Книга смеха и забвения милан кундера краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
Мы все в плену застывшего взгляда на то, что есть важное, а что — незначительное, мы с тревогой приглядываемся к этому важному, в то время как незначительное тайком, за нашей спиной, ведет свою герилью, которая в конце концов изменит мир и нас, неподготовленных, застигнет впрасплох. (с) М. Кундера "Книга смеха и забвения"
Я люблю те книги, которые застигают меня врасплох. Пусть даже при этом шокируют. Главное - чтобы они реально заставляли пересматривать мою систему ценностей, разбивали границы условностей, заставляли перетряхивать мои приоритеты, разрушали стереотипы. И даже неважно, изменится ли у меня в итоге что-то в мировоззрении или я останусь при прежних своих мнениях, главное - чтобы исчезло у меня ощущение замыленности, чтобы пропала оскомина, которую порой вызывает всё происходящее вокруг нас.
И, конечно, в первую очередь такое воздействие на меня оказывает литература постмодернизма. Я не большой знаток этого направления, читаю постмодернистов не так часто, но отношусь к каждой книге, как правило, с большим любопытством и с большой благодарностью. И сейчас скажу почему.
А вот вторая.
При моей огромной любви к классике хочу отметить, что я во время чтения классической литературы (особенно русской) проявляю себя все же ярко выраженным потребителем. Я жадно впитываю в себя все мысли, чувства, эмоции, наставления, которые так и льются на меня со страниц произведения. Да, я могу соглашаться или не соглашаться, но все это как-то неактивно, более в роли зрителя, созерцателя, слушателя.
А с постмодернистской литературой не забалуешь. Она тебя с первых же страниц вшвыривает в само произведение, где тебя начинает колбасить, швырять от стены к стене, постоянно заставляет сопоставлять, вспоминать, догадываться, перелистывать текст к началу, перечитывать, проводить параллели, да еще и время от времени лазить по словарям, справочникам или, на худой конец, гуглить в поисках доп.информации, необходимой для полного понимания текста. Уфф.
Ой как тяжело читать постмодернистские произведения. Как в тренажерном зале день провести.
За это и люблю такое чтение.
Ну а теперь, чувствуя, что вы меня уже проклинаете за то, что пока ни слова о самой книге не сказано, я заявлю следующее:
всё, что написано выше о постмодернизме и моем отношении к нему, до единого слова относится к роману Милана Кундеры "Книга смеха и забвения" (кстати, а вы в курсе, что и в имени, и в фамилии ударение падает на первый слог?).
Автор, судя по различным статьям, публикациям и интервью, не очень-то приветствует то, что его относят к постмодернистскому направлению. Я же, наряду со многими критиками, с удовольствием ему это звание присваиваю.
Книга состоит из 7 новелл ("вариаций" - как определяет форму сам автор), практически не связанных сюжетно (а некоторым покажется, что и идейно, - настолько всё неявно, как и всё у постмодернистов). В основе каждой "вариации" - бытовые зарисовки, реальные исторические факты, фантасмагорические ситуации (хм, один вечер поэтов чего стоит), аллюзии на литературу и музыку, бесконечные метафоры. Всё это замешано на элементах публицистики, где голос автора четок и понятен.
Итогом этого замеса является пестрая мозаика, вполне легко читаемая по форме и при этом для многих не очень удобоваримая по содержанию. И это тоже можно отнести к признакам постмодернизма.
Я сказала, что идейная связь всех новелл может показаться для многих скрытой и непонятной, но здесь я все-таки слукавила: идейная связь - в названии романа.
Эти два понятия - "смех" и "забвение" возведены Кундерой в ранг философских понятий, на которых пусть и не зиждется наша жизнь, но которые играют в ней или сцепляющую, или разрушительную роль. В романе эти два явления (которые в реальной жизни мы никогда бы, думаю, и не воспринимали как явления равного ранга) пропитывают каждую сцену, каждую зарисовку.
И "смех, и "забвение" представляются нам и на уровне частном, личном, и на уровне политическом, историческом. И смех здесь не легкий повод ухохотаться во время чтения книги. Он, скорее, вызовет скрежет зубов и тоску (как, к примеру, в обличительных монологах автора, направленных против тоталитаризма) или (как, например, в сценах похорон Пасселя или массового совокупления у Барбары) обнажит неприглядность человеческой жизни в принципе (что, безусловно, понравится далеко не каждому читателю). В романе Кундеры "смех" = "насмешка", насмешка судьбы, насмешка бытия.
Сила человека/государства - в памяти. Я так прочитала главный мессидж Кундеры.
Значение памяти на личном уровне раскрывается прежде всего через образ Тамины (героини одной из "вариаций", чешки-эмигрантки, потерявшей любимого мужа), которая перебирает в голове всё дорогое, что оставлено в прошлом (эта тема мне понравилась очень-очень! стремление сохранить каждую мелочь и сильнейшие переживания по поводу невозможности этого - как это понятно и знакомо!).
Я не могу сказать, что у меня к данному роману равно восторженное отношение. К примеру, фантасмагорическая сцена "Тамина и дети" вызвала у меня неприятие, граничащее с отвращением. Но, пожалуй, только это и вызвало мои негативные эмоции. Все остальное заставляло думать и благодарить автора за повод посмотреть на жизнь с непривычного ракурса.
Многие обвиняют Кундеру в чрезмерном увлечении темой секса. Я же это считаю настолько вторичным, если не третичным, что, спустя два дня после прочтения, уже и не помню этих сцен. На мой взгляд, его ироничность, порой издевка, которые сквозят в описании сексуальных действий героев, очень явно показывает отсутствие у Кундеры намерения написать порнографический роман.
Итак, из всех трех прочитанных мною книг Кундеры (еще были "Бессмертие" и "Невыносимая легкость бытия") считаю "Книгу смеха и забвения" самой сложной, но и. быть может. самой нужной для прочтения.
Простите, что так много написала (дочитал ли кто-нибудь до конца. ). И это только часть мыслей, которые блуждают в голове после прочтения книги. Не верите? Прочитайте сами - увидите, а может, и сами напишете еще больше.
"Каждый человек страдает при мысли, что он исчезнет в равнодушной вселенной неуслышанным и незамеченным, а посему сам хочет превратиться во вселенную слов.
Но, когда однажды (и это будет скоро) во всех людях проснётся писатель, настанут времена всеобщей глухоты и непонимания"(с) М. Кундера "Книга смеха и забвения"
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
Рассказы и эссе (частично мемуарного плана) объединены под одной обложкой и названы романом. Ничего общего с романом все это не имеет, а название для этой книги совершенно не соответствует содержанию. Скорее — это книга о сексе и политике, и при том крайне мрачная — смеха там совсем немного. После прочтения некоторых рассказов Кундеры возникает ощущение, что чешские коммунисты совершенно правильно преследовали писателя. Есть в нем что-то антисоциальное — то он кого-то изнасиловать хочет, то его заносит в какую-то педофилию. … На обложке книги изображено невесть что — то же можно сказать и о содержании книги: политика, секс и полный мрак — все перемешано и сильно взболтано. Полученный продукт к употреблению не пригоден.
Пожалуй, наиболее глубокое и лирическое произведение Кундеры, написанное в тяжелые для автора годы. В виде нескольких разрозненных новелл автор раскрывает широкую гамму человеческих чувств переданных через смех и забвение. Здесь и любовь к родине и просто любовь, интеллект и ограниченность, личность и толпа. Его герои всегда в пути, кто-то в поисках смысла жизни, кто-то - простого человеческого счастья. Автор вместе со своими героями пронес смех через лишения коммунистического режима, утрату родины, и прошел с ними весь путь вплоть до полного забвения боли и обид.
Этот роман представляет собой собрание эссе или коротких рассказов, в которых разворачивается жизнь персонажей. Главный герой довольно тяжелая и сложная личность - сам автор Кундера, а так же Тамина. В некотором смысле книгу можно назвать автобиографичной, и Кундера описывает в главах свое ощущение свои взгляды на историю и исторические события. Размышления на тему любви и злобы, мести и злопамятности, ангелов и демонов, чистого и светлого и вместе с тем темного и тяжелого, исторические повествования о жизни Чехии и о Праге.
Издание выпущено на газетной бумаге, обложка мягкая и цветная, клееный переплет.
Соглашусь с предыдущим рецензентом в том, что "Книга смеха и забвения", написанная на шесть лет раньше основного творения Кундеры, "Невыносимой лёгкости бытия", во многом предвосхищает его.
Роман кое в чём автобиографичен - порой кажется, что герои Кундеры существовали в реальности, что он знал каждого из них, как близкого друга. В конце одной из частей есть даже почти интимный выкрик, который можно принять за авторский: "Я знаю, где-то есть Сара, еврейская девушка Сара, моя сестра Сара, но где мне найти ее?" - интернет-источники при поверхностном осмотре молчат о семье Кундеры, встречается только упоминание о его отце. И даже это удивительно, учитывая, что пан Милан рьяно следит за любой проникающей в печать информацией о своей личной жизни, а французские издания его книг содержат ровно два предложения биографической справки стандарта "родился в Чехии тогда-то, с такого-то года живёт во Франции". По сравнению с этим информационным вакуумом российские издания прямо-таки изобилуют сведениями.
Но вернёмся к самой книге. Действительно - та же ненависть к России, советскому режиму, коммунистам и пр., однако, на мой взгляд, не столь убедительно обоснованная. Кундера "упоминает", что в 1945 году русская армия окончательно удалила немецкую с территории Чехословакии, после чего последняя вновь обрела независимость, однако акцента на этом факте предпочитает не делать и совершенно не принимает во внимание, что, не случись в 45м году на территории его родной страны факта проявления героизма российских солдат, Чехия вообще перестала бы существовать, и речь шла бы уже вовсе не о потере самобытной национальной культуры, а о геноциде как таковом.
И тем не менее. Кундера в тексте романа ведёт себя как злобный, циничный, обижающийся на жизнь человек. Автор в книге присутствует в гораздо большей степени, чем это, казалось бы, необходимо. И книга не очень-то и оправдывает в конечном итоге своё название. Да, она о смехе и забвении, но самих смеха и забвения в ней практически нет. Количество постельных сцен порой начинает удручать. Но даже несмотря на это, прочитать книгу будет не лишним, ибо крупицы информации к размышлению в ней не так уж и трудно отыскать - они буквально лежат на поверхности.
Добавлю начало первой части "Утраченные письма".
Он стирал ее из альбома своей жизни не потому, что не любил ее, а потому, что любил.
Если человек заявляет о том, что он понял полностью произведение Кундера, то вы можете быть точно уверены в одном - перед вами стоит сам Господь, который решил снизойти до своих созданий, и посмотреть как мы тут живем. Не перебили ли еще друг друга за религиозные, территориальные или другие конфликты, которые возникают с того самого момента, когда первая "разумная обезьяна" в руку палку, которая и сделала из нее человека разумного.
Или это сумасшедший, который оказался в плену собственных идей, и этого человека надо пожалеть. Наверное. А может быть и восхититься, так как порой яркие миры не таких как мы странных прохожих оказывается куда ярче и интересней самых новых компьютерных игр, которые обещают необычные ощущения и великолепную визуализацию. Не верьте им друзья - они просто ходят продать свою продукцию как можно большему количеству покупателей.
Винить их за это нельзя : ) Все мы хотим кушать, и некоторые из нас на полном серьезе считают свои отзывы здесь личным блогом. А некоторые могут даже похвастаться вполне так серьезными цифрами выводов денег, которым может позавидовать рядовой клерк, который часами горбатится на ненавистной работе ради того, чтобы иметь возможность купить себе кусок хлеба и выпить кружку горячего чая.
В этом сборнике историй (а их будет 7) автор предлагает нам посмеяться от души вместе с его персонажами, но читатель может прочувствовать на себе строку из книги:
Существует два вида смеха, и у нас нет слова, которым можно было бы их различить.
Какой смех от прочтения будет у вас? Искренний и светлый, или горький с нотками едва уловимой истерии, так как в этих карикатурах и зарисовках на нашу с вами жизнь мы можем узнать сами себя? Не буду вводить в заблуждение - это не типичное художественное произведение с логичными персонажами и общим сюжетом.
И даже не сборник отдельных историй, которые связаны незримо одной общей нитью. Странный сборник, легкий слог, много иронии над человечеством и странное ощущение послевкусие от этого смеха, который предлагает нам автор. Сама атмосфера текста заставляет погружаться в эти непонятные и полные тайн истории, в которых можно найти повод не только для шутки, но и для осознания своей жизни и своего места в реальности под названием планета Земля.
Так что пробуйте, и возможно, что обрящете : )
Аннотация к книге "Книга смеха и забвения"
"Книга смеха и забвения" Милана Кундеры, автора романов "Невыносимая легкость бытия", "Вальс на прощание", "Бессмертие", вышла на чешском языке в 1978 году. Это следующее после романа "Шутка" (1967) обращение писателя к теме смеха. В различных сюжетах этой потрясающей книги область смешного распространяется на "серьезные материи", обнажая трагическую изнанку жизни. Это произведение Милана Кундеры впервые публикуется в России. Перевод сделан Н. Шульгиной специально для настоящего издания.
Перевод с чешского Н. Шульгиной.
Я даже не буду пытаться рассуждать на тему того, что
Прости меня Кайл, но если что я сегодня и понял, так это то, что мне ничего непонятно : ) Есть у меня определенные мысли по поводу прочтенного сборника, но собрать эту кашу воедино мне кажется очень сложной задачей, практически неразрешимой. Поэтому просто пройдемся по моим эмоциям и впечатлениям.
я знаю , что есть взгляды, которым ни один человек не может противиться: например, взгляд, брошенный на автомобильную катастрофу или на чужое любовное письмо.
Первое, что бросается в глаза, это жесткий постмодернизм во всей его красе. Если честно, то я очень много лет приучал себя к подобному жанру, выросший на более классической литературе, где есть четкий сюжет, центральные герои, и обязательно яркие злодеи. Ну и чтобы в конце все было хорошо, и все были счастливы. Ну или чтобы читатель выплакал все свои глаза от пронзительной драмы, которая наполняет текст произведения.
вся жизнь человека среди людей не что иное, как битва за чужое ухо.
Кундера - это нечто невообразимое. Яркое, расширяющее сознание читателя, и заставляющее мыслить в непривычных рамках бытийности. Ну или это я один такой избранный, и у меня настолько специфичное восприятие его произведений. Да, не все из них я смог осознать, некоторые мне показались приторными, а то и просто странными. Да зачем далеко ходить. Даже в рамках этого сборника, чьи рассказы сплетаются в единое повествование мне понравились отнюдь не все рассказы.
Стало быть, кто такая Ева, по словам самой же Евы? Ева веселый охотник за мужчинами. Но она охотится за ними не ради замужества. Она охотится за ними так, как мужчины за женщинами.
В книге нет привычного четкого сюжета - истории сплетаются едино по формату повествования, по атмосфере текста и идеям, которые кочуют из одной сцены в другую. И если быть честным, то все-таки Кундера немного обманул своих читателей, обещая нам возможность от души посмеяться. Да, его персонажи действительно способны на эти эмоции, и иногда мы даже можем "увидеть" этого собственными глазами.
…борьба человека с властью – это борьба памяти с забвением.
Но смеются ли они от того, что счастливы на своем жизненном пути? Спорное заявление, и разобраться в нем я предлагаю вам самостоятельно.
Если вы выйдете из ряда, вы снова можете в него встать. Ряд - это открытое образование. Но круг замыкается, и в него нет возврата
Смею предположить лишь то, что в этой книге автор пытался поднять несколько насущных для его времени (да и для нашего тоже) вопросов. Например? Ностальгия или воспоминания по важным для писателя или его героев местам, по тоскующему времени беззаботной юности или ощущения иллюзорной свободы. Будут здесь и советские танки, вошедшие в Чехию в 1968 (он периодически поднимает этот вопрос во многих своих произведениях. Практически во всех, если я все правильно заметил).
Он мечтал убежать куда— нибудь, где он мог бы соткать собственную историю, один, по— своему и без пригляда любящих глаз. Впрочем, он даже не стремился к тому, чтобы соткать какую-либо историю, он просто хотел быть один.
Не обойдется и без культурологических вопросов, будь то сложности написания мирового шедевра, который оставит после себя вечную память о создателе такого памятника, и о тяжести сотворения музыки, способной вывернуть наизнанку человеческую душу. Многие сферы нашей цивилизации в самом широком смысле этого слова найдут свое пристанище в сборнике.
Да, я знаю, вам непонятно, о чем я говорю, ведь красота давно погибла. Она исчезла под слоем шума — шума слов, шума машин, шума музыки, шума букв, — в котором мы постоянно живем. Красота затоплена, как Атлантида. После нее осталось только слово, чей смысл год от году все менее вразумителен.
Короче говоря, пробуйте, решайте и делитесь своими впечатлениями, если прочитали или бросили после нескольких рассказов, а то и строк : )
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Книга смеха и забвения"
Описание и краткое содержание "Книга смеха и забвения" читать бесплатно онлайн.
Книга смеха и забвения
В феврале 1948 года вождь коммунистической партии Клемент Готвальд вышел на балкон пражского барочного дворца, чтобы обратиться с речью к сотням тысяч сограждан, запрудивших Староместскую площадь. Это была историческая минута в судьбе Чехии.
Рядом с Готвальдом, окруженным соратниками, находился Клементис. Шел снег, холодало, а Готвальд стоял с непокрытой головой. Заботливый Клементис снял свою меховую шапку и надел ее на голову вождя.
Отдел пропаганды размножил в сотнях тысяч экземпляров фотографию балкона, на котором Готвальд в барашковой шапке, окруженный соратниками, говорит с народом. На этом балконе началась история коммунистической Чехии. Любой ребенок знал эту фотографию по плакатам, учебникам и музейным экспозициям.
Четырьмя годами позже Клементис был обвинен в измене и повешен. Отдел пропаганды незамедлительно удалил его из истории и, разумеется, из всех фотографий. С той поры на балконе Готвальд стоит уже один. Там, где некогда был Клементис, теперь только голая стена дворца. От Клементиса осталась лишь шапка на голове Готвальда.
1971 год. Мирек говорит: борьба человека с властью — это борьба памяти с забвением.
Так он пытается оправдать то, что его друзья называют неосмотрительностью: он тщательно ведет дневники, собирает письма, делает заметки на всех собраниях, на которых идет речь о настоящем положении вещей и решается вопрос о дальнейших действиях. Он объясняет им: я ничем не нарушаю Конституцию. Прятаться и ощущать себя виноватым — было бы началом поражения.
Неделю назад, работая со строительной бригадой на крыше новостройки, он посмотрел вниз и почувствовал головокружение. Покачнувшись, ухватился за неукрепленную балку; она сорвалась, и его пришлось высвобождать из-под нее. На первый взгляд ранение выглядело ужасно, но затем, убедившись, что это всего лишь обычный перелом руки, он не без удовлетворения подумал о нескольких предстоящих свободных неделях, когда он наконец сумеет завершить дело, для которого до сих пор не находил времени.
Но прежде всего надо было поставить точку в истории со Зденой. Он пытался дозвониться в ее город, что в ста километрах от Праги, но безрезультатно. Зря потерял четыре дня. Только вчера ему удалось поговорить с ней. Она обещала ждать его нынче после обеда.
Семнадцатилетний сын Мирека считал, что с загипсованной рукой он не сможет вести машину. И вправду, это оказалось непросто. Сломанная рука болталась на перевязи у груди беспомощно и без всякого проку. Каждый раз, когда приходилось переключать скорость, он отпускал руль.
Он встречался со Зденой двадцать пять лет назад, и о той поре у него сохранилось лишь несколько воспоминаний.
Как-то раз она явилась к нему, утирая платком глаза и шмыгая носом. Он спросил, что случилось. Она объяснила ему, что вчера умер в России один большой человек. Некий Жданов, Арбузов или Мастурбов. Судя по количеству пролитых слез, смерть Мастурбова потрясла ее больше смерти собственного отца.
Могло ли вообще такое случиться? Уж не нынешняя ли его ненависть придумала эти рыдания по Мастурбову? Нет, это было на самом деле. Конечно, и то правда, что непосредственные обстоятельства, делавшие ее рыдания искренними и настоящими, нынче уже ускользали от него, и воспоминание сделалось неправдоподобным, точно карикатура.
Все сохранившиеся о ней воспоминания были такого же рода. Однажды они вместе возвращались на трамвае из квартиры, где впервые познали друг друга. (Со странным удовлетворением Мирек обнаружил, что об их любовных встречах он забыл начисто и не смог бы восстановить в памяти ни одного их мгновения.) Она сидела в уголке на скамейке, крупная, сильная (по сравнению с ней он был маленький и хрупкий), трамвай дребезжал, и ее лицо было мрачным, замкнутым и на удивление старым. Он спросил ее, отчего она такая молчаливая, и услышал в ответ, что она не удовлетворена их любовной близостью. Сказала, что он спал с ней, как интеллигент.
Что Здена имела в виду, обвиняя его, что он спал с ней, как интеллигент?
Так или иначе, но она была не удовлетворена им, и подобно тому, как сумела наполнить некое абстрактное отношение (отношение к неведомому Мастурбову) самым конкретным чувством (материализованным в слезах), и самому конкретному действию смогла придать абстрактный смысл, а для своей неудовлетворенности найти политическое обозначение.
Он смотрит в зеркальце заднего обзора и понимает, что за ним неотрывно следует легковушка. Он никогда не сомневался в том, что за ним установлена слежка, но до сих пор они соблюдали искусную осторожность. С сегодняшнего дня дело коренным образом изменилось: они хотят, чтобы он знал о них.
Примерно в двадцати километрах от Праги посреди поля высится ограда, а за ней — авторемонтные мастерские. Там у него хороший знакомый, который сможет заменить ему неисправный стартер. Перед въездом, перегороженным шлагбаумом в красно-белую полосу, он остановился. Возле шлагбаума стояла толстая тетка. Мирек подождал, пока она откроет проезд, но тетка все смотрела на него и не двигалась с места. Он посигналил, но результат был тот же. Он выглянул из окна. Тетка сказала: — А вас еще не забрали?
— Нет, меня еще не забрали, — ответил Мирек. — Вы можете поднять шлагбаум?
Она еще с минуту равнодушно смотрела на него, а потом, зевнув, пошла в будку. Рассевшись там за столом, она больше не удостаивала Мирека даже взглядом.
Он вышел из машины и, обойдя шлагбаум, направился в мастерскую, чтобы найти знакомого механика. Тот, вернувшись вместе с Миреком, сам поднял шлагбаум (тетка по-прежнему безучастно сидела в будке), и Мирек смог въехать во двор.
— Ну видишь, а все потому, что ты без конца мельтешил в телеке, — сказал механик. — Любая баба с лица тебя узнаёт.
— А это кто? — спросил Мирек.
Как выяснилось, вторжение русской армии, захватившей Чехию и повсеместно навязывавшей свое влияние, в корне изменило жизнь этой женщины. Видя, что люди, занимавшие более высокие должности, чем она (а все кругом занимали более высокие должности, чем она), по самому ничтожному наговору лишаются власти, положения, работы и хлеба насущного, распалилась и сама начала доносить.
— Почему же она по-прежнему торчит в будке у шлагбаума? Ее что, так и не повысили в должности?
Автомеханик улыбнулся: — Она и до пяти тебе не сосчитает. Как ее повысить? Они только и могут, что снова подтвердить ее право наушничать. В этом вся ее награда. — Подняв капот, он занялся мотором.
Вдруг Мирек осознал, что в двух шагах от него стоит человек. Он оглядел его: на нем были серый пиджак, белая рубашка и коричневые брюки. Над толстой шеей и отекшим лицом волнились уложенные седые волосы. Он стоял и смотрел на автомеханика, пригнувшегося под открытым капотом.
Автомеханик вскоре тоже заприметил его и, выпрямившись, спросил: — Вы кого-нибудь ищете?
Мужчина с толстой шеей и уложенными волосами ответил: — Нет, я никого не ищу.
Убийство Альенде быстро перекрыло воспоминание о русском вторжении в Чехословакию, кровавая резня в Бангладеш заставила забыть об Альенде, война в Синайской пустыне заглушила стенания Бангладеш, бойня в Камбодже заставила забыть о Синае и так далее и так далее — вплоть до полного забвения всех обо всем.
Во времена, когда история двигалась еще медленно, ее немногочисленные события легко запоминались и создавали общеизвестный фон, на котором разыгрывались захватывающие сцены приключений из частной жизни. Сейчас время движется быстрым шагом. Историческое событие, за ночь забытое, уже назавтра искрится росой новизны, и потому в подаче рассказчика является не фоном, а ошеломляющим приключением, которое разыгрывается на фоне общеизвестной банальности частной жизни.
На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Книга смеха и забвения"
Книги похожие на "Книга смеха и забвения" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Читайте также: