Дневник писателя достоевский краткое содержание

Обновлено: 04.07.2024

В данной статье речь пойдет даже не об особенностях публицистики Достоевского вообще, а об оригинальной форме, избранной им в качестве средства для публикации своих мыслей – то есть о “Дневнике писателя”. Вопрос о том, что же связывает великого классика XIX века c современным творчеством пользователей Рунета (творчеством, которое многими небезосновательно литературой не считается), по сути, имеет один весьма простой ответ. Достоевского и “сетевую” публицистику роднит сама идея периодического издания собственного дневника – в большей степени “публицистического”, но от этого не менее “личного”.

Публицистика Достоевского да и само существование такого литературного феномена, как “Дневник писателя”, сегодня парадоксальным образом находит свое перевоплощение в современной журналистике. Именно вольность стиля, избранная Достоевским для “Дневника”, сегодня – едва ли не важнейший атрибут сетевой публицистики. Конечно, не стоит ставить в один ряд Достоевского и современных авторов. Дело даже не в художественных достоинствах, а в огромном отрезке времени, их разделяющем, и в разнице социокультурных условий жизни и творчества. Однако можно найти много формальных признаков, общих для этих феноменов. “Дневник писателя” рассматривается нами как некий эталон; мы отнюдь не ставим цель “приравнять” его к сетевой литературе, однако весьма интересно проследить, как простые журналистские и писательские истины, открытые (или придуманные) Достоевским, находят воплощение и применение в современном контексте. Сам факт появления подобного рода феномена был настоящим открытием Достоевского. Однако если бы на его месте был кто-то другой, вряд ли сегодня мы могли бы говорить о культурологическом открытии такого уровня, ведь публицистичность в самой своей сути подразумевает хоть сколько-нибудь заметный отклик читательской аудитории. В этом смысле “Дневник писателя” тоже может считаться образцом, поскольку он имел колоссальный по тем временам успех у читательской аудитории.

Заметки Достоевского – это спонтанно, но очень четко выверенный ассоциативный ряд размышлений. Причем ряд многослойный. В этой связи отметим, что помимо таких признаков, как краткость и внятность, в Интернет-журналистике широко представлен их полный антипод – многословность. Многословность во имя иллюзии смысловой насыщенности. Качество мысли в сетевых текстах нередко удручает. В Интернете слишком велико искушение писать много и сложно, не опасаясь, что это будет кем-то исправлено или сокращено. “Здесь ( в России. – Л. А. ), чтобы заставить себя читать, даже выгоднее писать непонятно”. Достоевский, конечно, лукавит, хотя, безусловно, он прав. Для сетевого публициста важен всего один принцип (о понятности и непонятности речь просто не идет): прежде всего, надо писать так, чтобы потом не было мучительно скучно читать написанное хотя бы одному человеку – самому себе. Иначе говоря, в данном случае средства (то есть Интернет и “аморфная” аудитория) оправдывают отсутствие цели. Точно так же оправдывала форма дневника отсутствие цели у Достоевского. Это, однако, не значит, что творчество его было бесцельным. Просто цели он достигал путем текста как такового, в то время как сетевой журналист порой довольствуется одним уже средством коммуникации.

Сам коммуникативный процесс, процесс общения с аудиторией, у Достоевского весьма схож с нынешним сетевым творчеством. Вспомним хотя бы диалоги Достоевского с воображаемым читателем… “Я хотел было написать предисловие, потому что нельзя же совсем без предисловия…” и т.п.. В большинстве случаев в современной публицистике подобная нарочитая разговорность, стремление овладеть вниманием читателя с помощью банальных и бессодержательных фраз, ни к чему не обязывающего словесного потока, до недавнего времени считались или отходом в чистую литературу (если не сказать литературщину), или обычным пустословием и графоманией. Однако сегодня приемы подобные вышеназванным – и осознанно, и бессознательно, – вполне актуальны и даже необходимы для публикующегося в Сети. Ведь он не ограничен рамками плана по количеству, например, строк и не встречает иного цензора и редактора, чем он сам.

Ко всему прочему такая “разговорность” стиля подчеркивает особого рода доверительность, близость между автором и читателем (что не свойственно ни “официальной” прессе, ни даже жанру дневниковой прозы как таковому). Достоевский своей доверительностью, с одной стороны, ставит на первое место личность человека вообще, с другой – делает самого себя главным героем своего произведения. Интернет тоже поставил на первое место личность, хотя она чересчур размыта, “деперсонализирована”. Об универсальности и многомерности сетевой личности можно говорить лишь в смысле разнообразия тематики публикаций, а не в смысле глубины публицистических исследований или основательности подходов и методов. То есть само средство подсказывает публицисту способ общения с читателем, а множественность альтернатив для самовыражения как в стилистическом, так и в тематическом плане создает искусственную ситуацию универсальности автора. В плане обилия перерабатываемой информации такой автор, конечно, превосходит Достоевского, но Достоевский стремится к личностному пропусканию окружающих событий через самое свое существо, в то время как для интернетчика преобладание личностного в творчестве связано со стремлением к самовыражению. А такое самовыражение имеет скорее чисто психологическую, нежели творческую мотивировку.

Достоевский сугубо личностен, но это не мешает ему надевать разные маски в своей публицистике – особенность в том, что он всегда подписывается под своим мнением, – так что единый, цельный образ автора создается именно множеством образов. Сетевой автор размыт бесконечным количеством псевдонимов и растворен во множестве параллельных информационных ресурсов. Однако разнообразие тем и личностей в Интернете носит довольно специфический характер, и если доверительный тон “Дневника” ничуть не умаляет его общественно значимых идей, то сетевой текст, как правило, существует в довольно замкнутом пространстве – он направлен “вовнутрь”. Если Достоевский меняет свои публицистические амплуа прежде всего как журналист, то публикующийся в Сети определяет нормы для своего текста в рамках замкнутой системы (у каждого сайта есть определенная тематика, стилистика и, как следствие, аудитория. В каком-то смысле, по отдельной подборке более или менее значимых публикаций в Интернете тоже можно было бы составить некий образ российской аудитории. Но здесь снова мы сталкиваемся с Интернетом как средством, определяющим сознание и оправдывающим средства. Поэтому Россия для интернетчика – это, если можно так выразиться, “Сетевая Россия”, а читатель – совершенно определенный читатель, поскольку аудитория Интернета довольно четко определена в смысле своего социального и культурного состава.

Обилие деталей и различных “лирических отступлений” в текстах Достоевского обусловлено его феноменальной наблюдательностью. Но, помимо собственно наблюдательности, Достоевский обладает еще одним наиценнейшим для публициста качеством – жгучим желанием быть наблюдательным. “Отсидел два дня на Сенной, на абвахте, где провел время премило, даже с некоторою пользою и кое с кем и с чем познакомился”. Достоевский жадно и неустанно хватается за каждый миг, преподнесенный ему жизнью. Всюду ему видится польза, везде он находит пищу для ума. Сетевой журналист, особенно если он не чужд графомании, тоже любит порой чересчур увлечься излишней детализацией и хаотичным изложением самых разных событий в пределах одной отдельно взятой статьи. Хотя и источники такой свободы у Достоевского и у сетевого автора, конечно, очень разные, но итог – примерно одинаков. Кстати, такая детализированная описательность порой является юмористическим приемом, а прием этот (порой используемый в Сети – как нарочно, так и нет) открыт для русского читателя никем иным, как Достоевским.

Кстати, говоря о своеобразии публицистического юмора, было бы не лишним отметить еще одну, на наш взгляд, немаловажную деталь. Достоевский, как и всякий русский, любит и пострадать, и поюродствовать. (Уж что-что, а поприкидываться дурачком русский любит; при этом в глубине души, конечно, он воспринимает себя слишком всерьез). А у Достоевского все это получается опять же с юмором, с легкостью. Заметьте, сколько у него: “право, бесполезные записки”, “ах, зачем я это вспомнил”, “ну какой из меня психолог”, “ну какой из меня репортер”, “ну какой из меня…”. Все время так и норовит извиниться перед читателем. А “юродствование” для русской публицистики – не самый последний прием; почти вся сетевая журналистика – это одно сплошное “прикидывание”. Уже хотя бы потому, что сетевой автор – это даже не личность, стоящая за текстом, а всего лишь имя, высвеченное на экране монитора. А таких имен у любого человека могут быть десятки.

Достоевский еще и потому “кокетничает”, что заранее сладострастно предвкушает и любовь читательскую, и ненависть. Находит тонкие струнки – сам себя тешит, сам себя злит, сам себя критикует: принцип “поступай с другими, как с самим собой” срабатывает. Как ни странно, именно этим же принципом руководствуется практически любой публикующийся в Интернете. Однако справедливости ради замечу, что если успех “Дневника писателя” у читателей обусловлен авторитетом Достоевского и его талантом, то ни то, ни другое практически не имеет значения в Интернете, поскольку ваша публикация мгновенно найдет своего читателя не по показателю компетентности источника, а тематике, обозначенной в нескольких словах в поисковой строке.

В каждой строчке Достоевский стремится подчеркнуть свою русскость. Именно для русских он пишет, и именно русскость для него главный критерий во всех его размышлениях и умозаключениях. Стремление к идентификации себя как части определенного сообщества, свойственно любому автору в Сети. Уже то, что он публикуется в Интернете, означает его подключенность к такому сообществу, и принцип, имеющий в данном случае действительную силу – это принцип своеобразного языкового отбора. В рамках национального языка существует много “суб”-языков, в которых существует подчиненность общеязыковой парадигме, но могут различаться системы кодирования-декодирования символов. Поэтому фактор “русскости” автора в чисто лингвистическом отношении играет не последнюю, если не первостепенную роль. Достоевский стремится к общению лишь с говорящими с ним на одном языке, а стало быть, русские – это не абстрактная антропологическая идея, а формирующаяся особым образом аудитория, все члены которой говорят на одном языке. В Сети действует совершенно тот же принцип. Тематический портал – это место встречи людей, кто похож как минимум по одному признаку – языку, на котором они говорят.

Возьмем на себя смелость назвать “Дневник писателя” первым интерактивным журналом. Известно, что как содержание “Дневника”, так и форма его, и особый интимно-доверительный стиль общения с читателем, избранный Достоевским, нашли живой отклик у аудитории. Достоевский не только получал большое количество писем от своих читателей, но и вступал с ними в личную переписку, а иногда отвечал на их письма на самих страницах “Дневника”. Конечно, и по объему и по содержанию нельзя сравнивать взаимодействие писателя и аудитории в то время и в наши дни. Но для той эпохи случай с “интерактивностью” “Дневника”, его злободневностью и даже оперативностью – беспрецедентный. Само время сегодня течет по-другому – оно словно ускоряется. В этом смысле уровень оперативности посланий Достоевского не уступает уровню многих Интернет-публикаций. Достоевский-публицист современен и своевременен, а именно тот и другой компоненты в культурологических и социальных аспектах – неотъемлемые условия для сетевой публикации любого рода. Если сетевая публикация дает нам понять, что за данным текстом стоит личность (которая не обязательно тождественна его реальной личности и уж тем более его имени) и сам текст отвечает нормам элементарной грамотности, он уже автоматически приобретает минимальный шанс на если не бессмертие, то сравнительно долгую, а иногда и вполне плодотворную “жизнь”.

Казалось бы, кому будут интересны переживания, наблюдения, такие простые, в чем-то обыденные, порой даже банальные, пусть даже гениального писателя. К чему, собственно, эта публичность? И вообще где та невидимая грань – грань между публичностью, то есть праздным желанием быть на виду у всех и публицистикой ? Публицистика начинается тогда, когда писатель настолько отдается любви, ненависти, боли и сарказму, переполняющим его, что не может не поделиться ими с читателем. В сущности, “читатель” для писателя – лишь абстракция. Но эта абстракция, (возможно, наиважнейшая для публициста) является неотъемлемым, болезненно необходимым продолжением его собственного “я”. “Дневник писателя” – именно в этом смысле публицистичен. И именно в этом смысле публицистичны (опять же я не упоминаю художественные достоинства) все публикации в Интернете, особенно это касается личных онлайновых дневников и большинства литературно-публицистических журналов Сети.

Кто нынче не ругает блогеров, добавляя при этом “Раньше такого не было”? Но что если я скажу вам, что и раньше таких блогеров было хоть отбавляй, только, само собой, формат их вещания был ограничен техническим прогрессом. И размещаться приходилось в газетах и иных печатных изданиях прошлых веков. А теперь в качестве контрольного выстрела я назову имя одного такого блогера, авторитет которого сразу же заставит вас пересмотреть свои позиции относительно его последователей из современников. Речь о Федоре Михайловиче Достоевском.

От колонки до журнала

Великий философ и гениальный писатель не чурался общаться с публикой непосредственно, на простом и понятном ей языке. И лучшим рупором XIX века для таких целей были газеты и журналы.

Как бы сказали сейчас, Федор Михайлович любил похайпить, часто выбирая в резонансных делах позицию противоположную общему мнению. В спектр внимания Достоевского регулярно попадают судебные тяжбы, с результатами которых (из тех что сам автор упомянул) он бывал не согласен.

Но Достоевский не был бы самим собой, если бы между этими судебными делами не вставлял свои измышления о вселенской роли русского народа, России, вплетая присущие его литературному стилю христианские мотивы. Хотя и юридические проволоки непременно вмещали в себя философские измышления на все те же темы. А венцом данного “Дневника” становится оценка роли поэтического гения Некрасова и Пушкина.

И если смотреть на все это по отдельности, то перед тобой перечень, казалось бы, разрозненных историй, выбранных Достоевским для привлечения внимания и для обсуждения злободневных тем. То что нужно, чтобы ежемесячное издание пользовалось спросом. Но в голове не укладывается, чтобы такая глыба русской литературы, искусства и культуры думала столь мелочно. Вот тогда-то и стоит копнуть глубже и сложить пазлы в единую картину, которая становится олицетворением понятия “русскости” со всеми национальными идеями, культурным кодом и, надо откровенно признать, собственными ментальными прибабахами. Вот тогда-то и приходит понимание, почему сборник статей его ежемесячника стали воспринимать, как полноценное произведение.

Про русский народ

Выискивая цитаты Достоевского в интернете, вы определенно наткнетесь на те из них, в которых с упоением воспевается русский народ. Говорить об этом и в очередной раз повторять приевшиеся уже слова сейчас будет лишним, потому что акцент хочется сделать на том, о чем большинство старается либо умолчать, либо не замечать. Любовь Федора Михайловича к народу не слепа, он не обезумевший жених, сдувающий с невесты пылинки, не обращая внимание на изъяны избранницы. Писатель откровенно и конкретно высказывается не только о плюсах русской души, но и о минусах. Только такая любовь будет считаться искренней, правильной. Любить идеальное легко, когда нет изъянов – нет и отвращения. Попробуй полюбить то, что порой достойно и презрения. Вот хотя бы отрывок из “Дневника”, от которого и сердце кровью обольется, и слезы навернутся:

“Загорелось село и в селе церковь, вышел целовальник и крикнул народу, что если бросят отстаивать церковь, а отстоят кабак, то выкатит народу бочку. Церковь сгорела, а кабак отстояли.”

Есть вещи, упоминаемые писателем, которые знакомы нам и через полторы сотни лет. Они говорят нам о том, что годы идут, а особенности отношения людей друг другу не меняются. Социальные конфликты те же, нарывы в обществе проявляются так же ярко, и никакие цивилизационные прогрессы и смены государственных строев не смогли поменять сам народ:

“Всякий знает, что такое чиновник русский, из тех особенно, которые имеют ежедневно дело с публикою: это нечто сердитое и раздраженное, и если не высказывается иной раз раздражение видимо, то затаенное, угадываемое по физиономии. Это нечто высокомерное и гордое, как Юпитер.”

“И все это при всех неприятностях русской железной дороги, при небрежнейшем и почти высокомерном отношении к вам и к нуждам вашим кондукторов и “начальства”. Всем давно известна формула русской железной дороги: “Не дорога создана для публики, а публика для дороги”.”

Есть здесь место и осуждению семейно-бытового уклада, и разве спустя столько времени пропала эта проблема?

“Отвечаю: случайность современного русского семейства, по-моему, состоит в утрате современными отцами всякой общей для всех отцов, связующей их самих между собою, в которую бы они сами верили и научили бы так верить детей своих, передали бы им эту веру в жизнь.”

“Он всего только крестьянин, правда, носящий немецкое платье, читающий книги и получающий тридцать рублей ежемесячного жалования.”

Вообще точка зрения Достоевского по оценке роли русского народа имеет очень важную особенность – он объединял позиции убежденных славянофилов и прозападников, которые из года в год и чуть ли не из поколения в поколение спорили и спорят до сих пор о том, каким путем стоит идти России. И здесь проглядывается не игра “и вашим и нашим”, а четкое осознание уникальности своего народа. Не по домыслам и легендам, а по ментальности и самобытности людей, причем в большей мере простых людей. И речь не об идеальности русских, а об их особенности, которую Достоевский считает нужным показать не только во всей красе, но и часто в периодически проявляющемся “юродстве”. Именно “юродстве”, а не “уродстве”, потому что откровенно скотские поступки одинаковы у всех народов, но встречаются и исключительные традиционные “юродства”, которые никак кроме менталитетом не объяснишь. В “Дневнике” примеров этого полным-полно, идентифицировать наиболее интересное может каждый читатель. Но отложим в сторону “юродства”, вернемся к особенностям.

“У нас – русских – две родины: наша Русь и Европа, даже и в том случае, если мы называемся славянофилами (пусть они на меня за это не сердятся).”

“Величайшее из величайших назначений, уже сознанных русскими в своем будущем, есть назначение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству, – не России только, не общеславянству только, но всечеловечеству.”

Некрасов и Пушкин

И в качестве примера, что национальные особенности едины как для простолюдинов, так и для светских знаменитостей, Достоевский рассуждает о поэте Николае Алексеевиче Некрасове. С ним у Федора Михайловича сложились, мягко говоря, не лучшие личные отношения, но от этого ни почтение, ни осознание значимости Некрасова для русской культуры никуда не улетучились. При этом в “Дневнике” обнажилась очень похожая для всех слоев населения России проблема, которая изнутри съедает, как поэтов, так и простых работяг – извечные поиски справедливости, нравственные оценки тем или иным поступкам, осознание своего места среди понятий “добро” и “зло”. Самоедство – яркая черта нашего народа, и Достоевский не только любит говорить об этом, но и сам является ярчайшим тому примером, регулярно отрекаясь от своей значимости и выискивая в себе недостатки.

“Некрасов есть русский исторический тип, один из крупных примеров того, до каких противоречий и до раздвоений, в области нравственной и в области убеждений, может доходить русский человек в наше печальное, переходное время.”

Последние страницы “Дневника писателя” – своеобразная торжественная ода Достоевского, посвященная величайшему поэту, которого сам Федор Михайлович считает одним из основоположников понятия “русскости”, представляя Александра Сергеевича Пушкина первым культурным деятелем, описавшим характер и особенности нашего народа. Из всей этой речи не хочется выделять отрывки или приводить цитаты, она настолько цельна и требовательна к тому, чтобы ее непременно прочитали полностью, что пусть это будет мотивацией для тех, кто все еще не читал сборник измышлений блогера Достоевского, собранных в единое произведение. Там вы найдете исчерпывающий ответ, почему Пушкина можно и нужно читать не только согласно школьной программе, но и уже во взрослой жизни.

В целом я в очередной раз убеждаюсь, что читая Достоевского невозможно перестать восхищаться проникновенностью его измышлений и удивляться все новым и новым открытиям, которые он дарит читателю. Ты можешь быть отлично знаком с его творчеством, досконально изучить особенности его слога и поднимаемых проблем, но вот ты открываешь непрочитанное ранее произведение, и ты снова как будто на школьной скамье, познаешь азы. И не менее важно перечитывать Достоевского, потому что только благодаря цикличному чтению его произведений можно добиться прояснения в голове полноценной картины, которую автор рисовал для своего читателя.

Содержание

История издания

Записки одного лица

Фантастический рассказ

Литература

Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений в 10тт. Том 10. Москва, 1958.

Ссылки

Дневники
Произведения Фёдора Достоевского

Wikimedia Foundation . 2010 .

Полезное

Смотреть что такое "Дневник писателя" в других словарях:

Дневник писателя — особое периодическое издание Достоевского, всецело являвшееся его единоличным органом и выходившее месячными выпусками с перерывами в 1873, 1876–1877,1880 1881 гг. (Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 21–27). Оно выражало потребность писателя в… … Русская Философия. Энциклопедия

ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ — ежемесячное монархическое издание Д. В. Аверкиева, выходило в Петербурге в 1885 86. Отстаивая исторические ценности русского народа, противостояло западничеству и космополитизму. Источник: Энциклопедия Русская цивилизация … Русская история

Дневник Писателя (Ф. М. Достоевского) — издавался Ф. М. Достоевским, в СПб. ежемесячно, в 1876 и 1877 гг.; в 1880 г. вышел один августовский выпуск, а в 1881 г. январский. Все статьи в Д. Писателя принадлежали издателю редактору. Журнал почти всецело был посвящен вопросам общественной… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Дневник Писателя (Ф. М. Достоевского) — издавался Ф. М. Достоевским, в СПб. ежемесячно, в 1876 и 1877 г.; в 1880 г. вышел один августовский выпуск, а в 1881 г. январский. Все статьи в Д. Писателя принадлежали издателю редактору. Журнал почти всецело был посвящен вопросам общественной… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Дневник Писателя (Д. В. Аверкиева) — ежемесячно выходил в СПб. в 1885 и 1886 г. Заключал в себе статьи, стихотворения и переводы самого издателя. Постоянным отделом была театральная хроника … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Дневник — см. Мемуарная литература. Литературная энциклопедия. В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929 1939 … Литературная энциклопедия

ДНЕВНИК — ДНЕВНИК, дневника, муж. 1. Записки личного характера, ведущиеся изо дня в день (книжн.). Вести дневник. 2. Ежедневные записи научных наблюдений, производимых во время экспедиций и исследований. || Название разного рода периодических изданий… … Толковый словарь Ушакова

Дневник — подневные записи одного лица или коллектива, ведущиеся синхронно событиям их жизни (ср. Мемуары). Внешняя, но более других обязательная примета Д. обозначение дат. Реальные Д. (впервые получившие широкое распространение в Англии 17 в.)… … Большая советская энциклопедия

Актуальность исследования данного печатного издания обусловлена тем, что Ф. М. Достоевский — не только культовый писатель XIX века, но и талантливый публицист, а также редактор и издатель. Его литературное наследие неразрывно связано с публицистическим, в котором автор непосредственно обращается к своим читателям.

Тема судопроизводства также занимает ведущее место в журнале. Публицист отмечает, что нынешними защитниками редко управляет желание установить справедливость, чаще всего на их работу влияют деньги и потребность продемонстрировать свой талант. Проблема утраты нравственных ориентиров играла ключевую роль в творческой деятельности Ф. М. Достоевского.

Основные термины (генерируются автоматически): журнал, Дневник писателя, издание, печатное издание, публицист, Россия, русско-турецкая война, художественное произведение, читатель.

Читайте также: