Дорога феллини краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Если в комнату, в которой никого нет, в которой стоит только стол, на котором стоит колокольчик, войдет человек и будет вынужден находиться в ней длительное время — то он обязательно позвонит в колокольчик. Доказано экспериментально. Почти доказано, потому что найдутся десяток-другой процентов, которые не позвонят. Что их остановит?
Как заглянуть в душу другого человека?
Чем измерить его чувства?
А есть ли вообще у него чувства?
Маска лица — что за ней?
А если это побитый жизнью, обросший мужик без возраста?
Что за его угрюмой молчащей оболочкой? Что шевелится в нем? И точно ли шевелится? Что в нем происходит через 30-40-50 лет после детства?
Лицо ребенка, лицо девушки — они так человечны. Может быть потому, что на них "написана” человечность? Может быть потому, что мы так легко читаем эмоции на этих нежных, подвижных, бесхитростных лицах? Может быть мы любим их, каждое их мгновение лишь потому, что видим отсвет чувств на их лице, которые меняются после каждого нашего слова или даже взгляда, обращенного к ним?
Как вычислить, что чувствует другой, если его лицо — неподвижная маска и лишь очень ненадолго он способен поменять её на 3 или 4 других, столь же бессмысленных внешне, — на маски пьяного смеха, похотливой ухмылки, злобного оскала или заискивающего “смирения”?
Как узнать — есть ли “глубокие”, “сложные”, “человеческие” чувства за этими его масками? По его делам? Домыслить-сочинить за него?
Стоит колокольчик — человек позвонил.
Увидел за решеткой серебряные украшения, когда вокруг никого — попытался дотянуться, чтобы украсть. Встретил в забегаловке доступную бабу — увез её в безлюдное место. Стал жертвой публичного издевательства — бросился на обидчика с ножом.
Купил за 10000 лир девочку — заставляешь её отрабатывать деньги; она приболела — ухаживаешь и кормишь 10 дней кряду; стала в тягость, ей полегчало и появилась возможность освободиться от балласта — бросил; увидел трубу, которая тебе не нужна — подарил на прощанье.
А до того? Как до того шла его жизнь?
Призвали в армию и отправили на войну — воевал и выживал. Вернулся в разоренную страну, наткнулся на бродячих артистов, которые пристроили в цирковое представление с простейшим силовым трюком — стал зарабатывать этим себе на жизнь. Есть деньги — пьешь и ешь до предела, нет денег — хлебаешь из солдатского котелка пустые макароны в разрушенном хлеву.
Что у такого на душе? Где в нем человек?
Он пошел в бродячие артисты — позвала душа в дорогу, притянуло внимание зрителей, поманила свобода или просто подвернулся легкий хлеб во времена, когда полстраны голодала?
А что канатоходец? Он смехом и шутками глушит боль жизни? Или прячется в них от страха перед смертью, играми с которой он каждый вечер зарабатывает себе деньги?
Он пытается расшевелить всех вокруг, чтобы быть не одному, чтобы вокруг было как можно больше человеков? Или добивается внимания, чтобы увеличить социальный капитал?
Он живет мечтой, что кому-то нужен самый последний камешек с дороги, кому-то нужны эти жемчужные плевочки в небе; что, если кто-то не отпускает другого и пусть даже бьет, — значит все-таки по-своему любит?
А если не нужен; если игра случая так соположила космические константы; если не отпускает и бьет, потому что уплочено и надо отрабатывать?
Тот первый – живой истукан — услышал мелодию, что играла та больная девушка на трубе, и душа проснулась? Он завыл и бросился к черным волнам времени с требованием всё и всех вернуть?
Или просто упился и стало очень себя жалко, что вот так не свезло, а теперь и обслуживать его некому?…
Что за маской побитого жизнью лица? Хочется думать одно, а что на самом деле? Где гарантия?
А если он для всех вокруг стал непроницаем из-за постоянной заботы , что снедает его душу? Если каждый день, каждый час он думает о куске хлеба, который никем ему не гарантирован? Если его давит груз безысходности, что никто и никогда ему не придет на помощь, никто и никогда не поддержит; он — одинокий на всем свете — вынужденный думать и о себе, и о той полусумасшедшей, что нужно кормить каждый день…
Если он устал , он очень устал, он уже устал всей своей жизнью, а потому стоит только появится возможности забыться — в пойле, девке или драке — он кидается в это с головой, иначе бы он кинулся с моста или залез в петлю? Ведь так он может думать, так он может искренне верить…
А если он внутри в постоянном ужасе от мира, от людей, которые глупы и готовы лишь ржать и пугаться, которые ничего не понимают — ничего не понимают в нем и его жизни ; если он не видит никакого просвета ни в чем и ни в ком, а потому плюнул хоть кому-то что-то говорить?
Один — без семьи, без дома, без своего города или деревни — везде и для всех чужой…
Так что за его маской? Как узнать?
Спросить?
Что он ответит, если он и сам себе ничего не может ответить? А если одна половина его жизни — лишь “реакция на колокольчик”, а всю вторую — он прячет от всех свою истерзанную душу? А если его душа просыпается только в одно мгновение из десяти? Становится он меньше человеком или больше?
Что для него могут сделать другие? Что он сам может сделать для себя? Зачем ему что-то делать для себя и уж тем более для других?
В нищей стране, среди голодных детей, в мире, в который он пришел, ни в чем не виновный.
Пришел невиновный, страдает внутри, имеет причины для поступков — да, всё это так. Тысячу раз так. Как и у всех других нас. Но если эти его поступки множат страдания, если они длят и длят цепочки причинения зла — как быть? — как быть, даже если поймем и простим? Согласиться, что вот она такая и есть реальная жизнь реального человека, а всё остальное лишь мечты? Или нет, или наши мечты о Человеке , наш лелеемый с детства образ правильного человека — это человек ; это и есть мы?
Реальность, что в конечном итоге определяет нашу жизнь, по которой мы сверяем свою жизнь — ведь это не та всегда банальная грязь после штормов жизни, в которой каждый всегда рискует увязнуть в дороге, — а сама дорога — сам путь, что ведет нас вперед. Мечта — что указывает куда нам идти — вот единственно важная для нас реальность.
Открытое лицо ребенка, девушки. Наивность юного создания, наивность слабого интеллекта. Не защищенность. Жизнь без наращенного панциря…
Она так радовалась миру. Ей так было мало нужно. И ей нужен был весь мир. Она любила весь мир. Каждого.
Она умеряла свою любовь с каждым прожитым днем. Она готова была видеть любовь уже во всем, в каждом.
Но мир всё равно сумел начать убивать самое-самое дорогое — доброту, надежду и любовь.
Так зачем жить в этом мире?
Согреваться вместе с уже ледяным человеком-монстром, потому что ни один человек, пока жив, не теряет души до конца?
А если лютый холод извне в считанные годы-месяцы-дни возьмет всё до самого конца от такого крохотного огонька таких слабых жизней и бросит умирать? Всё равно искать и дарить тепло? Даже если в самом конце останется только одна короткая мелодия или вообще ничего?
Непостижимая высота помысла, непостижимая человечность.
А если нет? А если перед нами тоже маска. Маска зависимого, беспомощного существа, которое существует без всякого осознания, которое без всякого осознанного вчувствования действует так, чтобы привлечь к себе того, кто сильнее, так как без него — без любого сильного, первого попавшегося сильного — без его защиты и опеки просто не выживет.
Внимание щенка к хозяину, выпрашивающее мяуканье котенка… — есть ли в них смысл, кроме игры инстинктов — инстинктов, которые заставляют и нас, “больших и нормальных”, глядя на них, забывать себя и выдумывать про них то, чего нет, мешая себе “нормально жить”?
Жуткий вопрос. Бесчеловечный вопрос — если он обращен к маленькому ребенку, к “умственно неполноценному”…
Так легко произнести каждое слово, что составляют этот вопрос, в отдельности. И так соблазнительно, наверное, ответить на него тем, кто лелеет только свои желания-переживания-воспоминания-обиды, кто ценит только себя, кто знает только себя, а других только видит и ничего в них не чувствует…
Интеллект способен рассмотреть и взвесить оправданность и выгоду любого вопроса. Душу же от него воротит. Потому что — Ложь, которой не должно быть в человечном мире…
Потому что есть свидетельство нашего сердца и сердец других; потому что мы только и живем максимально реально лишь тогда, когда максимально полно проживаем истину наших чувств, истину нашей любви ; потому что есть фильмы Феллини.
Феллини очень хотел пробиться в душу тех, которые живут так (а живут ли?), как будто души других не в счет, как будто души нет.
Чтобы понять. Чтобы разбудить.
Спасибо ему за это.
| Рецензия |
| © Евгений Нефёдов, 2008.04.29 | Авторская оценка: 10/10 |
| Отзывы зрителей |
