Гайнан хайри поворот краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
ХАЙРИ Гайнан (наст. Хайриев Тимергайнан Хайретдинович; 15.6.1903, д.Старо-Мечетлино Уфим. у. одноим. губ., ныне д.Старокулево Нуримановского р‑на РБ, — 16.10.1938, Уфа), писатель. Член Союза писателей БАССР (1934). Учился в медресе в родной деревне. В 20‑е — нач. 30‑х гг. работал в редакциях респ. газ. и ж. “Башкортостан йэштэре”, “Белем”, “Трактор” (Уфа), “Башкурдистан” (см. “Башкортостан”) и др. Внёс значит. вклад в формирование и развитие баш. сов. литературы. Для тв‑ва Х. характерны жанровое и тематич. разнообразие, глубокая идейность, сочетающаяся с выразительностью образов. В произв., вошедших в поэтич. сб.“Беҙҙең яҙ” (1927; “Наша весна”), воспевает борьбу за новое социалистич. общество и её героев, критикует приверженцев старого, ратует за нравств. чистоту. Автор первого в башкирской литературе романа “Боролош” (1925—1928, опубл. в 1967; в рус. пер. “Поворот”, 1976), в к‑ром охвачен период от Первой мировой войны до сер. 20‑х гг., показаны коренные соц. изменения в жизни баш. народа. В повестях “Кооператоры” (1926; на тат. яз.), “Бүлмә” (1929; “Комната”), “Ҡатын” (1931; “Женщина”), “Өсәүҙең тарихы” (опубл. в 1990; “Судьба троих”), рассказах и др. произв. поднимаются актуальные проблемы времени: формирование новых экон. отношений, бюрократизм должностных лиц, женское равноправие и др. В тв‑ве Х. также представлены пьесы (“Рәхим мөхәббәте” — “Любовь Рахима”, 1934; “Тайпылыш” — “Уклон”; “Емерелгән диуарҙар” — “Разрушенные стены”, не опубл.). Участвовал в орг‑ции БАПП; делегат 1‑го Всесоюз. съезда пролетарских писателей (Москва, 1928). Перевёл на баш. яз. произв. Н.В.Гоголя, М.Горького. Именем Х. названы улицы в с.Кр. Горка Нуримановского р‑на и родной деревне, на здании Старокулевской ср. школы установлена мемор. доска.
Соч.: Башҡорт ауылында: очерктар. Өфө, 1927; Онотолған әкиәт: очерктар. Өфө, 1927; Һайланма әҫәрҙәр. Өфө, 1953.
Лит.: Сафуанов С.Ғ. Ғәйнан Хәйри: тормошо һәм ижады. Өфө, 1983; Кулибай С. Первый башкирский роман // Родник. Уфа, 1968.
В колхоз вернулось мало мужчин. Отец соседних мальчишек Ямиля и Камиля плохо слышал, контужен, громко кричал рассказывая, что его долго вытаскивали из под крыла сбитого самолёта. Были калеки , больные , но у всех были награды , а один за форсирование Днепра Ш.Ю. Гатиятуллин вернулся с Золотой звездой героя Советского Союза . Его именем названа улица моего детства . моего дома , откуда ушёл на фронт мой отец.
С Гатиятуллиным Ш.Ю. познакомился в конторе бурения № 1 Он работал начальником трубной базы , а я работал инженером по НОТ. Дом его на улице Матросова, которая расположена перпендикулярно к моей улице. Перед школой №11 на высоком постаменте сверкает золотом бюст нашего земляка среди списка павших муллинцев. До 2003 г. их было 167 . После долгой переписки была найдена братская могила в отдельной роще в 2 х километрах от деревни Озерки Тербунского района Липецкой области и тогда имя моего отца появилось на мраморном подстаменте под номером 168.
В Муллино началось моё обучение жизни за пределами порога. Помню меня отец сажал на тёплый хребет коня и отпускал руки. Было высоко и я от страха плакал вцепившись за белую гриву , но умный конь плавно кружил по двору. По утрам когда проходило стадо мимо окон на пастбище, я выбегал и садился прямо на толстый слой, влажной от росы, пыли в чём мать родила у завалинки под торопливое журчание струи молока из вымени породистой коровы. Солнце оно есть, но оно где то там , за Кураказы тау. Мама доит корову Зорьку. Я совершенно голый малыш сижу прямо на земле, на слое пыли и смотрю на стадо , заполнившее широкую улицу , но почему-то не помню чтобы они мычали, хотя там были и овцы и козы, как будто жалели спящих. Пыль не поднималась, она была влажной и приятной для голого тела, Это ощущение прохладного песка осталось до конца моей жизни, и эта точка контакта с землёй стала пупом земли и центром моей родины. Мама, как и все вдовы, приняла похоронку мужественно, хотя теряла сознание и её успокаивали плачущие соседки. Еламагыз! Почему то просил я громко. И наступила в комнате страшная пауза. Старшему сыну ( мне, Марату) было всего шесть лет , братишке Ринату четыре года , а сестрёнке Риме год. Маме помогали старшая сестра Люба 16 лет и Роза 13 лет. Дрова кончились в зиму 41 года Зима была суровая. Старые строения из плетня ушли на обогрев избы. Корову кормить нечем. Зарезали , плакали, что в животе был телёночек. Мясо кончилось. Помню стали резать полосками шкуру и пекли на углях и даже варили бульон. Пенсию получали в райцентре Туймазы 26 км пешком. У мамы грудной ребёнок, и она успевала туда и обратно за день. Иногда повторяла на другой день. Я целыми днями торчал у морозного окна, смотрел на улицу. Обувь перешла к братишке, головной убор – отцовская буденновка, пальто досталось от сестры. Через улицу живёт Амир , у него два старших брата и есть коньки на валенках, катается. У нас тоже есть коньки , я выплакал разрешение выйти на улицу. Привязал как попало к галошам коньки и заковылял к Амиру. Конечно в галошах не устоять за то . отморозил пальцы, неделю простонал на печке, пока не отпали ногти с больших пальцев на ноге. Долгая холодная зима стала отступать. Оживилась улица, слышны голоса мальчишек. Стали выходить во двор и мы с братишкой Ринатом. Однажды решил в шутку припугнуть братика волком , показав на бегущую собаку со стороны леса по склону Кураказы тау к сараям улицы Чумыч урамы. И вскоре послышались крики … и средь белого дня, под ярким мартовским солнцем забросив на спину бедного ягнёнка, эта собака убежала безнаказанно в лес. Это был волк. Их в окрестностях было много и до войны, но теперь развелось ещё больше. Были случаи , они разрывали соломенные крыши овчарен, и хозяева были вынуждены на ночь прятать скот в чуланах и других прочных укрытиях.
А сегодня….днём, спокойно, внутри двора жуют сено, греются на солнце ягнята и молоденькие барашки… Лесному разбойнику ничего не стоило перемахнуть плетеную ограду схватить жертву и обратно в лес. Говорят, были случаи, летом они нападали на молодых жеребят колхозных табунов.
Белый высокий племенной жеребец отца был вожаком и в ночное водил и утром возвращал табун в село без пастуха.
Мама в детстве вечерами пела для меня
Эту песню про седого белого коня.
Он высокий .белохвостый в яблоках бока
Статный стройный белогривый –слава седока.
И послушен как ребёнок, верный друг в бою
В джигитовках, на парадах впереди в строю
Много лет в ауле верно служит белый конь
В дальний луг табун колхозный ночью водит он.
У реки кусты, поляна, сочная трава
Мирный храп в тумане белом, грива, голова.
Запах зверя вдоль реки разносит ветерок
Целый выводок сюда привёл матёрый волк.
Слышит темень крик коня, копыт могучий стук
Конь заржал - табун колхозный сбился в плотный круг.
Закружился в белом вихре островок кустов
В конском ржании заглох голодный вой волков
Темень светится огнями стаи волчьих глаз
-Выводи скорей, матёрый, за собою нас!
Но никак не может стая броситься вперёд
Белый конь волкам из лаза выйти не даёт
В грязь затоптана трава вожак и тут и там
Только волк из под куста-копыта по зубам
Пал густой туман в росу и заалел восток
Вату белую с поляны скинул ветерок
Не привёл конь в первый раз табун с ночной домой
В белой пене голова , идёт жестокий бой
Белым ветром хвост и грива и глаза огнём…
Бился конь пока на помощь не пришли с ружьём
Загремели взрывы в поле..началась война..
Победить врагов ..все силы бросила страна.
Ты прощайся конь с колхозом, а седок с семьёй,
Разгоните злые тучи над родной землёй.
Тяжела коня работа, как в любой войне
Пулемёты, танки , пушки..тяжело вдвойне
Где моторам хода нету - конь не заменим
Седока в холодный вечер грел теплом своим..
Проплывал бесшумно реки, нёс в крутых горах
В рейд ночной ходил по тылам, воевал в лесах..
Но однажды с боя мёртвым вынес седока..
Кровь струилась от седла на белые бока…
Мама в детстве вечерами пела для меня
Эту песню про седого белого коня.. (январь 1977г.)
Люба. Решительная, энергичная она вытащила нас из тайги в город
Была карточная система. Я однажды съел целую горбушу, солёную . Никто из членов семьи её не ел , а я съел, и после этого на рыбу не мог смотреть до самого призыва в армию.
Война кончилась . стали переписываться, с фронта вернулся младший брат отца Масгар . Получили приглашение, приезжайте. Вместе будет легче выживать.
Хайри, Гайнан (Хайриев, Тимергайнан Хайретдинович, башк. Ғ. Хәйри , 2 (15) июня 1903 — 16 октября 1938) — башкирский писатель.
Содержание
Биография
Гайнан Хайри родился в 1903 году в деревне Старокулево (ныне Нуримановский район Башкортостана) в крестьянской семье. Обучался в башкирском педагогическом техникуме в Оренбурге.
В 1924-26 секретарем Кулуевского волостного комитета комсомола в Аргаяшском кантоне БАССР [1] .
С 1924 года работал журналистом и в комсомоле.
В 1938 году репрессирован. Реабилитирован посмертно.
Творчество
Примечания
Ссылки
- Персоналии по алфавиту
- Писатели по алфавиту
- Родившиеся 2 июня
- Родившиеся в 1903 году
- Умершие 16 октября
- Умершие в 1938 году
- Писатели на башкирском языке
- Писатели России
Wikimedia Foundation . 2010 .
Полезное
Смотреть что такое "Хайри, Гайнан" в других словарях:
Хайри Гайнан Бадретдинович — Хайри (псевдоним; настоящая фамилия Хайретдинов) Гайнан Бадретдинович [2(15).6.1903, деревня Старокулёво, ныне Нуримановского района Башкирской АССР, ≈ 16.10.1938, Уфа], башкирский советский писатель. Учился в Оренбургском башкирском… … Большая советская энциклопедия
Хайри Гайнан Бадретдинович — (наст. фам. Хайретдинов; 1903–1938) – башк. писатель. Род. в крест. семье. Учился в пед. техникуме. С 1924 на комсомольской и журналистской работе. Печатался с 1922. Гл. герои прозаич. произв. Х. – комсомольцы, борцы за преобразование башк.… … Энциклопедический словарь псевдонимов
Хайри — (псевдоним; настоящая фамилия Хайретдинов) Гайнан Бадретдинович [2(15).6.1903, деревня Старокулёво, ныне Нуримановского района Башкирской АССР, 16.10.1938, Уфа], башкирский советский писатель. Учился в Оренбургском башкирском… … Большая советская энциклопедия
Старокулево — Село Старокулево башк. Иҫкө Күл Страна РоссияРоссия … Википедия
Башкирская Автономная Советская Социалистическая Республика — (Башкорт Автономиялы Совет Социалистик Республикасы) Башкирия (Башкортостан). В составе РСФСР. Образована 23 марта 1919. Площадь 143,6 тыс. км2. Население 3819 тыс. чел. (1970, перепись). В Б. 53 сельских района, 17 городов, 38 посёлков… … Большая советская энциклопедия
Литература Башкортостана — Литература Башкортостана литература многонациональной Республики Башкортостан. «Милая моя земля, Реки сладкие, поля, Березняк и чернотал, В небо вздыбленный Урал, Я одну мечту таю: Родину воспеть мою. … Над просторами полян Мой Урал, мой… … Википедия
- Переводчики: не указаны
- Серия: Библиотека башкирского романа "Агидель"
- ISBN (EAN): не указаны
- Языки: Русский
- Возрастное ограничение: не указано
- Год написания: 1976
Рецензии на книгу
Написано 0 рецензий
Посмотрите еще
В романе рассказывается об острых классовых схватках, о борьбе с буржуазными националистами. В основу романа положены действительные события, происходившие в Кудейском кантоне Башкирии в годы гражданской войны.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
Диология "Красногвардейцы", " Красноармейцы" была и остаётся лучшим произведением башкирской литературы о незабываемых днях борьбы за Советскую власть.
Историко-социальный эпический роман "Вечный лес" -первая книга дилогии, охватывает события почти трех десятилетий из жизни башкирского села. В центре его - образ национального батыра Тулькусуры Ахунова, возглавившего борьбу закабаленного народа против угнетателей, против хищнического истребления купцами-промышленниками народного достояния - вековечного леса. Написанный образно, исполненный драмат.
Я вспоминаю все начало этой истории как ряд взлетов и падений, как легкое качание между верным и ошибочным. В Лондоне, согласившись на его предложение, я провела, во всяком случае, два очень тяжких дня — то впадая в сомнение, то уверяясь, что я действительно совершила ошибку. В таком состоянии духа я провела и долгие часы в тряском почтовом дилижансе, который довез меня до станции, где меня должна была встретить коляска из имения. Как мне сообщили, экипаж был уже выслан, и к концу июньского дня я увидела поджидавшую меня удобную коляску. Проезжая в вечерний час в этот чудесный день по таким местам, где вся прелесть лета, казалось, дружески приветствовала меня, я снова воспрянула духом и, как только мы свернули в аллею, вздохнула с облегчением, что было, вероятно, лишним доказательством того, как сильно я приуныла. Мне кажется, я ожидала или боялась встретить нечто крайне мрачное, и то, что открылось передо мною, было радостной неожиданностью. Я вспоминаю, как самое приятное впечатление, широкий, светлый фасад, открытые окна, новые занавеси и двух горничных, выглядывавших из окон; я вспоминаю лужайку с яркими цветами, хруст колес по гравию и сомкнувшиеся кроны деревьев, над которыми в золотистом небе с криком кружились грачи. Картина была величественная, чем она сильно отличалась от скудости моего родного дома, — и почти в ту же минуту, держа за руку маленькую девочку, в дверях показалась солидная особа, присевшая передо мною так почтительно, словно я была сама хозяйка дома или знатная гостья. На Гарлей-стрит я получила далеко не столь выгодное представление об усадьбе, и тут, сколько помнится, ее владелец еще более возвысился в моих глазах, и я подумала, что мое будущее намного превосходит все его обещания.
В тот день я больше не испытывала уныния, ибо в течение следующих часов меня захватило и увлекло знакомство с младшей моей воспитанницей. Девочка, сопровождавшая миссис Гроуз, с первого взгляда показалась мне таким очаровательным существом, что иметь с ней дело представлялось мне великим счастьем. Мне никогда еще не доводилось видеть ребенка красивее, и впоследствии я удивлялась, почему мой патрон не рассказал мне о ней побольше. Я плохо спала в ту ночь, — я была слишком взволнована; и это радостное волнение удивляло меня и, как я вспоминаю, неотступно владело мною, усиливая впечатление от щедрости и великодушия, с какими я была встречена. Большая, внушительная комната, одна из лучших в доме, широкая парадная кровать, узорные драпировки, высокие зеркала, где впервые в жизни я могла видеть себя с ног до головы, — все это поражало меня, так же как и необычайная прелесть моей маленькой воспитанницы, так же как и все то, с чем мне впервые пришлось столкнуться.
С первой же минуты мне пришлось столкнуться с мыслью о том, как сложатся мои отношения с миссис Гроуз, с мыслью, которая, боюсь, угнетала меня еще дорогой, в почтовой карете. Единственное, что при первых наблюдениях могло заставить меня держаться настороже, было то обстоятельство, что миссис Гроуз до крайности обрадовалась мне. Я в первые же полчаса это заметила: она до такой степени обрадовалась, — дородная, простодушная, некрасивая, опрятная, здоровая женщина, — что даже остерегалась слишком проявлять свою радость. Тогда я даже слегка удивилась, для чего бы ей это скрывать, и вместе с раздумьем и подозрениями это могло, разумеется, встревожить меня.
Вот почему я успела привязаться и к самой миссис Гроуз — я видела, как радует ее то, что я любуюсь и восхищаюсь моей воспитанницей, сидя с ней за ужином при четырех высоких свечах, — а Флора, между этими свечами, в нагруднике, на высоком стуле, весело смотрит на меня из-за своей чашки с молоком и хлебом. Вполне естественно, о многих вещах мы могли говорить при Флоре только темными и окольными намеками, обмениваясь изумленными и радостными взглядами.
— А мальчик? Он похож на нее? Тоже такой необыкновенный?
Ребенку льстить не станешь.
— Ах, мисс, очень даже необыкновенный. — И она остановилась с тарелкой в руках, просияв улыбкой на нашу маленькую подружку, а та переводила взгляд с нее на меня. — Если уж вам эта понравилась!
— Да, ну так что же?
— А в нашего маленького джентльмена вы прямо влюбитесь!
— Мне кажется, для того я и приехала. Я ведь довольно легко увлекаюсь. В Лондоне я тоже увлеклась!
До сих пор я помню широкое лицо миссис Гроуз, когда она поняла, о чем я говорю.
— Что ж, мисс, не вы первая, не вы и последняя.
— Ах, у меня нет претензий быть единственной. — Я смогла даже улыбнуться. — Во всяком случае, мой второй воспитанник, насколько я поняла, приезжает завтра?
— Не завтра, в пятницу, мисс. Он приедет с дилижансом, как и вы, мисс, за ним присмотрит кондуктор, и встретить его должна та же коляска.
Я поспешила ответить ей, что именно поэтому будет приличней, приятней и дружелюбней, если я сама поеду к прибытию почтового дилижанса и, вдвоем с его маленькой сестрицей, встречу мальчика там, а миссис Гроуз подхватила эту мысль с такой готовностью, что я восприняла ее поведение как утешительный залог того, — слава богу, она осталась мне верна! — что мы с ней всегда и во всем будем заодно. О, она радовалась, что я тут!
Мои чувства на следующий день, мне думается, по справедливости можно назвать реакцией после первых радостей приезда: вероятно, самое большее, это была лишь легкая угнетенность, порожденная во мне более полным представлением о масштабах моих новых обязанностей и нового окружения, после того как я рассмотрела их и измерила. К таким размерам и к такому объему я не была подготовлена, хотя встретила их довольно бодро, слегка пугаясь и вместе с тем слегка гордясь. Уроки, разумеется, ввиду стольких волнений, пришлось отложить: я рассудила, что первая моя обязанность привлечь к себе ребенка самыми мягкими средствами, позволив ему сначала привыкнуть. Я провела с девочкой весь день на воздухе и, к великому удовольствию Флоры, обещала ей, что никто другой, кроме нее, не будет показывать мне усадьбу. Она показывала ее мне шаг за шагом, комнату за комнатой и секрет за секретом, болтая по-детски забавно и мило, и в результате мы с ней уже через полчаса сделались близкими друзьями. Хотя девочка была очень мала, меня поразило, во время нашего обхода пустых покоев и мрачных коридоров, на головоломных лестницах, где я невольно останавливалась, и даже на вершине старой башни с бойницами, где у меня закружилась голова, с какой уверенностью и смелостью она шла, болтая об утренних уроках музыки, стремясь рассказывать мне гораздо более, чем расспрашивать меня, и ее оживление звучало в воздухе и вело меня вперед. Я не видела больше усадьбы Блай с тех самых пор, как покинула ее, и думаю, что теперь, на мой более зрелый и более опытный взгляд, она показалась бы сильно сократившейся. Но когда на крутых поворотах передо мной мелькали золотые волосы и голубое платье моей маленькой проводницы и по переходам разносился топот ее маленьких ножек, я видела перед собой волшебный романтический замок, обитаемый светлым эльфом; весь колорит, все краски этого замка, казалось мне, были заимствованы из сказок и легенд. И в самом деле, уж не задремала ли я над книгой волшебных сказок, не замечталась ли над ней? Нет, это был только больший старинный дом, некрасивый, но удобный, воплощавший некоторые черты более древнего здания, наполовину перестроенного и наполовину использованного, где, как я воображала, мы чуть не затерялись, словно горстка пассажиров на большом дрейфующем корабле. И, самое странное, — у руля была я!
Читайте также: