Екимов просто соседи краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Основные персонажи рассказа
Главные герои:
- Баба Дуня – старушка, пережившая страшный голод во время войны, добрая, заботливая женщина.
- Гриша – внук бабы Дуни, отзывчивый мальчик с большим любящим сердцем.
Старушка очень плохо спит, кричит во сне, видит кошмары. Самый страшный сон о том, как она потеряла в войну хлебные карточки, а они жизненно нужны её детям. Внук берётся её вылечить: ночью проговаривает спящей, что карточки нашлись.
И бабушка просыпается практически здоровой и спокойной. И только в последний момент мальчишка решает не хвастаться. Решается сохранить магию исцеления в тайне.
Главная мысль
Главное – проявлять внимание к людям, но не выставлять свои добрые дела, чтоб не разрушить чудо. Важно сохранить саму веру человека.
Этот пересказ можно использовать для читательского дневника.
Борис Екимов Ночь исцеления краткое содержание:
К бабушке приезжает покататься на лыжах внук. Лыжная прогулка так увлекла его, что ехать домой уже поздно – нужно переночевать. Рисуется портрет классической заботливой и доброй бабушки. Она постоянно суетится по дому, убирает и готовит, чтобы всех накормить. И так всю жизнь она трудилась – всё делала для других.
Единственный недостаток у неё – мешает другим спать ночами. И не храпит ведь – кричит от ужаса, хотя сама этого очень стыдится. Всегда предупреждает гостей, старается плотней закрыть двери…
Снится ей опять война, которая, хоть и закончилась, будто продолжается в воспоминаниях людей. Страх не пережит, не побеждён. Он постоянно с ней, но только ночью, когда отошли заботы дня, он набрасывается на свою жертву. Как будто это настоящее эхо войны.
Внук, разбуженный ночью, подходит к бредящей старушке, вслушивается, понимает, что за кошмар ей снится. Мальчик сам испуган, так как ощущает ужас в её криках, отчаяние в неразборчивых словах спящей. И придумывает, как ей помочь, просто от доброты душевной.
Приходится ночью сидеть около кровати и повторять спящей, что карточки нашлись. Точней, она сама во сне просит добрых людей помочь. Она кричит, что это было на хлеб для её детей. Возможно, кто-то из них уже умирает от голода. И во сне она воспринимает слова внука, верит им, успокаивается.
Конечно, мальчик гордится, что он сумел так ловко всё придумать, обмануть ночной кошмар. Внук собирается рассказать о том, какой он сообразительный, всем – и в первую очередь, естественно, самой бабушке. Но в последний момент он понимает, что так разочарует ей, обманет надежды на то, что кончились её страдания. И он заставляет себя молчать.
Дети приезжали к ней и того реже, только летом, и лишь внук Гриша, как подрос, приезжал к бабушке на праздники. Он очень весело проводил время в деревне: ловил рыбу с местной ребятней, собирал грибы, зимой катался на лыжах и коньках. Баба Дуня, глядя на резвого внука, очень радовалась, забывая о своих болезнях.
Мальчик стал думать, как ей помочь. Дождавшись ночью бабушкиных криков, Гриша принялся ее успокаивать, уверяя, что платок нашелся, карточки целы и дети будут накормлены. Бабушка во сне поверила ему, успокоилась.
Заключение
Произведение Екимова учит быть милосердным, внимательным, чутким по отношению к ближним. Оказывая помощь, не нужно демонстрировать ее.
Сын и дочь бабы Дуни давно уже жили в городе. Раньше она часто по нескольку дней гостила у детей, но с недавних пор начала кричать и разговаривать во сне. Чтобы не будить по ночам всю квартиру, баба Дуня стала приезжать редко и только на день.
А теперь вот внук Гриша подрос и навещал бабулю не только на каникулах, но и по праздникам. Она с трудом узнавала внука в этом длинноногом, большеруком подростке.
Весь вечер Гриша собирался на рыбалку — снасти разбирал, а ночью его разбудил крик бабы Дуни. Ей снилось, что идёт война, а она потеряла продуктовые карточки, и теперь дети будут голодать.
Гриша разбудил бабулю, уговорил повернуться на правый бок, но вскоре баба Дуня снова закричала. На этот раз ей приснилось, что она ходила за Дон, набрать желудей, из которых можно намолоть муки и испечь лепёшки. На пароме лесники отняли мешки с желудями, и теперь дети будут голодать. Гриша снова встал и успокоил бабу Дуню.
Через несколько дней мальчик пошёл на почту позвонить матери. Она посоветовала прикрикнуть на бабулю, когда та станет кричать во сне. По дороге домой Гриша думал, как помочь бабе Дуне, для которой по ночам оживало её горькое и тяжёлое прошлое.
Ночью Гриша не спал. Когда бабе Дуне снова приснилась потеря карточек, Гриша хотел прикрикнуть на неё, но не смог. Он ласково обнял бабулю и сказал, что нашёл карточки, которые она обронила. И баба Дуня успокоилась.
Потом Гриша долго сидел у печки и плакал.
Он не спал, но находился в странном забытьи, словно в годах далёких, иных, и в жизни чужой, и виделось ему там, в этой жизни, такое горькое, такая беда и печаль, что он не мог не плакать.
Баба Дуня снова заговорила. Теперь ей снилось, что она пробирается к мужу в госпиталь, надо где-то переночевать, а её не пускают. Гриша убедил бабулю, что её пустят переночевать и уложат на кровати, а не на полу. Больше баба Дуня в ту ночь не кричала.
Видео прочтение Ночь исцеления
В названии рассказа идет речь об исцелении душ героев. Тема рассказа – эхо войны, незаживающая память о ней, связь поколений. Ни одну семью война не обошла стороной. Муж Дуни на фронте, она с тремя детьми выживает в тылу. Эти впечатления оказались самыми сильными в жизни бабы Дуни.
Внук Гриша понял: страдание и страх лечатся состраданием, любовью. Рассказ учит сопереживать, ценить жизнь, мир, беречь близких, знать и помнить историю своей страны, лечить душевные раны друг друга любовью.
Хозяйка указала размер нового строенья, хотя показывать было особенно нечего: дровник должен был влепиться между большим сараем и базком для кур.
Два дня я работал: поставил каркас, стропила, стены поднял, накрывал уже почти готовое строенье. И тут тетя Нюра наконец углядела исход трудов моих и подступила с претензией:
— Ты чего делаешь?
— Нет, — решительно заявила она. — Неправильно делаешь. У тебя скат получается к соседям, к Пане.
— А то, что дождь пойдет и вся вода будет стекать к Пане во двор. А у них там погреб.
Сдался я не сразу.
— Крыша двускатная, — возражал я. — К нам во двор и к ним во двор. Пополам. Да у нас и дождей столько не бывает.
— Нет, — на своем стояла тетя Нюра. — Сколько ни бывает, а осенью льет, зимой. Нельзя. Там у них погреб. Это не по-соседски.
Последний резон был самым веским. Вздохнул я и стал переделывать стропила, и дровник накрыл так, чтобы при дожде вся вода стекала к нам во двор, никого и ничего не тревожа.
И это было правильно, по-соседски. Спасибо тете Нюре за урок.
Прошло время. Умерли наши добрые соседи: тетя Паня и супруг ее — Петр Семенович. А потом и тетя Нюра за ними ушла. В старом доме мы стали жить только в летнюю пору, приезжая из города к земле, зелени, свежему воздуху.
И вот как-то весной приехали и видим, что новые наши соседи построили кирпичный свинарник с выгульным базом, расположив его подальше от своего жилья, а у нас, как говорится, под самым носом, не продохнешь.
Увидел я новую соседку, говорю ей с намеком:
— Новая ферма у вас.
— Решили свиней водить, — объяснила соседка. — Мясо на базаре дорогое. А у нас на хуторе родня живет, зернецом помогут.
— Пахнет… — сказал я, шумно принюхиваясь.
Соседка кое-что поняла.
— Свое дерьмо не воняет, — ответила она, заканчивая разговор.
Свое, может, и не воняет, а вот чужое…
Свинарник-то соседи поставили от своего дома и от своей летней кухни подальше, а у нас — под носом.
Мама моя потом сказала со вздохом:
— Себе — мясо, а нам — вонь.
Конечно же, можно позвонить и вызвать санитарного врача, соседей оштрафуют и заставят убрать свинарник, перенести его в другое место, подалее. Можно-то можно…
Но привыкли к иному.
Год спустя под Сталинградом, на фронте погибнет и Вова. А тетя Шура Саломатина, уже на моей взрослой памяти, будет приезжать к нам, гостя в старом доме. Саломатины не были нам родней, просто — соседи.
Хозяйка указала размер нового строенья, хотя показывать было особенно нечего: дровник должен был влепиться между большим сараем и базком для кур.
Два дня я работал: поставил каркас, стропила, стены поднял, накрывал уже почти готовое строенье. И тут тетя Нюра наконец углядела исход трудов моих и подступила с претензией:
– Ты чего делаешь?
– Нет, – решительно заявила она. – Неправильно делаешь. У тебя скат получается к соседям, к Пане.
– А то, что дождь пойдет и вся вода будет стекать к Пане во двор. А у них там погреб.
Сдался я не сразу.
– Крыша двускатная, – возражал я. – К нам во двор и к ним во двор. Пополам. Да у нас и дождей столько бывает…
– Нет, – на своем стояла тетя Нюра. – Сколько ни бывает, а осенью льет, зимой. Нельзя. Там у них погреб. Это не по-соседски.
Последний резон был самым веским. Вздохнул я и стал переделывать стропила и дровник накрыл так, чтобы при дожде вся вода стекала к нам во двор, никого и ничего не тревожа.
И это было правильно, по-соседски. Спасибо тете Нюре за урок.
Прошло время. Умерли наши добрые соседи: тетя Паня и супруг ее – Петр Семенович. А потом и тетя Нюра за ними ушла. В старом доме мы стали жить только в летнюю пору, приезжая из города к земле, зелени, свежему воздуху.
И вот как-то весной приехали и видим, что новые наши соседи построили кирпичный свинарник с выгульным базом, расположив его подальше от своего жилья, а у нас, как говорится, под самым носом, не продохнешь.
Увидел я новую соседку, говорю ей, с намеком:
– Новая ферма у вас.
– Решили свиней водить, – объяснила соседка. – Мясо на базаре дорогое. А у нас на хуторе родня живет, зернецом помогут.
– Пахнет… – сказал я, шумно принюхиваясь.
Соседка кое-что поняла.
– Свое дерьмо не воняет, – ответила она, заканчивая разговор.
Свое, может, и не воняет, а вот чужое… Свинарник-то соседи поставили от своего дома и от своей летней кухни подальше, а у нас – под носом. Мама моя потом сказала со вздохом:
– Себе – мясо, а нам – вонь.
Конечно же, можно позвонить и вызвать санитарного врача, соседей оштрафуют и заставят убрать свинарник, перенести его в другое место, подалее. Можно-то можно…
Но привыкли к иному.
Год спустя, под Сталинградом, на фронте погибнет и Вова. А тетя Шура Саломатина, уже на моей взрослой памяти, будет приезжать к нам, гостя в старом доме. Саломатины не были нам родней, просто – соседи.
Жарко. Больше месяца нет дождя. Никнут свекольные и помидорные листы, картофель вянет, желтеет. Иссохшая земля пьёт воду жадно, со всхлипом.
Новый сосед рассказчика, видно, выпросил на работе выходной. С утра и далеко за полдень перетаскивал он от ворот в сарай уголь, купленный на неделе. Возят его шахтёры из Донбасса или из Ростовской области. Говорят, что зарплату им выдают не деньгами, а углём. Вот они и возят. Без топки не обойдёшься. Зима всё равно придёт.
Теперь сосед перетаскивает свой уголёк. Сынишка его, подросток, насыпает лопаткою ведро. Сосед носит. Потом он копал возле бани яму для стока. Вечером, как и все, завёл мотор насоса — началась огородная поливка.
Во тьме нового соседа не было видно, но рассказчик знал, что глядит он куда то выше земли, словно в небо, куда-то далеко. Взгляд рассеянный, пустой. Так глядят старые люди на исходе жизни. Куда-то в дальнюю даль, нам неведомую. Но новый сосед далеко не стар, ему ещё и сорока ещё нет, наверное. Появился он весной.
В соседнем доме доживает век одинокая женщина, тётка Клава. Муж её, приятель рассказчика Фомич, любитель зимней рыбалки и целебных трав, помер три года назад. С той поры тётка Клава, живя в просторном доме, пускает в летнюю кухоньку, что рядом с домом построена, квартирантов и тут же гонит их. Старый человек, нелёгкий характер, то не так, другое не эдак. Беженцы едут со всех краёв: Киргизия, Узбекистан, Казахстан… Живём по соседству, вот к нам и бегут. Любому углу рады, лишь бы прислониться.
Новый сосед корчевал и грёб, метр за метром очищая землю… Теперь вот лето, считай, позади. Больше месяца нет дождей. Везде копают картошку. Новые соседи и клочка пустой земли не оставили. И теперь просторный их огород — его и глазом не окинуть — словно пёстрая ярмарка: россыпь красных помидоров, фиолетовые баклажаны, белые тушки кабачков, бледная зелень кочанов капусты, луковые, чесночные гряды — всего много. Новый сосед на работу уходит рано, в десять минут седьмого. И вернётся лишь затемно, около десяти вечера.
Старая хозяйка, тётка Клава, совсем обезножила. Со стариком своим тётка Клава ругалась до самой смерти его. Квартирантов за три года несчётно перебрала. Ей неймётся, а жить возле неё тяжко.
Вот и осень. Обычно сентябрь стоит в этих краях тёплый, лишь ночи холодные. Порою приходится в доме протапливать, но это уже не для рассказчика он с семьёй уедет, оставив старый дом до весны.
Читайте также: