Быков жд краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
« — А скажите, Анна, какая сейчас ситуация на фронтах? Я имею в виду общее положение.
У Быкова — о том же, просто мелодия Пелевина положена на концепцию Быкова.
Идея книжки, в общем, такова: в России издавна борются за власть две силы: варяги (читай — русские) и хазары (читай — евреи). Обе силы отвратительны, но, положа руку на сердце, скажу, что варяги в книге выглядят куда отвратительнее хазар. Хазары — все-таки люди, но с огромным количеством вопиющих недостатков. А варяги — просто мерзкое зверье. С редкими исключениями.
Страдает от борьбы этих двух сил коренное население, у которого свой язык (на нем говорил Хлебников, о нем знал Платонов), своя тихая, милая, неинициативная душа.
Россия крутится по одному заданному кругу: от диктатуры к оттепели, от оттепели к застою, от застоя к революции — и опять по кругу. Страна наша вовсе не имеет истории — в отличие от всех иных стран, — но имеет замкнутый цикл. В этом виноваты, повторюсь, варяги и хазары, и тихая леность коренного населения, которое терпит первых и вторых.
В финале романа три варяга сходятся с тремя хазарками и возникает надежда на выход из круга, который, по сути, тупик.
Вообще это знаковая, полезная и важная книга. Хотя, конечно, мне, как закоренелому варягу претит сама идея хотя бы в литературе уравнять в правах хазар и, как бы это помягче сказать, титульную нацию. У нас еще сто национальной в России живёт, ни чем не хуже одаренных во всех сферах потомков каганата. Тем более, что Быков явно относится к своей идее крайне серьезно. А я — несерьезно. История у нас есть, она вдохновенная и прекрасная, Быков обнаружил в ней круг, но, если долго смотреть на нее, то можно обнаружить треугольник, параллелепипед и даже что-то вроде зигзага иногда.
27 Февраль, 2014 Февраль 27, 2014
И варяги, и ЖД изображаются в сатирической, гиперболизированной форме (при том, что такие люди узнаются, конечно, и в самой жизни), их обычаи и теории тонко высмеиваются Быковым, причём он не отдаёт явного предпочтения ни одной из сил, прячась за масками героев, давая высказаться каждому. Варяги — это типичные государственники, действующие методом силы, шантажа, террора, любящие убивать своих больше, чем чужих, пьющие кровь из собственных людей, обезличивающие человека, превращающие его в машину, раба. Для них война — цель сама по себе. ЖД действуют тоньше, их меньше, но они хитрее. Они, вроде бы, борются за свободу, добросердечные отношения, всегда открыты для дискуссии, но на деле так же планомерно уничтожают любого несогласного и любого врага и запутывают и переменивают людей к себе.
Персонажи Быкова — это герои-идеологи, носители разных точек зрения и теорий. Они дальние родственники героев Достоевского, отсылки к произведениям которого делаются в тексте не раз и не два (вспомнить хотя бы баню с пауками, в которой встречаются Гуров и Волохов). Как и в основных романах Достоевского, герои здесь много и убедительно говорят, и основная война происходит именно в сфере идей, в то время как в реальности жестокая и яростная прежде война сходит на нет, у обеих сторон уже не остаётся сил, чтобы продолжать борьбу. Диалоги действительно весьма пространны, многое говорится автором в разнообразных отступлениях, и тут просматривается его личное отношение.
Дмитрий Быков. ЖД. Поэма
М.: ПрозаиК, 2016
Дмитрий Быков войдет в историю как самый плодовитый публицист страны, работающий в темпе счетверенного пулемета. При этом хорошо пристрелянного пулемета. И даже не пулемета, а многоствольного гибрида, в который семья и школа связали пулемет, огнемет, гранатомет и специальную штуку, выкидывающую фарфоровые банки с ипритом. Быков еженедельно пишет десяток колонок в разных журналах, ведет передачу на ТВ, выступает на радио, пишет стихи и издает две-три прозаических книги в год — причем во всех ипостасях он прославлен и повсесердно утвержден. Правда, лично мне преставляется, что заточен многопрофильный автор, прославившийся в свое время как главный обозреватель первого в СССР цветного еженедельника, именно под газетную публицистику. Во всяком случае, ее я всегда читал легко и с удовольствием. В то время как иные грани автора предпочитал не воспринимать — возможно, потому, что не люблю ТВ и поэзию. Стыдно, но я так и не сумел дочитать исполненное Быковым стихотворное приложение к горячо любимому мною роману Лазачука и Успенского.
Да и вообще с книгами вышел почему-то похожий раскардаш — я активно пролистывал каждую новый новый роман Быкова и через пару минут понуро ставил его на полку. Какими-то мимоходящими представлялись мне эти книги. Это относится не только к романам (каковых в творчестве Быкова меньшинство), но и к гибридным формам вроде опер, биографий, киноновеллизаций или политсказок.
Лихо стартовав, сюжет быстро выдыхается и начинает, подобно васькам, ходить по кругу: Быков добросовестно, а местами и искрометно излагает паралельные истории аж четырех разноплеменных пар, само существование которых представляет угрозу мирозданию — и потому должно быть пресечено случайными асассинами. Беда в том, что Быков перебирает с дискретностью повествования, которое пытается компенсировать фабульными рифмами. Получается натуральная поэма, в которой звонкая фраза совершенно гасит действие и героев, вышедших, увы, довольно плоскими носителями генеральной функции (военный — жесткий, слетевший губернатор — потерянный, девочка — честная, туземка — решительная).
Это, так сказать, на общечеловеческом уровне. Теперь о том, что показалось забавным лично мне.
Во-первых, Быков не смог выстроить полноценную систему полюсов зла. Варягов он описал с праведной ненавистью, честно и узнаваемо. А хазары получились лукавыми зайчиками, все претензии к коим легко объясняются латентным антисемитизмом героев, сквозь которых сочится повествование. В результате смысл борьбы с хазарами остается непонятным — веселые же, кормят же и не убивают же, а высокомерность уж как-нибудь пережуем. Хотя достаточно было бы любой фразы о богоизбранности и примате хазарской крови над прочими, вложенной в уста хазара, а не его оппонента. Быков, регулярно клянущий свою полукровь, не мог этого не понимать.
Во-вторых, неправильным вышло коренное население. Русская литературная традиция кормить с ладошки несчастных мужичков столь же стара, сколь и оторвана от жизни. Но системообразующая ошибка в другом: в системе Быкова язык коренного населения не может быть славянским. Коренное население России говорило на финно-угорских и тюркских языках, которые, по уму, и должны были впитываться васьками с молоком матери и противостоять славянским, греческим, семитским и прочим пришлым.
Что является еще одним микроповодом для включения Дмитрия Быкова в учебники литературной истории.
Роман нафарширован не только ядом, но и благими намерениями: он призывает нас осознать бессмысленность русской жизни, вечное прозябание, тот факт, что история сводится к неэффективному растрачиванию природных, в широком смысле, ресурсов: людей, плодородия почвы, нефти, добросердечия. Печка печет, яблонька плодоносит – и все это длится веками, а всем все так же плохо: и из-за того, что захватчики чередуются, а коренное население им потакает, история идет по кругу, по одним и тем же циклам, и от регулярности появления Шафировых, Кулибиных, Жуковских и Березовских положительно тошнит. Когда-нибудь рог изобилия все же иссякнет, и что-то делать все равно придется; так что уж лучше сейчас.
Дмитрий Володихин Милая
Дмитрий Скирюк ИВАН-ДУРИЛКА
Дмитрий Скирюк ИВАН-ДУРИЛКА Лихорадочно хлопая крыльями, Горыныч стремительно пикировал к лесу. Мешал боковой ветер, правым крылом приходилось загребать сильнее, чем левым, и с непривычки вскоре заболело плечо.— Левее, левее бери! — время от времени покрикивала Правая
Дмитрий Володихин ТУТ, НА ГЛУБИНЕ
Дмитрий Володихин ТУТ, НА ГЛУБИНЕ Какое все-таки неудобство, что в зданиях судов нет душевых комнат. Чертовски неудобно. Меньшову пришлось потратить полтора часа, добираясь до ближайшего доступного душа — у себя в квартире. Приличный клиент: заплатил сразу же. Впрочем, он
Дмитрий Колосов (Дж. Коуль) ЧЕРВЯЧОК
Дмитрий Колосов (Дж. Коуль) ЧЕРВЯЧОК Пещера была наполнена сумраком, сыростью и гнилостной вонью — именно так и должно пахнуть логово дракона. Рыцарь слез с коня и пристально всмотрелся в темноту, наполненную бесконечностью и безмолвием. И еще — опасностью, сочащейся
ВОЛОДИХИН Дмитрий Михайлович
ВОЛОДИХИН Дмитрий Михайлович Писатель, критик, историк Дмитрий Володихин родился в 1969 году в Москве. Окончил исторический факультет МГУ и аспирантуру; кандидат наук, преподает на истфаке МГУ, параллельно занимаясь издательской деятельностью. Автор монографий по истории
Дмитрий Быков Камера переезжает
Дмитрий Борисович Кедрин
ПРЕДИСЛОВИЕ (Дмитрий Набоков)
Дмитрий Авалиани: словесная акробатика
Дмитрий Авалиани: словесная акробатика Дивит нас антивид Дмитрий Авалиани Поэзия Дмитрия Авалиани[514] многообразна. У него есть вполне традиционные замечательные стихи — и лирические, и философские, есть множество разнообразных экспериментов в области комбинаторной и
Турецкий зазор (Дмитрий Быков и Ирина Ашумова)
Турецкий зазор (Дмитрий Быков и Ирина Ашумова) Эпос на клюкве — вот секрет нового вкусаВ детстве один из нас однажды убедился, что можно заснуть на рок-концерте. Было очень громко и очень скучно. Так что заснуть при желании можно на чем угодно, даже на самом крутом
Дмитрий Лекух. Мы к вам приедем…
Дмитрий Борисович Кедрин
Дмитрий Борисович Кедрин Зодчие Как побил государь Золотую Орду[80] под Казанью, Указал на подворье свое Приходить мастерам. И велел благодетель, — Гласит летописца сказанье, — В память оной победы Да выстроят каменный храм. И к нему привели Флорентийцев, И немцев, И
Дмитрий Борисович Кедрин
Дмитрий Борисович Кедрин Князь Василько Ростовский Ужель встречать в воротах С поклонами беду. На Сицкое болото[121] Батый привел орду. От крови человечьей Подтаяла река, Кипит лихая сеча У княжья городка. Врагам на тын[122] по доскам Взобраться нелегко: Отважен князь
Читайте также: