Кочетов журбины краткое содержание

Обновлено: 07.07.2024

Известный роман Всеволода Кочетова (1912-1973) посвящен рабочему классу, династии кораблестроителей, судьба которых связана с заводом. Жизнь семьи Журбиных прослеживается на протяжении трех поколений, выявляя основополагающую идею о непрерывном духовном росте рабочего класса в ходе революционной борьбы и строительства социализма, о гражданском и нравственном становлении личности в процессе труда.

6 час 39 мин назад

9 час 35 мин назад

25 дней 13 час 38 мин назад

о книге: Мила Вернер - Старшая. Предназначение
Книга простооо клааааасссс. Давно не читала такую эмоциальную книгу, очень чувственно. Жду продолжения.

о книге: Илья Бородин - Несуществующий обыватель
Какой умник придумал хренову тучу глупых под жанров у фэнтези и разбросал все книги. Теперь хрен что найдешь.

о книге: Делия Росси - Помощница лорда Хаксли
Вообще не похоже на автора. Словно она была в депрессии и ей захотелось розовых сладостей прям литрами. Дочитала только потому что купила книгу.

Последние владыки Тефхена
Ольга Тишина

Попаданка и Король, или Волшебная пекарня "Сердце Дракона"
Вера Радостная

Кочетов Всеволод - Журбины краткое содержание

Кочетов Всеволод - Журбины слушать онлайн бесплатно

Кочетов Всеволод - Журбины - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно, автор Кочетов Всеволод, исполнитель Юрова Лариса

Кочетов Всеволод слушать все книги автора по порядку

Кочетов Всеволод - Кочетов Всеволод - Журбины отзывы

Отзывы слушателей о книге Кочетов Всеволод - Журбины, исполнитель: Юрова Лариса. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.

Двигатель

Сегодняшнему читателю надо напомнить, что в те годы литературные журналы выходили миллионными тиражами и опубликованные в них вещи обсуждались по всей стране.

Краткая биография. Кочетов Всеволод Анисимович

Русский советский прозаик. Занимал консервативно-просоветские позиции.

Родился Всеволод Кочетов в городе Новгород (сейчас Великий Новгород) 4 февраля 1912 года в большой семье. В Новгороде прошло его детство, здесь он учился до 15 лет.

В 1927 году Всеволод Кочетов вынужден был уехать из Новгорода в Ленинград к старшему брату. В 1931 году в Ленинграде Кочетов окончил сельскохозяйственный техникум, несколько лет работал в деревне агроном. Также работал на судостроительной верфи.

В годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945 годов сотрудник газет Ленинградского фронта.

В 1975 году решением Новгородского облисполкома одна из улиц города названа именем В.А. Кочетова. В 1977 году в Новгороде прошли первые Кочетовские чтения. С тех пор лишь в Великом Новгороде они проводятся один раз в пять лет — в день рождения писателя. В 1984 году в Новгороде воздвигнут гранитный бюст В.А. Кочетова работы скульптора Б.В. Едунова. Ушёл из жизни 4 ноября 1973 года.

Итак, кто же они — главные герои романа?

Едет по Советской России хитрый автофургон с четырьмя иностранными людьми. Все они негодяи, все они не те, за кого себя выдают. Во-первых, это итальянец Умберто Карадонна, бывший русский аристократ и бывший эсэсовец, а ныне владелец пансиона в Италии. Во-вторых, Уве Клауберг, ещё один бывший эсэсовец, а ныне уважаемый профессор загадочных наук. В-третьих, голубоглазая американка Порция Браун, потомственная проститутка русского происхождения, агент ЦРУ и специалист по русской литературе. В-четвёртых, Юджин Росс, ещё один американец русского происхождения, то ли Зелёный Берет, то ли фотограф. По официальной версии весёлый квартет должен собирать материалы для альбома по русскому искусству. Но в реальности — это ударный отряд Холодной войны. Они приехали растлевать, развращать, спаивать советскую молодежь. Враг, разбитый на полях сражений, приготовился нанести коварный удар с тыла.

Или вот ещё эпизод из книги, когда к присланному из Лондона Карадонне-Сабурову, итальянцу русского происхождения, тайно сочувствующему России, пришёл Генка Зародов, уже обработанный Клаубергом:

«— Молодой человек, — как-то разом он заговорил с ним на ты, — я тебе задам вопрос: чего же ты хочешь? Чего? Ответь!

— Ты хочешь, — не замечая его протеста, продолжал Сабуров, — чтобы началась новая война, чтобы вы потерпели в ней поражение и к вам наводить порядки ворвались бы какие-нибудь неоэсэсовцы, неогитлеровцы — неважно, какой национальности — снова ли немцы или кто другой.

— Я вас не понимаю, господин Карадонна! — Генка тоже встал.

«…Прошу вас внимательно выслушать меня. Это будет несколько утомительно, может быть, но необходимо. Возможность атомных и водородных ударов по коммунизму, с которыми носятся генералы, с каждым годом становится всё проблематичней.

На свой удар мы получим такой же, а может быть, и более мощный удар, и в ядерной войне победителей не будет, будут одни покойники. Точнее, пепел от них. Новых, более мощных, разрушительных средств для ведения войны на уничтожение коммунизма, и в первую очередь Советского Союза, мы пока не имеем. Да, кстати, их, может статься, никогда и не будет. Но независимо, будут они или не будут, а покончить с коммунизмом мы обязаны. Мы обязаны его уничтожить.

Может быть, вы надеялись на стихийное восстание кулаков, как русские называли своих богатых крестьян? Но кулаков коммунисты успели раскулачить, и вам достались одни обломки — на должности сельских старост, полицаев и иных подсобных сил. Вы надеялись на старую интеллигенцию? Она уже не имела никакого влияния. Она растворилась в новой рабоче-крестьянской интеллигенции да и сама давно переменила свои взгляды, поскольку коммунисты создали ей все условия для жизни и работы. Вы надеялись на политических противников большевизма — троцкистов, меньшевиков и прочих? Большевики своевременно их разгромили, рассеяли. Да, собственно, что я рассуждаю за вас! Вы ни о чём этом и не думали. Ваши секретные документы свидетельствуют об одном: уничтожай и уничтожай.

«…Работа идёт со всех направлений и всем направлениям. Они, коммунисты, были всегда необычайно сильны идеологически, брали над нами верх незыблемостью своих убеждений чувством правоты буквально во всём. Их сплочению способствовало сознание того, что они находятся в капиталистическом окружении.

Это их мобилизовывало, держало в напряжении, в готовности ко всему. Тут уж ни к чему не прицепишься, никак не подберёшься. Сейчас кое-что обнадеживает. Мы исключительно умело использовали развенчание Сталина. Вместе с ниспровержением Сталина нам удалось… Но это потребовало, господа, работы сотен радиостанций, тысяч печатных изданий, тысяч и тысяч пропагандистов, миллионов и миллионов, сотен миллионов долларов.

«…Россия ещё полна фанатиков. Это и старые, и средние, к сожалению, и молодые. Они ничего не уступят. Ни религией, ни накопительством, ничем этим их не взять. Возможно одно: компрометация таких в глазах широкого народа. Со многими удалось покончить тем, что их объявили сталинистами, взяв для этого термин, остроумно придуманный в своё время господином Троцким.

— А на самом-то деле они сталинисты или нет? И что это такое? И в чём тут криминал — быть сталинистом? Разве сам Сталин не был марксистом, революционером, большевиком? Во всей писанине по этому поводу я толком так и не разобрался.

— Какое это имеет значение, синьор Карадонна! Сталинист — не сталинист! Важно, что с помощью этого термина он скомпрометирован.

— Нет, нет, мне важно понять, мисс Браун. Вы специалист, кремленолог, вы должны знать. Что, у сталинистов своя, особая программа? Она противоречит общей программе большевиков?

Фактически Кочетов проводит мысль, что среди большевиков не всё были большевиками.

Почему Кочетов понимал, что после ухода Сталина жизнь Союза прекратится?

Кочетов будучи, в первую очередь, мыслителем, понимал к чему ведёт действующая политика власти. Художественным образом он мог представить дальнейшую судьбу советской жизни, и все его подозрения оказались точными. Кочетов был одним из тех верных коммунистов, которые даже под прицелом могли отстоять свою точку зрения.

Его не раз смешивали с грязью либералы и демократы, он почему-то не мог найти себе место среди них. Вероятно, его честность и принципы не дали ему приспособиться, как это сделали многие в своё время. Например, стоит вспомнить того же Солженицына, который выступал в роли марионетки в руках коллективного Запада, который же в свою очередь и планировал развал СССР. Кочетов не смог предать взгляды. Свою правду он смог принести и в наше современное общество.

Н.С.Хрущёв и Ю.В.Андропов

Но почему партийная номенклатура была против данного романа?

В.Кочетов и А.Солженицын

Потому что тоже зашёл, по мнению партийных функционеров, слишком далеко.

Кочетов в своём романе обрушился не только на либералов. Он сильно задел и почвенников. По его мнению, творцы типа Ильи Глазунова и Владимира Солоухина призывали вернуться к лаптям и приносили обществу не меньший вред, чем иные прогрессисты. Но немалая часть партаппарата тоже не жаловала ни Глазунова, ни Солоухина, и вообще была готова чуть ли не запретить деревенщиков.

Демичева, похоже, напугали не разоблачения либералов и почвенников и уж тем более не критика еврокоммунизма. Страх у него вызвало совсем другое. Кочетов вольно или невольно замахнулся на партийный аппарат, подняв опаснейшую тему перерождения партийной элиты и чиновничества. Вот что встревожило всесильный секретариат ЦК КПСС.

Но наши главные партийные идеологи с этим были отчасти согласны. Они не спорили с тем, что Кочетов всегда стоял на крайних консервативных позициях.

В подготовленной нашим Главлитом сводке интересно другое. Никто из иностранцев всерьёз не коснулся затронутой Кочетовым крайне важной темы перерождения советской партийной номенклатуры. А это оказалось правящей верхушке на руку.

Борьба идей, по мнению западных критиков, оказалась в романе не подкреплена сильными героями, и это вскоре ослабило интерес к произведению Кочетова. Эффект воздействия на умы был ослаблен. И поэтому роман перестал нести для советского руководства какую-либо угрозу.

Фактически, Кочетов затронул проблему конца советской власти после смерти Сталина, возможно сам того не понимая или, по крайней мере, не говоря об этом прямо. Фактически в СССР троцкисты пришли к управлению страной и это стало началом деградации СССР, которая закончилось развалом страны, осуществленным троцкистами в союзе с либералами и другими политическими кланами.

Проблема соединения науки и искусства

Советский Союз объективно развивался опережающими темпами в общекультурном и научно-техническом аспектах по отношению к капиталистическим странам. Тем не менее культура в целом и её составные части — наука и образование обладали серьёзным пороком: они не могли обеспечить независимость государства на высших приоритетах обобщённых средств управления. Фактически весь комплекс философско-обществоведческих дисциплин, психология были извращены под давлением марксизма, биология и медицина также пошли по тупиковому пути.

Вследствие извращённости комплекса наук о человеке и человеческом обществе в СССР был неизбежен разлад между ними и художественным творчеством во всех видах искусств. Тем не менее этот разлад сыграл свою положительную роль, потому что в толпо-элитарном обществе искусство опережает развитие науки и люди искусства предчувствуют то, что в науке пока не открыто.

Консервативное направление культуры переходного периода в СССР к социализму идеологически это — перманентные революционеры марксисты-психтроцкисты, а художественно стилистически — всевозможный авангардизм-абстракционизм, как выражение психтроцкизма. Иными словами, в психтроцкизме не было конфликта между его социологической наукой и искусствами. Но был конфликт между психтроцкизмом и жизнью, вследствие чего истинные искатели новых форм и средств выражения в искусстве смысла Жизни, устремлённые в будущее, в этой среде не выживали, примером чему В.В.Маяковский, ещё в дореволюционные годы снискавший известность в качестве авангардиста-футуриста, а также и многие другие, кого затравили деятели РАПП и ему подобных объединений революционных деятелей искусств. Ставя знак равенства между оппозиционной большевикам политической фракцией в ВКП (б), возглавляемой Л.Д.Бронштейном (Троцким), и авангардизмом в послереволюционном искусстве, большевистское руководство СССР во главе с И.В.Сталиным не ошиблось, хотя многие деятели искусств и тогда, и сейчас не понимали и не понимают причин неприятия авангардизма большевиками и целей его подавления.

Большая семья

Послесловие

Как Всеволод Кочетов пытался спасти советскую культуру, но обнаружил пустоту

Всеволод Кочетов, 1964

Текст: Игорь Гулин

Сталинист

Затем настала брежневская эпоха, культурные баталии хрущевского времени ушли в прошлое. Казалось, Кочетов должен был торжествовать над загнанными в угол оппонентами. Но новому режиму, делавшему ставку на умеренность и конформизм, радикальные консерваторы были нужны так же мало, как радикальные прогрессисты. В середине 1960-х Кочетова начали убирать с ответственных постов. Вскоре он взялся за свой главный роман.

Всеволод Кочетов и министр культуры СССР Екатерина Фурцева на XXIV съезде КПСС, 1971

Роман

Фабула этого романа, если вкратце, такова: британское издательство New World отправляет в Советский Союз экспедицию для подготовки альбома древнерусского искусства. В ее состав входят бывший эсэсовец, участник неонацистского движения, садист и маньяк Уве Клауберг, американская славистка и ценная работница ЦРУ Порция Браун, фотограф Юджин Росс (активист НТС и, возможно, спецназовец США) и пожилой итальянец Умберто Карадонна, он же — Петр Сабуров, эмигрант, когда-то соблазненный обещаниями немцев очистить Россию от большевизма, участвовавший в походе на Ленинград, а теперь оплакивающий свое предательство.

Сабуров, единственный настоящий искусствовед в группе, отвечает за профессиональное прикрытие. Остальные потихоньку плетут свои козни, окучивают души и тела представителей советской богемы, а также проверяют старую агентуру. Им противостоят сознательный инженер Самарин, метущаяся интеллектуалка Ия и писатель консервативных взглядов Булатов.

Вокруг центральных героев — целый паноптикум: декадентствующие художники и наглые поэты, коллекционеры и фарцовщики, завравшиеся молодые ученые, развращенные дети директоров, левые ревизионисты, подпольные дельцы, беспринципные самиздатчики. Как и положено в большом романе, десятки линий сплетаются в единое полотно — панораму жизни советских 1960-х.

Заговор

Сейчас мы представляем себе культурные битвы эпохи главным образом глазами либеральных шестидесятников и художников подполья. В романе Кочетова можно увидеть взгляд другой стороны. Тут мелькают Синявский и Даниэль, Окуджава, Бродский и еще десятки фигур оттепельного канона. Все они сознательные или несознательные агенты огромной сети, ведущей подрывную работу по разрушению советского строя. Сетью этой тайно и властно управляют западные спецслужбы. С ними, в свою очередь, сотрудничают уверенно поднимающие голову неонацисты и остатки белоэмигрантского движения. Планы их разнятся: у одних в мечтах всемирный капитализм, у других — новый Рейх, третьи хотят вернуть царя, а заодно свои особнячки и лавочки. Но все они больше всего на свете жаждут сокрушить большевизм.

Война

Метод

В конце 1960-х социалистический реализм сталинского образца был в сущности мертвым стилем, в котором работали только глубоко вторичные писатели. Кочетов пытается оживить его шоковой терапией. Он доводит метод до предела, но одновременно подрывает его изнутри.

Настойчиво артикулируя принадлежность книги неосталинистской прозе, ее герои на протяжении многих страниц рассуждают о силе и правде соцреалистического метода. Следуя сложившейся в 1930-х модели, все они (за исключением сугубо отрицательных и одного абсолютно положительного) проходят трансформацию из сырого материала в настоящих людей — обретают классовую сознательность и готовность к участию в общем будущем. Однако эта трансформация здесь мало похожа на трудовую закалку, а больше напоминает религиозное обращение — страшное откровение истины. В книге Кочетова есть и трудовые будни, и военные подвиги, но гораздо больше ночных блужданий, посиделок со скандалами и объяснений на разрыв души.

Классический соцреализм был эрзацем большого русского романа. Любой советский писатель мечтал вернуть его к корням — написать нечто грандиозно-классическое, и Кочетов здесь не исключение. Удивительно то, что, оживляя соцреализм, он действовал по формалистской формуле литературной эволюции, вместо отцов обращаясь к дядьям. Точнее вместо деда, почитаемого в сталинском каноне Толстого, он прибегает к деду двоюродному — полуотверженному Достоевскому, откровенно используя изобретенную последним модель, соединяющую конспирологический детектив и экстатический роман идей.

Читайте также: