Комедия придворных нравов краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

В прологе Иностранец допытывается у Дворянина, кто сочинил комедию, которую вот-вот будут разыгрывать: называется несколько имен (в числе других Аламанни, Ариосто, Бембо, Тассо), а затем Дворянин объявляет, что пьесу написал Пьетро Аретино. В ней рассказывается о двух проделках, совершенных в Риме, — а этот город живет на иной манер, нежели Афины, — поэтому комический стиль древних авторов не вполне соблюден.

На сцену тут же выходят мессер Мако и его слуга. С первых слов становится ясно: сиенский юноша настолько глуп, что его только ленивый не обманет. Он с ходу сообщает художнику Андреа о своей заветной цели сделаться кардиналом и договориться с королем Франции (с папой, уточняет более практичный слуга). Андреа советует для начала превратиться в придворного, ведь мессер Мако явно делает честь своему отечеству (уроженцы Сиены считались туповатыми). Воодушевленный Мако приказывает купить книжку о придворных у уличного разносчика (слуга приносит сочинение о турках) и заглядывается на красотку в окне: не иначе это герцогиня Римская — надо ею заняться, когда будут освоены придворные манеры.

Появляются слуги Параболано — этот знатный синьор томится от любви, и именно ему суждено стать жертвой второй проделки. Стремянный Россо от души честит своего господина за скупость, самодовольство и лицемерие. Валерио с фламминио порицают хозяина за доверие к проходимцу Россо. Свои качества Россо сразу же и демонстрирует: сговорившись о продаже миног, он сообщает причетчику собора Святого Петра, что в рыбака вселились бесы, — не успев порадоваться тому, как ловко обжулил покупателя, бедняга попадает в лапы церковников.

Мастер Андреа приступает к обучению Мако. Усвоить придворные манеры нелегко: нужно уметь сквернословить, быть завистливым и развратным, злоязычным и неблагодарным. Первое действие завершается воплями рыбака, которого едва не убили, изгоняя бесов: несчастный проклинает Рим, а также всех, кто в нем живет, кто его любит и кто в него верит.

В следующих трех действиях интрига развивается в чередовании сценок из римской жизни. Мастер Андреа объясняет Мако, что Рим — подлинный бардак, фламминио делится наболевшим со стариком Семпронио: в прежние времена служить было одно удовольствие, ибо за это полагалась достойная награда, а теперь все готовы сожрать друг друга. В ответ Семпронио замечает, что сейчас лучше находиться в аду, чем при дворе.

У мастера Андреа свои радости: мессер Мако влюбился в знатную даму — Камиллу и строчит уморительные стихи. Сиенского дурачка наверняка ждет неслыханный успех при дворе, ибо он не просто болван, а болван на двадцать четыре карата. Сговорившись с приятелем Дзоппино, художник уверяет Мако, будто Камилла изнемогает от страсти к нему, но соглашается принять его только в одежде носильщика. Мако охотно меняется платьем со слугой, а нарядившийся испанцем Дзоппино кричит, что по городу объявлено о розыске шпиона Мако, который прибыл из Сиены без паспорта, — губернатор приказал оскопить этого негодяя. Под хохот шутников Мако удирает во все лопатки.

Россо приводит к хозяину Альвиджу. Сводня без труда вымогает у влюбленного ожерелье и расписывает, как томится по нему Ливия — бедняжка с нетерпением ждет ночи, ибо твердо решила либо перестать мучиться, либо умереть. Разговор прерывает появление Мако в одежде носильщика: узнав о его злоключениях, Параболано клянется отомстить бездельнику Андреа. Альвиджа поражается легковерию знатного синьора, а Россо объясняет, что этот самовлюбленный осел искренне верит, будто любая женщина должна за ним бегать. Альвиджа решает подсунуть ему вместо Ливии жену булочника Арколано — лакомый кусочек, пальчики оближешь! Россо уверяет, что у господ вкуса меньше, чем у покойников, — все с радостью глотают!

Честные слуги Валерио и Фламминио ведут горестную беседу о современных нравах. Фламминио заявляет, что решил оставить Рим — притон бесчестия и разврата. Жить нужно в Венеции — это святой город, настоящий земной рай, убежище разума, благородства и таланта. Недаром лишь там по заслугам оценили божественного Пьетро Аретино и кудесника Тициана.

Россо сообщает Параболано, что для свидания все готово, однако стыдливая Ливия умоляет поработать с ней в темноте — известное дело, все женщины поначалу ломаются, а потом готовы отдаться хоть на площади Святого Петра. Альвиджа в преддверии бурной ночи спешит повидаться с исповедником и узнает, к великой своей радости, что наставница также успела спасти душу: если старушку и впрямь сожгут, она будет Альвидже хорошей заступницей на том свете, как была на этом.

Мастер Андреа объясняет, что Мако сглупил, удрав в самый неподходящий момент, — ведь прелестная Камилла с нетерпением ждала его! Утомленный слишком долгим обучением, Мако просит переплавить его в придворного поскорее, и Андреа с готовностью ведет подопечного к магистру Меркурио. Мошенники скармливают сиенцу слабительные пилюли и сажают в котел.

Россо просит Альвиджу о маленькой услуге — напакостить ябеднику Валерио. Сводня жалуется Параболано, что негодяй Валерио предупредил брата Ливии — отчаянного головореза, который уже успел укокошить четыре десятка стражников и пятерых приставов. Но ради такого знатного синьора она готова на все — пусть братец Ливии прикончит ее, по крайней мере, можно будет забыть о нищете! Параболано тут же вручает Альвидже алмаз, а изумленного Валерио прогоняет из дома пинками. Альвиджа тем временем сговаривается с Тоньей. Булочница радуется возможности насолить мужу-пьянчужке, а Арколано, почуяв неладное, решает проследить за ретивой женой.

В ожидании вестей от сводни Россо не теряет времени даром: столкнувшись с жидом-старьевщиком, приценивается к атласному жилету и тут же сплавляет незадачливого торговца в руки стражников. Затем расторопный слуга извещает Параболано, что в семь с четвертью его ждут в доме добродетельной мадонны Альвиджи — дело сладилось ко всеобщему удовольствию.

Мессера Мако едва не выворачивает наизнанку от пилюль, но он так доволен операцией, что желает разбить котел — из опасения, как бы другие не воспользовались. Когда же ему подносят вогнутое зеркало, он приходит в ужас — и успокаивается, только взглянув в обыкновенное зеркало. Заявив, что хочет стать не только кардиналом, но и папой, мессер Мако начинает ломиться в дом приглянувшейся ему красотки, которая, разумеется, не посмеет отказать придворному кавалеру.

В пятом действии все сюжетные линии сходятся. Безутешный Валерио клянет столичные нравы: стоило хозяину проявить немилость, как челядь показала свое истинное лицо — каждый наперебой старается оскорбить и унизить. Тонья, облачаясь в одежду мужа, предается горьким размышлениям о женской доле: сколько приходится терпеть от никудышных и ревнивых мужей! Мастер Андреа и Дзоппино, желая слегка проучить Мако, врываются в дом красотки под видом испанских солдат — бедный сиенец выскакивает из окна в нижнем белье и в очередной раз спасается бегством. Арколано, лишившись штанов, с проклятиями напяливает платье жены и встает в засаду у моста.

Список литературы

Если Вам нужна помощь с академической работой (курсовая, контрольная, диплом, реферат и т.д.), обратитесь к нашим специалистам. Более 90000 специалистов готовы Вам помочь.

В прологе Иностранец допытывается у Дворянина, кто сочинил комедию, которую вот-вот будут разыгрывать: называется несколько имен (в числе других Аламанни, Ариосто, Бембо, Тассо), а затем Дворянин объявляет, что пьесу написал Пьетро Аретино. В ней рассказывается о двух проделках, совершенных в Риме, — а этот город живет на иной манер, нежели Афины, — поэтому комический стиль древних авторов не вполне соблюден.

На сцену тут же выходят мессер Мако и его слуга. С первых слов становится ясно: сиенский юноша настолько глуп, что его только ленивый не обманет. Он с ходу сообщает художнику Андреа о своей заветной цели сделаться кардиналом и договориться с королем Франции (с папой, уточняет более практичный слуга). Андреа советует для начала превратиться в придворного, ведь мессер Мако явно делает честь своему отечеству (уроженцы Сиены считались туповатыми). Воодушевленный Мако приказывает купить книжку о придворных у уличного разносчика (слуга приносит сочинение о турках) и заглядывается на красотку в окне: не иначе это герцогиня Римская — надо ею заняться, когда будут освоены придворные манеры.

Появляются слуги Параболано — этот знатный синьор томится от любви, и именно ему суждено стать жертвой второй проделки. Стремянный Россо от души честит своего господина за скупость, самодовольство и лицемерие. Валерио с фламминио порицают хозяина за доверие к проходимцу Россо. Свои качества Россо сразу же и демонстрирует: сговорившись о продаже миног, он сообщает причетчику собора Святого Петра, что в рыбака вселились бесы, — не успев порадоваться тому, как ловко обжулил покупателя, бедняга попадает в лапы церковников.

Мастер Андреа приступает к обучению Мако. Усвоить придворные манеры нелегко: нужно уметь сквернословить, быть завистливым и развратным, злоязычным и неблагодарным. Первое действие завершается воплями рыбака, которого едва не убили, изгоняя бесов: несчастный проклинает Рим, а также всех, кто в нем живет, кто его любит и кто в него верит.

В следующих трех действиях интрига развивается в чередовании сценок из римской жизни. Мастер Андреа объясняет Мако, что Рим — подлинный бардак, фламминио делится наболевшим со стариком Семпронио: в прежние времена служить было одно удовольствие, ибо за это полагалась достойная награда, а теперь все готовы сожрать друг друга. В ответ Семпронио замечает, что сейчас лучше находиться в аду, чем при дворе.

У мастера Андреа свои радости: мессер Мако влюбился в знатную даму — Камиллу и строчит уморительные стихи. Сиенского дурачка наверняка ждет неслыханный успех при дворе, ибо он не просто болван, а болван на двадцать четыре карата. Сговорившись с приятелем Дзоппино, художник уверяет Мако, будто Камилла изнемогает от страсти к нему, но соглашается принять его только в одежде носильщика. Мако охотно меняется платьем со слугой, а нарядившийся испанцем Дзоппино кричит, что по городу объявлено о розыске шпиона Мако, который прибыл из Сиены без паспорта, — губернатор приказал оскопить этого негодяя. Под хохот шутников Мако удирает во все лопатки.

Россо приводит к хозяину Альвиджу. Сводня без труда вымогает у влюбленного ожерелье и расписывает, как томится по нему Ливия — бедняжка с нетерпением ждет ночи, ибо твердо решила либо перестать мучиться, либо умереть. Разговор прерывает появление Мако в одежде носильщика: узнав о его злоключениях, Параболано клянется отомстить бездельнику Андреа. Альвиджа поражается легковерию знатного синьора, а Россо объясняет, что этот самовлюбленный осел искренне верит, будто любая женщина должна за ним бегать. Альвиджа решает подсунуть ему вместо Ливии жену булочника Арколано — лакомый кусочек, пальчики оближешь! Россо уверяет, что у господ вкуса меньше, чем у покойников, — все с радостью глотают!

Честные слуги Валерио и Фламминио ведут горестную беседу о современных нравах. Фламминио заявляет, что решил оставить Рим — притон бесчестия и разврата. Жить нужно в Венеции — это святой город, настоящий земной рай, убежище разума, благородства и таланта. Недаром лишь там по заслугам оценили божественного Пьетро Аретино и кудесника Тициана.

Россо сообщает Параболано, что для свидания все готово, однако стыдливая Ливия умоляет поработать с ней в темноте — известное дело, все женщины поначалу ломаются, а потом готовы отдаться хоть на площади Святого Петра. Альвиджа в преддверии бурной ночи спешит повидаться с исповедником и узнает, к великой своей радости, что наставница также успела спасти душу: если старушку и впрямь сожгут, она будет Альвидже хорошей заступницей на том свете, как была на этом.

Мастер Андреа объясняет, что Мако сглупил, удрав в самый неподходящий момент, — ведь прелестная Камилла с нетерпением ждала его! Утомленный слишком долгим обучением, Мако просит переплавить его в придворного поскорее, и Андреа с готовностью ведет подопечного к магистру Меркурио. Мошенники скармливают сиенцу слабительные пилюли и сажают в котел.

Россо просит Альвиджу о маленькой услуге — напакостить ябеднику Валерио. Сводня жалуется Параболано, что негодяй Валерио предупредил брата Ливии — отчаянного головореза, который уже успел укокошить четыре десятка стражников и пятерых приставов. Но ради такого знатного синьора она готова на все — пусть братец Ливии прикончит ее, по крайней мере, можно будет забыть о нищете! Параболано тут же вручает Альвидже алмаз, а изумленного Валерио прогоняет из дома пинками. Альвиджа тем временем сговаривается с Тоньей. Булочница радуется возможности насолить мужу-пьянчужке, а Арколано, почуяв неладное, решает проследить за ретивой женой.

В ожидании вестей от сводни Россо не теряет времени даром: столкнувшись с жидом-старьевщиком, приценивается к атласному жилету и тут же сплавляет незадачливого торговца в руки стражников. Затем расторопный слуга извещает Параболано, что в семь с четвертью его ждут в доме добродетельной мадонны Альвиджи — дело сладилось ко всеобщему удовольствию.

Мессера Мако едва не выворачивает наизнанку от пилюль, но он так доволен операцией, что желает разбить котел — из опасения, как бы другие не воспользовались. Когда же ему подносят вогнутое зеркало, он приходит в ужас — и успокаивается, только взглянув в обыкновенное зеркало. Заявив, что хочет стать не только кардиналом, но и папой, мессер Мако начинает ломиться в дом приглянувшейся ему красотки, которая, разумеется, не посмеет отказать придворному кавалеру.

В пятом действии все сюжетные линии сходятся. Безутешный Валерио клянет столичные нравы: стоило хозяину проявить немилость, как челядь показала свое истинное лицо — каждый наперебой старается оскорбить и унизить. Тонья, облачаясь в одежду мужа, предается горьким размышлениям о женской доле: сколько приходится терпеть от никудышных и ревнивых мужей! Мастер Андреа и Дзоппино, желая слегка проучить Мако, врываются в дом красотки под видом испанских солдат — бедный сиенец выскакивает из окна в нижнем белье и в очередной раз спасается бегством. Арколано, лишившись штанов, с проклятиями напяливает платье жены и встает в засаду у моста.

В прологе Иностранец допытывается у Дворянина, кто сочинил комедию, которую вот-вот будут разыгрывать: называется несколько имен (в числе других Аламанни, Ариосто, Бембо, Тассо), а затем Дворянин объявляет, что пьесу написал Пьетро Аретино. В ней рассказывается о двух проделках, совершенных в Риме, — а этот город живет на иной манер, нежели Афины, — поэтому комический стиль древних авторов не вполне соблюден.

На сцену тут же выходят мессер Мако и его слуга. С первых слов становится ясно: сиенский юноша настолько глуп, что его только ленивый не обманет. Он с ходу сообщает художнику Андреа о своей заветной цели сделаться кардиналом и договориться с королем Франции (с папой, уточняет более практичный слуга). Андреа советует для начала превратиться в придворного, ведь мессер Мако явно делает честь своему отечеству (уроженцы Сиены считались туповатыми). Воодушевленный Мако приказывает купить книжку о придворных у уличного разносчика (слуга приносит сочинение о турках) и заглядывается на красотку в окне: не иначе это герцогиня Римская — надо ею заняться, когда будут освоены придворные манеры.

Появляются слуги Параболано — этот знатный синьор томится от любви, и именно ему суждено стать жертвой второй проделки. Стремянный Россо от души честит своего господина за скупость, самодовольство и лицемерие. Валерио с фламминио порицают хозяина за доверие к проходимцу Россо. Свои качества Россо сразу же и демонстрирует: сговорившись о продаже миног, он сообщает причетчику собора Святого Петра, что в рыбака вселились бесы, — не успев порадоваться тому, как ловко обжулил покупателя, бедняга попадает в лапы церковников.

Мастер Андреа приступает к обучению Мако. Усвоить придворные манеры нелегко: нужно уметь сквернословить, быть завистливым и развратным, злоязычным и неблагодарным. Первое действие завершается воплями рыбака, которого едва не убили, изгоняя бесов: несчастный проклинает Рим, а также всех, кто в нем живет, кто его любит и кто в него верит.

В следующих трех действиях интрига развивается в чередовании сценок из римской жизни. Мастер Андреа объясняет Мако, что Рим — подлинный бардак, фламминио делится наболевшим со стариком Семпронио: в прежние времена служить было одно удовольствие, ибо за это полагалась достойная награда, а теперь все готовы сожрать друг друга. В ответ Семпронио замечает, что сейчас лучше находиться в аду, чем при дворе.

У мастера Андреа свои радости: мессер Мако влюбился в знатную даму — Камиллу и строчит уморительные стихи. Сиенского дурачка наверняка ждет неслыханный успех при дворе, ибо он не просто болван, а болван на двадцать четыре карата. Сговорившись с приятелем Дзоппино, художник уверяет Мако, будто Камилла изнемогает от страсти к нему, но соглашается принять его только в одежде носильщика. Мако охотно меняется платьем со слугой, а нарядившийся испанцем Дзоппино кричит, что по городу объявлено о розыске шпиона Мако, который прибыл из Сиены без паспорта, — губернатор приказал оскопить этого негодяя. Под хохот шутников Мако удирает во все лопатки.

Россо приводит к хозяину Альвиджу. Сводня без труда вымогает у влюбленного ожерелье и расписывает, как томится по нему Ливия — бедняжка с нетерпением ждет ночи, ибо твердо решила либо перестать мучиться, либо умереть. Разговор прерывает появление Мако в одежде носильщика: узнав о его злоключениях, Параболано клянется отомстить бездельнику Андреа. Альвиджа поражается легковерию знатного синьора, а Россо объясняет, что этот самовлюбленный осел искренне верит, будто любая женщина должна за ним бегать. Альвиджа решает подсунуть ему вместо Ливии жену булочника Арколано — лакомый кусочек, пальчики оближешь! Россо уверяет, что у господ вкуса меньше, чем у покойников, — все с радостью глотают!

Честные слуги Валерио и Фламминио ведут горестную беседу о современных нравах. Фламминио заявляет, что решил оставить Рим — притон бесчестия и разврата. Жить нужно в Венеции — это святой город, настоящий земной рай, убежище разума, благородства и таланта. Недаром лишь там по заслугам оценили божественного Пьетро Аретино и кудесника Тициана.

Россо сообщает Параболано, что для свидания все готово, однако стыдливая Ливия умоляет поработать с ней в темноте — известное дело, все женщины поначалу ломаются, а потом готовы отдаться хоть на площади Святого Петра. Альвиджа в преддверии бурной ночи спешит повидаться с исповедником и узнает, к великой своей радости, что наставница также успела спасти душу: если старушку и впрямь сожгут, она будет Альвидже хорошей заступницей на том свете, как была на этом.

Мастер Андреа объясняет, что Мако сглупил, удрав в самый неподходящий момент, — ведь прелестная Камилла с нетерпением ждала его! Утомленный слишком долгим обучением, Мако просит переплавить его в придворного поскорее, и Андреа с готовностью ведет подопечного к магистру Меркурио. Мошенники скармливают сиенцу слабительные пилюли и сажают в котел.

Россо просит Альвиджу о маленькой услуге — напакостить ябеднику Валерио. Сводня жалуется Параболано, что негодяй Валерио предупредил брата Ливии — отчаянного головореза, который уже успел укокошить четыре десятка стражников и пятерых приставов. Но ради такого знатного синьора она готова на все — пусть братец Ливии прикончит ее, по крайней мере, можно будет забыть о нищете! Параболано тут же вручает Альвидже алмаз, а изумленного Валерио прогоняет из дома пинками. Альвиджа тем временем сговаривается с Тоньей. Булочница радуется возможности насолить мужу-пьянчужке, а Арколано, почуяв неладное, решает проследить за ретивой женой.

В ожидании вестей от сводни Россо не теряет времени даром: столкнувшись с жидом-старьевщиком, приценивается к атласному жилету и тут же сплавляет незадачливого торговца в руки стражников. Затем расторопный слуга извещает Параболано, что в семь с четвертью его ждут в доме добродетельной мадонны Альвиджи — дело сладилось ко всеобщему удовольствию.

Мессера Мако едва не выворачивает наизнанку от пилюль, но он так доволен операцией, что желает разбить котел — из опасения, как бы другие не воспользовались. Когда же ему подносят вогнутое зеркало, он приходит в ужас — и успокаивается, только взглянув в обыкновенное зеркало. Заявив, что хочет стать не только кардиналом, но и папой, мессер Мако начинает ломиться в дом приглянувшейся ему красотки, которая, разумеется, не посмеет отказать придворному кавалеру.

В пятом действии все сюжетные линии сходятся. Безутешный Валерио клянет столичные нравы: стоило хозяину проявить немилость, как челядь показала свое истинное лицо — каждый наперебой старается оскорбить и унизить. Тонья, облачаясь в одежду мужа, предается горьким размышлениям о женской доле: сколько приходится терпеть от никудышных и ревнивых мужей! Мастер Андреа и Дзоппино, желая слегка проучить Мако, врываются в дом красотки под видом испанских солдат — бедный сиенец выскакивает из окна в нижнем белье и в очередной раз спасается бегством. Арколано, лишившись штанов, с проклятиями напяливает платье жены и встает в засаду у моста.

Стр. 193. Великому кардиналу Тридентскому. — Имеется в виду Бернард де Глофе, секретарь императора Максимили­ана. В 1514 году он стал епископом Тридентским, а в 1529 году получил кардинальский сан. Славился своим меценатством, в частности покровительствовал Пьетро Аретино. Умер в 1539 году.

. сатанинскую природу Лютера. — Мартин Лютер (1483— 1546) — один из вождей Реформации. В устах правоверных католиков XVI века Лютер приравнивался к сатане, антихри­сту и т. п. Отнюдь не страдая католическим фанатизмом, Аре­тино тем не менее был противником Реформации.

. короля Римского. — В данном случае — папы римского, духовного главы всех католиков и светского владыки Папской области.

Стр. 194. . лучшего синьора, чем король Фердинанд. — Имеется в виду Фердинанд I, младший брат императора Карла V; с 1558 по 1564 год — германский император. Фердинанд был родоначальником младшей линии Габсбургов.

Стр. 196. . великого Антонио де Лейва. — Антонио де Лейва (1481—1536) — испанский полководец, стяжавший славу в войнах Италии против Франции Людовика XII, а затем Фран­циска I.

Божественная маркиза Пескара — Вероника Гамбара (ум. 1556), супруга Джиберти X, государя Корреджо. Одна из обра­зованнейших женщин своего времени, обладавшая незауряд­ным поэтическим талантом. Ее стихи неизменно просматривал кардинал Бембо.

Луиджи Аламанни (1495—1556) — известный итальянский поэт и дипломат, находившийся на службе у французского короля Франциска I. Одно из самых знаменитых его сочине­ний — аллегорический диалог между петухом (галльским) и орлом (австрийским), написанный к посрамлению Австрии.

Стр. 197. Мольца — Франческо Мария Мольца (1498—1544), популярный в свое время итальянский поэт, которого совре­менники охотно сравнивали то с Гомером, то с Вергилием, то с Платоном.

. Бембо, отца Муз, коего я должен был бы назвать в пер­вую голову. — Пьетро Бембо (1470—1547) — авторитетнейший итальянский поэт, гуманист конца эпохи Возрождения.

Ипполито Медичи (1490—1535) — сын Дж. Медичи, карди­нал с 1529 года; был отравлен в 1535 году своим братом Алес­сандро. Покровительствовал художникам и поэтам (в частно­сти, Мольца).

Гвидиччоне — Дж. Гвидиччоне (1480—1541), итальянский поэт, культивировавший главным образом идиллию и сонет. Видный деятель папского двора.

Так это. Риччо. — Вероятнее всего, автор имеет в виду Бартоломео Риччо Брусасорги из Сиены, поэта и художника, много работавшего для театра.

. quce pars est (лат.) — . которая есть часть ее.

Бакканский лес — лес неподалеку от Рима на берегу одно­именного озера (по дороге в Витербо).

. распинает Петрарку и в своих комментариях застав­ляет его говорить такое. — Во времена Аретино мода на Петрарку и петраркизм была чрезвычайной. Новые толкова­ния появлялись как грибы. Только за период между 1526 и 1541 годами появилось около двадцати объемных комментари­ев. В смысле филологическом эти комментированные издания представляли настоящее бедствие. Еще и теперь коммента­торы Петрарки не могут разобраться до конца в той путанице, которая была привнесена в те годы. Аретино в своей оценке был совершенно прав.

Тассо — Бернардо Тассо (1493—1569), итальянский поэт, отец великого Торквато Тассо.

. князя Салернского за его внимание. — Князь Салерн­ский — первый покровитель Бернардо Тассо (ум. 1568).

Стр. 198. . доброту короля Франциска — то есть Фран­циска I (1494—1547), короля Франции. Несмотря на кратко­временную вражду, Аретино часто пользовался щедростью французского короля, предпочитавшего иметь Аретино союз­ником, а не врагом.

. герцога Александра и маркиза дель Васто, и Клаудио Рангоне. Максимилиано Стампа. — Перечисляются имена тогдашних магнатов, с которыми Аретино был так или иначе связан.

. Лотарингского. Медичи. Тридентского. — Чтобы не порочить их имени кардинальским званием, Аретино, облича­ющий в этой комедии нравы папской столицы и папского дво­ра, еще раз подчеркивает этой репликой свое отрицательное отношение к церковникам. Величие перечисленных его покро­вителей не в том, что они имеют кардинальскую мантию, а в высоте и благородстве их души (понятно, по отношению к автору).

. один из тех Акурсиев или Сарапиков. —Трудно сказать, в кого точно здесь метит Аретино. Комментаторы Аретино полагают, что под Акурсием он подразумевал Мариантело Аккорсо, неаполитанского эрудита, пользовавшегося располо­жением императора Карла V и выполнявшего всевозможные его дипломатические поручения в разных странах Европы. Кто такой Сарапико — не ясно.

Стр. 199. Напомню вам, что он побывал в руках у испан­цев. — Речь идет о взятии и разграблении Рима испанцами под командованием коннетабля Бурбонского в 1527 году. Счи­тается, что Рим пострадал не столько от нашествия варваров, сколько от цивилизованных католиков-испанцев.

Caput (л а т.) — голова, глава.

Стр. 203. Sic fata volunt (л а т.). — Так хочет судьба.

Война турок в Венгрии! — Далее (до реплики Мако) пере­числяются события, волновавшие зрителей пьесы Аретино: оккупация почти всей Венгрии турками; проповеди Мартина Лютера; предстоящий Вселенский Собор, об открытии кото­рого говорили с начала XVI века (открылся же он только в 1545 г. под названием Тридентского); церковная реформа в Англии, начатая Генрихом VIII; визит императора Карла V к папе Павлу III в Риме в 1536 году; переход трансильванского воеводы Иоганна на сторону султана Солеймана; разграбление Рима в мае 1527 года испанцами; осада Флоренции (1529) прин­цем Оранским, преследовавшим цель восстановить . власть Медичи; встреча в Марселе папы и Франциска I, которая при­вела к браку Генриха (второго сына короля Франциска I) и Екатерины Медичи.

Стр. 207. Пойдем в Бельведер. — Бельведер — сад в Ватика­не, откуда открывается панорама Рима.

Кампо-ди-Фьори — площадь в средневековом Риме (и на­звание квартала), расположенная неподалеку от Тибра.

Стр. 208. . собиралась на свою винью. — Виноградники и сады на холмах вокруг Рима, служившие местом для галант­ных встреч.

. viro domino (л а т.) — мужчине, хозяину.

Altaria fumant (лат.) — дымят алтари.

Стр. 210. Ты за кого? За Колонна или Орсини? — Две знат­ные римские семьи, веками враждовавшие друг с другом.

Стр. 212. . обедню Святого Григория. — Считалось, что Св. Григорий обладал способностью изгонять дьявола из одержи­мых

. in adjuterium Altissimi (лат.) — пред ликом Всевышнего.

Et homo factus est (лат.) — и человек был сотворен.

Стр. 213. Et in virtute tua salvum mefac. Aqua santa (л а т.). — Во имя добродетели спаси меня. Святая вода.

In ignem aoternum (лат.) — в вечном огне.

Conculcabis leonem et draconem (лат.) — повергнешь льва и дракона.

Стр. 216. . totum continens (л а т.) — все продолжается.

Стр. 217. Hanc tua, Penelope. и далее две пространные сти­хотворные цитаты. — Аретино смеется над итальянскими сочинителями, которые любили нагромождать строки из латинских авторов, преимущественно из Вергилия.

Ago vobis gratia (лат.) — благодарю вас.

Стр. 218. . он исправился после того, как Христос покарал его руками испанцев. — Инвектива против папского Рима, не требующая пояснений. Замечательно то, что она вложена в уста простого рыбака.

Стр. 220. Пойдемте посмотрим на Кампо-Санто, на обе­лиск, на Святого Петра. — То есть на достопримечательно­сти Рима.

А потом пойдем по мосту Сикста и по всем римским бар- дакам. — Речь идет о районе, прилегающем к Тибру, славив­шемся злачными местами.

Стр. 221. Laudamus te, benedicimus te (лат.) — возносим тебе хвалу, благословляем тебя.

Et in terra pax bonae voluntatis (лат.) — и на земле мир людям доброй воли.

Osanna in excelsis (лат.) — осанна в небесах.

Стр. 224. Больница Санто Спирито — букв.: больница Свя­того Духа; по-видимому, одна из римских богаделен.

Стр. 225. Однако ведь о Медичи рассказывают чудеса. — Очередное восхваление дома Медичи, с которым Аретино был связан многие годы.

Повар кардинала Понцетта. — Понцетта — епископ Фло­ренции, возведенный папой Львом X в кардинальский сан, за который, впрочем, епископ уплатил 60 тысяч золотом. Умер Понцетта в 1527 году в возрасте 96-ти лет и славился своим воздержанием в еде.

Стр. 226. . завещал папе Льву. — Несомненно, что речь идет о папе Льве X Медичи (1513—1521 гг.).

Санта Мария ин Портико — одна из стариннейших и кра­сивейших церквей в Риме.

. банк Агостино Киджи — старейший и знаменитейший банк в Европе. Здание банка существует и ныне.

Стр. 230. Venite, adoremus (л а т.) — приходите, помолимся.

Чинотто, и Касио. и Марко из Лоди — третьеразрядные поэты, современники Аретино, деятельность которых не оста­вила в итальянской поэзии ни малейших следов.

Salve, regina. (лат.) — да возрадуйся, Богородица.

. et fiat voluntas tua, omnia vincit amor (лат.) — да будет твоя воля, ибо любовь все победит.

Стр. 234. Якопо Этерно. — Кого имеет тут в виду Арети­но — неизвестно.

Coecus non judicat de coloris (л а т.). — Слепые не судят о цвете (красках).

Стр. 236. Страмботто — поэтическая форма итальянской любовной лирики.

. смелей самого Дезидерия, который смеялся, пока его терзали клещами. — Речь идет, вероятно, о Св. Денисе Ареопагите, заживо сожженном в 95 году в Афинах.

Стр. 240. Хозяин наобещал своему Россо все титулы, которые граждане Норга или Тоди дают своим посланни­кам. — Суть этой реплики в следующем: Норга и Тоди — два маленьких старинных городка Папской области, — по тради­ции, наделяли своих представителей самыми пышными титу­лами.

Стр. 242. Хоть от похвал такого человека. (и далее вся реплика Валерио). — Речь, вероятно, идет о художнике Россо (однофамильце персонажа комедии), которого щедро поддер­живал король Франциск I. Очевидно ревнивое отношение Аре­тино к Россо, осыпанному милостями монарха.

Стр. 243. . сердечные привередники, которые все время что-то бормочут о всяких герцогинях. — Тут явный намек на Клемана Маро и некоторых других французских поэтов, которые в своей лирике выставляли себя влюбленными в Мар­гариту Валуа (сестру Франциска I).

. уже помолилась Святому Юлиану. — Считалось, что молитва, вознесенная Св. Юлиану, приносит всяческое счастье и благополучие.

Стр. 251. . граф Гвидо. великодушная синьора Арджентина. — Аретино перечисляет известнейших владетельных особ Италии XVI века, которые выплачивали ему пенсию. Графиня Арджентина — сестра Гвидо, возлюбленная Франциска I.

Ипполито Медичи. — Кардинал Ипполито Медичи выка­зывал Аретино особенное благоволение и особенную щедрость.

Возможно, я отправлюсь в Венецию. (и далее). — Харак­терный для Аретино панегирик Венеции, оказавшей автору гостеприимство и явившейся для него надежным убежищем от врагов.

Стр. 252. . разговора о Гаспаро Контарини. — Гаспаро Контарини (1483—1542) — известный венецианский дипломат XVI века, выполнявший ответственнейшие поручения, о чем Аретино и говорит в следующей реплике.

Джамбаттиста Мемо. — Здесь и далее Пьетро Аретино перечисляет именитых людей Венеции, с которыми он был связан личной дружбой. Большинство из них не фигурирует даже в самых подробных энциклопедиях. Откровенная демон­страция домашних привязанностей и антипатий была харак­терной для литературного обихода эпохи.

Недаром изумительный Микеланджело с изумлением рас­хваливал портрет феррарского герцога. — Речь идет о тициа­новском портрете Эрколе д’Эсте, который император Карл V привез в 1535 году с собой в Рим, где его и видел Микеланджело.

А Пордононе. — Речь идет о Д.-А. Личинно (Пордононе), ученике Джорджоне, сопернике Тициана. Пордононе был осы­пан милостями Карла V, герцога Феррарского и других владе­тельных особ. Он умер в 1540 году, отравленный завистника­ми. Между прочим, Пордононе (как и Тициан) написал портрет Пьетро Аретино.

Стр. 256. Достойный Якопо Сансовино променял Рим на Венецию у и поступил мудро. — Якопо Сансовино (Татти; 1479—1570) — знаменитый итальянский скульптор и архитек­тор. Прижизненная слава его соперничала со славой Мике­ланджело.

Стр. 257. И замолчу я лишь тогда, когда хотя бы двое из них по доброте и щедрости сравняются с королем Фран­ции. — То есть с Франциском I, щедрым покровителем Пьетро Аретино.

Стр. 258. . письма от монсеньора де Баиф. — Лазар де Баиф (ум. 1547) — отец поэта Антуана де Баиф. На француз­ской дипломатической службе выполнял ответственные пору­чения (в Италии, Германии). Ему принадлежат несколько работ по археологии; писал плохие ученые стихи.

. синьору Альвиджи Гритти. — По всей вероятности, речь идет о Луиджи Гритти, итальянском авантюристе XVI века, не только перешедшем на службу к турецкому султану, но и при­нявшем магометанство.

К нему поехал бы и сам Пьетро Аретино, когда б король Франциск не приковал его к себе золотой цепью и когда б великодушный Антонио де Лейва не обогатил его золотыми сосудами и денежными наградами. — Пьетро Аретино хвастает подарком Франциска I (см. портрет Аретино работы Тициана, где эта золотая цепь выписана со всем тщанием), а также рас­положением к нему наместника Карла V в Италии Антонио де Лейва.

Стр. 261. . in visibilium (л а т.) — на виду у всех.

Даже в Колизее, когда там представляют Страсти Господни. — В эпоху Возрождения Колизей использовался для спектаклей религиозного театра.

Exempli gratia (лат.) — чтобы привести пример.

Стр. 264. . dextram patris cceli ccelorum (лат.) — по правую руку от Небесного Отца.

Стр. 266. Pilolarum Romanae Curiae sunt dulciora (л а т.) — слаще пилюль римской курии.

. domine mi (л а т.) — господин мой.

Dico vobis, dulciora sunt Curiae Romanae pilolarum (л а т.) — говорю вам, они слаще пилюль римской курии.

Nego istam (лат.) — отрицаю (ее).

A progresus herbis, et in verbis, sic inquit, totiens quotiens aliquo cortigianos diventare volunt, pilolarum accipere necessita­tis est (лат.) — тот, кто хочет стать придворным, должен гло­тать пилюли.

Вы ученее самого Роланда. — Издевка, которой Мако не замечает.

Стр. 268. In Colocut (л а т.) — в разговоре.

. sine timore influxi (л а т.) — без боязни.

Стр. 269. . dominus dominantium (л а т.) — владыка владык. Стр. 270. . in te, Domine, speravi (л а т.) — надеемся на Тебя, Господи.

Стр. 275. Gratia plena! Dominus tecum. (л а т.) — Испол­ненная красота! Господь с тобой.

Benedicta tu (лат.) — Благословенна ты.

. in mulieribus (лат.) — в женах.

. et benedictus ventris tuis (лат.) — да будет благословен плод чрева твоего.

. пипс et in hora (л а т.) — теперь и отныне.

. mortis nostrae (лат.) — нашей смерти.

Стр. 276. Pater noster (л а т.) — Отче наш.

. qui es in coelis. sanctificetur nomen tuum. in coelo et in ter­ra. (л а т.) — который на небесах. да святится имя Твое. на небесах и на земле.

. рапет nostrum quotidianum da nobis hodie. (л а т.) — хлеб наш насущный даждь нам днесь.

Debita nostra debitoribus. sic nos dimitti mus (л а т.) — и остави нам долги наши яко и мы оставляем должникам нашим.

Et пе nos inducas. in tentatione. (л а т.) — и не введи нас в искушение.

. sed libera nos a malo (л а т.) — но освободи нас от зла.

Vita dulcedo (л а т.) — сладость жизни.

Стр. 277. Lagrimarum valle. a te suspiramus. clementes et flentes (л а т.) — в юдоли слез. воздыхаем. вопиющие и стра­ждущие.

Стр. 278. . кажется скорее родом из Бергамо, чем из Сиены. — Дело в том, что бергамское наречие считалось во времена Аретино наиболее грубым, изобилующим крепкими, непристойными выражениями.

Стр. 281. . не будешь носить красного клейма на груди. — Евреи принуждены были носить на груди специальную крас­ную отметину.

. с таким клеймом вас можно принять за испанцев. — Речь, вероятно, идет о каких-то нашивках на испанской воен­ной форме.

Стр. 284. Commendo spiritum теит! (л а т.) — Тебе, Господи, вверяю свою душу!

Стр. 285. Al tandem (лат.) — наконец.

. тюрьму Корте Савелла. — На месте крепости Савелла, выстроенной на древнеримских развалинах.

Стр. 301. . как мне было не посмеяться над мессером Филиппо Адимари. — Во времена Льва X с легкой руки Рафа­эля в большую моду вошли археологические раскопки. Увле­чение было повальным, все рыли, искали и забавлялись тем, что воровали найденное друг у друга. Филиппо Адимари (XVI в.) — аристократ, из знатной флорентийской семьи, дав­шей нескольких кардиналов.

Читайте также: