Генезис и эволюция кочевничества краткое содержание

Обновлено: 08.07.2024

группы населения (Шнирельман, 1988. С. 37, 48—50 и др.).

При этом практически все исследователи единодушнны в том, что процесс

эволюционного развития скотоводческого хозяйства древних насельников

Евразии, начальной точкой отсчета которого является, по-видимому, рубеж

V—IV тысяч, до н. э., привел к возникновению кочевничества на рубеже II—I

тысяч, до н. э. К середине 1 тысяч, до н. э. номадизм вступает на арену мировой

истории как реальное историческое явление (Хазанов, 1975; Марков, 1976 и

др.). Особняком стоит точка зрения В. П. Шилова, утверждающего, что уже

носители древнеямной и последующих культур в Нижнем Поволжье могут

быть идентифицированы в качестве кочевников (Шилов, 1975. С. 81—91).

Попытка В. П. Шилова более чем на тысячу лет удревнить возникновение

номадизма не встретила поддержки в среде кочевниковедов. Таким образом,

становление кочевничества, как полагает наибольшая часть исследоза-телей,

произошло синхронно на всем ареале аридной зоны Евразии в начале 1 тысяч,

до н. э., когда произошла смена климатов —

суббореального в своей ксеротермической фазе, обеспечившей со-

ответствующие условия для возникновения номандизма, на субатлантический,

более влажный и холодный.

Среди основных факторов, которые детерминировали возникновение

номадизма и обусловили историческую закономерность его становления,

следует выделить прежде всего природно-климатические. Наиболее важное

значение имели такие особенности среды обитания, как повышенный баланс

солнечной радиации, обеспечивающий сильный перегрев поверхности земли в

летнее время года, периодическую повторяемость атмосферных засух,

аридность и кон-тинентальность климата, недостаточность водных,

растительных и почвенных ресурсов, зональность и сезонность

функционирования фитоценозов, атмосферных осадков и т. д. Все эти

природно-климатические факторы практически полностью исключали возмож-

ность культивирования нескотоводческих занятий и прежде всего земледелия.

Свидетельством тому является, например, то обстоятельство, что в настоящее

время в Казахстане общая площадь пастбищных и сенокосных угодий

составляет почти 190 млн. га (85,5% всех сельскохозяйственных угодий в

республике), а продуктивность земледелия чрезвычайно низка и в среднем

составляет 6—7 ц/га. Причем аналогичная ситуация имеет место и в других

регионах планеты — кочевое скотоводство до сих пор сохраняет свои ведущие

позиции и остается едва ли не единственным средством утилизации природных

ресурсов в аридных зонах (Лусиги, Гла-зер, 1984. С. 24—35; Андрианов, 1985 и

Недостаточность кормов, изреженность и низкая продуктивность

растительного покрова обусловливали потребность в огромных по площади

выпаса пастбищных угодьях, требовавших периодических миграций в поисках

подножного корма. Минимум пастбищных ресурсов в течение года составлял

для одной овцы 5—7 га в зоне степей и 12—24 га в зоне пустынь и

полупустынь Казахстана (Федорович, 1973 и др.). Еще большие цифры

минимального выпаса мы имеем по сахарской, субсахарской и саванно-

сахельской зснам и примерно аналогичные по центральноазиатскому региону

(подробнее см. далее разделы 3.1, 5.1). Другим фактором, требовавшим

периодической смены пастбищ, являлась недостаточность водных ресурсов.

Отсутствие развитого поверхностного стока в сочетании с высокой нормой

испаряемости, малочисленностью атмосферных осадков и гидрохимическим

составом водных источников также диктовали настоятельную потребность

передвижений в поисках воды. Фактор континентальности природно-

климатических условий обусловливал меридиональную направленность

кочевания на раЕнинах и вертикальную — в горных и предгорных районах. В

свою очередь, плотность и глубина снежного покрова определяли возможность

организации зимнего выпаса скота, поскольку овцы, например, самостоятельно

тебеневались лишь при глубине его в 10—12 см, а лошади —30—40 см. При

этом наличие или отсутствие снежного покрова детерминировали стационарное

дов из-за невозможности передвижений по снегу, либо, наоборот,

необходимость их периодических миграций.

Динамичность экологической ниши, занятой кочевничеством, определялась

прежде сезонно-зональным характером функционирования и локализации

практически всех ресурсных элементов среды обитания. Зональность почв и

растительного покрова, ландшафтная градация в сочетании с сезонным

характером продуктивности биоценозов, выпадения атмосферных осадков и

полноводности водных источников, облачности, термического режима и

циркуляции воздушных масс являлись в совокупности ведущим фактором в

возникновении и становлении номадизма. Особенно важную роль играл фактор

посезонной продуктивности растительного покрова, в наибольшей степени

побуждавший скотоводов к периодическим миграциям (Медведский, 1862. Ч.

80. Август. Отд. 2. С. 296 и др.). Высокая мобильность кочевников, таким

образом, была призвана противостоять пространственно-временной

изменчивости функционирования природных ресурсов среды обитания, прежде

всего колебаниям в обеспечении скота кормами и водопями (Радченко, 1983. С.

136 и др.). Вследствие этого постоянно действующие стабильные

экологические детерминанты номадизма прослеживаются достаточно

определенно (Капо-Рей, 1958; Гумилев, 1966; Акишев, 1972; Хазанов, 1972; Он

же, 1975а; Федорович, 1973; Назаревский, 1973; Клейн, 1974; Пуляркин, 1976;

Артамонов, 1977; Грайворон-ский, 1979; Радченко, 1983; Андрианов, 1985 и

В социокультурном аспекте возникновение кочевничества было

предопределено в значительной степени предшествующим процессом

доместикации животных и эволюции скотоводческого хозяйства, накоплением

знаний о содержании, выпасе и использовании скота, организации системы

общественного производства в данных условиях среды обитания, особенностях

окружающей среды. В процессе познания природных ресурсов экосистемы

происходило формирование структуры стада, развитие организационных

принципов данного способа производства и многоцелевой продуктивности

скотоводческого хозяйства (мясо, молоко, шерсть, транспорт, тягло и т. д.),

становление соответствующего уклада жизни и традиционно-бытовой

и т. д. (Грязное, 1957; Черников, 1960; Сорокин, 1962; Маргулан, Акишев,

Кадырбаев, Оразбаев, 1966; Шилов, 1975; Кузьмина, 1977; Смирнов, Кузьмина,

1977; Грач, 1980; Кадырбаев, 1980; Шнирельман, 1980; Он же, 1988; Косарев,

1981; Он же, 1984; Зданович, 1988 и др.). Комплекс технологических приемов и

навыков, социокультурных механизмов в сочетании с опытом экологического

освоения аридных пространств Евразии составили информационную и

материальную базу для перехода скотоводческо-земледельческого типа

хозяйства в новое качественное состояние и обеспечили возможность

спонтанного и имманентного генезиса кочевничества.

Много споров вызывает вопрос о том, какова бкла стартовая позиция

скотоводов на предшествующем кочевничеству этапе раз-

вития. В связи с широким распространением начиная с XVIII в. теории

трехступенчатого развития в течение долгого времени считалось, что

кочевничество как важная фаза общественного развития возникает из занятия

охотой и предшествует оседло-земледельческому образу жизни и типу

хозяйства (Смит, 1935; Гердер, 1977; Зибер, 1959 и др. Историографию

подробнее см.: Шилов, 1975; Марков, 1976; Шнирельман, 1980; Он же, 1988 и

др.). Однако исследованиями Э. Гана и последующих поколений ученых была

обоснована точка зрения о том, что доместикация животных и развитие

скотоводческого хозяйства базировались прежде всего на системе

земледельческого производства и опыте оседлого образа жизни (Шилов, 1975;

Марков, 1976; Шнирельман, 1980; Он же, 1988 и др.).

Действительно, как показывают исследования эпохи бронзы и особенно

культур финальной бронзы, развитие скотоводства и становление

кочевничества протекали преимущественно в рамках оседлого образа жизни и

комплексно-земледельческого типа хозяйства. Это положение достаточно

иллюстрируется конкретными данными о трансформации андроновских и

кочевников. В бронзовом веке на территории Казахстана и Центральной Азии

уже наметилась тенденция к преобладающей роли скотоводческого хозяйства,

которое в целом функционировало в условиях оседло-стационарной жизни

древних насельников в речных долинах степной зоны Казахстана и отчасти

Западной и Южной Сибири (Киселев, 1951; Грязнов, 1955; Он же, 1957;

Бернштам, 1957; Черников, 1960; Он же, 1965; Маргулан и др., 1966; Массой,

1976; Маргулан, 1979; Акишев, Байпаков, 1979; Кузьмина, 1981; Косарев, 1981;

Он же, 1984; Зданович, 1988 и др.). Как свидетельствуют археологические

данные по Центральному Казахстану, все могильники и поселения эпохи

бронзы локализуются непосредственно по краю надпойменных террас

небольших степных рек. В то время как основным районом расположения

курганов эпохи ранних кочевников является открытая степь (Маргулан и др.,

1966. С. 428). Андроновские поселения Северного Казахстана, как

свидетельствуют археологи, расположены только у рек и очень редко у озер

при наличии ключей. В VIII—VII вв. до н. э. впервые появляются памятники на

водоразделах рек. Поселения V—II вв. до н. э. занимают высокие берега

коренных террас, а погребальные комплексы расположены в равной степени

как по коренным берегам рек, так и по степным просторам междуречий

(Хабдулина, Зданович, 1984. С. 150—151). Вследствие этого исследователи,

считающие, что именно оседло-земледельческий образ жизни послужил

социокультурной базой для перехода скотоводческого хозяйства к номадизму,

поскольку археологические памятники эпохи бронзы четко фиксируют оседлый

образ жизни, располагают серьезными аргументами в пользу такого решения

Однако такой вывод отнюдь не исключает многообразия форм перехода

скотоводов к кочевому типу хозяйства. В этом смысле

несомненный интерес представляет точка зрения В. Шмидта, получившая

развитие в работах С. И. Вайнштейна, о возможности сложения кочевничества

на базе охотничьего хозяйства древних насельников Евразии (Вайнштейн, 1973

и др.). Л. Л. Викторова предложила объединить обе гипотезы. Кочевое

скотоводство на территории Центральной Азии, считает она, формировалось,

во-первых, посредством перехода земледельцев к номадизму в результате ари-

дизации климата в период ксеротерма и, во-вторых, посредством

трансформации полуоседлого комплексного — скотоводческо-охот-ничье-

земледельческого хозяйства в кочевое (Викторова, 1980. С. 104—107 и др.).

При этом исследователи в процессе генезиса номадизма выделяют различные

переходные стадии развития. Так, М. П. Гряз-новым, С. И. Руденко, С. С.

Черниковым, А. Н. Бернштамом, Л. П. Потаповым и другими выделяются такие

переходные фазы, как придомное скотоводство, пастушество, яйлажное

скотоводство И т. д. Исследователи обычно дифференцируют придомное ското-

водство как специализированный выпас животных вблизи поселений,

пастушество — как форму перегона скота от одного пастбищного участка к

другому, яйлажное скотоводство — как отгонный тип хозяйства, когда стада на

все лето отгонялись на сезонные пастбища в низкогорные и предгорные районы

либо на выпас в степь (Грязнов, 1955; Он же, 1957; Черников, 1957; Он же,

Тут вы можете оставить комментарий к выбранному абзацу или сообщить об ошибке.

Система взаимодействия природно-географических и социально-экономических факторов, охватывающая все сферы жизнедеятельности кочевого общества, не может быть всесторонне исследована как интегральная целостность во всем своем многообразии без изучения и анализа проблемы генезиса и эволюции номадизма. Исследование закономерностей пространственно-временного возникновения и функционирования кочевничества необходимо как для изучения экологических детерминантов номадизма и процессов хозяйственного освоения человеком аридной зоны Евразии, так и для анализа динамики исторического развития народов данного региона.

При этом практически все исследователи единодушнны в том, что процесс эволюционного развития скотоводческого хозяйства древних насельников Евразии, начальной точкой отсчета которого является, по-видимому, рубеж V-IV тысяч, до н. э., привел к возникновению кочевничества на рубеже II-I тысяч, до н. э. К середине 1 тысяч, до н. э. номадизм вступает на арену мировой истории как реальное историческое явление (Хазанов, 1975; Марков, 1976 и др.). Особняком стоит точка зрения В. П. Шилова, утверждающего, что уже носители древнеямной и последующих культур в Нижнем Поволжье могут быть идентифицированы в качестве кочевников (Шилов, 1975. С. 81-91). Попытка В. П. Шилова более чем на тысячу лет удревнить возникновение номадизма не встретила поддержки в среде кочевниковедов. Таким образом, становление кочевничества, как полагает наибольшая часть исследоза-телей, произошло синхронно на всем ареале аридной зоны Евразии в начале 1 тысяч, до н. э., когда произошла смена климатов - суббореального в своей ксеротермической фазе, обеспечившей соответствующие условия для возникновения номандизма, на субатлантический, более влажный и холодный.

Среди основных факторов, которые детерминировали возникновение номадизма и обусловили историческую закономерность его становления, следует выделить прежде всего природно-климатические. Наиболее важное значение имели такие особенности среды обитания, как повышенный баланс солнечной радиации, обеспечивающий сильный перегрев поверхности земли в летнее время года, периодическую повторяемость атмосферных засух, аридность и кон-тинентальность климата, недостаточность водных, растительных и почвенных ресурсов, зональность и сезонность функционирования фитоценозов, атмосферных осадков и т. д. Все эти природно-климатические факторы практически полностью исключали возможность культивирования нескотоводческих занятий и прежде всего земледелия. Свидетельством тому является, например, то обстоятельство, что в настоящее время в Казахстане общая площадь пастбищных и сенокосных угодий составляет почти 190 млн. га (85,5% всех сельскохозяйственных угодий в республике), а продуктивность земледелия чрезвычайно низка и в среднем составляет 6-7 ц/га. Причем аналогичная ситуация имеет место и в других регионах планеты - кочевое скотоводство до сих пор сохраняет свои ведущие позиции и остается едва ли не единственным средством утилизации природных ресурсов в аридных зонах (Лусиги, Гла-зер, 1984. С. 24-35; Андрианов, 1985 и др.).

Недостаточность кормов, изреженность и низкая продуктивность растительного покрова обусловливали потребность в огромных по площади выпаса пастбищных угодьях, требовавших периодических миграций в поисках подножного корма. Минимум пастбищных ресурсов в течение года составлял для одной овцы 5-7 га в зоне степей и 12-24 га в зоне пустынь и полупустынь Казахстана (Федорович, 1973 и др.). Еще большие цифры минимального выпаса мы имеем по сахарской, субсахарской и саванно-сахельской зснам и примерно аналогичные по центральноазиатскому региону (подробнее см. далее разделы 3.1, 5.1). Другим фактором, требовавшим периодической смены пастбищ, являлась недостаточность водных ресурсов. Отсутствие развитого поверхностного стока в сочетании с высокой нормой испаряемости, малочисленностью атмосферных осадков и гидрохимическим составом водных источников также диктовали настоятельную потребность передвижений в поисках воды. Фактор континентальности природно-климатических условий обусловливал меридиональную направленность кочевания на раЕнинах и вертикальную - в горных и предгорных районах. В свою очередь, плотность и глубина снежного покрова определяли возможность организации зимнего выпаса скота, поскольку овцы, например, самостоятельно тебеневались лишь при глубине его в 10-12 см, а лошади -30-40 см. При этом наличие или отсутствие снежного покрова детерминировали стационарное состояние номадов из-за невозможности передвижений по снегу, либо, наоборот, необходимость их периодических миграций.

Динамичность экологической ниши, занятой кочевничеством, определялась прежде сезонно-зональным характером функционирования и локализации практически всех ресурсных элементов среды обитания. Зональность почв и растительного покрова, ландшафтная градация в сочетании с сезонным характером продуктивности биоценозов, выпадения атмосферных осадков и полноводности водных источников, облачности, термического режима и циркуляции воздушных масс являлись в совокупности ведущим фактором в возникновении и становлении номадизма. Особенно важную роль играл фактор посезонной продуктивности растительного покрова, в наибольшей степени побуждавший скотоводов к периодическим миграциям (Медведский, 1862. Ч. 80. Август. Отд. 2. С. 296 и др.). Высокая мобильность кочевников, таким образом, была призвана противостоять пространственно-временной изменчивости функционирования природных ресурсов среды обитания, прежде всего колебаниям в обеспечении скота кормами и водопями (Радченко, 1983. С. 136 и др.). Вследствие этого постоянно действующие стабильные экологические детерминанты номадизма прослеживаются достаточно определенно (Капо-Рей, 1958; Гумилев, 1966; Акишев, 1972; Хазанов, 1972; Он же, 1975а; Федорович, 1973; Назаревский, 1973; Клейн, 1974; Пуляркин, 1976; Артамонов, 1977; Грайворон-ский, 1979; Радченко, 1983; Андрианов, 1985 и др.).

Много споров вызывает вопрос о том, какова бкла стартовая позиция скотоводов на предшествующем кочевничеству этапе развития. В связи с широким распространением начиная с XVIII в. теории трехступенчатого развития в течение долгого времени считалось, что кочевничество как важная фаза общественного развития возникает из занятия охотой и предшествует оседло-земледельческому образу жизни и типу хозяйства (Смит, 1935; Гердер, 1977; Зибер, 1959 и др. Историографию подробнее см.: Шилов, 1975; Марков, 1976; Шнирельман, 1980; Он же, 1988 и др.). Однако исследованиями Э. Гана и последующих поколений ученых была обоснована точка зрения о том, что доместикация животных и развитие скотоводческого хозяйства базировались прежде всего на системе земледельческого производства и опыте оседлого образа жизни (Шилов, 1975; Марков, 1976; Шнирельман, 1980; Он же, 1988 и др.).

Однако такой вывод отнюдь не исключает многообразия форм перехода скотоводов к кочевому типу хозяйства. В этом смысле несомненный интерес представляет точка зрения В. Шмидта, получившая развитие в работах С. И. Вайнштейна, о возможности сложения кочевничества на базе охотничьего хозяйства древних насельников Евразии (Вайнштейн, 1973 и др.). Л. Л. Викторова предложила объединить обе гипотезы. Кочевое скотоводство на территории Центральной Азии, считает она, формировалось, во-первых, посредством перехода земледельцев к номадизму в результате ари-дизации климата в период ксеротерма и, во-вторых, посредством трансформации полуоседлого комплексного - скотоводческо-охот-ничье-земледельческого хозяйства в кочевое (Викторова, 1980. С. 104-107 и др.).

При этом исследователи в процессе генезиса номадизма выделяют различные переходные стадии развития. Так, М. П. Гряз-новым, С. И. Руденко, С. С. Черниковым, А. Н. Бернштамом, Л. П. Потаповым и другими выделяются такие переходные фазы, как придомное скотоводство, пастушество, яйлажное скотоводство И т. д. Исследователи обычно дифференцируют придомное скотоводство как специализированный выпас животных вблизи поселений, пастушество - как форму перегона скота от одного пастбищного участка к другому, яйлажное скотоводство - как отгонный тип хозяйства, когда стада на все лето отгонялись на сезонные пастбища в низкогорные и предгорные районы либо на выпас в степь (Грязнов, 1955; Он же, 1957; Черников, 1957; Он же, 1960; Потапов, 1955; Бернштам, 1957; Боголюбский, 1959; Руденко, 1961; Акншев, 1972 и др.). Всем этим хозяйственно-организационным изменениям соответствовали трансформации в видовой структуре стада, которые в сущности сводятся к постепенному возрастанию удельного веса мелкого рогатого скота и конского поголовья и снижению доли крупного рогатого скота (Массой, 1976; Кадырбаев, 1980; Хабдулина, Зданович, 1984; Зданович, 1988 и др.). Как показывают современные этнографические исследования, например, по скотоводству народов Кавказа, в зависимости от конкретно-исторических, хозяйственно-культурных и экологических условий в действительности имеет место огромное многообразие форм и типов скотоводческого хозяйства (Шамиладзе, 1979. С. 21-22, 32-36, 43-44; Ямсков, 1987. С. 9-17, 20-23 и др.). Поэтому, на наш взгляд, преждевременно пытаться классифицировать ранние формы переходных типов хозяйства.

Важное значение для исследования проблемы генезиса номадизма имеет анализ технологических аспектов, в частности таких, как всадничество, предварительно датируемое серединой II тысяч, до н. э., появление колодцев - ориентировочно в конце того же тысячелетия, железных орудий, совершенствование конского снаряжения, развитие транспортного и мясо-молочно-шерстного направления в скотоводстве, изменение структуры стада, принципов организации общественного производства, направленности и ареала передвижений и т. д. Иначе говоря, различного рода усовершенствования в технологическом арсенале и инновации в развитии материальной культуры, накопившиеся к эпохе раннего железа и составившие своего рода социокультурные механизмы перестройки системы материального производства, в совокупности с технологическими изобретениями детерминировали качественную трансформацию культур древних насельников эпохи бронзы, генезис и становление кочевничества. Видимо, в этой связи закономерно формирование скифо-сакской культурно-исторической общности на всем ареале Евразийских степей, полупустынь и пустынь уме-реннего пояса, олицетворявшей становление этнокультурной интеграции на базе кочевого хозяйственно-культурного типа (Мар-гулан и др., 1966; Литвинский, 1972; Артамонов, 1973; Акишев, 1973; Хазанов, 1975; Скифо-сибирский зверинный стиль…; Грязнов, 1980; Грач, 1980; Акишев, 1984 и др.).

Особый интерес представляют материалы по эволюции конструкции конской узды и сбруи, средств и способов передвижения древних скотоводов. В памятниках андроновской и срубной культур на территории Казахстана, Западной Сибири и Поволжья найдено множество предметов архаического способа взнуздывания лошади, в частности костяных и роговых псалиев - приспособлений, связывающих удила с ремнями оголовья. В начале 1 тысяч, до н. э. появляется новый тип узды: двусоставные бронзовые удила, который, однако, к середине того же тысячелетия вытесняется удилами с кольчатыми окончаниями, а псалии становятся двудырчатыми. При этом вместо бронзы и рога для изготовления узды начинают употреблять железо. В середине 1 тысяч, до н. э. дышловой способ запряжки животных в транспортные средства (колесницы, повозки и т. п.) вытесняется оглобельным способом (Кадырбаев, 1980. С. 50-51, 54-57; Викторова, 1980. С. 107-111 и др.).

Таким образом, существенную роль в становлении и формировании кочевого скотоводческого хозяйства сыграли разнообразные технологические усовершенствования и технические новшества в эпоху бронзы и на стадии перехода к раннему железному веку. Они, несомненно, явились одним из факторов генезиса номадизма, поскольку способствовали оптимизации системы материального производства, ее большей адаптивности и приспособленности к изменяющимся природно-климатическим условиям.

В условиях кризиса традиционного для эпохи бронзы оседло-земледельческого и в том числе развивающегося в его рамках скотоводческого хозяйства, изменения климата, давления антропогенного фактора (Марков, 1973; Он же, 1976 и др.) и целого ряда других объективных и субъективных причин в полный рост встал вопрос о необходимости освоения новой экологической ниши - степных и пустынных пространств Евразии за пределами речных долин и низкогорных районов. Несмотря на то, что в предшествующий период скотоводами в процессе различного рода перегонов и отгонов был накоплен какой-то опыт о функционировании естественно-природных явлений за пределами традиционных местообитаний, в целом достигнутый уровень знаний был явно недостаточен для экологического освоения пустынно-степных пространств. Как показывает опыт классического номадизма, для самодостаточной организации кочевого скотоводства в оптимальном режиме был необходим более значительный экологический опыт.

Вследствие этого проблема номер один для любого кочевника-скотовода - это приобретение лимита знаний о характере природно-климатических условий, об особенностях функционирования среды обитания. Только лишь с помощью этого информационного минимума могло быть обеспечено хозяйственное освоение пустынно-степной зоны. В любом ином случае человека ждал бы неминуемый летальный исход (см. в этой связи: Волович, 1983. С. 93-119 и др.). Как свидетельствует оседлый образ жизни древних насельников региона, земледельческо-скотоводческий тип хозяйства, локализация всех поселений эпохи бронзы в речных долинах и отсутствие следов пребывания человека в открытой степи и пустыне, такой объем знаний и экологический опыт о специфике функционирования и жизнедеятельности фитоценозов, природных циклов, атмосферных осадков, водных ресурсов и т. п. у них практически отсутствовал либо был весьма незначителен. Поэтому, как нам представляется, было бы наивным предполагать, что при наступлении засушливого периода и упадке земледелия скотоводы забросили свои оседлые поселения в поймах рек и ринулись сходу осваивать открытые пространства степи и пустыни. В этой связи встает вопрос о способе освоения новой экологической ниши .

На наш взгляд, именно охота стала той ступенькой, которая обеспечила переход от пастушеского скотоводства к номадизму и одновременно стала способом освоения новой экологической ниши. На важную роль охоты в генезисе кочевничества косвенно указывает то, что миграции диких парнокопытных животных аридной зоны Евразии (сайгаков, джейранов, куланов, диких лошадей и верблюдов) во многом аналогичны перекочевкам номадов (см., например: Красная книга…, 1978. С. С. 69-74 и др.). Так, в частности, сайгаки в условиях данной экосистемы движутся в меридиональном направлении, а их миграции основываются на использовании факторов зональности и посезонной продуктивности растительного покрова и зависят от наличия водных источников (Афанасьев, I960. С. 96; Жирнов, 1982. С. 15-52, 56-91; Фадеев, Слудский, 1982. С. 27-56 и др.). По-видимому, скотоводческие народы аридной зоны Евразии осваивали и познавали природные ресурсы и климат данной экологической ниши в процессе передвижения на первых порах вслед за дикими животными, совмещая в той или иной форме скотоводство с занятием охотой в виде сезонно-мигри-рующего перегонно-отгонного скотоводческого хозяйства. Тем самым обеспечивался процесс органического включения человека и его деятельности в функционирование географической среды.

В связи с этим следует высказать еще ряд соображений, во-первых, в эпоху увлажнения и сдвига природно-ландшафтных зон поголовье диких копытных животных могло существенно увеличиться и повлечь за собой возрастание значимости и роли охоты, кстати сказать, хорошо фиксируемых для Северного Казахстана (Хабдулина, Зданович, 1984. С. 154). При этом повышение удельного веса охоты может относиться к числу тех элементов материальной культуры, которые археологически слабо уловимы и почти не засвидетельствованы в выявленных памятниках.

Во- вторых, сезонно-мигрирующий охотничье-скотоводческий тип хозяйства, как исторически кратковременная и переходная стадия общественного развития, не приводил к формированию особого образа жизни, специфичного комплекса материальной культуры, не требовал вовлечения всего населения в систему сезонных миграций вслед за дикими животными и вполне мог быть обеспечен в функциональном смысле деятельностью лишь отдельных, весьма немногочисленных, групп населения. В этой связи, на наш взгляд, напрашивается аналогия с системой выпаса кочевниками табуна лошадей (коса) в зимний период года, когда небольшая группа табунщиков (3-4 человека на 1000-1500 голов) отгоняла кос за много километров, иногда до 100-300 км, от зимовки и вплоть до наступления весеннего периода выпасала его на дальних пастбищах. Да и в теплый период года система выпаса табуна лошадей существенно не отличалась от технологии выпаса в зимний период (см. параграфы 4.2 и 4.3). При этом, следует заметить, табунщики пространственно были отделены от своих семей, а их труд сопровождался особым укладом и специфическим режимом жизнедеятельности. Важно подчеркнуть, что в истории подобный сезонно-мигрирующий тип охотничье-скотоводческого хозяйства хорошо известен и многократно зафиксирован в разнообразных письменных и этнографических источниках. Сложение одной из форм номадизма, например, у североамериканских индейцев, уже в новое время происходило на основе весьма своеобразного симбиоза охоты на бизонов и коневодства (Аверкиева, 1970. С. 10-36; Велтфиш, 1978. С. 198; Оплер, 1978. С. 268, 270, 272; Шнирельман, 1980. С. 196-202 и др.).

Другим свидетельством возможности подобной интерпретации проблемы является особое, порою ритуальное, значение облавных охот в жизни всех кочевников Евразии (см.: Меховский, 1936. С. 60; Левшин, 1832. Ч. 3. С. 207; Петров, 1961. С. 81-82; Вайнштейн, 1972. С. 202-205; Ларичев, Тюрюмина, 1975. С. 101; Султанов, 1982. С. 60-61 и др.). Особенно значительной была роль облавных охот у монголов эпохи сложения грандиозной империи Чингиз-хана, ей придавали военно-политическое и порою даже сакральное значение (Владимирцов, 1934. С. 40 и др.). Небезынтересно отметить, что обряд усыновления Тэмучжина Ван-ханом и обряд братания последнего с Есугеем включал в себя помимо всего прочего произнесение следующего ритуализированного выражения:

Существует комплекс причин, способствовавших возникновению кочевого скотоводства в евразийских степях. Полагается, что этот переход является следствием действия различных факторов. Как одна из основных предпосылок возникновения кочевничества отмечается аридность географической среды, где земледелие возможно только при наличии ирригации; состав стада, максимально приспособленного к условиям окружающей среды; наличие верховых животных и транспортных средств, развитая имущественная дифференциация. К числу главных предпосылок можно отнести степень дифференциации труда между скотоводами и земледельцами.

В евразийских степях определяющее влияние на переход к пастушеству, а затем и к кочевому скотоводству сыграло коневодство. Использование лошади продвинуло древнее население степи далеко вперед. Кочевники использовали все универсальные возможности лошади как транспортного, пищевого, военного средства. Лошадь помогала беречь другой скот, отвоевывать его у других и даже облегчала им доступ к траве, разбивая своими копытами снежный покров. Наиболее ранние элементы хозяйственно-культурной системы евразийских степей появились в эпоху неолита-энеолита.

В ходе археологических раскопок на поселении энеолитического времени Ботай были обнаружены останки более 70 тысяч особ лошадей. В удельном весе костные останки лошадей составляет 99,9 % всех костей, найденных здесь.

В 111-11 тыс. до н.э. в Великой степи существовал комплекс типа хозяйствования, где сочетались коневодство, земледелие и металлургия. Но значительная часть населения вела подвижный образ жизни.

В I тыс. до н.э. кочевое скотоводство становится господствующей формой хозяйства. В сакскую и гуннскую эпохи существовало несколько форм скотоводческого хозяйства. Первая связана с полупустынными зонами, где заниматься земледелием попросту было невозможно. Второй вид хозяйства - полукочевое скотоводство, предполагающее наличие постоянных зимних стоянок, и третий вид — оседлое скотоводство, где в хозяйственной жизни преобладало земледелие.

Но, несмотря на существование двух последних форм, в эпоху гуннов кочевое скотоводство было доминирующим видом хозяйственной деятельности в Великой степи.

К числу особенностей, определяющих специфику кочевого общества, относятся:

1. Скотоводство как преобладающий род хозяйственной деятельности;

2. Хозяйства - зависимость от природного фактора.

3. Периодически сезонная подвижность;

4. Участие в перекочевках большой части населения;

5. Преобладание натуральных форм хозяйства.

Следовательно, кочевничество можно определить как особый род производственного хозяйства, где преобладающим занятием является экстенсивное подвижное скотоводство, а большая часть населения вовлечена в периодические перекочевки.

Говоря о том, что кочевничество есть яркий результат и самостоятельная ветвь эволюции человечества, мы должны уяснить для себя, что история кочевничества тесно связана со всемирно-историческим процессом. В древней фазе развития кочевники доминировали в Евразийском мире, и вклад их в становление человечества чрезвычайно огромен. Общность древней истории всего Евразийского континента определялась активными миграциями и завоеваниями кочевых народов Центральной Азии. Великие движения кочевых орд из степи в Европу, в Западную и Южную Азию и даже на территорию Северной Африки подталкивали вперед человечество и его прогресс. В ходе этих движений происходило образование государств, общественных институтов и своеобразных динамичных культур. В средние века кочевничество выступало как активная государствообразующая сила. Но она не порождена номадизмом как таковым. Государствообразующим фактором является прежде всего соединение кочевников и земледельцев. Кочевники воедино связывали многочисленный конгломерат локальных культур, творили единую конструкцию мировой истории. Новое время круто изменило расстановку сил в Евразии, было нарушено шаткое равновесие между оседлостью и кочевничеством. Причиной падения культуры казахов- кочевников является не только военная и экономическая экспансия России и Китая в XVIII-XIX веках. Она кроется гораздо глубже: начало кризиса датируется XV веком, когда Центральная Азия теряет свое былое значение доминанты в евро-азиатских отношениях. Впоследствии в новейшее время были нарушены и уничтожены существовавшие тысячелетиями жизненные коммуникации кочевников, производительные силы, культура.

Таким образом, наша история есть, прежде всего, история Евразийского кочевничества. На протяжении четырех тысячелетий она выступала в четырех ипостасях - первоначально в древнюю эпоху и в средневековье с доминирующе-лидирующей ролью во всеминой истории, а затем как сила - катализатор истори

Кочевы́е наро́ды (коче́вники; номады) — мигрирующие народы, живущие за счёт скотоводства. Некоторые кочевые народы, кроме того, занимаются охотой или, как некоторые морские кочевники в юго-восточной Азии, — рыболовством.

У многих тюркских кочевых народов исторически было распространено набеговое хозяйство. В научном смысле кочевничество (номадизм, (от греч. νομάδες , nomádes – кочевники) — особый вид хозяйственной деятельности и связанных с ним социокультурных характеристик, при которых большинство населения занимается экстенсивным кочевым скотоводством. В некоторых случаях кочевниками называют всех, кто ведет подвижный образ жизни (бродячих охотников-собирателей, ряд подсечных земледельцев и морских народов Юго-Восточной Азии, мигрирующие группы населения, такие как цыгане, и даже современных жителей мегаполисов, имеющих большое расстояние от дома до работы и др.).

Содержание

Определение

Далеко не все скотоводы являются кочевниками. Целесообразно связывать кочевничество с тремя главными признаками:

экстенсивное скотоводство как главный вид хозяйственной деятельности;
периодические перекочевки большей части населения и скота;
особая материальная культура и мировоззрение степных обществ.

Кочевники обитали в засушливых степях и полупустынях или высокогорных районах, где скотоводство является наиболее оптимальным видом хозяйственной деятельности (в Монголии, например, земли пригодные для земледелия составляют 2%, в Туркменистане – 3%, в Казахстане – 13% и т.д.). Главной пищей номадов были различные виды молочных продуктов, реже мясо животных, охотничья добыча, продукты земледельческого хозяйства и собирательства. Засуха, снежный буран (джут), эпидемии (эпизоотии) могли за одну ночь лишить номада всех средств существования. Для противодействия природным напастям скотоводы разработали эффективную систему взаимопомощи — каждый из соплеменников снабжал пострадавшего несколькими головами скота.

Быт и культура кочевников

Поскольку животным постоянно были необходимы новые пастбища, скотоводы были вынуждены несколько раз в год перемещаться с одного места на другое. Наиболее распространенным типом жилищ у кочевников были различные варианты разборных, легкопереносимых конструкций, покрываемых, как правило, шерстью или кожей (юрта, палатка или шатер). Домашняя утварь у номадов была немногочисленна, а посуда чаще всего делалась их небьющихся материалов (дерево, кожа). Одежда и обувь шились, как правило, из кожи, шерсти и меха. Явление "всадничества" (т.е. наличие большого количества лошадей или верблюдов) давало кочевникам значительные преимущества в военном деле. Кочевники никогда не существовали изолированно от земледельческого мира. Они нуждались в продукции земледелия и ремесла. Для кочевников характерна особая ментальность, которая предполагает специфическое восприятие пространства и времени, обычаи гостеприимства, неприхотливость и выносливость, наличие у древних и средневековых номадов культов войны, воина-всадника, героизированных предков, нашедших, в свою очередь, отражение, как в устном творчестве (героический эпос), так и в изобразительном искусстве (звериный стиль), культовое отношение к скоту — главному источнику существования номадов. При этом необходимо иметь ввиду, что так называемых "чистых" кочевников (кочующих постоянно) немного (часть номадов Аравии и Сахары, монголов и некоторых др. народов евразийских степей).

Происхождение кочевничества

Вопрос о происхождении кочевничества до настоящего времени не имеет однозначного истолкования. Ещё в новое время была выдвинута концепция происхождения скотоводства в обществах охотников. Согласно другой, более популярной сейчас точке зрения, кочевничество сформировалось как альтернатива земледелию в неблагоприятных зонах Старого Света, куда была вытеснена часть населения с производящим хозяйством. Последние были вынуждены адаптироваться к новым условиям и специализироваться на скотоводстве. Существуют и другие точки зрения. Не менее дискуссионен вопрос времени сложения кочевничества. Часть исследователей склоны считать, что кочевничество сложилось на Ближнем Востоке на периферии первых цивилизаций ещё в IV III тыс. до н.э. Некоторые даже склонны отмечать следы номадизма в Леванте на рубеже IX VIII тыс. до н.э. Другие полагают, что здесь ещё рано говорить о настоящем кочевничестве. Даже доместикация лошади (Украина, IV тыс. до н.э.) и появление колесниц (II тыс. до н.э.) ещё не говорят о переходе от комплексной земледельческо-скотоводческой экономики к настоящему кочевничеству. По мнению этой группы ученых переход к номадизму произошёл не ранее рубежа II I тыс. до н.э. в евразийских степях.

Классификация кочевничества

Существует большое количество различных классификаций кочевничества. Наиболее распространенные схемы основаны на выявлении степени оседлости и экономической деятельности:

кочевое,
полукочевое и полуоседлое (когда земледелие уже преобладает) хозяйство,
отгонное (когда часть населения живёт, кочуя со скотом),
яйлажное (от тюркс. "яйлаг" – летнее пастбище в горах).

В некоторых других построениях учитывают также вид кочевания:

вертикальное (горы равнины) и
горизонтальное, которое может быть широтным, меридиональным, круговым и т.д.

В географическом контексте можно говорить о шести больших зонах, где распространено кочевничество.

евразийские степи, где разводят так называемые "пять видом скота" (лошадь, крупный рогатый скот, овца, коза, верблюд), однако наиболее важным животным считается конь (тюрки, монголы, казахи, киргизы и др.). Кочевники этой зоны создали могущественные степные империи (скифы, хунну, тюрки, монголы и др.);
Ближний Восток, где номады разводят мелкий рогатый скот, а в качестве транспорта используют лошадей, верблюдов и ослов (бахтияры, бассери, пуштуны и др.);
Аравийская пустыня и Сахара, где преобладают верблюдоводы (бедуины, туареги и др.);
Восточная Африка, саванны к югу от Сахары, где обитают народы, разводящие крупный рогатый скот (нуэры, динка, масаи и др.);
высокогорные плато Внутренней Азии (Тибет, Памир) и Южной Америки (Анды), где местное население специализируется на разведении таких животных как як, лама, альпака и др.;
северные, в основном субарктические зоны, где население занимается оленеводством (саамы, чукчи, эвенки и др.).

Расцвет кочевничества

Расцвет кочевничества связан с периодом возникновения "кочевых империй" или "имперских конфедераций" (середина I тыс. до н.э. – сер. II тыс. н.э.). Эти империи возникали по соседству со сложившимися земледельческими цивилизациями и зависели от поступаемой из оттуда продукции. В одних случаях кочевними вымогали подарки и дань на расстоянии (скифы, хунну, тюрки и др.). В других они подчиняли земледельцев и взимали дань (Золотая Орда). В третьих, они завоевывали земледельцев и переселялись на его территорию, сливаясь с местным населением (авары, болгары и др.). Известны несколько крупных миграций так называемых "пастушеских" народов и позднее кочевников-скотоводов (индоевропейцы, гунны, авары, тюрки, кидани и половцы, монголы, калмыки и др.). В хуннское время были установлены прямые контакты между Китаем и Римом. Особенно важную роль сыграли монгольские завоевания. В результате сформировалась единая цепь международной торговли, технологических и культурных обменов. Именно в результате этих процессов в Западную Европу попали порох, компас и книгопечатание. В некоторых работах этот период называют "средневековой глобализацией".

Модернизация и упадок

С началом модернизации кочевники оказались неспособными конкурировать с индустриальной экономикой. Появление многозарядного огнестрельного оружия и артиллерии постепенно положили конец их военному могуществу. Кочевники стали вовлекаться в модернизационные процессы в качестве подчиненной стороны. В результате стало меняться кочевое хозяйство, деформировалась общественная организация, начались болезненные аккультурационные процессы. В ХХ в. в социалистических странах были сделаны попытки провести насильственную коллективизацию и седентеризацию, которые закончились неудачей. После распада социалистической системы во многих странах произошла номадизация образа жизни скотоводов, возврат к полунатуральным методам ведения хозяйства. В странах с рыночной экономикой процессы адаптации кочевников также происходят очень болезненно, сопровождаются разорением скотоводов, эрозией пастбищ, ростом безработицы и нищеты. В настоящее время примерно 35 40 млн. чел. продолжает заниматься кочевым скотоводством (Северная, Центральная и Внутренняя Азия, Ближний Восток, Африка). В таких странах как Нигер, Сомали, Мавритания и др. кочевники-скотоводы составляют большую часть населения.

В обыденном сознании превалирует точка зрения, что кочевники были только источником агрессии и грабежей. В реальности существовал широкий спектр различных форм контактов между оседлым и степным миром, от военного противостояния и завоеваний до мирных торговых контактов. Кочевники сыграли важную роль в истории человечества. Они способствовали освоению мало пригодных для жилья территорий. Благодаря их посреднической деятельности устанавливались торговые связи между цивилизациями, распространялись технологические, культурные и др. инновации. Многие общества номадов внесли свой вклад в сокровищницу мировой культуры, этническую историю мира. Однако, обладая огромным военным потенциалом, номады также оказали существенное деструктивное влияние на исторический процесс, в результате их разрушительных нашествий были уничтожены многие культурные ценности, народы и цивилизации. Корни целого ряда современных культур уходят в кочевнические традиции, но кочевой образ жизни постепенно исчезает — даже в развивающихся странах. Многие из кочевых народов сегодня находятся под угрозой ассимиляции и потери самобытности, так как в правах за использование земель они едва могут противостоять оседлым соседям. Корни целого ряда современных культур уходят в кочевнические традиции, но кочевой образ жизни постепенно исчезает — даже в развивающихся странах. Многие из кочевых народов сегодня находятся под угрозой ассимиляции и потери самобытности, так как в правах за использование земель они едва могут противостоять оседлым соседям.

Читайте также: