Истомин живун краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

Имя Ивана Григорьевича Истомина — писателя, гражданина связано с тридцатыми годами, когда на Ямале зарождались письменность и национальная интеллигенция малых народностей. Он и стал первым певцом Ямальского Севера. Тема его творчества: тундра, быт обских жителей, самобытная культура малых народностей.. .
Сегодня Ямал открыл свои кладовые Приполярного Урала, огромны его запасы нефти и газа. Но на благо ли это пойдет людям, не поставит ли природную среду на грань катастрофы? Многое зависит от нас, от уровня нашей духовности, знания истории и уважения ямальской земли.
Не опоздать бы ямальским литераторам уловить эти процессы и отразить их, подхватить эстафету, которую достойно пронес Иван Григорьевич Истомин.

Методические приёмы: рассказ учителя, аналитическое чтение, объяснение теоретических вопросов, беседа по вопросам, использование межпредметных связей (история).

Эпиграф урока: Человек не является ни ангелом, ни зверем, но, к несчастью, тот, кто хочет стать ангелом, становится зверем. Б.Паскаль.

Ход урока

Утопия – .
Роман-утопия – .
Ментальность – .
Антиутопия – .

Слово учителя об особенностях северной ментальности, о формировании и взращивании на территории северо-западной Сибири особого, местного утопизма (экологического).

Две трети 20 века прошли в России под знаком построения утопии, которая стала едва ли не важнейшим идеологическим постулатом советской власти. Коммунизм, всеобщее счастье, равенство, справедливость – все эти утопические идеи вошли в плоть и кровь нескольких поколений людей, живших в пределах Советского Союза. Поэтому не удивительно, что эти идеи были восприняты молодыми культурами Севера с энтузиазмом и продержались здесь дольше, чем где бы то ни было на просторах Евразии.

Но не только привнесённые идеи определили утопический характер ряда произведений писателей из числа коренных народов Севера. На здешней почве сформировался и усиленно взращивался особый, местный утопизм, который можно было бы назвать экологическим.

Утопия даёт определённую установку на изменение общества к лучшему.
Обладает критической функцией, отталкивается от негативной реальности.
Предугадывает некоторые черты будущего, пусть даже и негативные (прогностическая функция).
Выполняет конструктивную функцию (мечта, идеал так или иначе оказывают влияние на реальный ход развития).
Утешает и вселяет надежду на лучшее будущее (психотерапевтическая функция).

Пояснения учителя.

Однако все эти положения и выводы стали общепонятными и очевидными лишь к концу 20 столетия. Необходимы были страшные катаклизмы прошедшего века, войны, ссылки, концлагеря и тоталитарные режимы, чтобы эти истины мало-помалу утвердились в сознании образованной части нашего общества.

Просмотр иллюстраций или слайдов, изображающих эпоху 20 века.

Демонстрация репродукции портрета И.Истомина.

Краткие биографические данные писателя (выступления учащихся).

Этот роман, видимо, следует признать первым произведением большой эпической формы, написанным ямальцем о Ямале.

Прототипы главных героев.

-Как относятся жители Мужей к идее переезда своих односельчан?
-Кому принадлежат наиболее здравые суждения?
-В чём суть проблем, справедливо прогнозируемых мужиками?
-Какую точку зрения по поводу организации Пармы имеет местный философ, сельский грамотей Петул-Вась?
-Когда обозначились первые проблемы и конфликты?
-Как ведут себя организаторы пармы?

Не только женщины, но и мужчины в первые дни показывают себя не лучшим образом. И. Истомин описывает эпизод, в котором человеческая натура проявляется весьма неприглядно. (Анализ эпизода поедания яиц).

-Социальный эксперимент, описанный в романе И. Истомина, достаточно хорошо иллюстрирует несовпадение реальных жизненных обстоятельств, характеров и страстей живых людей с идеальными утопическими требованиями. Как представляется, мудрый писатель хотел подчеркнуть глубинную философскую и нравственную мысль, которая и до сих пор не вполне вписалась в сознание наших современников: у каждого человека — своя правда, свое представление о добре и справедливости. И. Истомин таким образом опровергает один из основополагающих принципов утопии —тезис о единомыслии.

Тезис о единомыслии.
Постулат о возможности выживания в полной изоляции.
Тезис о нравственном возрождении человека в непосредственном контакте с природой и о благодатной роли физического труда.

-Но сам автор далёк от пессимистического взгляда на мир и окружающую его действительность. Наступает весна, поправляется Сандра, подрастают дети, приходит весть о новых, более человечных законах, принятых в Москве.

-Думается что главный урок, который мы должны извлечь из жизни и романа И.Истомина, заключается в том, что необходимо перестать уповать на богов и кумиров, отказаться от веры и от всех и всяческих утопий и усилиями каждого из нас построить добротный дом российского бытия. И тогда сбудутся пожелания, высказанные Е.Евтушенко в стихотворении, которое так необычно и метко характеризует наши драмы 20 века.

Мы – карликовые берёзы.
Мы крепко сидим, как занозы
У вас под ногтями, морозы.
И вечнозелёное ханство
Идёт на различные хамства,
Чтоб нас попригнуть ещё ниже…
Вам странно, каштаны в Париже?
Вам больно, надменные пальмы,
Как вроде бы низко мы пали?
Вам грустно, блюстители моды,
Какие мы все квазимоды?
В тепле вам приятна, однако,
Гражданская наша отвага,
И шлёте вы, скорбно и важно,
Поддержку моральную вашу.
Вы мыслите, наши коллеги,
Что мы не деревья – калеки,
Но зелень – пускай некрасива –
Среди мерзлоты прогрессивна.
Спасибочко. Как-нибудь сами
Мы выстоим под небесами,
Когда нас корёжит по-зверски
Без вашей моральной поддержки.
Конечно, вы нас повольнее.
Зато мы корнями сильнее.
Конечно, же мы не в Париже,
Но в тундре нас ценят повыше.
Мы – карликовые берёзы.
Мы хитро придумали позы.
Но всё это – только притворство.
Прижатость – вид непокорства.
Мы верим, сгибаясь увечно,
Что вечномерзлотность – не вечна,
Что эту паскудину стронет,
И вырвем мы право на стройность.
Но если изменится климат,
То вдруг наши корни не примут
Иных очертаний – свободных?
Ведь мы же привыкли – в уродах.
И это нас мучит и мучит,
А холод нас крючит и крючит,
Но крепко сидит, - как занозы,
Мы – карликовые берёзы!

Иван Истомин - Живун краткое содержание

Живун - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Иван Григорьевич Истомин

Люди без памяти не имеют своего будущего. И это так. История, какой бы она ни была, — это наша история, это судьбы наших поколений, наших предков.

Сегодня Ямал открыл свои кладовые Приполярного Урала, огромны его запасы нефти и газа. Но на благо ли это пойдет людям, не поставит ли природную среду на грань катастрофы? Многое зависит от нас, от уровня нашей духовности, знания истории и уважения ямальской земли.

Не опоздать бы ямальским литераторам уловить эти процессы и отразить их, подхватить эстафету, которую достойно пронес Иван Григорьевич Истомин.

Мы благодарим администрацию Ямало-Ненецкого автономного округа не только за финансовое обеспечение выхода двухтомника писателя, но еще в большей степени за то, что она поддержала составителей, благословила на доброе дело.

Мы благодарим вдову писателя Анну Владимировну Истомину, его детей за предоставление возможности работать с архивными документами и за практическую помощь.

Ю. Н. Афанасьев, Н. В. Афанасьева

По солнечной стороне

Из-за крутого изгиба туристический теплоход выворачивает корму на открытый широкий плес, где сливаются Пароходная и малая Обь. С левой стороны неожиданно выплывает панорама села на мысу. За ним покрытые ельником увалы и в синеватой дымке предгорья Северного Урала…

Это всегда вызывает у туристов любопытство и желание сделать остановку, ознакомиться с селом. Как его называют? И начинается среди иностранцев склонение этого села на свой лад:

— Мусы. Музык. Мужин. Мушик.

— Да нет же, — поправляет гид. — Мужи.

— И это что значит? — любопытствует иностранец.

Остановка в Мужах действительно дает неизгладимые впечатления. Беспрерывно начинают щелкать фотоаппараты. Впечатлениям ухоженного и сытого европейца от северной первозданной дикости и вольности нет конца.

Вот несколько зыряночек выстроились вдоль причала с бурками (женскими меховыми сапожками) и шапками в руках. Турист примеряет и, отплевывая изо рта шерсть, напяливает-таки на себя массивную шапку из оленьего меха. Так он целый день и ходит в шапке по селу почти в тридцатиградусную жару.

Встречаются еще лабазы, сараи из просмоленных плах с дырками. Это разобранные купеческие суда с выбитыми шкантами. Вниз по Оби везли муку, соль, дробь, ружья. Вверх уходили налегке с пушниной.

А вот на тротуарах, как священные индийские коровы, развалились псы, мохнатые, огромные, выставив к солнцу морды. Они не кусаются. Их можно даже перешагнуть. И как их много.

Только что могут показать люди, если они сами-то порою как музейные экспонаты, только откуда-то из заказников, как бы тронутые молью, а оттого нередко и зачуханные на вид? Вот рыбак — оттопыренные голенища резиновых сапог, вымазанные липким илом, непонятного цвета мятый костюм с прилипшей чешуей, ершится во все стороны неподстриженная грива волос…

Впрочем, есть на Севере и другие типажи, с одним из которых знакомит литературный стенд. Кто это с бородой Хемингуэя? Так начинается встреча сторонних литературе людей с писателем Иваном Григорьевичем Истоминым.

Я познакомился с Иваном Григорьевичем более двадцати лет назад, как земляк, как мужевский житель. Иван Григорьевич уже тогда жил в Тюмени на улице Володарского. И хоть жил он со своей супругой Анной Владимировной в городской квартире, что-то все равно оставалось в ней от зырянского быта. Может быть, побеленные известью стены, старинный кованый сундук в коридоре. И запах Севера еще не исчезал. Приезжали со своими литературными пробами дебютанты с Ямала, начинающие писатели из Ханты-Мансийского округа.

Кто просил рекомендацию или рецензию, а кто помощи в житейском обустройстве.

Мне тогда со стороны было хорошо видно. В первый день знакомства я привез Ивану Григорьевичу какую-то посылочку от родственников. В гостиницу он меня не отпустил. Так до конца его дней с приездом в Тюмень и ночевал я у писателя.

— Во-он о-но что, — сильно окая, растягивал слова Иван Григорьевич, поскольку язык его слушался плохо, и надолго замолкал, глядя через окно на кусок облезлого неба, придаваясь каким-то своим воспоминаниям.

Иван Григорьевич Истомин

Ю. Н. Афанасьев, Н. В. Афанасьева

По солнечной стороне

— Мусы. Музык. Мужин. Мушик.

— Да нет же, — поправляет гид. — Мужи.

— И это что значит? — любопытствует иностранец.

Кто просил рекомендацию или рецензию, а кто помощи в житейском обустройстве.

Шурышкарский район по площади не с одну европейскую страну, а жителей не более 10 тысяч человек. Так что в лицо почти все друг друга знают.

— А что-о еще там делается, — пытаясь встряхнуть себя от воспоминаний, обращается Иван Григорьевич. — Как мужики, строятся. Много молодежи остается дома. Вьют свои гнезда. К реке, к лесу как относятся.

Я уже знал, что горестные мотивы из разговора надо убирать, не бередить душу писателя.

— Вы старика Шиянова знали?

— А ка-ак же. Жив еще э-этот чудак?

— Так ему некогда помирать, Иван Григорьевич. Работает, лошадей пасет на острове Мелексим…

— Зна-аю. По середине Большой Оби этот песчаный остров…

Уху из жирного муксуна приготовил старик для гостей. По кругу пустил рюмку. А после второй и третьей его понесло… Он не только не счесть мостов повзрывал и гнал фашистов до самого Берлина, но лично встречался с Жуковым. И хоть стал Героем Советского Союза, местный военкомат до сих пор награду не представил…

Читайте также: