ца в Пяти­гор­ске, его здо­ро­вье улуч­ши­лось, но Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич про­дол­жал суще­ство­вать за счёт зай­мов и не мог не тре­во­жить­ся таким поло­же­ни­ем дел, о чём сооб­щал в пись­мах дру­зьям. Осе­нью 1837 года он воз­вра­ща­ет­ся в Моск­ву в мыс­лях о реше­нии финан­со­вых проблем.

Алек­сандр Гер­цен о Белин­ском тех лет вспоминал:

Жизнь в Санкт-Петербурге и смена взглядов

Кри­тик посе­лил­ся на Гряз­ной ули­це, близ Семё­нов­ских казарм, в дере­вян­ном двух­этаж­ном доме, в кото­ром занял одну ком­на­ту. Меж­ду тем дей­стви­тель­ность сто­лич­ной жиз­ни про­из­ве­ла не самое бла­го­при­ят­ное впе­чат­ле­ние на Белин­ско­го. Он так опи­сы­ва­ет пер­вые дни пре­бы­ва­ния в городе:

С той же силой и энер­ги­ей, какой защи­щал Вис­са­ри­он Гри­го­рье­вич разум­ность дей­стви­тель­но­сти, он взял­ся обли­чать поро­ки кре­пост­но­го пра­ва, неспра­вед­ли­вость и лице­ме­рие вла­стей, а от лите­ра­ту­ры тре­бо­вать реаль­но­го опи­са­ния жиз­ни людей и правды.


Вис­са­ри­он Белин­ский. Худож­ник К. А. Гор­бу­нов. 1843 год

Последние годы жизни и письмо к Гоголю

Вес­ной 1848 года ему ста­но­вит­ся хуже.


Н. А. Некра­сов и И. И. Пана­ев у боль­но­го В. Г. Белин­ско­го. Худож­ник А. Нау­мов. 1881 год

Н. В. ГОГОЛЬ В ОЦЕНКЕ РУССКОЙ КРИТИКИ

Огромная исследовательская деятельность советских литературоведов помогла окончательно выяснить и утвердить реалистическое искусство Гоголя. Имя Гоголя ныне стоит в ряду величайших писателей мира.

В своих величайших творениях Гоголь создал всестороннюю картину жизни крепостнической России, разоблачил коренные основы полицейско-самодержавного строя, показал внутреннюю несостоятельность темных сил реакции.

Все эти стороны деятельности Гоголя были выяснены уже революционно-демократической критикой и с особенной глубиной и конкретностью раскрыты марксистской литературной наукой. Для советской литературы и советского литературоведения исключительное значение имеет изучение традиций Гоголя и критической борьбы за сатирическое, обличительное направление. Традиции Гоголя неразрывно связаны с героической борьбой за освобождение народа. Гигантский образ благородного русского писателя, верного сына русского народа, великого художника чтит все прогрессивное человечество.

Читайте также: